Рассказы

Воля случая, но не воля героя. 
Светлый путь от нуля до изгоя.

Как оженился батюшка на молодухе, не стало у Маши житья совсем. А ведь наказывала ему матушка, когда помирала, чтоб выбирал себе не богатую, не красивую, а добрую! Не послушал отец. И года не прошло, как привёз из дальнего села молодую вдову. Новая  жена сразу себя хозяйкой повела.

Какие они -- писатели будущего? 
Ты ловишь волну вселенной, движешься среди галактик, с каждым мгновением погружаясь все глубже и глубже. Тебе все равно, куда ты плывешь. Ты зависим от этой связи и ничего не можешь с собой поделать. Звезды царапают щеки обжигающими колючками, астероиды проникают в самое сердце, оседая в митральном клапане свинцовой тяжестью.

В это долгое и изначально обреченное на неудачу путешествие меня призвали не ведомая купечеству и торговцам страсть к наживе, не знакомый морякам ветер дальних странствий, не любовь к приключениям, но лишь неутолимая жажда знаний.

Долгие годы я – домосед, ненавидящий переезды и перемены пуще всего на свете – посвятил поискам праязыка – того, на котором говорил Господь к Адаму и Еве в садах Рая. 

Ждут ходоков флибустьерские базы,
Кружат акулами их патрули.
Груз наш гораздо ценнее алмазов, —
Мы споры жизни развозим с Земли.

Зима накрыла черноту полей,
И пива почему-то неохота...
Пришли пора простуды и соплей,
До рёбер голых стылых тополей

Август пропал.

Когда пропал?

Да вот, первого юлмарса.

Вот так просыпаюсь, смотрю на календарь, первое юлмарса, всё при всём – а августа нет.

В уездном городе N царило оживление. Бумер сразу это понял, как только очутился на задумчивой аллее парка. Нетерпеливо подпрыгивали гимназисты. Шустро мчалась пролетка.  Куда-то спешила стайка барышень.

«Оживление», — подумал Бумер. — «Это может быть верным признаком того, что он прибыл правильно».

Сиренево-черные, сумерки разливались по небу, стекали с темных ветвей под колеса машины, густо-серым оседали в придорожных сугробах.

Янку рулил не торопясь. Вчерашняя оттепель сменилась морозом, выбеливающим деревья инеистой бахромою, наледью укатывая асфальт. Поспешность могла обернуться ночевкой в метелью приросшем сугробе, с отчаянными гудками о помощи всем мимопроезжавшим… 

  Угрюмые,  массивные  надгробия,  покрытые  тяжёлой  попоной   мха и   лишайника,  вырастали  перед  нами  в  холодном  цветении  вейгелы,  словно  потревоженные  призраки  прошлого. Суровое  предупреждение  читалось  и    на  потрескавшихся  ликах  терракотовых  ангелов,  застывших  у  надгробных  порталов  со  свечами  в  руках.  Даже  прутья  могильных  оград  вились  порой столь  причудливо,  что   изгибы  их  вполне   можно  было  принять  за  подобия  отвратительных  губ,  искривлённых  в  недоброй  усмешке…