Рассказы

Теодор Габбини “Метафизика кулинарии” . Изд. Дюрсо и сыновья, Элизиум Сорок Один. 26.08. 2388, тираж 435000000000

Атмосферная во всех смыслах (включая буквальный) история взаимоотношений мальчика Кои и девочки Ёи.

Спустя триста лет, когда государственный исторический музей переезжал в новое здание, из его запасников пропали многие вещи, имеющие историческую ценность. В списке пропавших значимых предметов были и дневники короля Карла Великолепного.

Типологические физиономии. Пять произнесённых и невнятных слов. Отсутствие выражения. Далёкий свисток заката. Уличные переулки и завершения. Насмешки и невозмутимость. Порочная чистота и феномен инсулиновой комы. Беспричинное беспокойство. Плечи и дверные рамы. Огненная желтизна неба. Карманные кражи и террористические машины. Десять центов и товарное безумие. Копейки и фонарные скоморохи. Воспитательные меры. Яростные союзы и симбиозы. Настоящее мгновение.

- Надоели! И косой я им, и трусишка, и серенький… или беленький… Черт их знает, сами определиться не могут! И лису с волком боюсь, и хвост короткий, зато уши длинные. Как что – так сразу сказочку про зайку! На-до-е-ли!
Коричневый плюшевый заяц в клетчатой рубашке и синих шортиках обиженно хлопнул ушами и спрыгнул с дивана.

Сны разливались чернотою под веками, пахли терпко еловою хвоей и застоялой озерной водой. Андрей закрывал глаза – и сны обнимали его тысячей мягких рук, вели за порог, сквозь поскрип иссохшейся двери, сквозь комариные писки над ухом и гулкое уханье сов – по ночному, замершему лесу, туда, где, отражая собою луну – раскинулось бесконечно огромное озеро...

 Не нравилось мне это место, но ночевать больше негде, и немного потоптавшись перед входом,  я решил обойти ветхое здание, чтобы понять есть там, кто или оно пустует. Хотя из таверны донеслась приглушенная музыка, и значит, в доме есть хозяин. Или такой же заблудившийся усталый путник?

                    Обходя «Таверну на Перекрестке», я пытался услышать голоса, но как не напрягал слух, мои старания так и остались напрасными. Подойдя к двери, я толкнул  ее носком ботинка и, оказавшись внутри, удивился и даже приоткрыл рот от изумления.

В самой тьме нет ничего страшного — это просто отсутствие света; страшны те, кто в ней обитает.

Возможно, мажор был неплохим боксёром для своего возраста, возможно, даже он имел спортивный разряд, но вряд ли ему приходилось драться на улице. Борис стоял один против четверых и не обязан был соблюдать правила джентльменского поединка.

Муж умирал…

Его  жена Ольга знала об этом. И так же знала, что уже ничего нельзя сделать. Она не отходила от кровати мужа, все держала его за руку и говорила, говорила... А Василий, который уже заглянул за ту черту, все хотел ей о чем- то сказать, предупредить, напомнить…  Но не мог. Он проваливался все ниже и ниже, или взлетал все выше и выше. Очень странное состояние. Каждый раз, приходя в сознание, он видел перед собой заплаканное лицо жены и начинал шевелить губами.