1W

Дроиды. Гелиотроп. Роман. Часть 2. Глава 28

на личной

4 октября 2015 - Женя Стрелец
article6205.jpg

02.28

Последний оракул Буро явно не к нему относился, чем и огорчил безмерно. Встревожил.
Человек, ради его оракула окунувший в недра вирту свою руку, прежде не искавшую оракула, а именно – Каури, раскрыл шёлковые страницы тяжёлого как диван тома на месте, где оказалась открытка. Тоже вирту, с движением. Совпадение столь маловероятное, что текст на страницах Биг-Буро проигнорировал.
Открытка реагировала не на касание, а на глаза перед ней, на моргание глаз. Двухчастная банальная красивость.


Обнаружив, что на неё смотрят, открытка предъявляла пейзаж в голубых тонах: небо и море. «Небо и море!» – прошептал Буро изгнанническое восклицание.
Голубизна, разделённая горизонтальной волнистой чертой, оживала. Стебель тянулся, поднимая бутон, раскрывшийся по мере вознесения. Когда взмывал над водой, лепестки его оказывались бессчётны, цветок становился солнцем.
При всей простоте идеи, воплощение её смотрелось скорей грандиозно, чем мило. Обычное благопожелание: доброй ночи – добрый рассвет, удачи, в смысле.
Буро прислушался.
Некоторые открытки имеют звуковое сопровождение, обонятельное, неощутимое, воздействующее исподволь. Не что-то подобное заворожило его? Нет, картина сама.
Она длилась, пока не моргнёт смотрящий.
Тогда линия горизонта начинала смещаться вверх до ухода за пределы открытки. Нижняя часть её темнела, и то был уже не вид на море со спины дракона, а предстающие ныряльщику океанические глубины. Последовательно: пена, голубизна, морская волна, синь, ультрамарин и непроницаемая фиолетовая бездна. Буро знаком этот спектр. Создавший открытку мастер выдал своё знакомство с Великим Морем не понаслышке.
Солнце исчезло с открытки, а стебель начинал утопать, падать на дно, чем ближе к нему, тем ярче светился, тем сильней изгибался петлями и в самом низу ложился красивой виньеткой. Монограммой? Сокращением благопожелания? Буро не знал этих букв. Погружаясь в полный мрак, они истончались и пропадали. Да ему не требуется, без того всё понятно: восход одного станет закатом другого, имевшего к этому восходу самое непосредственное отношение. Буро покинул грозное Великое Море, покинул окончательно и бесповоротно, это его восход, сомневаться не приходится. А вензель чей? Кому уготован закат? «Нет, оу, Буквы прочитать надо-таки...» Бутон-биг-Надир был старчески мудр и привычен к потерям, но юношески склонен бороться до конца.


В Соломенный День, на заре его Буро получил эту открытку-предсказание. В Соломенный День Паж предстал Отто в новом свете.
Печать моря принято скрывать, стыдиться её, прятать. Естественно, ведь чисто внешне, как правило, она – уродство, знак исходной враждебности небесному, дроидскому началу в полудроидах.
Избавившись от теней окончательно, ликуя, каждым следующим днём обнаруживая в себе перемены к теплу, гибкости, мягкости, казалось, необратимо утраченных, Бутон-биг-Надир на конспирацию махнул рукой. Кто он такой и что он такое – все давно знали.
Буро мог лечить, как Олив, в чём-то лучше, в чём-то хуже его, но прежде скрывал это, перенаправлял раненых на Оливковый Рынок, что являлось пунктом их необъявленного договора. Теперь принимал людей открыто. Не маскировал в коктейле оливку, которая должна противостоять яду. И в названиях не маскировал! Мог подарить, продать универсальный коктейль: «Блевотно-ежиный!» Если на тень наступил, и не знаешь какую, что ждёт тебя через несколько часов или минут, выпей его залпом! Будет ооочень плохо!.. Тебе, но и тени тоже.
Легализовал коктейль «Побегунчик». Для тех, кто отравился в опасном месте и должен срочно покинуть его, а отравился парализующим чем-то... Со стороны эффект, производимый этим пойлом, смотрелся... Комично – не то слово! Зато не долго, так как на руки и ноги действовал одновременно, и человек-ветряная-мельница скоро исчезал с глаз бессердечно хохочущей публики! Узрев такового, даже Олив округлил глаза и поинтересовался у Биг-Буро, не слишком ли оно... эээ, грубовато? Для публичной шутки?.. Буро ответил, что нет. Полная безвредность стоит того, и менять рецепта он не собирается. Пусть лучше под ноги смотрят и с незнакомцами не пьют. А потом ещё долго смеялся!


Если кому интересен принцип их действия, он таков...
Морской яд в принципе, это недотень, стремящаяся стать присущей тенью, но не способная к тому. Извне пришедшее, тигелем не своим переплавленное, присущим стать не может. Но как будто у него есть соображение, яд подталкивает человека выплавить присущую тень, тогда яд пожрёт её и ею станет, присущей. Противоядие же скомпоновано так, чтоб показаться выплавленной тенью и позволить сожрать себя. После чего весь конгломерат распадается, ибо противоядие задумано крайне нестабильным, а с отходами легко справляются дроиды регенерации.


Новые-старые знакомые Буро появлялись на горизонте. Недавно Котиничка...
Выдающаяся продолжительность жизни полудроидов, что вообразить её фактически, должна быть поделена на не менее выдающуюся разницу между пребыванием верхом под ливнями, на континенте и в Собственных Мирах. Ну и в океане, конечно, но это отдельная тема.
Четыре эти состояния очень разные. Время в них течёт по-разному. Затворничество в мире это не анабиоз какой-нибудь, но и не пляски на Мелоди. Затворник, вернувшийся к рыночным развлечениям, приходит порой как совсем новый человек в среду, изменившуюся до неузнаваемости. И если в ней бывает обнаружен человек из прошлого, ооо!.. Из первой пятёрки миллионов лет... То во второй половине жизни, как бы ни складывались их отношения в первой половине жизни, во второй они станут приятельствовать неразлучно! Есть что вспомнить, есть о чём поговорить.
Уникальность демонов и клинчей в том, что их жизнь, их навыки не имеют разрывов периодами затворничества. Шаманийцев тоже.


И музыкантов.
Как оно бывает, возврат в прошлое...
Когда-то Суприори, пять тысячелетий всего, мелочь по их меркам, затворничал, корпел над руинами модулятора, доставшегося ему задарма, как оказалось, не починяемыми по причине уничтоженной связующей кибер-части. Когда плюнул и вылетел за раму, решиться не мог: на какой облачный рынок направить дракона?.. Рынки-то дроид помнил, а вот названия их и специфику всадник успел подзабыть!..
Пока вспоминал, естественно как-то очутился рядом большим Цокки-Цокки. Сомневаясь, за время его отсутствия, не нашёлся ли хитрец, превративший намоленное место в ловушку, всё-таки зашёл.
За первым поворотам, навстречу глуховатым, басовитым, мажорным струнам неспешно идя, он увидел своего цокки, одного из, цокки-баса. Обнажённый, с контрабасом между ног он играл, прикрыв глаза, и не сразу заметил нового гостя рынка.
Инструмент блестел тёмным лаком, музыкант маслом, зовущий, волоокий, дремотный и одуряюще желанный. Обвитый, пропитанный в своей наготе струнными ритмами, ароматами амбры и миндаля, властью над этими струнами, над гулким корпусом великолепного инструмента... Над рынком цокки и всеми его гостями, опьянёнными амброй и миндалём, усталостью, им лично, упоительным, дурным от жажды... Играл долго, а попить ему приносили давно. Толстыми, гудящими струнами упоённый, неутомимым каким-то смычком, на орбиту вышедшим, покинувшим притяжение земли, на орбиту и возносящим... Без пропусков, без остановок. Замедляясь, но не остывая...
Суприори покачнулся, ни слова не говоря, и опустился перед цокки-басом на колени.
Довольно экспрессивный жест для рынка, на котором отказы более редки, чем дроиды в Великом Море. Но жест не о том... О тотальной благодарности судьбе за то, что в одну реку, оказывается, можно войти дважды, и блаженство, как нить, продето во все бусины бытия...
Цокки-бас, кстати, когда-то и дал ему, совсем молоденькому и неопытному, прозвище «суперский!», «суприори». Не за таланты на Техно Рынке, которых не имел, Суприори прозвали так! За врождённый талант к любви. В те времена подделками он ещё не торговал и смертельных аттракционов не строил...
 

Уточнить стоит. Музыкальный талант и мастерство не дают представления о месте цокки-басов в общей иерархии рыночных людей, которое они делили с баями, немузыкальными старейшинами цокки рынков. Высокое и уникальное место. Чем уникальное...
Безо всяких идеологий и религий формируется облачный эскиз. Впечатления впитываются и выбираются спонтанно, как душа ляжет. То есть заново, с нуля.
Точно так вне Собственных Миров в разные периоды времени каждый раз заново формировалась культура как таковая, цокки как часть её, этикеты, в частности ношение одежды.
Отличительная черта, покоящаяся на обособленности Облачных Миров, недоверчивость. Средний полудроид, не без колебаний решившийся сойти где-то с Белого Дракона, существо замкнутое, робкое, торопливое до крайности. С человеком, встретившимся ему, когда оба не верхом, обмен поклонами и разговоры о погоде грозятся затянуться так... Что станут надёжным щитом от хищника! Затворничеству чуждый, охотник попросту столько болтовни не выдержит! Ему проще побыстрому обдурить другого хищника!
Ладно, а как затворник будет одет? Скорее всего, он будет закутан с головы до ног, возможно, в маске, и несомненно будет иметь нижнее одеяние. Эти два одеяния символичны как собственничество и робость.


В целомудрии полудроидов нет, не только идеологической, но и вообще интеллектуальной составляющей. В сущностной части оно опирается на дроидский консерватизм, в человеческой на недоверчивость. Второе и разумно, и не очень.
Для того, кто прилетел на континент выменять себе вирту и читать его в Собственном Мире ещё тысячу лет, раскованности не требуется, замкнутость обоснована. А тому, кто уже оброс связями, увлечениями, проблемами эти два одеяния начинают жать. Он бы хотел уже в чужом Собственном Мире отдыхать, сбросив верхнее одеяние, фигурально выражаясь, звать в свой мир гостей, фигурально отбросив нижнее одеяние. Но не решится. Такой полудроид начинает за рамой искать и создавать домашние огоньки. Одеяние становиться узким Собственным Миром: самовыражением, чертой характера, знаком, намёком, вызовом. Бронёй, опять-таки, маской кличневской, чтоб покер фейс прирос к лицу, а то спадает.


Она довольна бесплодна, попытка решать эмоциональные проблемы через трансформацию внешности. А как и кому их решать? Где? Наверно, не на Краснобае, не портным. Нет среди полудроидов и «разговорщиков», психологов на старом эсперанто. То есть, среди охотников полно! Но не говорят же «комодо-бай»!
Зато есть понятие цокки-бай, гетеры высокого класса всегда существовали. Всегда от цокки-горлиц и цокки-голубей ждали не того, чем весь их класс славен. Особенно те покупатели, которые в страшном сне не признались бы. А получали от них, ясно что. Не тот случай, когда высший класс коррелирует с ценовой категорией.
«Психологом», словом напрочь вышедшим из употребления, назвать цокки-бая, значило бы оклеветать, хотя бы потому, что «лога» мало в их искусстве, эти баи чертовски мало разглагольствуют! Зато их эффективность чертовски велика! Кто-то удивлён? Вряд ли.
Для нахождения цокки-бая проходят фильтры не нарочные, естественные. По знакомству. По наводке. Они редко бывают видные, эффектные люди.


На цокки-сокки рынки часто приходят с большой тоски. Это напрасно, исцеления так не получается. Туда надо приходить за радостью и с радостью, принося и приумножая. Люди с иным подходом рискуют разочароваться, в чём они там начали разочаровываться, в жизни окончательно.
Перебрав море партнёров, последние из которых подозрительно часто спрашивали, что случилось и не нужна ли помощь, мрачный гость сладкого рынка порой слышал от кого-то: «Глянь, сокки-марблс в уголке...» – «И чего?» – «Просто. Рекомендую». Девушка как девушка, ничего особенного. Но так, по совету можно познакомиться с той, с которой рядом очнёшься уже в высоком небе и обнаружишь, что цокки на драконьей спине, – мягко говоря, непринятый способ... – оказывается восхитительное времяпрепровождение! Что понятливость драконов распространяется не только на гонки, а твои проблемы соломки выпитой и переломленной не стоили. «Ура, опомнился парень». – «Да уж, не в тему мрачные рожи тут, не в тему».
Отто в этом смысле очень повезло. Когда Чёрного Дракона потерял, признанный цокки-бай первым встретил его за рамой рынка. Утешил, насколько возможно.
Вместе с тем, став своим на Цокки-Цокки, Отто не имел азарта к занятию. Равностное отношение цокки-бая к партнёрам предалось ему. Ни с роковыми страстями, ни с одержимой привязанностью, ни с чем, кроме тёплой, поверхностной доброты жизнь цокки рынков у Отто не ассоциировалась, чистое поле, открытый дом. Острых ощущений, закрытых, таинственных миров и себя в них он отправился снаружи искать, за столами марблс, на Ноу Стоп и дальше, куда не звали его, куда не следовало заглядывать.


А раз на Цокки-Цокки Отто был потрясён. Ему, ну, не именно ему, всем, кто был, приятель показал вкладыш из гига-вирту, запечатлевший цокки эпохи до дроидов. Пока калейдоскопом мелькала нарезка отменных девичьих тел, Отто лениво и одобрительно смотрел вполглаза. Но когда там пошли более последовательные сцены цокки, Отто обратил внимание на тамошних парней... Ему вообще показалось, что он перепил запретного на Ноу и теперь смотрит не вирту а глюки!
– О, дроидские крылья, овевающие нас! – воскликнул он, уставившись в голограмму, так, что очутился носом внутри неё и погасил на секунду. – Мой бай, почему они делают это с такой звериной серьёзностью?! Про что это вирту? Он запретное?
– Нет! – засмеялся его цокки-бай. – Оно типичное.
– Но мой драгоценный бай, почему они даже не улыбаются?!
– Подожди... Кто-нибудь да улыбнётся!
Публика рядом уже покатывалась со смеху. Понимая, что шутят, Отто не улавливал в чем шутка...
– Сколько ждать? Долго?
В самом деле, должно же оно как-то разрешиться? Общий хохот был ему ответом.
– Внимательней, Отто! Не отвлекайся, пропустишь!
– Я не стану это смотреть!
– Прояви терпение, как исследователь! Награда не заставит себя ждать.
– Уже заставила!
– Ха-ха, спешишь! – обнял его цокки-бас и повалил на спину. – Отдохни, представь: облака пролетают, пахнет сладкой мятой, взмахи крыльев... Успокойся.
Какое успокойся, когда он не понял!
– Зачем вы это притащили?!
Удерживая его как жука на спине, перебирающего лапками, цокки-бай пообещал:
– Покажу, Отто, ну, не ради же этой экзотики! Оно не перематывается, вирту, потерпи.
Отто просмотрел до пост-титрового клипа, дописанного в последнюю эпоху, и был вознаграждён за терпение. Клип запечатлел дроида. Одиночку 2-1, это вторая раса для себя задокументировала.
Одиночка, как человек, обыкновенным зонтиком-стопкой собирал дождь из-под рынка, уходящего последней грозой. Среди ветвистых молний. Быстро летал, искал что-то, ловил. Ему помогал дроид, державший меха - синий мешок, украшенный звёздами. Звёзды и молнии... Мешок держал дроид желания, королева, её вуали не тяжелила вода, она непрерывно проявлялась, ни разу не до отчётливости... Когда зонтик, раскрытый наверх, наполнялся, дроиды сближались... И воспользовавшись сближением, не сразу расходились... Помедлив, награда нашла Отто, на это – стоило посмотреть.


Негласно и однозначно в иерархии цокки-баев имелось две живые легенды. Две противоположности.
Цокки-бай... Им был юноша-виолончелист, большой и мягкий на вид, на характер и на ощупь, открытый всем, доступный, милый в беседе и в деле. Не молчун.
И сокки-бай...
Про неё знали лишь, что познакомиться можно, оставив в определённом шатре Южного Рынка записку. На нём же встретиться, в шатре, который сокки укажет, если дождёшься ответа. Она явно завсегдатай Южного, но кто именно? Она будет в маске. Что нужно особенного написать, чтоб откликнулась? Тех, с кем встречалась, спрашивали: как она? Они не могли ответить. А вопрос, о чём говорили, смешной, она безмолвна.
Девушек сокки мало, даже горлицы-сокки по этой причине втрое дороже голубей. Потому на каждую их них заглядывались, гадали: она? Живая легенда? Какую магию проявляет наедине, что счастливчик, обретший её ночь, уходит как Восходящий на утро?


«Я по-прежнему извращённая тварь морская? Я навсегда извращённая тварь морская, ребята, я знаю. Так пользуйтесь этим! Что среди вас живёт. Развлекайтесь! Кто за глаза обычным демоном назовёт, того расцелую!»
Любящий угощать и развлекать людей, теперь без подставных лиц, открыто Биг-Буро использовал морскую тематику, аттракцион устроил в подаренном Густавом шатре.


Водный купол, низвергающийся без источника, возвышенный без поддержки изменил форму, превратился в отрезок ребристой трубы. Стеклянный бамбук диаметром в два человеческих роста. На рёбрах слегка искажается внутреннее убранство, в промежутках между ними видимое как сквозь кристально чистое стекло. Что же за убранство?.. Любой вошедший с первого взгляда угадает: «Дорожка? Для гонок, выходит?.. Значит – и для марблс!» И не ошибётся. Даже морской аттракцион с тенями исключением не стал! Забеги, партии марблс-тенями. Их Буро сделал и шариками, и гоночными улитками.
Чтоб запускать имелись специальные варежки. Брезентовые, громоздкие, негнущиеся... Неудобные! Так ведь это для смеху! Не для марбл-ассов игра.
Ради гонок со дна поднимались бортики. Вначале те, которые сгребут теней к одному краю, на старт. Затем продольные обозначат беговые дорожки. Четыре, четверо игроков поймают по тени в рукавицу и по сигналу – марш!
Когда в марблс играет большое, неопределённое число участников, подходящих на один бросок, свою тень-марблс надо маркировать, стреляя из пистолета краской, добавленной в воду связных Впечатлений, в желатиновую пулю, еду. Тут в избранную тень нужно хорошо целиться, а то другие налетят и сожрут! Получится вместо одной ярко красной тени, розоватая стайка.
Как же они выглядели... Ну, как шарики, да.


Столь незатейливую форму Биг-Буро сумел сделать одновременно пугающей и смешной. Глазные яблоки. Зрачок. Он не смотрит, он - вроде сопла ракеты, выбрасывает воду и толкает тень в рывок, оставляя в кильватере завитки быстро таявшего дыма. По этой причине перемещались они, с точки зрения непосвящённых людей, задом наперёд, а попытки лавировать принимались за попытки глаза обернуться, посмотреть, что же там впереди. К чему можно добавить, что белёсыми веками тени щурились и моргали, забавные.
По бокам глазные яблоки имели два плавника, будто веки их там завязаны бантиками. Прилегая к корпусу, плавники пропадали, сообщая ему некую огранку. Совершенно прозрачные веера, исключительной остроты по всему краю. Раскидывая плавники, тень резко тормозила. Они для медленного лавирования, разворотов, но в основном для еды: резать и впитывать. Отдельного рта у тени нет. Когда нет пасти, клыков, существо кажется безопасней... Это такая ошибка. И как часто она приводит к предсказуемым последствиям.
Делал их Буро собственноручно, наловил маленьких ро и перелепил. Ро-гласс назвал. Самоподдерживающаяся система. Заточены жрать и расти.
По мере роста, в отличие от исходника, ро-глассы теряли мощь и скорость, и бывали пожираемы более мелкими. Чтоб не смущать этим зрелищем людей, Буро сместил пик активности теней на тёмное время суток, что для океанских не свойственно и даже противоестественно. Океан ориентируется на свет, от него ждёт подарков. Буро совершил переворот в основе, чем заслужил высокую оценку от Изумруда. Всегда-то главное от широкой публики скрыто.


Несмотря на то, что тень впитывала связные Впечатления плавниками, лезвием края и поверхностью, подрагивающей от бессознательного наслаждения, её поверхность в этот момент, вдавливалась, забирая, там, внутри усваивая, а снаружи образовав смайлик нечеловеческой улыбки! Огибающий зрачок, струящийся, будто волны идут по губам сладострастника. Вдвойне от обычного вида ро-гласс жутковато и комично!
А ещё она облизывалась! На самом деле пыталась образовать третий плавник и не могла. Но он пробегал по смайлику и, облизнув весь шарик, с причмокиванием пропадал. Публика пищала от восторга! Лишь этот момент гарантировал Буро, что голодать его питомцы не будут!
Иногда напоить ро-гласс приносили такую дорогую воду, не представляя её цены, что Буро выкупал немедля. Пули-то желатиновые его, а вода с посетителей, благо вход свободный. В дни, когда скучал, на заполнение пулек садился сам и гадал: что за Впечатления принесут сегодня?
Для кормёжки, где не нужен пистолет, а можно бросать или с рукавицы кормить, гости роняли каплю воды в чашу с растопленным воском и доставали капсулу. Брось и смотри, какая тень домчится скорей. Буро их очень замедлил, морские скорости сухопутным людям были бы попросту не видны.
Когда ими пойманными в рукавицу швырялись как марблс, тени маневрировали с завидным изяществом... Партия не складывалась, однако, грубоватая на первый взгляд игра приобретала несомненную эстетическую ценность. Особенно если разобраны все рукавицы и десяток ро-гласс брошен в какую-нибудь тень посредине водного купола. Они не сталкивались, как положено шарикам, никто не попадал, для этого надо гораздо сильней бросать, но закручивались в дивный танец взаимных обтеканий, постепенно замедляющийся.
Притом, туповатые, низшей интеллектуальной ступеньки тени на непродолжительное время обижались! Им не нравиться, что их швыряют! Подманить и поймать такую тень становилось гораздо трудней.


Насколько в действительности опасны его ро-гласс знал только Буро. Да те из Морских чудовищ, которые под плащами, капюшонами, париками, масками, гримом, заглядывали к нему. С порога заглядывали, хмыкали и уходили.
За палец ро-гласс не цапнет, не оттяпает и руки. Её нужен весь человек, как среда и пища одновременно. Может за голову утянуть. Одна может. Все вместе буквально разорвут на части.
Инцидент имел место.
Ночной посетитель, парень борец из соседнего шатра, там обитали, интересная категория... Видите ли, борцы - теоретики... Этот был практик. Он в армрестлинге проиграл визит. Что тень в голой руке принесёт.
Парень – за полог, а Буро – из отгороженного закутка в основной зал шатра вошли с разницей две секунды. Но всё, было уже поздно.
Буро нырнул с разбега, тени брызнули в стороны, а он попал в созвездие огоньков дроидов, в форме человека всплывающее под водяной купол. Ача с тоской и наслаждением задержался в нём... Зловещий, рефлекторный вздох «ач-чча!..» распространился по ночному, туманному Южному Рынку... Ещё некоторое время качался в толще водной один... Кончено. «Дураки сухопутные, знать не знают, разобраться не желают, остерегаться не хотят».
С тех пор закрывал шатёр на ночь.
Шатру дано имя Бутон-биг-Надиром: «Гусиный Шатёр», в честь и в насмешку бывшему хозяину, бывшему недругу. На том не остановился, гусями бронзовыми вместо львов украсил вход. Густав смотрел на изогнутые бронзовые шеи, и голос Марика проходил по сердцу ножом: «Гус, Гус... Густав...» Всё бы отдал, жизнь бы отдал, не задумавшись...

Похожие статьи:

РассказыПоследний полет ворона

РассказыПортрет (Часть 1)

РассказыОбычное дело

РассказыПотухший костер

РассказыПортрет (Часть 2)

Рейтинг: 0 Голосов: 0 802 просмотра
Нравится
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!

Добавить комментарий