fantascop

Демиург местного значения. Часть 1, глава 2

в выпуске 2015/11/09
9 июня 2015 - fon gross
article4863.jpg

Глава 2.

 

Вообще мы с Андреем Анюшиным были, что называется, друзьями детства – сидели в детском садике на соседних горшках. Родители наши познакомились, когда нам было года по три. Отец Андрея устроился на работу в конструкторское бюро, в котором трудился мой родитель. Соответственно, отпрыск его был определен в ведомственный детский садик, который имел честь посещать и я.

Помню, как в первый раз тетя Вера привела за руку Андрюшеньку – тощенькое, тонкошеее, напуганное существо. На тот момент я был шустрым и довольно крепким, для своего возраста, пацаном и, соответственно, верховодил в нашей возрастной группе. Чем-то мне новенький глянулся, видно почуял я в нем родственную душу. В общем, я взял Андрея под свое покровительство. Видно в благодарность за это следующие четыре года он ходил за мной пришитым хвостиком, с восторгом подхватывая все мои начинания, иногда весьма рискованные и чреватые основательной трепкой от родителей. В начальных классах Андрюха начал проявлять некоторую самостоятельность, но мой авторитет в принципиальных вопросах оставался непререкаемым.

В тех же начальных классах средней школы у Андрюшки вдруг проявилась какая-то безоглядная, отчаянная храбрость, учитывая его субтильное сложение, смахивающая на мазохизм. Впервые я это наблюдал классе во втором. В те времена мы активно осваивали самостоятельную жизнь во дворе нашего дома (выбираться за его пределы, было строго-настрого запрещено) и, соответственно, не обходилось без трений с его обитателями. Тут сыграли роль мой неугомонный характер и тяга к лидерству. Среди сверстников этот фокус (в смысле лидерство) как-то проходил. Хотя, случались и осечки. Обитал в нашем дворе некий Сережка Ухов. Учился он в параллельном классе нашей же школы. Так вот, ему не по вкусу были эти мои командирские замашки. Какое-то время он их терпел, но однажды взбунтовался и получил от меня трепку (а пусть не спорит, если ничего не понимает!). От большой обиды, или общей вредности характера Серега рванул домой и наябедничал старшему брату, который был года на три старше нас. Три года в таком возрасте разница большая, да и сам по себе он парнишка был не хилый. В общем, шансов против серегиного брата у меня не было, но, чтобы не потерять лицо перед дворовой пацанвой надо было драться. Мы сцепились. Братец, видно, хотел просто повалять меня в снегу (дело было зимой), чтобы неповадно было, но после пары полученных  чувствительных тычков в физиономию осерчал и начал метелить меня всерьез. И вот тут, лежа в сугробе и почти прекратив попытки подняться на ноги, я услышал дикий визг и ощутил, что пинки, не дающие мне встать, прекратились. Стряхнув с физиономии снег, я увидел следующую картину: Андрюшка, пронзительно визжа, вцепился обеими руками этому жлобу в ногу, пытаясь его одновременно повалить и укусить за заднюю часть бедра. Серегин брат опешил от такой отчаянной атаки и тряс плененной конечностью, пытаясь освободиться. Получалось плохо: друг мой вцепился, как хороший бульдог. И вот в тот момент, когда наш противник наклонился, защемил двумя пальцами тонкую Андрюшкину шею и попытался его оторвать, я с разбегу врезался ему головой в живот. Удар получился славный. Серегин брат согнулся пополам и, хватая ртом воздух, рухнул в снег. Разозлился я страшно, поэтому остановиться сразу не мог и принялся сторицей возвращать пинки поверженному врагу. Андрюха, наконец-то отцепившийся от его ноги, прыгал вокруг с криками: «Дай, дай ему, Витек!» (Витек, то бишь Виктор Быков – это я). Старший Ухов, закрывая лицо от моих ударов, поднялся на четвереньки и вдруг с низкого старта рванул к своему подъезду под восторженное улюлюканье, сбежавшейся на зрелище местной детворы.

Авторитет наш во дворе после этого случая возрос необычайно. Мы, однако, не возгордились и «беспредельничать» не стали (да и кто нам соплякам это позволил бы). К тому же я и Андрей пришли к выводу, что суровая взрослая жизнь, в которую, как мы искренне верили, мы уже вступили, требует умения драться. Потому, после некоторого сопротивления в лице родителей, мы записались в секцию дико популярного в то время каратэ. Благо находилась она всего в двух кварталах от нашего дома. Пацан я был настырный до упертости и отнесся к тренировкам со всей ответственностью. Анюшин, глядя на меня, тоже втянулся и через пару лет с нами старались не связываться даже ребята хорошо постарше нас, тем более ходили мы везде вместе. Пацаны из соседних дворов, вообще, считали нас братьями.

Такой активный образ жизни весьма благотворно сказался на организме Андрюхи: к пятнадцати годам он перерос меня на полголовы, фигура его обрела рельефную сухую мускулатуру. Стал он гибким и пластичным, как молодой хищник из семейства кошачьих. Ангины и простуды, донимавшие его в детстве, были забыты. В сочетании с жесткими золотистыми волосами, голубыми глазами, высокими скулами и правильными чертами лица, внешность его производила убойное впечатление на девчонок. Меня тренировки тоже не испортили, я и в детстве был парнишкой крепким, а теперь, нарастив мышцы (побольше андрюхиных), но имея меньший рост, казался несколько массивным. Цвет волос у меня был ближе к темному, физиономия вполне среднестатистическая – не красавец, но и не урод. В общем, на фоне своего друга, с женской точки зрения, выглядел вполне себе серенько. Во всяком случае, весь наш опыт общения с девчонками свидетельствовал об этом.

Кстати, относительно девчонок.  Интересоваться Андрюхой они начали еще классе в шестом (ну я же говорил про его внешность). Мы же в этом вопросе, в развитии как-то подзадержались. Правда, насколько я знаю, это касается всех пацанов, вообще. Сверстницы нас здесь опережают. Опять же интенсивные тренировки и почти полное отсутствие свободного времени… Так что все попытки представительниц прекрасного пола познакомиться с Андрюхой, ну и со мной, заодно, поближе мы пресекали. Иногда довольно грубо. До обид. Что поделать, молодые были, глупые. Однако к пятнадцати годам гормоны взяли свое. Осознав проблему, мы принялись ее решать с присущей нам энергией и пылом. Дефицит времени принял критический характер и, не смотря на горестные вопли и призывы одуматься нашего сэнсэя, мы покинули секцию каратэ.

Так вот, возвращаясь к девчонкам. В этом вопросе Андрюха захватил бесспорное лидерство. Для нашего тандема такая ситуация была непривычной, хотя, в остальных вопросах мой друг продолжал довольствоваться ролью ведомого. Ну что ж, язык у него был подвешен лучше моего, а в трепе с девчонками он разворачивался во всей красе. Ну и внешность само собой. В общем, я добровольно, ушел в тень. Тем не менее, даже пребывая в тени такого плейбоя, я получал толику внимания от девиц, крутившихся вокруг Андрюхи, как бабочки вокруг огня свечи.

Не смотря на то, что мы окунулись с головой в любовные приключения, серьезных отношений ни с одной из прелестниц ни у меня, ни у моего друга до самого окончания школы не завязалось. Видимо, в связи с тем же замедленным развитием, еще не дозрели до таковых. Так мы дожили до выпускного класса школы. Вот здесь эта приятная легкость бытия начала сбоить. Во всяком случае, у меня. Как там у Пушкина: «Пришла пора, раскрылись очи….» Ну и так далее. Правда, сказано было это, кажется, об особи женского пола, вроде бы Татьяне, насколько я помню школьную программу. Ну да мою ситуацию эта фраза характеризовала очень точно. А может так со всеми случается. Все же Пушкин, говорят, был большой дока в этом вопросе.

А началось все, повторюсь, в сентябре, когда мы торжественно вступили в выпускной класс средней школы. С Иринкой Курченко мы познакомились, если можно так сказать, в том самом ведомственном детском садике, который с Андрюхой посещали. Ирка в те времена была этаким мелким белобрысым бесенком, от которого стонали все воспитатели, и была первой заводилой в разных авантюрных затеях. Я, опираясь на свой авторитет, иногда удерживал ее от совсем уж безумных предприятий, но далеко не всегда. Курченко, имея хорошо подвешенный язык, и весьма развитый для своего возраста ум, умела меня обвести и добиться своего. Злиться на нее долго было невозможно – когда попадалась, она смотрела в глаза с таким искренним раскаянием, что хотелось простить ее за все прошлые, да и будущие грехи заодно. Была у Ирки подружка, с которой дружили они примерно, как мы с Андрюхой. По характеру, да и по внешности полная ее противоположность. Темненькая скромная молчунья, имеющая храбрость, впрочем, поддерживать все ее авантюры. Звали ее Валентина Синицына. У меня и Андрюхи с этими девчонками имело место что-то вроде взаимной симпатии. Не тяга к противоположному полу, упаси бог – слишком мелкими мы тогда были. Вроде бы дружба, но не совсем такая, как между пацанами. В общем, сложно все это. Всякие хулиганские выходки, по крайней мере, мы часто устраивали вместе.

Так вот, с приключениями, но в целом благополучно завершили мы свой воспитательный процесс в садике и приступили к обучению в средней школе. Там все продолжалось примерно в том же духе вплоть до второй четверти третьего класса. А потом обе наши боевые подруги перевелись в другую школу в связи с переездом их родителей на новое место жительства – расселили, наконец-то, ветхий дом, в котором они обитали. Тут наша дружба и закончилась. Новый дом, в который девчонки переехали, и школа находились на другом конце города и кататься туда, чтобы их навестить было далековато, тем более в неполные десять лет (банально не пускали родители).

И так, в тот последний школьный сентябрь мы с Андрюхой после уроков решили прогуляться по нашей знаменитой Верхневолжской набережной. Вид оттуда на Волгу открывался изумительный.  После недели затяжных, типично осенних дождей, поливших почему-то в конце августа, пришли солнечные теплые дни, бабье лето, что ли? Солнце грело во всю, теплый южный ветерок шелестел пока еще зеленой листвой деревьев, растущих ниже набережной по крутому склону, сбегающему к голубеющей на солнце воде великой реки.  Купив по мороженому, мы не спеша фланировали по разноцветной брусчатке, трепались ни о чем и пытались приставать к симпатичным девицам, надевшим, благодаря солнышку, снова летние платья, может быть последний раз в этом году. Приставали, впрочем, вполне вежливо, можно сказать, интеллигентно, как умел это делать Андрей, поскольку сейчас первую скрипку играл он. Зато у меня был зоркий глаз, и первым, еще издалека, засек особенно симпатичную парочку – блондинку и брюнетку я. Дернул друга за рукав. Тот глянул, одобрительно кивнул и ускорил шаг, догоняя приглянувшихся девчонок. Одна из них, та, которая блондинка, оглянувшись на нас, что-то прощебетала своей черненькой подруге и обе залились жизнерадостным смехом. В тот момент, когда Андрей открыл рот, чтобы произнести первую фразу, девчонки остановились, обернулись и хором пропели:

- Здравствуйте, мальчики! Здравствуй, Андрюша! Здравствуй, Витя!

И изобразили книксен. Я не сразу узнал наших подружек детства – изменились они с момента нашей последней встречи основательно. В лучшую, надо сказать, сторону. Андрюха сориентировался быстрее, можно сказать, мгновенно. Я еще хлопал глазами, а он уже на правах старого друга полез к нежданно обретенным подругам с объятиями и поцелуями. Когда и я завершил процесс узнавания, меня, что называется,  замкнуло: стоял дурак дураком, не сводя глаз с Иринки.

Повторюсь,  до сих пор Любовь, вот такая, с большой буквы, меня, как-то обходила, хотя почти все мои ровесники переболели этим недугом. Некоторые даже не по разу. А у меня, да и у Андрюхи, насколько я знал – ни в одном глазу. Ну,  Анюшина пару раз легкая влюбленность, посещала. Меня минуло даже это.  А тут буквально накрыло. Прямо все, как в книжках: смотрю на эту «белокурую бестию» и чувствую – пропал. Главное, чем больше в нее вглядываюсь, тем больше подмечаю черточки, жесты, манеру разговора – все знакомое с детства. И, в то же время, все это воспринимается совершенно по-новому и меняет знакомый образ радикально. Ну и выросла она, приобрела все, что положено привлекательным девицам.

Ирка, похоже, это мое состояние просекла сразу, на мгновение посерьезнела, внимательно глянула своими бездонными, серо-зелеными глазищами мне в глаза и, вроде бы усмехнулась, не губами, а теми же глазами – эдак  понимающе и, где-то даже торжествующе. Но, в следующую секунду,  превратилась в легкомысленную, радующуюся встрече с бывшими однокашниками, девчонку.

В общем, дальше пошли гулять вчетвером. Зашли в недорогую кафешку на набережной, посидели, повспоминали прошлое. Я немного отошел от первого впечатления и, по мере возможностей, пытался поддерживать разговор. Потом еще гуляли. Начало смеркаться и девчонки засобирались домой. Как истинные джентльмены мы вызвались проводить. Ехать нужно было на окраину города. Андрюха, как самый богатый, предложил поймать такси. Подруги отказались, и пришлось ехать на автобусе. Жили они в одном квартале, в домах, стоящих напротив друг  друга, и разделенных маленьким уютным сквериком. Мы не спеша дошли до этого сквера. Дальше надо было разделяться: кому-то провожать Ирину, кому-то Валентину. Тут вышла неловкость – и я и Андрюха предложили себя в качестве провожатых Ирке: на Андрюху она, как видно, тоже произвела впечатление. Она, зараза такая, сделала паузу, вроде бы выбирая достойного. У меня, буквально, как в книжках пишут, замерло сердце. Если бы она выбрала моего друга, я не знаю, что бы сделал. Ирка, насладившись ситуацией, хихикнула и, подхватив меня под руку, сказала:

- Пусть сегодня Витя проводит.

Это был щелчок по самолюбию Андрюхи – обычно всегда выбирали его, я в нашем дуэте шел вторым номером, и никогда, надо сказать, не комплексовал по этому поводу, понимая, что объективно для девушек мой друг более привлекателен. Но вот тут случилось такое исключение из правил,  которому я был несказанно рад. Анюшин же - явно обескуражен. Таким растерянным и даже, как-то по-детски обиженным я его не видел ни разу. Тем не менее, он быстро взял себя в руки, принужденно засмеявшись, сказал:

- Тогда я с Валентиной, - и, подхватив Иринину подружку под руку, повлек ее к родному подъезду.

В общем, с того знаменательного дня я начал, встречаться с Ириной. Отношения у нас с самого начала складывались не простые. Характер у моей подруги остался тот же, что и в детстве – склонный к безумствам и авантюрам. Я излишней рассудительностью то же никогда не страдал, но тут был явный перебор. Причем, тяга к приключениям у Ирки возникала, похоже, только в моем присутствии. Без меня, со слов знакомых, она вела себя вполне адекватно, ну с поправкой на холерический темперамент. Складывалось впечатление, что при каждой нашей встрече неугомонная девчонка меня, таким образом, испытывает. На прочность, что ли? Плюс к этому – тяга к лидерству. А я, как вы помните, то же страдал этой болезнью. В общем, каждая наша встреча превращалась, в своего рода, поединок с атаками, контратаками и отступлениями. Иногда имели место компромиссы. Причем, отступать и искать эти самые компромиссы, как правило, приходилось мне. Не любовь, а какая-то война, однако. А может это у всех так? Не знаю. Вряд ли.

Кстати, у Андрюхи с Валентиной то же закрутилось, что-то более  серьезное, чем обычно бывало с другими его пассиями. Или мне это просто казалось? Впрочем, в серьез увлечься Иринкиной подружкой было не мудрено. Во-первых, она была красива. Не кричащей, бросающейся в глаза красотой, а спокойной, утонченной, которую начинаешь понимать при близком знакомстве и достаточно долгом общении. При каждой встрече в таких девчонках открываешь что-то новое – во внешности, характере, поступках и мыслях. В каком-то смысле, Валентина была, пожалуй,  интереснее своей подруги. Теперь я это понимаю. Анюшин понял это еще тогда. Как относилась к нему Синицына? Затрудняюсь ответить. Она, вообще, была человек закрытый и чувств своих демонстрировать не любила.

Тем не менее, я то и дело ловил взгляды Андрюхи на мою Иринку. И взгляды эти мне не очень-то нравились. Вожделенные какие-то взгляды. Но дружба для него, как и для меня была делом святым и никаких попыток отбить у меня девчонку, Анюшин не предпринимал. Не уверен, кстати, что это у него получилось бы – Иринка это давала понять вполне недвусмысленно

Вот так вот мы закончили выпускной класс. Дружно всей четверкой поступили в мед. Окончили первый курс. Пережили каникулы и в сентябре должны были приступить ко второму году обучения. Все случилось первого сентября. Две недели во время каникул мы провели в Египте на Красном море вместе с девчонками. День мы с Андрюхой посвящали дайвингу. Подруги, не смотря на все наше старание, этим занятием не увлеклись и примитивно валялись на пляже, изредка окунаясь в теплые зеленые волны. Вечером все вместе тусовались в прибрежных кафешках. Вторую половину каникул Андрей и я провели на нашем заветном озере. Девчонки по отдельной программе отправились в какой-то молодежный лагерь на Селигер. Черт бы   его взял, этот лагерь! Почему? Сейчас объясню.

 

Рейтинг: 0 Голосов: 0 1072 просмотра
Нравится
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!

Добавить комментарий