Красиво когда там высоко в небе видны всполохи северного сияния. Небо становится похожим на чертоги волшебников. Акивензи часто рассказывает мне о том, что там, под полярной звездой, стоит невидимый нашему взгляду дворец, где пируют Боги и куда отправляются души хороших людей. Когда открываются окна, мы видим свет излучаемый чертогом Богов, так называют его предки с незапамятных времен.
В те дни меня звали Стэнли Купер, и я давно не жил с индейцами в резервации, хотя до сих пор оставался индейцем, и Акивензи до сих пор зовет меня индейским именем Нискигван, что означает взъерошенные перья. Я улыбаюсь, вспоминая своё детство, я и в те дни был еще не совсем взрослый, но уже не бегал с мальчишками наперегонки. Тем не менее, я всегда был рад приехать в гости к тем, с кем жил все эти годы, до того времени, как отца забрал Итхаква. Именно поэтому мать увезла меня отсюда, когда мне исполнилось одиннадцать лет и мы уехали в большой город, где поначалу мне казалось все таким огромным шумным и чужим. Новый мир дышал запахом бензина и грязи, громкими голосами домовладельца, хозяина фабрики, где работала мама и учительницы, что учила меня английскому. Правда на нее я уже не в обиде, да и в то время, когда мне было шестнадцать лет, каждые каникулы, мама отправляла меня к дедушке в гости на неделю.
В тот раз я приехал в резервацию на день Благодарения, с некоторых пор здесь стали отмечать и этот праздник. Стояла холодная, слишком холодная осень, словно Бог Белого Забвения снова вернулся в эти края. Я поежился, вспоминая рассказы матери о том, как погиб мой отец, но это было так давно и, если признаться честно, не совсем верил во все эти легенды, считая их лишь легендами. В небе снова все вспыхнуло, и понеслись яркие всполохи, оживляя небесный свод, делая его необычайно прекрасным и таинственным, я не мог оторвать своих глаз, но решил, что пора возвращаться. Спуск с холма не занял слишком много времени, так как я там бывал неоднократно и изучил все тропинки ведущие к старой секвойе. Акивензи не одобрял мои вылазки в лес, однако я решил, что лучше ему ничего не знать о моих наблюдениях.
— Странно, Нискигван, раньше я не видел ничего подобного,- пробормотал Акивензи, и мне не понравилось, с каким выражением он посмотрел в окно, туда, где в небе продолжался необычайный танец огней.
— Акивензи, но что может случиться?- я с удовольствием принялся за индейку, старик посмотрел на меня и, покачав головой, добавил.
-Сколько изменилось с тех пор, когда я еще был мальчишкой, теперь есть мясо, не значит превратиться в Виндиго,- усмехнулся Акивензи,- но я до сих пор не могу взять в рот и кусочек. Хотя это не человеческое мясо,- усмехнулся старик, потрепав меня по волосам
— А в городе говорят, что все это сказки,- бросил я, доедая кусок жирной индейки,- в школе нам рассказывали, что свет из окон чертога Богов — северное сияние и это из-за магнитного поля земли…
— Человек должен во что-то верить,- усмехнулся Акивензи,- ты изменился с тех пор, Нискигван, а у нас здесь все по-прежнему, хотя мы не живем в вигвамах, однако я верю, в магию и согласен с тем, что говорит шаман Макадэбинэси: « Вера белых похожа на изменчивую погоду, когда им удобно они верят в своего Бога, а когда нет, отправляют своих сыновей на войну, сначала они убивают людей, крадут землю и детей нашего племени, а потом приходят к своему Богу за прощением». И знаешь, Нискигван, он прав.
— Это точно, Акивензи,- я отставил от себя тарелку,- но у белых людей есть много того, чего нет у нас, и в их школе я много чего узнал и я…наверное, не жалею, что уехал отсюда. Мама говорит, что здесь у меня нет будущего.
— Ты сын своей матери,- Акивензи опустил глаза,- но не забывай кто ты, Нискигван, откуда ты пришел в этот мир.
_________________________________________________
Центр Космических полетов НАСА:
— Солнечная активность в последние дни бьёт свои максимумы, мистер Бейкер, я такого не припомню на своей памяти.
— Да,- протянул Джейк Бейкер, листая доклад профессора Ивановского,- какие последствия могут грозить Соединенным штатам и МКС?
— Радиальное истечение плазмы солнечной короны в межпланетное пространство совершается с огромной силой. И я уверенно могу сказать, что появление солнечного ветра такой силы связано с потоком энергии, поступающим в корону из более глубоких слоев Солнца. Количество протонов превышает обычное в сотни раз, что говорит об аномальном нагревании поверхности Солнца. Что этому способствует, мы пока не смогли понять.
К сожалению астронавтов, уже не удастся эвакуировать со станции, а что ждет землян и подумать страшно. Сильнейший за всю историю выброс плазмы и активных частиц с поверхности светила скоро достигнет нашей планеты, уже на полюсах заметны сильнейшие в истории наблюдений северные сияния. Через несколько часов все жители Земли увидят над головой сияние в небе.
-Что ожидает нас на земле?- Ивановский заметил, как побледнел директор бюро.
— Минимум мы потеряем всю электронику, выйдут из строя все приборы, содержащие электронные носители, произойдет своего рода электромагнитный импульс, волна которого прокатится по всей планете, словно земля попадет на время в микроволновую печь. До конца неизвестно, какие будут последствия.
— Через какое время это начнется?
-Это уже началось, мистер Бейкер,- Ивановский снял запотевшие очки и протер платком покрывшееся испариной лицо.- У нас почти не осталось времени всего какие-нибудь сутки.
— Думаю нужно сообщить министру обороны и президенту,- кивнул мистер Бейкер,- об этом знает еще кто-нибудь в лаборатории?
— Все кто имели доступ, мои помощники профессор Стрейк и Джонсон.
-Информация конфиденциальная, вы понимаете мистер Ивановский.
-Конечно, но ученые всего мира это смогут понять, если еще не поняли, информация просочится и тогда начнется паника, вы понимаете?!
______________________________________________________
Я проснулся от шума и запаха горелой проводки. В горле першило и, казалось, этот сладковатый привкус преследует меня до сих пор. Когда я вскочил со своей кровати, то увидел, что все вокруг заволокло едким дымом.
— Акивензи!!!- закричал я, пробираясь сквозь дым, от которого начинала кружиться голова. Спустившись на первый этаж, я влетел в его спальню и начал яростно будить его,- просыпайся Акивензи! Пожар!!!
Но старик не подавал признаков жизни, его руки безвольно повисли как у тряпичной куклы, но я не мог поверить в, то, что его больше нет. Вытащив его на улицу, завернутого в одеяло, я хотел вернуться, чтобы забрать кое-какие теплые вещи, а внутри начинало разгораться пламя. Схватив несколько одеял в охапку и куртки, что висели в гардеробе, я ринулся обратно на улицу, обернувшись, я увидел, как пламя медленными шагами спускается по лестнице, словно Ометекутли. Мне показалось, что я узнал его обжигающее дыхание и как завороженный смотрю в его раскаленные глаза. Услышав стон, я быстро пришел в себя и, выбежав на улицу, увидел, что Акивензи приходит в себя. Он держался за горло и кашлял.
— Нискигван, мальчик мой,- простонал старик, пытаясь подняться и словно не чувствуя жуткого холода вокруг.- Смотри на небо!
Я поднял упавшее одеяло и, набросив его на плечи Акивензи, обнял его, я был так рад, что с ним все в порядке. Потом я надел на него теплую куртку и шапку и когда старик немного отошел от пережитого, мы увидели, что все люди стоят на улице и смотрят в пылающее северным сиянием небо. Яркими всполохами пронеслись волны по небу, словно и не небо это было вовсе, а колесница богов. В нескольких домах начался пожар, а народ заворожено смотрел в небо, словно в трансе. Потом, как бы опомнившись, запричитали женщины, мужчины стали пытаться спасти от пожара уцелевшие вещи и до самых первых лучей восходящего солнца небо горело огнем богов.
Утром, когда стало совсем светло, мы увидели, что стало с деревней, все дома пострадали, а несколько полностью выгорели. Я хотел позвонить маме, но не смог, все телефоны молчали, не было Интернета, а телевизор показывал темную пустоту своих недр. К вечеру появился свет, однако радоваться было рано, вскоре накрылся топливный насос и весь поселок погрузился во тьму, поэтому было принято решение с утра заняться электрогенератором, а группе людей отправится в город, чтобы узнать о происходящем.
— Я знаю, что ты думаешь, я начну отговаривать тебя Нискигван,- улыбнулся старик,- но ты уже стал взрослым и думаю, тебе необходимо вернутся в город и забрать оттуда свою мать. Чувствую, что сейчас в городе творится что-то очень нехорошее. Необходимо выяснить, что произошло и все ли так серьезно, как мне кажется.
— А что ты обо всем думаешь, Акивензи?- спросил я. Старик ничего не ответил, а лишь посмотрел в сторону, где восходит солнце, а потом, похлопав меня по плечу, взял с меня обещание, что я буду осторожным.
Из нескольких снегоходов смогли завести только старые модели, не напичканные электроникой, а все автомобили с инжекторными двигателями приказали долго жить и молчали мертвыми сердцами. Жуткое зрелище, когда прежде оживленный поселок превратился в зону страха и гнетущей тишины, с запахом гари и слез. Все это было ничто по сравнению с тем, что нас ждало впереди.
Нас было четверо. Я ехал вместе с Маковаяном, высоким индейцем с широкими плечами и серьезным взглядом, я бы даже отметил, что Маковаян мне всегда казался слишком суровым. Позади нас рассекая снег, ревел снегоход Бивабиконса и его сестры Одэйминкве. Одэйминкве была красивой и сильной девушкой, настоящей индеанкой в том смысле, что принято у нас и заложено с детства. С Бивабиконсом они жили одни, потеряв родителей еще много лет назад.
Я крепко держался за Маковаяна, тяжелый рюкзак тянул меня куда-то вбок, но отправится в город без необходимого снаряжения мы не могли. Голубое небо сменили густые облака, ветер усилился и, подняв глаза, сквозь защитные очки я видел вспышки молний. Как все это странно подумал я, а потом Маковаян остановил снегоход и, что-то крикнув мне, показал вперед. Сквозь нарастающий ветер, поднявший снежную пыль, я увидел крыло самолета, которое торчало словно обелиск из развороченной плоти земли.
Мы подошли поближе и увидели следы пожара обугленный фюзеляж, обломки, обагренные кровью и гарью и то, что раньше было людьми. Я чувствовал, как воздух вокруг начинает становиться все холоднее, посмотрев на Бивабиконса, я увидел, что его брови покрылись инеем.
— Нужно уходить, — сказал я, здесь находится опасно.
— Что ты выдумываешь, — бросил Бивабиконс,- посмотри, что я нашел, он протянул мне, предварительно потерев о рукав куртки бумажник,- тут целых тысяча баксов.
— Бивабиконс!- крикнула ему Одэйминкве,- на этих вещах кровь, я согласна с Нискигваном, что нужно уходить, здесь повсюду запах смерти…вы слышали?- она робко посмотрела по сторонам. И я тоже слышал странный звук похожий на рев реактивного двигателя, только словно он прозвучал у меня в голове.
— Как же холодно,- поежился Маковаян,- поехали отсюда!
Ветер нарастал, и мне казалось, что еще немного и вскоре разразится настоящая буря.
— Маковаян!- прокричал я ему почти в самое ухо,- а если мы не успеем добраться до города?!
-Тогда придется устроить привал в степи,- ответил он, и я чувствовал по его тону, что ему это совершенно не нравится.
Этот гул до сих пор стоял у меня в ушах и, обернувшись назад, я посмотрел туда, где лежал разбитый самолет. Внезапно ужас охватил все мое существо, я увидел, как самолет покачнулся и из ямы, которая образовалась от падения, выбралось нечто огромное, покрытое белой шерстью. Я хотел об этом сказать Маковаяну, но не в силах был отвести глаза от странного существа, которое выпрямившись во весь рост, было размером с многоэтажный дом. Я смотрел на него и не мог оторвать глаз, оно обернулось и пронзило меня взглядом своих ярких, словно ледяное пламя рубиновых глаз. Я вздрогнул и ощутил, как перед глазами встала белая мгла…
Очнувшись, я понял, что лежу в спальном мешке, теперь мне было тепло, хотя дрожь еще не покидала грудь, казалось, это не стучит, а дрожит мое сердце, пытаясь растопить куски льда.
-Он очнулся,- услышал я голос Одэйминкве,- как ты?- она ласково погладила меня по щеке,- мы думали, что с тобой что-то случилось, ты был такой холодный, словно…- она посмотрела на брата,- ты был похож на тех, что мы находили в степи, словно…
— Словно меня поцеловал Итхаква?- спросил я почти серьезно, еще не веря до конца в свои слова.
— Привет, друг,- улыбнулся Маковаян,- здорово ты напугал нас. Пришлось устроить привал, и ты был такой холодный, странно все это.
— Я видел странное существо у самолета,- сказал я, немного придя в себя.- Оно было огромным и, когда наши глаза встретились, я…дальше я ничего не помню, что же это было?
— Я слышала его зов, Нискигван,- сказала Одэйминкве,- я сама уже вышла из возраста, когда верят в сказки, но легенды индейцев древнее нас с тобой и Боги, что правят миром, появились гораздо раньше нашего народа. Я знаю, о чем ты думаешь, брат,- она налила немного чая и, устроившись поудобнее, протянула мне чашку,- когда ты был совсем еще ребенком, мне было столько же лет как тебе сейчас и я помню твоего отца. Макидо-Бинэс был хорошим человеком и мне жаль, что его смерть оказалась такой страшной.
-Ты видела, как умер мой отец?- выпалил я, чувствуя, как мурашки пробежали по коже.
— Нет, что ты,- улыбнулась Одэйминкве, махнув рукой,- все кто были с ним в ту ночь, погибли при странных обстоятельствах, как сказал доктор Стоун, что работал с полицией, они все замерзли в считанные секунды, словно их опустили в морозильную камеру. На их лицах был ужас, а в обледеневших глазах застыло отражение Итхаквы, никто этого не видел кроме меня и вот теперь, спустя столько лет, ты тоже стал свидетелем его существования.
— Когда в доме начался пожар, — вдруг вспомнил я,- я вернулся за вещами и увидел…как по лестнице спускается Ометекутли, тогда мне показалось, что мне привиделось, но сейчас я начинаю задумываться, ведь мы цивилизованные люди, пусть даже индейцы…
— Нискигван…
— Меня давно уже никто так не называет,- я был зол на себя и на происходящее вокруг,- ты же знаешь, что меня зовут Стэнли.
— Послушай, имя, что дали тебе при рождении, защищает тебя от невзгод, потому что ты знаешь, что это за имя и что оно означает,- продолжала Одэйминкве, и я поразился, сколько было в ней терпения говорить со мной, я закрыл глаза и откинулся назад.- Стэнли, это имя для белых, ты же навсегда останешься индейцем, и должен не стыдится этого, а гордится, потому что белым людям недоступно то знание, что оставили нам предки, придет время и ты поймешь, Стэнли. А сейчас позволь мне называть тебя Нискигваном.
Когда стало темнеть, Бивабиконс развел костер, и я смотрел наверх, туда, куда уходил дым сквозь отверстие над нашими головами. Это был старый вигвам и, закрыв глаза, я чувствовал, как добрые духи хранят наш сон.
Утром с первыми лучами солнца, мы отправились в путь, до города оставалось всего несколько километров, как один из снегоходов сдох. Бивабиконс долго провозился с ним, но пронизывающий ветер и холод не давали ему сосредоточиться, решив оставить средства передвижения и, нагрузившись провизией, мы отправились в путь, уверенные, что скоро будем на месте. Вспышки в небе продолжались с пугающей частотой, но я старался не обращать на все это внимание, думая о матери и о том, что происходит в городе.
Мрачный город встретил нас неприветливо, ветер хозяйничал по улицам, закручивая мусор и ветки в вихри. На дорогах скопились сотни машин, которые понуро жались к обочине или капотам и бамперам своих товарищей по несчастью. Я не узнал город и мне, было, неприятно находится в нем, изредка встречались прохожие, которые спешили скрыться с наших глаз, напуганные и отрешенные, словно в предчувствии чего-то страшного.
В воздухе повисли вопросы вместе с гнетущей тишиной, и я решил в первую очередь вернуться домой, чтобы узнать, что с мамой. Сообщив товарищам о своем решении, мы решили разделиться и встретиться через пару часов на городской площади возле городской ратуши.
Когда я остался совсем один, то почувствовал, как еще более одиноко и холодно мне стало в этом городе, который стал вдруг каким-то чужим и незнакомым. Переплетения улиц, забитые машинами дороги, вскоре я вышел на улицу своего квартала и прибавил шаг. Потом я уже несся, что есть сил по пустынной улице к дому, где мы жили с мамой, подгоняемый страхом не увидеть ее. К счастью дом не пострадал, хотя рядом дымились руины соседнего строения, где жил мой приятель по школе Сид Уигер. Взбежав по лестнице на третий этаж, я начал лихорадочно звонить в дверь, потом стучать, пока, наконец, не услышал легкие мамины шаги.
-Мама,- выдохнул я, бросаясь к ней на шею.
— Стэнли,- она ласково прижала меня к своей груди,- я не надеялась тебя увидеть, столько всего произошло, связи нет, и я не знала что с тобой.
Потом она быстро приготовила чай и поджарила яичницу, судя по ее припухшим глазам, она не спала всю ночь и плакала. Я был рад, что с ней все в порядке и теперь нам будет необходимо вернуться в индейскую деревню, где будет гораздо лучше, почему-то успокаивал я себя. Мне не хотелось оставаться здесь в этом мрачном месте.
— В город ввели войска,- сообщила мама, накладывая в тарелку яичницу и нарезая хлеб,- я рада, что с тобой ничего не случилось. Когда все это началось, я была на фабрике, на моих глазах все приборы словно сошли с ума, все заволокло едким дымом, а моя знакомая миссис Гринфилд, покачнувшись, упала прямо на меня, прижимая руки к сердцу. Позже мы узнали, что причина произошедшего в выбросе с солнца, что-то типа гипер-активности, которая сожгла всю электронику, люди у кого были кардиостимуляторы, погибли, и я даже не знала, что их так много. На фабрике начался пожар, но мне удалось выбраться через окно … я выпрыгнула со второго этажа и чудом не переломала себе ноги,- мама закусила нижнюю губу, и мне показалось, что она сейчас заплачет, я взял ее за руки и сказал, что теперь все хорошо и нужно вернуться.
— Меня ждут ребята из деревни, мы договорились встретиться на площади у городской ратуши. Собирайся, потому что у нас мало времени. Я не хочу оставаться здесь ни на минуту. Тем более дедушка там совсем один и…когда все произошло Акивензи, чуть было не задохнулся в дыму.
— Дом Акивензи сгорел?- с горечью в голосе спросила мама, на что я ответил ей о том, как все было в деревне и что удалось спасти, а что нет.
В итоге мы быстро собрали все необходимое и направились к городской площади, надеясь как можно скорее убраться из этого города. Смеркалось. Я снова видел разноцветные всполохи в небе, казалось, они стали еще ярче, чем вчера ночью, когда все началось. Мне хотелось уйти из города до темноты, но Бивабиконс и Одэйминкве не возвращались. Наконец появился Маковаян. Его губа была рассечена, и под глазом был здоровенный синяк. Мама, всплеснув руками, покачала головой, и Маковаян рассказал, что на него напали мародеры, что грабили магазин. Он что-то еще рассказывал, а я, засунув руки в карманы, прислонился к стене и смотрел на пылающее сиянием небо. Незаметно мои глаза закрылись, и я увидел, что стою один в степи. Вокруг бушует снежная буря, а под моими ногами обрыв. Я посмотрел туда и увидел останки того самого самолета, его словно игрушку поворачивала гигантская рука чудовища, что я увидел тогда среди снегов и смерти. «Ты пойдешь со мной,- услышал я в голове странный и пугающий голос,- теперь, когда ты знаешь, как найти меня». Белый Демон поднял на меня свое уродливое лицо, и я увидел в его глазах души тех, кто встали на его пути. « Теперь, ты должен проснуться»!- я открыл глаза и увидел, что вокруг стоит непроглядная мгла и лишь свет северного сияния делал этот мир не таким мрачным. Я очень замерз и никак не мог согреться, поэтому был очень рад, когда пришли Бивабиконс и Одэйминкве. Они задержались, так как на улице, где они были, начался пожар, а потом беспорядки. Полиция бездействовала, армия присоединилась к мародерам и была ничуть не лучше их. Я был очень рад наконец-то смотаться отсюда и, несмотря на то, что вокруг стояла непроглядная ночь, мы двинулись по знакомой улице, освещая ее фонарями, прочь из города.
К счастью на нашем пути мы не встретили ни мародеров, ни бандитов, жаждущих поживиться. Индейцев нигде не любят в городах принадлежащим белым, и поэтому теперь я был счастлив выбраться отсюда живым. Я знал, что нам предстоит нелегкий путь и, если нам повезет, у нас будет только один снегоход, на котором Одэйминкве и мама уедут в деревню, а мы вернемся утром. Однако все повернулось совсем не так, как нам того хотелось. Снегоходов мы не обнаружили, кто-то тщательно замел все следы, однако я вскоре увидел свой рюкзак, который, по-видимому, растерзали волки или бродячие собаки. Небо пылало, и я видел, что с мамой что-то не так, но она сослалась на усталость и легкую головную боль. Нам пришлось двигаться дальше, в поисках старого вигвама прошло еще несколько часов, и тут на лице матери я увидел, кровь. Непонимающе, взяв ее за плечи, я спросил, что случилось, мама вытерла кровь и, поднеся к лицу окровавленные пальцы, пошатнулась, уткнувшись лицом в мое плечо. Теперь мне стало по-настоящему страшно. Одни в степи занесенной снегом под сиянием ночного неба. Огонь чертога Богов был ярким и пугающим, руки мамы стали такими холодными, что я по-настоящему испугался.
— Нискигван,- окликнула меня Одэйминкве,- иди сюда, ребята помогут Оливии, ты только пугаешь ее своим страхом.
Я подошел к Одэйминкве и, обернувшись, увидел, как Маковаян взял обессилившею женщину на руки.
— Что происходит, ведь все было хорошо?- не понимал я и чувствовал, как отчаяние начинает охватывать мою душу.
— С ней будет все в порядке, просто это все из-за солнца из-за того, что оно послало нам свое проклятие.
-О каком проклятии ты говоришь?- я почувствовал, как комок подступает к горлу, — это все сказочный бред, я не верю во все это!- внезапно меня охватил такой гнев, что я с трудом сдерживался, Одэйминкве улыбаясь, смотрела на меня, и это еще больше разозлило меня. Я прибавил шагу и двинулся вперед, рискуя потеряться в темноте, но тогда мне было все равно. Столько всего произошло за эти дни, моя обычная жизнь рухнула, и я не знал, что делать с той новой, что начиналась так внезапно, где я еще не знал своего предназначения.
Белая тень метнулась вдалеке, освещаемая северным сиянием и я знал, что это он — Итхаква, знал, что он следит за мной и хочет, чтобы я пошел вслед за ним, что-то неимоверно сильное манило меня в сторону куда дул северный ветер. Но поддаться искушению означало смерть и, обернувшись, я увидел своих товарищей, которые медленно двигались, не сбавляя шага. Повернувшись в сторону севера, я увидел в свете небесных всполохов старый вигвам, который чернел впереди, приглашая путников.
— Вот он!- закричал я,- идем, вот он старый вигвам!
Маковаян прошел мимо меня, торопясь положить мою мать на мягкий лежак и развести огонь, Бивабиконс, заметно повеселев, подмигнул мне, мои глаза встретились с взглядом Одэйминкве и почему-то в них я увидел ту же печаль и отрешенность, что терзали мое сердце.
-Не беспокойся, Нискигван,- она прикоснулась к моей щеке, сняв рукавицу, и я закрыл глаза, ощущая ее теплую ладонь.
— Мне страшно, Одэйминкве,- признался я, глядя в ее темные глаза,- мне страшно, что с мамой что-то случится, с Акивензи, что придет Итхаква из белой пустыни и заберет меня с собой, и я больше никогда не увижу никого и… тебя… — зачем я это сказал, ругал я себя, но слова вылетели, и теперь я не решался посмотреть в глаза той на кого столько лет смотрел как на самую прекрасную девушку на всем белом свете.
— Итхаква говорил с тобой? - почему она спросила об этом, не понимал я,- дело в том, что я его тоже видела, и знаю, что он хочет увести нас с тобой в свой мир, можешь верить в это, а можешь нет. После всего, что случилось наш мир и чертог богов под Полярной звездой дали крен, трещину и теперь чтобы вернуть все на круги своя, нужно чем-то пожертвовать ради всех нас.
— Прости Одэйминкве,- я взял ее за руку,- ты совсем замерзла…
— Мне не холодно, Нискигван,- она быстро нацепила рукавицу и направилась в сторону вигвама.
Маме стало заметно лучше, Маковаян сказал, что это, наверняка, от повышенного давления, теперь, после случившегося, у многих людей появились проблемы со здоровьем. Мама улыбнулась и я, сжав ее руку, понял, что все в порядке.
— Нужно ложиться,- сказал Бивабиконс, вернувшись с улицы и поплотнее закрыв вход,- на улице начинается буря, температура упала на несколько градусов, чувствую, что эту ночь кто-то должен сидеть у огня и не дать ему погаснуть, иначе холод ночи убьет нас.
— Сейчас я подежурю,- откликнулся Маковаян, поднявшись со своего места,- я как раз хотел погреться у огня.
— Вокруг ни ветки хвороста,- поморщился Бивабиконс,- да еще и волки, если что буди,- он подмигнул мне,- а ты Нискигван, ложись, я разбужу тебя утром!
Мне было немного досадно, что такое важное действо, как поддержание огня мне не доверили старшие товарищи, но мне хотелось побыть немного с матерью и поэтому, взяв ее за теплую руку, я закрыл глаза, хотя если признаться честно мне не хотелось спасть, я начал боятся своих сновидений!
Сон навалился на меня внезапно, белой мглой завертел, ледяной метелью закружил, словно смешивая реальность с неведомым и до ужаса непонятным, но таким притягательным. Я открыл глаза и увидел, что стою снова на краю бездны, только там не было больше обломков самолета, там стояли люди. Мужчины и женщины, все они были босые и совершенно легко одетые, они смотрели в небо, откуда по облакам спускался Итхаква, поступью владыки. Я удивился, почему при таком холоде они совершенно не мерзнут, а с благоговением смотрят на своего господина. Потом они опустились на колени и начали что-то монотонно напевать, все громче и громче. Я ощущал всю мощь его величия, я видел, как он склонялся над своими детьми и смотрит в душу каждого, словно выбирая. Потом, протянув свою трехпалую руку с огромными когтями, он схватил женщину за голову и поднес к своим огненным глазам. Женщина не сопротивлялась, а с радостью принесла себя в жертву, я почувствовала, как тошнота подступает к горлу и тут меня пронзило тысячью ледяных стрел. Это был взгляд Итхаквы, его голос шептал в моей голове о том, что мое место здесь, что служа ему, я выполню свое предназначение, то, что не закончил мой отец. В моей памяти всплыло лицо отца с остекленевшими глазами и гримасой ужаса на обледенелом лице. «Ты закончишь начатое, Нискигван»!
Боль пронзила мои виски и заставила выгнуться дугой тело, я упал в рыхлый снег и слышал сотни голосов поющих песнь Итхакве. Я видел его ужасные глаза, горящие огнем и обжигающие холодом, его руку, занесенную надо мной, готовую вот-вот опуститься… и все окончится сном ледяного безмолвия.
— Ты кричал,- услышал я голос матери,- и, открыв глаза, огляделся вокруг, было уже совсем светло, огонь погас, вокруг него горели ярким огнем угли, я протянул к ним руку, но не почувствовал тепла.
— Мама, что это?- поднял я светящиеся камни.
— Оставь это,- бросил Маковаян,- эти камни прокляты, именно так расплатился Итха….- он прервал свою речь и, оглянувшись по сторонам, вскочил на ноги,- Нискигван, а где Одэйминкве, это нехороший знак и отчего потух огонь. Бивабиконс!!!
Я выскочил наружу и удивился, тому, как искрится снег, как ярко светит солнце. Что-то изменилось в этом мире, и что я не мог понять. Воздух больше не пах смертью и страх ушел, казалось безвозвратно. Одэйминкве и Бивабиконс исчезли бесследно, больше их никто не видел и я чувствовал за собой какую-то странную вину, словно был виновен в том, что больше никогда не увижу ее прекрасных глаз. Зиму мы пережили тяжело, но со временем все налаживалось. Акивензи все так же любил сидеть возле дома и курить трубку, мама больше не уезжала в город, мы решили, что наше место здесь среди народа своего племени, среди индейцев.
Прошло много лет и однажды мне приснилась Одэйминкве, которая улыбалась, гладя по светлым волосам голубоглазого мальчугана, совершенно не похожего на мальчиков нашего племени. Потом она наклонилась ко мне и поцеловала так нежно, хотя ее губы были почему-то странно холодными, словно у ледяной скульптуры. За какие-то мгновения я услышал все то, что она не успела мне сказать, и понял, что своим шагом она спасла меня и мое будущее, потому что я был не готов отречься от всего и принять то, что мне предложил Итхаква, а ее брат служитель культа Итхаквы, больше не мог ждать. Это моё имя было начерчено в книге судеб, и именно я должен был уйти вместе с Бивабиконсом, однако его сестра решила по-другому, она знала, что я не готов и что мое предназначение в другом мире со своими близкими.
Я открыл глаза, чувствуя на своих губах вкус ее поцелуя и поднявшись с постели, подошел к окну. За окном кружились снежинки, а там, на холме, у старой секвой, стояла одинокая фигура. Я знал, что это Одэйминкве пришла проститься со мной, ее длинные волосы развевались на ветру, и даже со столь далекого расстояния я видел ее лицо, которое не тронуло время, которое всегда будет в моей памяти и в моем сердце.
Похожие статьи:
Рассказы → Скользящие в Огне. 0-я глава. Глоссарий.
Рассказы → Скользящие в Огне. 4-я глава.
Рассказы → В поисках утраченных воспоминаний
Рассказы → Остаться в Пустыне 1/6
Рассказы → Скользящие в Огне. 1-я глава
