1W

Дроиды. Гелиотроп. Роман. Часть 3. Глава 12

на личной

28 октября 2015 - Женя Стрелец
article6520.jpg

03.12

Густав заполучил енота!
Живой артефакт достался ему от мима в награду за выкупленного друга.
О, впервые с момента прозрения и утраты сумасшедше довольного Густава поглотили сиюминутные хлопоты!
Архи-Сад радовался за него, но не то, чтоб сильно радовался еноту... Живой артефакт оказался сродни торнадо, неутомимым злым и диким.
С первых минут очевидно было! Густав тащил его на шлейке по мощёным дорожкам сквозь заросли, уговаривал, хохотал, собирался обратно звать дракона и лететь верхом до шалашика в Архи-Саду. Енот тявкал и щерился, небрежно по характеру задуман, создан для красоты. Красота удалась, остальное соответствовало мгновению, в котором занесена над гостем превращающая рука: спешка, неуверенность, раздражение... Густав – ликовал, подарок сверх меры щедрый.
Бесстыдно предъявил Селене мохнатое, ощененное зло:
– Иди сюда, луна Великого Моря, и восхитись! Гляди, каким муси-пусей ты должна была стать! Жалеешь, что я передумал, а?
Не смутился и присутствием позеленевшего от такой наглости Изумруда!
Когда Изумруд сильно злился, Чёрный Дракон реально отдалялся от него, кожа зеленела и сила падала вполовину. То есть, падала – бы... Ведь, охотясь в море, на теней и чудовищ Изумруд не злился никогда. Зачем? На что? Легендарной мощи Чёрного, Злого Господина ничего не грозило, увы, для его противников, увы!
Как ребёнок Густав возился с живым артефактом.
Облизывал прокусанные пальцы. Расчёсывая шубку, повторял: «Я люблю тебя, енот! Ты - мой енот!..» Енот на это не вёлся, и кусал, невзирая на лица, людей соответственно территориальной к нему близости.
Кормил. Постоянно кормил. Вот с чем не имелось проблем!.. К недоумению и раздражению Архи-Сада живой артефакт поглощал всё что ни попадя. Проваливалось оно в енота, как в бездонную бочку, куда девалось там, одни дроиды знают! Сластями Густава уже никто не угощал, смысла нет. А этой штуке пускай траву заготавливает! Что не мог съесть, енот разбирал. Не поддающееся – ломал. Остальное воровал и прятал. И был в этом неутомим. Да, кроме того, от него разило, как от енота! Короче, идеальный питомец!


– Облезет он у тебя!
Полушутливо, полусерьёзно хмурился технарь Карат, когда Густав в очередной раз тащил купать зверюгу в искусственном прудике Архи-Сада.
– Я отнюдь не уверен, как в живых артефактах регенерация срабатывает.
Пока мокрый енот отряхивался и обсыхал, попутно рвясь прополоскать стыренный у Рори букетик в удивительно вонючих, зверюге под стать, береговых водорослях, Густав выбирал среди ароматических пудр из Шафранного Парасоля, какой шкурку опшикать. Розой? Фиалками?
– Зачем, Гут, ну, зачем?! Ты ему ещё жилеточку с юбочкой на Краснобае пошить закажи!
Фразу закончить не успел, как повстречал с земли распахнутый взгляд енотовладельца:
– А что? Отличная идея...
«Скоро холодно, толкучка ветров между сезонами... Бывает живым артефактам холодно? Наверняка».
– Нет надежды? – участливо интересовался подошедший Бест.
– Нет, никакой нету, – скорбно покачал головой Карат Биг-Фазан.


Такой шебутной, мохнатый компаньон и нужен был Густаву, чтобы вынырнуть из глухой тоски.
Он очень хотел оживить енота. Карат, смеясь над ним, тем не менее, имел уже мысли в каком модуляторе реально подготовить «впрыск», распускающий отрезки заблокированной схемы.
Возражал, однако:
– Тебе не нравится, что он однообразен? Не обучаем? Повторяется иногда с точностью до взлая и разворота башки? Так он и не станет другим. Он зверёк! Гут, подумай немножко, таким, как есть, он будет при тебе всегда, пока не наскучит. Оттого, что зациклен! Самодостаточен! Корм ему в шутку, вода, питьё в шутку. А после понадобится вода, чтоб жить. Но Впечатлений он не увидит! Умней – не станет! Зато станет конечен. Схема, которая сейчас по кругу вертится в нём, развернётся, перебрав всевозможные сочетания, закончится. Их меньше, чем в нас, Гут, он ведь зверёк! Рассыплется на огоньки, ты без игрушки останешься.
Густав думал. Но думал он не о том. А о том, что оживший енот перестанет его кусать, выслушает и поймёт... Что дальше, Густав не думал. У него не было дальше, было только вчера.
Когда испарилось вчера, забрезжил следующий день, на енотовую морду мокрую указал лучом из рамы Собственного Мира: не он ли твоё освобождение?


Обладание желанной игрушкой возымело и побочный эффект.
Пустой, погружённый в тоску, продуваемый как сито, Густав меньше страдал от корня Гарольда. Он бодрствовал без мыслей, спал неглубоко, в полудрёме успевал сбежать от ужаса разъярённой громады, вздымающейся из бешеных волн, уклониться, проснуться.
В первый же день, наигравшись со зверьком, Густав упал без задних лап, енота до того замучив, что рядом дрых, а проснулся от своего крика... Случилось же такое пробуждение не раз и не два, а повторялось каждую ночь. Архи-Сад рад бы помочь ему, да как?
Помощь пришла со стороны.


Мутноглазый некрупный парень появлялся в Архи-Саду ради настойчивых просьб Амиго, записывавшего его майны сразу в гига-вирту. С парнем торговцы Южного Рынка передали комодо по имени Гут, обитающему среди изгнанников, коллекционное Впечатление – енота. Заискивающий подарок. Паж прост, голубем ему поработать не трудно.
Прежде чем уединиться за майнами со стилусом в руке, вместе с обмирающей от предвкушения красоты и тайны, Соль...
...как Амиго шипел на неё, отвлекавшуюся постоянно при звуках невероятных майн! «Пишшши!.. Соль, мы договаривались?» – «Да, да...» Шептала она. В гига-вирту, достопримечательность Архи-Сада, запечатлевали сразу, потому что, не говоря о простой, требующей нотных значков, и голографическая бумага не сохранит архитектуру звука. Стилус позволял зафиксировать, гига – сохранить, но Соль останавливаться не должна! Отвлекаться! Иначе ряды текста и звука разойдутся. Амиго скорописью не владел.
Так вот, прежде чем предаться ранним, росистым утром этому приятному занятию, они, Соль, Амиго и гость Архи-Сада, свернули к шалашу Густава. Нет, крика не застали, но Густав вышел к ним цвета мертвенной прозрачности, знакомой Пажу по морским травмам. Тогда Паж ничего не спросил. После, между делом выяснилось, что да, есть проблема... Густав, опытный чуткий комодо, отметил и запомнил снисходительную надменность в реакции Пажа, счёл за предложение торга, со стопроцентной вероятностью – торга за блеф.
За майнами Паж остался в Архи-Саду до вечера.


Горел зелёный костёр, вытягивался, танцевал.
Енот присмирел, живой артефакт гипнотизировало многоцветно-зелёное пламя. Белая коряга каменного дерева лежала причудливой саламандрой в огне. Пажу нечасто доводилось сидеть у костров, и совсем не приходил в голову каменный лес, как дрова.
«А здорово получилось. Приучить кого-нибудь из богатеньких и приторговывать дровосеком!»
К смолистому, тёплому аромату можжевеловых опилок коряга примешивала прохладный, глубоководный запах, близкий Пажу. Каменный лес не пахнет тревогой, относительно безопасное место Великого Моря...
Хорошо и тихо. Народу много, но так темно и тихо, то – будто мало.
Густав тянул через соломку енотовое Впечатление, закрыв глаза, улыбаясь блаженно. На фоне слабой улыбки его измученность проступила как пятно ядовитой тени из-под успокоившейся прибрежной воды, когда оседает муть.
В кругу костра, напомнившем ему лунный круг, в Паже вдруг заговорил док-шамаш, и он дал себе труд раскрыть рот.
– Гут?
Густав вздрогнул и очнулся:
– А?
– Ты, помнится, нарушил воду Гарольда?
Густав вздохнул. Зачем отвлёк? Помнится... Всем помнится, хоть с кляпом во рту спи.
Паж уплыл дебрями своего косноязычия:
– Дак, э... Что, то есть?.. Неужели он до сих пор шубу растит и воет?
Неприятная манера торговаться. Настолько свысока...
- Воет... Слышно, да?
– Слышал, – согласился Паж, не так поняв его. – Раз шесть, не помню уж, сколько подставляли меня, а в первый-то я сам! Из любопытства попробовал, оу, глоточек!
Густав круто развернулся спиной к костру и сел напротив демона.
– Паж? Послушай... Я провёл жизнь так, что издеваться надо мной – делать одолжение, бить – оказывать милость. Как охотник на всё, что движется, как последняя тварь я провёл жизнь. Но не смейся надо мной. Скажи просто: вот моя цена. Я не верю, прости, на битую ракушку не верю тебе. Но ты хочешь сказать, я готов выслушать.
Густав покосился в сторону и вдруг помрачнел:
– Ты хочешь... – енота?


Искренний смех Пажа, чью улыбку-то раз в сто лет видали, убедил Густава в искренности демона безоговорочно! Комодо фальшь умеет отличить.
– Нет, оу! Нет, ха-ха-ха!.. Что я с ним буду делать?! Нырять верхом? А?.. Оу-ха-ха!.. Гут, по бездомности мы с тобой примерно равны. Уж предположил бы, что отниму твой шалашик! Но  енота забери! На что он мне, вонючий, кусачий?.. Ну его нафиг!
Успокоился и серьёзно спросил:
– Так что тебе помешало сплавить тень из его шкуры и бивней? Неужели настолько боишься позеленеть? Каждую ночь свидание – лучше? Или чего боишься? Что присущая тень, что вырвать – ад, больно, не сможешь? Это пустые страхи, с ног на голову: вырывают, чтоб заиметь, сохранить. Если тебе сохранять её не надо, возле Огненного Круга задержи, она испариться, вся недолга. Сразу только! Сразу, а то заморочит, оу, и вырвать себя прикажет и тебя сожрёт. Но это – пустое, если – сразу, если на берегу в тепле, если знаешь, что делаешь, не те проблемы, так как-то, э... да...
– О, дроиды... Уважаемый демон, земли и моря господин, это я понимаю, знаю и, наверно, могу. Но он... – большой! Громадный! Ты видел?! Ты, как и я, трогал, нарушал воду Гарольда?! Ха-ха, не верю. Ну, если видел, вспомни - насколько большой! С чем его сплавить, Гарольда? Что станет ему равновеликой противоположностью, а?.. Что?.. Что подобрал ты?
– Ээээ... – протянул Паж. – Э... да... Сочувствую. Если б я начал так заморачиваться... Оу, не знаю, чем бы и кончилось...
– То есть?
– Да какой же он большой, когда это - корень Впечатления? Капля?
– Ужас от него большой... Сквозь всё проходит, сквозь любой сон...
– Ээээ... Ну... Э, да... Так-э, это ж и удобно.
– Удобно?! Офигенно удобно! Ты с Ноу Стоп, кажется, впервые мы там встретились? Я не удивлён.
- Эээ, Гут... Удобно для сплавления. Выбирать не надо. Что угодно годится в пару. Расположи строго по диаметру Огненного Круга, вот они и есть две противоположности. Остаётся форму выбрать. Чтоб даже случайно Впечатление Гарольда не стало формой тени – строго по диаметру, на противоположных сторонах. А годится любое... Любое без жути и малого накала, лёгонькое – ему противоположность.
Густав сжал кулаки и переспросил:
– Ты так делал?!
– Да, – терпеливо повторил Паж. – Не единожды. У тебя нерафинированная вода, что я принёс? Отлично. Глотни морской, чтоб в памяти поднялось, рафинируй Впечатление на две части. Скажем, вид енота и, – тявкает он там? – голос енота. Гавканье сплавляй, а вид для формы оставь, чтоб легче схватить. Мохнатый Гарольд станет мохнатым енотом! Ещё та сатана выйдет! Оу, это не вырвать наружу, особенно новичку... А жаль!..
Демон ошибся.


Не то, чтобы мысль нова. Так или иначе, к ней подходили даже дроиды. Черный Дракон Ауроруа однажды в холодную ночь, – Архи-Сад тогда рассвет встретил блистающим от инея, – обвил её и Селену излучающим жар чешуйчатым хвостом. Дракон беседовал с девушками, пока их парни, спасаясь от подступающего холода, выделывали что-то замысловатое на борцовском ковре.
Мало-помалу изгнанники собирались к дракону поближе, к излучающему мраку. Распределились в итоге между ним и жар излучающим светом – костром. Все хотели заснуть поскорее, миновать холод ночной. А Густав нет. Он пытался не спать. Он чувствовал далёкое море, туманом не дотянувшееся, но сырым ветром долетающее сюда.
Ауроруа дремала, Селена перебирала вслух самые прекрасные Впечатления, когда-либо выпитые ею. Не стукнет ли Густава: вот он, противовес Гарольду. Густав улыбался признательно и устало. Явь противостояла Гарольду, бодрствование, и ничто кроме.
Дракон спросил:
– Господствующий над первой расой, правда ли, – дроид не очень доверял Рори, даже для него её ум представлялся лишку оригинальным, – что пакеты категорий для вас – цифры в ряду? Цифровой алфавит?
– Ммм? – высоко-интеллектуально переспросил Густав.
– Пакеты, платформы? – повторил дракон и перечислил. – Вероятность, Пребывание, Выход, Остановка, Взаимосвязь...
– Что, ммм-мосвязь?..
Рори сонно приподнялась, свет костра превратил в зелёный металл платину её кудрей, и перевела на человеческое эсперанто:
– Один, два, три, четыре, пять...
Гибким кончиком хвоста, отведя шип в сторону, дракон обнял её за шею и уложил обратно, спи.
– А этот ряд... платформ, он где-то кончается? – попытался Густав. – Или все наши цифры для вас – пакеты... с чем-то?
– Хаос, Предел, – завершил ряд дракон.
– Шесть, семь, – перевела Рори.
– Ну, да... Понял, цифры в ряду... Нет, ну... Ты же сам... Для вас они что-то другое, значит... Как я могу ответить? Мы вообще о разных вещах говорим.
– Об одних, – возразил дракон. – Для нас они иначе устроены. И по этой причине не могут находиться в ряду.
Великолепно. Густав выдохнул.
Рори села, оставив хвост, как боа, на шее, и решила изложить закономерности:
– По семь включительно слагаемые приобретут качества суммировавшего их пакета. Если разложить на другие слагаемые, они передадут свои свойства суммировавшему пакету. Действие имеет приоритет над сущностью, итог над началом. Один плюс один, не две Вероятности, а Пребывание. Сходится, да, парное созидание дроида... Пять через три, вычитания нет, пять через два, если смотреть в пять, как через три или две прозрачные грани пятёрки, – будет равно, соответственно, две Взаимосвязи, окрашенные большая Выходом, меньшая Бытием.
– А дальше семи, – вмешался Амарант, – что там за математика?
– Там обычная практически. Только учитывать надо, что и она будет из этих пакетов.
Селена обратилась к дракону:
– Дроид, если ты способен вообразить Гарольда, ночной кошмар, жуткое видение, на какой пакет он похож, по-твоему? Что надо сложить, обнуляя вектор?
– Обнуляя?! – рыкнул громадный ящер на слово неприятное, удивительное ему, сказалась общедроидская тенденция сохранять. – Обнуляя?! Зачем? Выход. Триста шестьдесят. Нули прочь. Он после любого Бытия. Всё равно. Совершенно. Абсолютно. Не нужно мне знать, кто был ваш Гар-р-рольд и как он ж-ж-жуток.


Дроидская хитрая, непостижимая математика, их лексикон и алфавит, вот какая: в ней есть только сложение. Исключительно.
Разговор зашёл с гуманитарных материй. Кто-то в Архи-Саду поссорился с подружкой, голубем Южного. Цокки-горлицей назвал, а это не всякой по нраву. Искал примирения и надумал с дроидом посоветоваться.
Гостил тогда в тенистых зарослях Дрёма.
Тёплый лукавый дроид приподнял брови. От удивления даже невесомый шарфик взлетел над его широкими плечами: чего ж хитрого в твоём вопросе?
– Подари ей что-нибудь! Что она любит?
Сота покачал головой:
– Дарил... Ещё придумаю.
– Выбросила?
– Нет же! Мы общаемся, мы нормально вроде... Она не такая стала ко мне. Странный ты дроид, как простой торговец мыслишь. Какое отношение имеют артефакты с слову? К обиде? Скажи, как мне обратно перемотать, чтоб как было...
– Никак, – пожал плечами дроид. – Вперёд перелистни!
– Небо и море... Не понимаешь ты меня, ты тоже.
– Или ты не понимаешь? Страница закрывает страницу. Тебе это надо?
– Это. Не закрывает.
– Правильно, не закрывает.
– Господин дроид шутит со мной?


Рори послушала их, покачала головой и Дикаря призвала, чтобы тот перевёл с эсперанто на эсперанто:
– Господин дроид хотел сказать, что – правильно не закрывает. Иными словами, закрывает, но неправильно.
– Этого не требуется, – усмехнулся Сота.
Дрёма возразил:
– А иначе никак.


И пошло-поехало про их математику.
Можно добавлять. Прибавлять. А отрицательные числа, да, имеются, как отрицательные поступки.
– Гляди, – наклонился дроид к человеку, – в обидных словах, что обидно, что худшее в них? Что люди равновелики. И чьи-то обидные слова – они всегда величиной, размером с произносящего их человека. А тот слушающему равен. Они смертельны в любом случае, слова. А извинения? Они того же размера... Плюс ещё. Тем больше, чем больше ты прелистнёшь страниц.
– Звучит хорошо, – Рори больше интересовала формальная сторона дела, – но к чему они плюсуются? Тот, смертельный, минусовой раз, он делся куда-то? Разве?
– Ты очень умна, изгнанница прекрасная, золотая орбита света вокруг Дарующего-Силы! Не делся. Плюсуются и к нему. Проблема...
Ауроруа была нетерпелива, как всякий кого похвалили:
– Проблема, что и она, та, что принимает подарки и извинения, плюсуется встречно!
– Да!
– Отвергает, выбрасывает... Плюсуется. Такая выходит толпа народа!
Сота вернул их на землю, слившихся в философском экстазе:
– Где выход дроид?
– Ну, уж точно не там, где вход! Это ваши глупые человеческие поговорки. Что сделано, то сделано, не вернуть. Иди вперёд, там узнаешь.
Густав знал.
Но это такой совет, произносить который лень, до того бессмысленно. Далеко выход, очень далеко. Зато – в любой стороне! Иди куда хочешь, болтай что хочешь, дари любую ерунду. Просто будь рядом. Выход – характеристика времени, количественное понятие. Что-то там вдалеке начинает происходить с их дроидской, бесконечно плюсующей математикой, какой-то там неизбежен фазовый переход.


То есть, Густав сталкивался с подобной логикой и, конечно, задумывался над тем, чтобы предпринять попытку сплавления тени наобум, лишь бы кошмар прекратился, наконец. Не мог... Ведь ему грозила даже не смерть, даже не встреча лицом к лицу с – Этим, а превращение в – Это...
Но появился Паж, парень, который не рассуждал по цифры и пакеты. Паж сказал: «Я. Я делал это». Густав взглянул ему в глаза, сквозь тинистую мутную плёнку посмотрел в глаза полудемону-полудроиду и поверил, обретя всё, чего недоставало ему. Решимость.


Не желая мучиться лишнюю ночь, позвав Изумруда в помощники, теней отгонять, Густав направился к морю. Зашёл по колено.
Блистали огоньки Туманного Моря дроидов, играли всеми цветами, исключая красный.
Черпнул пригоршню и сделал глоток. Отправил всплывшее в уме тявканье енота в кольцо Огненного Круга...
Тем временем и Гарольд всплыл от морской воды... Гарольд был тут как тут. Вынырнул из памяти, закружился у сердца, холодя, задевая... Крутился и облик енота с другой стороны - противовес.
«А что если Свободные Впечатления вымоют из меня енотов облик раньше, чем Огненный Круг сблизит и сплавит их вращение?» Густав любовался на меховой комок, явственный до зримого.
Благодаря такой концентрации - виртуозной и точной, тень, будучи сплавлена, пала в облик мехового зверька без дополнительных усилий!
Жар, вихрь...
Потемнение в глазах...
Готово!..


Новоявленное Чудовища Моря – Густав попытался её схватить, тень-енота! В уме схватил!
Зрение металось между там и тут. Густав запутался, испугался, решил, Амарант упустил живой артефакт, а тот примчался на побережье! Саднящая боль прошла вдоль сердца и всё: тень в руках.
Тень излучала туман. Облизывалась туманным язычком. Холодная. Склизкая в мехе... Густав выронил её...
Под пологом тумана и огоньков, он увидел, как, преображаясь, меняя лапы на плавники, тень-енот убегает в штормящее Великое Море. Стремительный шар. С любой стороны морда. От чёрной, глянцевой точки «носа» расходятся усы-лучи. Над блестящими, глянцевыми "глазами" брови-лучи. Стрекала нюхо-глядящие, вовремя Густав уронил её.
Получилось что-то близкое к Морскому Ежу. Кто-то встретит в Великом Море, кто-то удивится. А если человека сожрёт его тень, телохранителя Густаву не видать как своих ушей... Он ощутил её жадность, её побужденье напасть, и нерешительность сделать это. Умной сплавлена, против создателя не пошла.


Изумруд усмехнулся, лихо.
– Уничтожь её, прошу, – сипло от першащей в горле морской воды выговорил Густав.
Изумруд прислушался к океану...
– Спешить некуда... Кругалём пошла. Перелеплю, если ты непротив.
– Тогда она не моя?
– На две перелеплю, чтоб ты был спокоен. Они точно будут не твои.
Пообещал и нырнул в туманное море.
Не от хищной тени Густава ждал подвох, Изумруд исполнил обещанное.


Проводив Чёрного Господина взглядом, Густав поднял голову. Ему почудилось розоватое проясненье зари. По времени рано, но у горизонта под розовым бликом катится зеленоватая будто волна... Выше соседних... Уплотнение огоньков, наверное. Перезвон их в тумане стал плотней, согласованней, не разговор, а хор... Блик «зари» взмахнул чем-то, как флагом, зелень гребнем перекинулась, и всё пропало.
Густав не чувствовал ни облегчения, никакой перемены. Усталость, отходняк.
Не будя Амаранта, спавшего в гамаке, он отвязал мехового дружка от дерева, к себе потащил подмышкой. Помнилось Густаву, что особенно дружески живой артефакт в этот раз прокусил ему палец.
Близилось утро нового, совершенно нового дня.
 

Похожие статьи:

РассказыПоследний полет ворона

РассказыПортрет (Часть 2)

РассказыПортрет (Часть 1)

РассказыПотухший костер

РассказыОбычное дело

Рейтинг: 0 Голосов: 0 779 просмотров
Нравится
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!

Добавить комментарий