- Этим вечером ты обязательно должен показать мне Белую Улитку, - сказала Геката, заканчивая перед зеркалом последние приготовления. – Известно, что она покидает своё логово по чётным полнолуниям високосных годов, а ведь грядёт именно такая ночь - я всё подсчитала! Тебе сегодня не отвертеться, Фронк, так и знай! К тому же ты давно обещал показать мне её.
- Положим, я ничего тебе не обещал и обещать не мог, - возразил я, то и дело поглядывая на часы и всем своим видом выказывая крайнее нетерпение. - Нельзя обещать показать то, что относится к разряду слухов и домыслов. Это - во-первых. Во-вторых, программа предстоящего вечера действительно ОБЕЩАЕТ быть такой насыщенной и многообразной, что ни на какую улитку - /даже если допустить, что она каким-то фантастическим образом заявит о себе/ - у нас просто не останется времени. И, наконец, в-третьих, нельзя ли поторопиться?! Я дал слово господину директору сегодня не опаздывать, а тебе, я вижу, опять всё равно. Неужели ты не понимаешь, что ставишь меня в неловкое положение?!
Геката кивнула головой, давая понять, что прекрасно понимает меня и полностью со мной согласна, но от зеркала не отошла, продолжая колдовать над причёской. Каштановые пряди её волос были перехвачены подаренной мною жемчужной нитью, которую Геката уложила в замысловатую геометрическую фигуру, очень гармонирующую со всем её неземным обликом. Жемчужный рисунок был несколько необычен по своей форме; он вызывал ассоциации с каким-то узором космического содержания, но из-за спешки я никак не мог вспомнить, с каким именно.
- Я потороплюсь только в том случае, если ты будешь рассказывать мне про Белую Улитку, - капризно повторила Геката, - Ты не представляешь, Фронк, как хочется посмотреть на неё, особенно после всего, что я о ней узнала! Скажи хотя бы, как она выглядит. Говорят, что это отвратительное земляное чудовище-мутант с телом гигантского слизняка, головой черепахи и скорпионьим хвостом? Это правда? Ну, что ты молчишь? Тебе ведь наверняка известно про неё что-то такое. Да?
«Что-то такое» про Белую Улитку мне в самом деле было известно. Это СТРАННОЕ ДЛЯ ВСЕХ ВРЕМЁН СУЩЕСТВО обитало, согласно слухам, под фундаментами древнего, полуразрушенного склепа где-то на периферии кладбища, в самом заброшенном и отдалённом его уголке, и даты её появления действительно приходились на чётные полнолуния каждого високосного года. С чем был связан такой загадочный календарь жизнедеятельности Улитки, не знал никто, но - факт остаётся фактом! - именно по вышеозначенным датам на кладбище случались происшествия непостижимого свойства, заводившие в тупик опытных криминалистов и заставлявшие бледнеть даже видавших виды могильщиков. Трудно сказать, насколько правда здесь разнилась с вымыслом, и какова на самом деле была роль Улитки во всех этих кладбищенских безобразиях, но в любом случае мне не хотелось обсуждать с Гекатой тему, на которую даже среди нас, «привратников Эреба», было наложено определённое табу.
- Видишь ли, Гета, - отвечал я, стараясь говорить снисходительно и небрежно, как о предмете, не стоящем внимания. - О Белой Улитке так много сказано, что за один вечер всего не расскажешь. Самое главное, никто её толком не видел и факт её существования официально до сих пор не подтверждён; потому сведения, собранные о ней, большей частью абсурдны и противоречивы. Однако надо поторопиться, милая, а то мы действительно можем опоздать.
В этот день опаздывать очень не хотелось. Мы были приглашены на банкет, устроенный в честь двадцатипятилетней деятельности директора нашего кладбища, точнее сказать, в честь его пребывания на этом почётном посту столь долгое время. Местом проведения банкета был выбран один из наиболее роскошных склепов Некрополя, стоявший на самом элитном и престижном участке, где хоронили наиболее уважаемых и состоятельных граждан города.
Как я и предполагал, к тому времени, когда мы вышли из дома, солнце уже почти опустилось за горизонт; на улице быстро темнело. Единственное, что мне оставалось, это придумывать на ходу уважительную причину, которая помогла бы хоть в какой-то степени оправдать нашу задержку. Я корил Гекату за медлительность, говоря, что подобное опоздание может быть истолковано юбиляром как прямое неуважение к отмечаемой им круглой дате, но она ничего не слушала. Думая о своём, она то и дело норовила вернуться к прерванной, нежелательной для меня теме.
Вечер выдался на редкость ясный и безветренный. Несмотря на то, что времени оставалось в обрез, Геката умолила меня выйти из машины и отпустить такси; она сказала, что до кладбища ей хочется прогуляться пешком и подышать свежим воздухом. На небе было ни облачка. В парком влажном воздухе реяли паутины. Звёзды бросали мерцающие лучи в бездонные провалы придорожных канав. Сам диск луны, непривычно большой и какой-то огненно-рыжий, походил на жерло пробудившегося вулкана. Мы глядели в него, как в перевёрнутый колодец, дно которого объято адским пламенем.
- А откуда она взялась, эта Белая Улитка? Из каких дебрей приползла к нам? Какова её природа? - спрашивала Геката, продолжая тревожить меня своим необъяснимым любопытством. - Интересно, она поддаётся хоть какой-нибудь классификации животного мира?
- Насчёт классификации ничего определённого сказать не могу, - отвечал я, начиная подозревать, что её просьба «прогуляться пешком» таила в себе несколько иные намерения, чем просто желание «подышать свежим воздухом». - На этот счёт также имеется несколько мнений, одно поразительнее другого. Кто говорит, что это неведомое подземное существо, выползающее из недр земли на поверхность через древние катакомбы; кто-то утверждает, что Белая Улитка - это аномальная разновидность могильного мутанта, сформировавшегося за счёт особых атмосферно-погодных условий в почве, перенасыщенной остатками органических разложений. Находятся и такие, кто говорят, что Белая Улитка - обычный кладбищенский оборотень, способный мимикрировать и приспосабливаться к любым внешним условиям, хотя, на мой взгляд, это уже сущая чепуха. Короче говоря, сколько людей - столько и мнений…
Переговариваясь таким образом, мы приблизились, наконец, к воротам кладбища, высокие стрельчатые створки которых были прикрыты, но не заперты окончательно, что говорило о ещё не закончившемся приёме гостей.
Перед воротами, на широкой поляне, для оживления антуража был разбит небольшой, декоративно оформленный фонтан - «Казнь Прометея». В самом центре его красовалась выразительная скульптурная группа, представленная Прометеем, прикованным к скале, и орлом, клюющим его печень. Огромная хищная птица, картинно раскинув крылья, каменным клювом терзала плоть гордого потомка Титанов, извернувшегося в позе невыразимых страданий. Динамично выстроенная композиция смотрелась убедительно и эффектно, а водонапорная система фонтана была сконструирована таким оригинальным способом, что подаваемая вода струилась как раз из открытой раны на теле истязуемого. Стекая по мраморному бедру, она падала в большую раковину, вырезанную из цельного куска малинового кварца, где, благодаря красноватому окрасу камня, становилась похожей на кровь.
Вокруг царило полное безлюдье, и только на ступенях фонтана был заметен человек, который, низко склонившись над водой, перемывал в бассейне фрукты, уложенные в решето. Завидев нас, мойщик фруктов вскочил на ноги и, отложив в сторону решето, отвесил нам глубокий поклон.
- Добро пожаловать, господин Фронкул и госпожа Геката! Наконец-то! - хрипло прокричал он, срывая с головы шапку. - Господин директор давно ждёт вас. Всё спрашивает: где вы да куда подевались? Хотел уже было человека за вами послать, да я отговорил, сказал - придут, куда они денутся?! И вот - пожалуйста!
Это был Адомастр, бессменный страж кладбищенских ворот, хранитель всех ключей и, как он сам любил говорить, «всех сакральных тайн» Некрополя. Адомастр был очень стар, но на здоровье никогда не жаловался, держался всегда бодро, весело и, как все кладбищенские сторожа, был необычайно словоохотлив. По случаю праздника старик тоже решил принарядиться; вместо обычного затёртого сюртука он надел парадную униформу, обычно хранившуюся у него в сундуке. Несколько странно было видеть на маленькой, тщедушной фигурке сторожа длиннополую бархатную ливрею с золотым позументом и галунами, взбитое жёстким крахмалом жабо на груди, а также высокий головной убор, прошитый серебряными нитями, похожий на папскую тиару. Крупные металлические стразы на кожаных башмаках старика вспыхивали и гасли, точно ночные светляки. Такой необычный наряд несколько стеснял скромного сторожа, что, впрочем, не мешало ему держаться с достоинством привратника царских врат.
- Наконец-то, господин Фронкул и госпожа Геката, наконец-то прибыли! Вот радость-то! - тараторил по обыкновению Адомастр, открывая ворота и пропуская нас внутрь. - Как вы красивы, госпожа Геката, ну просто нет слов! Какое роскошное платье, какая причёска! Какой потрясающий жемчуг у вас в волосах и как интересно уложена нить. Очень похоже на созвездие Кассиопеи - один к одному! Богиня Лучезарных Сновидений - вот что хочется сказать вам! Ручаюсь, сегодня вы будете королевой бала! Вечер обещает быть превосходным. Господин директор пригласил прекрасный оркестр, который всю ночь будет играть изумительную музыку - исключительно классику! Но не только это. Вас ожидает множество приятных сюрпризов. Если вы чуточку прибавите ходу, господа, вам, возможно, посчастливится услышать переливы волшебной скрипки господина Ботропса; кроме того, ожидается выступление самой Гондваны Даркле. Говорят, осенний мюзикл с её участием «Последнее затмение Плутона» произвёл небывалый фурор. Я прочёл несколько рецензий - пресса буквально захлёбывается от восторга. Говорят, господин Нефф заплатил госпоже Даркле невероятную по нынешним временам сумму, чтоб она спела на сегодняшнем вечере куплеты Прозерпины из «Последнего затмения». Неужели это правда?!
Это была сущая правда. Господин Нефф, наш директор, скупой до крайности во всём, что касалось вопросов хозяйственного администрирования, неузнаваемо преображался, когда заходила речь о финансировании праздничных столов. В таких случаях щедрость его не знала границ. Любое, самое скромное застолье он стремился превратить в роскошество небывалого пира, украшенного каким-нибудь эффектным театральным лицедейством. Последнее он считал своеобразной приправой к изысканным блюдам пиршественного стола. Сейчас ситуация складывалась примерно таким же образом. На вечер были приглашены многие знаменитые музыканты и певцы, в числе которых значились и скрипач Ботропс, и Гондвана Даркле, «божественная и несравненная», как её называли многие.
- Да-а, Гондвана Даркле, - мечтательно вздохнул сторож, прикрывая глаза и теша себя приятной игрой воображения. - Божественная и несравненная!.. Вот бы послушать её ещё раз! Ради этого стоит жить. Как я вам завидую, господа! Завидую чёрно-белой завистью!!..
- А почему бы и вам не присоединиться к общим торжествам, господин Адомастр? - спросила с улыбкой Геката, кладя на протянутую ладонь старика серебряную монету. - Неужели вы не получали приглашения на вечер? Отчего ж так?
- Что вы, что вы, госпожа Геката?! Как можно?! - энергично замахал руками старик, отступив в сторону. Он даже опустил немного голову и прикрыл глаза рукавом ливреи, как если бы ему вдруг сделалось стыдно. - Я ведь это, как говорится, отбываю наказание, да. И за дело, господа, исключительно за дело. Господин Нефф - человек суровый, но справедливый. Он никогда не будет наказывать просто так. А я ничего и не говорю. Поделом мне, простофиле. Проштрафился - так чего ж теперь жаловаться?! Нечего было спать в такой ответственный день. Вы ж понимаете, Фронкул, о чём я?..
Я прекрасно понимал, о чём идёт речь. Не далее как три месяца тому назад, в День Летнего Солнцестояния, Адомастр действительно, что называется, проштрафился - да ещё как! В самый ответственный момент он не открыл ворота перед членами почётной делегации, прибывшей с целью возложения венков к часовне, где хранились мощи Аполлона Тианского. Накануне, по случаю предстоящего празднования, сторож предавался обильным возлияниям в кругу друзей и, как следствие, утратил чувство меры. Пребывая в таком бесконтрольном состоянии, он потерял ключ от замка, что обнаружилось только на рассвете, когда делегация уже стояла у ворот. Злосчастный ключ искали всем миром; в итоге он всё же нашёлся, но на его поиски была потрачена уйма времени, вследствие чего торжественное возложение венков пришлось перенести на три часа!
За этот проступок Адомастр был примерно наказан. На целых полгода, вплоть до самого Рождества, для него был объявлен сухой закон; заодно старику запретили принимать участие в любого рода увеселительных мероприятиях, могущих спровоцировать нарушение этого закона. Это была суровая кара, но Адомастр принял её безропотно, понимая, что для него всё могло обернуться намного хуже.
Пока старик возился, гремя ключами, у ворот, запирая их, бормоча при этом что-то о неземной красоте дам, явившихся на вечер, о прекрасной музыке, звучащей из глубины склепа, и о своей «чёрно-белой зависти» к собравшимся, Геката, которая уже прошла немного вперёд, неожиданно остановилась, а затем, словно вспомнив что-то, развернулась и подошла к сторожу.
- Скажите, Адомастр, - вдруг спросила она, дружески положив тонкую руку на бархатное плечо старика, немного отдающее нафталином, - а что вам известно про Белую Улитку? Только будьте откровенны, прошу вас.
На мгновение Адомастр замер с ключами в руках.
Он повернулся к нам вполоборота, и лицо его приняло странное выражение. Несмотря на то, что всё вокруг было окутано сумерками, и такое понятие, как «игра свето-теней», утратило уже привычную образность, черты старика исказила едва заметная гримаса, про которую обычно говорят - «по лицу пробежала тень».
- Белая Улитка? - переспросил старик, внимательно посмотрев на нас обоих. - Даже не знаю, что и сказать вам на это, госпожа Геката… - речь его неожиданно замедлилась и замерла вообще; сторож вдруг замолчал, о чём-то подумал, затем, словно получив дополнительный импульс, встряхнулся и затараторил громче и быстрее обычного: - Если вы имеете в виду готовящуюся к выходу новинку сезона «Искушение Белой Улитки», где занята всеми нами любимая Гондвана Даркле, то не могу сказать вам на этот счёт ничего определённого, поскольку на генеральную репетицию меня, как человека постороннего, конечно же, не допустили. Да и к тому же мне сейчас даже думать не следует ни о чём таком развлекательном - вы ж знаете. Но если верить анонсам, которыми пестрят страницы печати, то, судя по их заголовкам, готовится нечто из ряда вон выходящее…
Геката пыталась объяснить старику, что она имела в виду совсем не это и театральная постановка тут ни при чём, но тот ничего не стал слушать. Засуетившись, он с какой-то странной поспешностью повернулся к воротам и вновь принялся демонстративно греметь ключами, хотя, как мне показалось, замок был уже заперт. Становясь попеременно то глухим, то непонимающим, старик горько сетовал на то, что лишён возможности смотреть мюзиклы и вообще все театральные новинки вплоть до самого Рождества. Потом он вспомнил, что забыл вписать нас в журнал для посетителей - а это надо сделать незамедлительно! - и, наконец, сообщил, что директор дал ему на вечер срочное и ответственное задание: прочистить напорный трубопровод фонтана, потому что «кровь» из раны Прометея уже еле течёт - «вы же сами видели» - а скоро и перестанет течь вообще. Так что, в связи со всем этим, он очень занят и у него нет времени на досужие разговоры.
Продолжая сомнительный процесс «запирания» ворот, старик не забывал бормотать себе под нос бесконечные пожелания «приятного времяпрепровождения» и «хорошенького веселья». Пока мы удалялись, он так всё и бормотал, хлопотливо и не совсем понятно, словно стараясь предупредить этим новые «неудобные» расспросы с нашей стороны; но, когда мы уже отдалились на значительное расстояние, мне вдруг почудилось, что среди прочего прозвучали слова «Будьте осторожны!». У меня перехватило дыхание. Послышалось или нет? Я украдкой глянул на Гекату, пытаясь по её реакции найти ответ на свой вопрос, но она, продолжая оставаться невозмутимой, шла, как ни в чём не бывало дальше, только на губах её играла лёгкая, безмятежная улыбка. Это несколько успокоило меня. Хорошо зная свою невесту, я был уверен, что такие слова, как «будьте осторожны», не прошли бы мимо её ушей.
- Какой забавный старик, - произнесла Геката, когда мы вышли на главную аллею, обсаженную зонтиковидными пиниями и чёрными кипарисами. - Жаль его. Видно, как ему хотелось пойти вместе с нами. За что же его так сурово наказали? Это несправедливо. Может, ты попросишь вашего директора, отменить жестокий вердикт хотя бы на сегодняшний вечер, а?
Я промолчал, сделав вид, будто любуюсь погребальными клумбами, разбитыми возле высокого византийского склепа, стены которого были выложены цветной мозаикой, зеркально повторявшей узорную флористику клумб.
- Какой чудный вечер! - вздохнула Геката, так и не дождавшись моего ответа; было так душно, что она сбросила мне на руки свою меховую мантилью и шла, подставив обнажённые плечи прохладным лунным лучам. - Какой-то особенный, необыкновенный вечер - такого я ещё не припомню, - продолжала она. - Мне кажется, сегодня должно произойти нечто из ряда вон выходящее. Ты так не думаешь, Фронк?
С этим трудно было не согласиться. Вечер в самом деле выдался на редкость замечательный. Звёзды на небе разгорались всё ярче, словно светильники в зрительном зале театра, регулируемые с помощью невидимого реостата. Диск Луны, огромный и багровый, как лик заходящего солнца, висел теперь прямо перед нами, поражая и ослепляя нас своей необычной яркостью. Во всём, что нас окружало, в шорохе листьев, в стрёкоте цикад, в попискивании мухоловок, в порхании ночных мотыльков, даже в самом воздухе, пропитанном тягучим, одуряющим ароматом кладбищенских трав, чувствовалось присутствие особой таинственной значительности.
- Расскажи что-нибудь ещё про Белую Улитку, - помолчав, снова заговорила Геката: здесь, на территории кладбища, голос её звучал робко, почти просительно. - Тебе ведь наверняка известно что-то ещё. Например, про то, какой вред она может принести человеку? Я слышала, что встреча с ней небезопасна. И Адомастр неспроста крикнул нам вслед «Будьте осторожны!» Наверняка он это имел в виду, а?
При этих словах я споткнулся на совершенно ровном месте, да так неудачно, что упал на одно колено и едва не полетел носом вниз. Геката даже взвизгнула от неожиданности. Она выразила мне своё сочувствие, помогла подняться, сама отряхнула мои штаны, но когда мы двинулись дальше, повторила вопрос с прежней настойчивостью.
Хочешь не хочешь, разговор пришлось продолжать. Чтоб сгладить остроту вопроса, я начал говорить, что на самом деле Белая Улитка опасна не столько для людей, сколько для… покойников. Да-да, прежде всего Улитка «знаменита» тем, что она разрывает могилы покойников, имевших несчастье скончаться под знаком Скорпиона - /известно, что Улитки ненавидят Скорпионов/ - и отъедает у них различные части тела… НА этот счёт бытует мнение, будто бы Белая Улитка, совсем как сорока, большая любительница сверкающих безделушек. Но поскольку ни клюва, ни когтей у неё нет, то действуя своими методами, она удаляет с богатых мертвецов навешанные на них драгоценности, отрывая их вместе с теми частями тела, за которые эти украшения цеплялись. Конечно, всё это очень сомнительно, маловероятно и не выдерживает серьёзной критики. Вот, например, в прошлый високосный год на кладбище обнаружилось полностью разрытое захоронение, где лежал извлечённый из гроба мертвец, изуродованный совершенно невероятным образом; у него была отъедена вся правая половина тела: правый бок, правая рука, правая нога. А поскольку захоронение было достаточно свежее, то у насельника могилы был высосан ещё и правый глаз!
- А ты сам видел этот труп, отъеденный наполовину? - очень тихо спросила Геката.
- Конечно, видел, - соврал я. - Пришлось полюбоваться, когда приехала полиция и меня пригласили как понятого. А куда денешься?! Только не требуй от меня подробностей. Зрелище, как говорится, не для слабонервных.
На самом деле я отказался присутствовать в качестве понятого, сославшись на головную боль. Вместо меня пошёл мой напарник Льюис, человек более выдержанный и хладнокровный, чем я. Но и он после процедуры освидетельствования вернулся бледный, как мел, и несколько дней после того не мог произнести ни слова.
- Так как же это получается, что существование Белой Улитки до сих пор остаётся под вопросом, - продолжила свои расспросы Геката, - если те ужасные осквернения могил, о которых ты говоришь, имели место не один раз и были зафиксированы полицией? Почему же само понятие Белая Улитка всё равно относится к разряду слухов и суеверий? В чём же дело?
- Видишь ли, дорогая, - ответил я, пытаясь незаметно прибавить шагу и всей душой желая, чтоб мы как можно скорее добрались до цели, - дело всё в том, что существуют некоторые представители животного мира, на которых, при большом желании, можно списать подобное обгрызание трупов. Это могут быть землеройки, кроты, могильные крысы, наконец. Или вот, например, опоссум - тоже зверь, не брезгующий мертвечиной. А в наших краях, как ты знаешь, опоссумов много…
- Да, но опоссум не вскрывает гробов, - тут же возразила Геката. - Опоссум - это маленький зверёк, которому не под силу разрыть могилу и тем более расколоть гроб. Разве можно такое свалить на опоссума?
Сумерки сгущались быстро, и на пустынных аллеях кладбища один за другим стали зажигаться фонари. К одному из фонарных столбов, мимо которого лежал наш путь, была прислонена лестница-стремянка, на вершине которой торчала чья-то тёмная фигура, обтирающая тряпкой матовые плафоны, по форме напоминающие раскрывшиеся бутоны осфодилуса. Когда плафоны вспыхнули, озарив нас ярким светом, человек на стремянке задвигался и, помахав рукой, громко поприветствовал меня и Гекату.
Это был Гармодиус - наш кладбищенский фонарщик, в ведении которого находились все осветительные сети как на территории Некрополя, так и под ним: глубокие тоннели, соединявшие подземелья склепов с лабиринтами древних катакомб, были освещены фонарями, чья бесперебойная работа поддерживалась его неустанными заботами. Несмотря на крайнюю занятость, какая обычно наблюдалась перед большими праздниками, Гармодиус также был настроен весьма благодушно и тоже был не прочь поболтать. Он, как и Адомастр, от души пожелал нам приятного времяпрепровождения, наговорил кучу комплиментов Гекате, намекнул на явное сходство её жемчужной нити в волосах с «магическим» созвездием Кассиопеи, между делом сообщил о надвигающемся с запада «нешуточном» грозовом фронте, а также об опасности замыкания в перегруженных сетях и отключения электричества в самый неподходящий для застолья момент; - «Я неоднократно говорил об этом господину директору - да что толку?! Ему нужно, чтобы по всей территории сегодня было обеспечено максимальное освещение /мало ли, вдруг гостям захочется осмотреть наиболее примечательные надгробные экспонаты/. Что на это скажешь?!»; потом он пожаловался на извечную нехватку свободного времени, мешающую ему насладиться вместе со всеми удовольствиями пиршественного стола.
Мне не хотелось, чтобы Геката вступала в разговор с фонарщиком. Взяв её под локоть, я специально ускорил шаг с тем, чтобы поскорее миновать это место, но Геката, с неожиданной ловкостью освободив руку, развернулась к стремянке, где сидел осветитель, подошла к столбу поближе и без обиняков спросила осветителя про Белую Улитку.
- Верите ли вы в неё, господин Гармодиус? Боитесь ли? - примерно так прозвучал её вопрос на этот раз.
Реакция фонарщика была примерно такой же, как и у Адомастра. Он сперва оторопел и, свесившись немного со стремянки, посмотрел на нас, выпучив глаза, словно пытаясь понять, не шутка ли это? Затем он разразился долгим смехом, давая понять, что вопрос Гекаты рассмешил его не на шутку. Смех, впрочем, был добродушный. Его Раскаты оказались столь внушительны, что высокая стремянка опасно зашаталась. Испугавшись, что осветитель может свалиться от хохота на землю, я поспешил заверить его в том, что вопрос Гекаты не содержал в себе никакой подковырки, и что главная цель заинтересованности состоит в желании узнать как можно больше о кладбищенских мифах и легендах.
- Разрази меня гром, господин Фронкул, если я заподозрил какой-либо подвох в вопросе вашей очаровательной невесты, - ответил Гармодиус, вдоволь насмеявшись. - Верю ли я в Белую Улитку? Верить можно во что угодно, госпожа Геката, но не забывайте, что любая вера рождает эквивалент неверия. Это, знаете, как один из основных законов Ньютона о действии и противодействии. Хочешь - не хочешь, а условный знак равенства между двумя величинами ставить придётся. Ну, а насчёт того, боюсь ли я её - что тут скажешь?! Любой страх обусловлен наличием самой крохотной доли вероятности смертельного исхода, а она, как мы знаем, всегда имеет место. С тем же успехом вы можете спросить меня: боюсь ли я метеорита, прилетевшего из глубин космоса, который грозит свалиться мне на голову. Или, например, - не пугает ли вас, господин Гармодиус, вероятность быть растерзанным кровожадными акулами, когда вы пересекаете Тихий океан на межконтинентальном судне? Конечно, пугает и то, и другое, и третье, как пугает любого из нас. Вот, пожалуй, и всё, что можно сказать на эту тему, чтобы закрыть её с чистой совестью.
Получив такой исчерпывающий ответ, мы с Гекатой двинулись по аллее дальше, а за нашими спинами долго ещё раздавались приглушённые взрывы сдерживаемого хохота, сопровождаемые бесконечным повторением одного и того же: «Верите ли вы, господин Гармодиус, в БЕлую Улитку? Боитесь ли? Ха-ха-ха-ха…»
- Так, значит, для людей она не опасна? - вновь спросила меня Геката, когда фонарщик остался далеко позади нас.
- Я же сказал, прежде всего она опасна для покойников.
- А для людей?
- Ну, если её как следует разозлить, то, полагаю, может напасть и на людей.
- А чем её можно разозлить?
- Послушай, Гета, если ты задалась целью, во что бы то ни стало разозлить Белую Улитку, то нам, думаю, не стоит идти на банкет. С такими запросами, как у тебя, лучше вообще не выходить за порог дома с наступлением темноты.
Мне всё больше не нравился возбуждённо-игривый настрой Гекаты. Это её странное любопытство я приписывал ажиотажу, воцарившемуся в театральных кругах накануне выхода многообещающей премьеры «Искушение Белой Улитки». Об этом мюзикле уже распространилось множество слухов самого скандального толка, и неудивительно, что, наслушавшись их, моя впечатлительная невеста всерьёз заинтересовалась скользкой «улиточной» темой. Однако то, что она заговорила об Улитке именно сегодня, со знанием дела просчитав и сопоставив календарные даты её предполагаемой активности, было для меня неприятно вдвойне.
Некоторое время мы шли молча, думая примерно об одном и том же.
- Всё-таки странно получается, - задумчиво произнесла Геката, вновь беря меня под руку. - Странно, что ты вот уже около десяти лет служишь могильщиком на этом кладбище, а знаешь про Улитку так ничтожно мало. Отчего это? Или ты что-то недоговариваешь?
К счастью, путь наш подошёл к концу, что избавило меня от необходимости отвечать на этот вопрос. Мы оказались на самом элитном участке Некрополя, где хоронили только наиболее почётных, уважаемых и состоятельных людей города. Склепы, воздвигнутые для их погребения, были похожи на дворцы для мёртвых царей. Окружённая этими помпезными мемориалами, величественная, словно Гемма Северной Короны, в конце кипарисовой аллеи возвышалась выстроенная в модном «египетском» стиле пирамидальная усыпальница, где и проходили торжества, организованные нашим директором. Иллюминированная с необычной пышностью, издалека усыпальница напоминала пасхальный кулич, весь утыканный свечками.
Основание девятигранной пирамиды было выполнено в виде огромной ладьи, что-то наподобие той священной лодки, на которой, согласно египетской Книге Мёртвых, совершают путешествие по подземной реке те, кто навсегда покинул Мир Живых. А чтоб впечатление о «плавучести» было более ощутимым и наглядным, усыпальницу со всех сторон окружал наполненный водой канал, в котором плавали чёрные лебеди. Разбегающиеся углы пирамиды были испещрены тонко прорисованным иероглифическим орнаментом; на отполированных до блеска гранях красовались цветные мозаичные витражи, во всех подробностях изображавшие знаменитые Египетские Казни из Книги Исхода. С превеликой тщательностью здесь были запечатлены наказания, которым Ветхозаветный Господь подвергнул египтян, покарав их за строптивость фараона, не пожелавшего уступить требованиям пророка Моисея. Тут были и жабы, и мошки, и пёсьи мухи, и саранча, и моровая язва и проч. По одной казни приходилось на одну грань, и каждая из них являлась настоящим произведением искусства.
Ярко освещённый разноцветными огнями, наполненный музыкой и изысканными благовониями, струящимися наружу через раскрытые двери, «египетский» склеп смотрелся не вполне обычно, но очень эффектно. Перед тем как зайти внутрь, мы не смогли отказать себе в удовольствии обойти вокруг, чтобы полюбоваться витражами мозаичных панно. Все они вызывали у Гекаты живейший интерес. Разглядывая красочные сцены египетских казней, она проявила такое глубокое знание глав Ветхого Завета и так увлеклась их обсуждением, что в душе я не мог не порадоваться такой скорой перемене её впечатлений, надеясь, что за нею последует и смена заинтересованностей. Потом Геката изъявила желание покормить чёрных лебедей - корм для птиц был разложен по берегу канала в специальных лотках - и как будто бы совсем охладела к изначальной теме нашего разговора. Но когда мы приблизились ко входному порталу, выделенному пилястрами в виде вставших на задние лапы львов, и бесстрастные швейцары в костюмах Демонов Смерти склонили перед нами свои звероподобные головы, Геката бросила через плечо, как бы между прочим:
- И всё-таки сегодня мы обязательно должны посмотреть на Белую Улитку.
Похожие статьи:
Рассказы → По ту сторону двери
Рассказы → Доктор Пауз
Рассказы → Желание
Рассказы → Властитель Ночи [18+]
Рассказы → Песочный человек
Правда, ГГ идёт здесь не с женой, а с невестой, но это мало что не меняет. А продолжение, конечно, будет. Оно уже на мази. Спасибо 
Спасибо!! 
Сознаюсь, правда, что твои внезапные и непредсказуемые переходы на "вы" иногда меня озадачивают... 
!!!!))))))...
