Сквозь стволы деревьев, через 200-300 метров от стоянки Гранда, виднелся зеленый кислый туман, укутывавший лес в глубине. Земирец как раз расположился на границе, где еще можно было дышать без маски, но в то же время и недалеко от испаряющихся потоков, чтобы заглядывать в саму зону, для проверки своего оборудования. Эта была его пятая экспедиция и готовился к ней он особенно тщательно.
Он помнил, как в первое свое появление здесь, туман проникал под его одежду и, ныне смешную, защиту. Как этот отравленный воздух оседал на лицо, как пробирался под перчатки, как пропитывал свой за слоем одежду и добирался до кожи, вызывая нестерпимые зуд и жжение. И еще он помнил как раздражал его мерзкий запах, попадающий в нос даже сквозь импровизированные ватные тампоны, которые он по советам бывавших здесь, крутил из переливающегося изумрудными оттенками пуха местных растений - широких приземистых кустарников с названием “хлотон”. Тогда же он научился плести одежду и защиту из темнотурмалиновых лиановодорослей, по своей структуре напоминающих резину.
В этот же раз к его экипировке добавился только новый небольшой рюкзак, который вешался на грудь с самыми ценными вещами: компасом, виниловой картой, продуктами на день, чтобы перекусывать по пути. Рюкзак вышел славный - полностью герметичный, защищающий от хлорных испарений, а не как в первый раз, когда он остался один на один с этой местностью с полной сумкой отравленных продуктов.
Он помнил, как во вторую попытку использовал мазь - жирный бальзам болотного цвета, для защиты кожи. Гранд сам искал ингредиенты, собирая травы, коренья, кору деревьев и их смолистые выделения. Сам варил и сам проверял. После десятка попыток ему удалось сбалансировать состав так, что кожу больше не жгло. Правда на ноге осталась широкая полоса-шрам: по возвращению пришлось заменить большой загнивший кусок кожи на искусственную, ведь хождения в туман, даже в разреженной приграничной зоне не проходят бесследно. Из-за этой же ноги ему пришлось тогда вернуться - идти с таким заражением означало бы только одно - стопроцентный провал.
Он помнил как дымили и гасли его первые факелы. И помнил, когда он в третий раз пришел к границе тумана, как ярко вспыхнула, а потом так и не отросла его шикарная аквамариновая шевелюра. Тогда он впервые использовал высохшую ряску как топливо. Правда был еще один ингредиент - болотный воздух насыщенный горючим газом, очень отзывчивый даже к малой искорке. И хорошо, что газовый карман был совсем небольшим и разряженный на краю тумана.
После четвертого посещения зеленого “рубикона” земирец научился делать фосфоресцирующие факелы. Бродил две недели по окрестностям и собирал малахитовые перья высоко живущих, невидимых глазом птиц. Этот материал очень хорошо светился в темноте. Он собирал их, переплавлял и выделял из сырья фосфор
с еле различимым салатовым оттенком. Потом мешал с хвойной смолой и получил в результате два отличных светящихся шара, каждого из которых хватало на неделю.
В этих же походах он соорудил себе маску, перчатки, плащ. Флягу из изумрудного стекла переделал в настоящую поилку, в которую не проникает посторонняя влага или воздух, добавив в конструкцию обратный клапан. Емкость дополнительно оплел лианой и приладил ремень. И еще много разных полезных мелочей и приспособлений, позволяющих все дальше и дальше заходить в туман он придумал и сделал за четыре неудачные попытки.
Сейчас он сидел в своей камуфлированной брезентовой палатке и осматривал экипировку, которую возьмет в путь. Время от времени он заглядывал в блокнот с капустными страницами, сверяясь с записями. Его пальцы в бледно-зеленом свете факела аккуратно водили по строкам. Иногда он брал в руки карандаш цвета насыщенной дубовой листвы и делал какие-то отметки.
Чмокая своими травянистыми челюстями, он время от времени отхлебывал из каменной плошки греющую жидкость, напоминающую перебродившую тину. Весна была холодной и греться приходилось постоянно, даже таким диким, но уже проверенным способом. Антифриз обжигал ему внутренности, очень резко пах, но в желудке выделял много тепла, которое приятными волнами расходилось по телу. Правда и хватало его действия не надолго, но зато и много сразу не требовалось: один два глотка в час было достаточно.
День клонился к вечеру. Гранд вышел из палатки. Было еще светло, но небо укрывали ошметки туч, напоминающие рваные лопухи. Он оставил вход палатки открытым, чтобы проветрить, опустив только антимоскитную сетку. Холодный свежий воздух наполнил укрытие, а на исходящий теплый поток тут же слетелась местная мошкара: травянистые прозрачные комарики и бабочки-зеленушки. Даже несколько грибных улиток выползли из своих укрытий и направились в сторону источника тепла.
А Гранд, тем временем, прихватив мятный шампунь, уже шел к ближайшему ручью освежиться. Приняв холодную ванну и закончив с процедурами, он быстро переоделся, и направился к убежищу, не забыв по дороге выломать несколько веточек хвои для традиционного земирского чая. Вернувшись в палатку, Гранд бросил веточки в сосуд с водой, чтобы до утра напиток хорошенько настоялся. После чего лег и мгновенно уснул - холодная вода сделала свое дело.
Но спал он неспокойно. Наоборот: ему снился зеленый ядовитый туман, и как он пробирается сквозь его вихрящиеся, почти осязаемые потоки. Он видел, как черпал туман маленькой фарфоровой кружкой и пил. Он боялся отравиться - все знали что это опасно, а тем более уже такой опытный путешественник как Гранд. Но болотный воздух в этом сне был такой приятный, такой сладкий и освежающий как мохито, одновременно разливающийся теплом по всему телу, заполняя сразу и жаром, и холодом все мышцы, вены, органы. И Гранд черпал и черпал туман, и пил его без остановки, и не заметил, как выпил его весь - без остатка.
Рука продолжала водить кружкой по пустоте, сам он пытался высмотреть хоть каплю тумана, пока не осознал, что находится в полной темноте: вокруг было одно сплошное “ничего”, в котором Гранд видел только свои еле светящиеся кисти и пустую фарфоровую емкость. Он остановился и хоть немного растерянно, но все же спокойно смотрел по сторонам. Теперь разум раздирало любопытство, ища ответ на вопрос “А что же будет дальше?”.
А дальше заинтересованность сменилась сильным волнением. От чувства опасности сердце земирца бешено забилось. И кровь, казалось, пульсировала настолько быстро, что у Гранда начала лопаться кожа над венами. Он осмотрел свои руки и немного успокоился - это просто приступ, кожа была цела. Подняв глаза он увидел, что в темноте появляются и гаснут хризолитовые сверкающие грани, вращающиеся в разных плоскостях, иногда напоминающие то лучи лазерной указки, то однотипные куски картинки из поломанного калейдоскопа. И очень скоро он заметил, что отражается во всех этих осколках, гранях и лоскутках зеркал.
Лицо его неестественно вытянулось, многие черты смазались, нос пропал вообще, а на его месте он видел огромную раковину устрицы, которая все разрасталась и разрасталась, пока полностью не заменила собой всю голову земирца. Он ощупал голову: нос, глаза, рот, жабры на щеках - все было на месте! Почему же он видит такое странное отражение себя? Что же так сильно разволновало его?
О боги вод Земира! Да это же Великая Праматерь Устрица сама пришла в его сон! Она благословляет его на переход! Она раньше никогда к нему не приходила! И воодушевленный Гранд тут же испугался: только бы она не открылась! Всем известно, что нет худшего знака во сне, чем открытая раковина, а тем более раковина Великой Праматери: Праматерь должна быть только спокойной. Надо срочно просыпаться! Гранду даже показалось, что вся сплошь облепленная мелкими водорослями створка раковины чуть шевельнулась. И не желая видеть сон дальше, земирец открыл глаза.
Он поднялся и вышел из палатки. Было еще темно, но до рассвета оставалось совсем недолго: ночные насекомые уже спрятались, а утренние еще не появились. Скоро взойдет солнце. Но перед глазами Гранда по прежнему стояла сцена с чуть приоткрытой створкой раковины. Он искал объяснение этому кадру из сна. И не находил более лучшего, чем как небольшое предупреждение, а скорее даже как сам сигнал к пробуждению, как знак отправляться в путь. Этой мыслью он себя и успокоил, после чего пошел собираться.
Он повесил на спину - рюкзак, на грудь - сумку. Надел маску, подключил фильтры и проверил как они работают. Потом стянул этот намордник, и натер лицо бальзамом и окончательно опустил “забрало”. После он смазал руки, шею, натянул перчатки и накинул плащ, накинул на голову капюшон и плотно стянул. Респиратор зашумел, отмеривая каждую порцию чистого воздуха. Под ногами оставались лежать два факела. Он поднял их и сунул в специальные лямки на поясе, дополнительно прищелкнув карабинами спускающиеся от рукояти шнуры с петлями и вышел из палатки.
Разобрать укрытие не представляло особого труда, но земирец уже был достаточно нагружен и стал немного неповоротлив. Он стянул полотнище и сложил его в виде круга так, чтобы плотные слои были сверху, а по бокам осталась свободно свисающая антимоскитная сеть. После тонким шнурком Гранд зафиксировал модифицированную конструкцию, которая теперь напоминала маску пасечника. Затем он выдернул тонкие штыри каркаса и снял нижнюю опорную ленту, зазвеневшую как распрямившаяся от напряжения пружина. Он взял край ленты и начал наматывать на пояс. Как только Гранд сделал первый виток, то закрепил ленту на поясе карабинами, в четыре патрубка вставил опорные штыри, и через расположенные на них проушины завел ленту до самого верха. Получился усеченный перевернутый конус с большим основанием вверху. Земирец подцепил палкой полотнище и натянул его на верх своего каркаса.
Гранд осмотрел себя насколько мог, проверил руками карабины и все крепления. В конце этой процедуры он вытащил из кольца факел и приладил его снаружи своей огромной маски. На какой-то миг перед его глазами мелькнула последняя сцена из сна: немного шевельнувшаяся створка раковины. После этого сделал первый шаг: началась пятая попытка пройти зеленый туман.
Он шел все уверенней и уверенней. Он продвигался все дальше и дальше. Лес давно закончился, за ним было болото, остановившее его в прошлый раз, а потом появилась равнина - сюда он еще никогда не доходил. Зеленая марь становилась все плотнее, постоянно менялась, извивалась, крутилась вокруг земирца. Гранд шел все дальше и дальше: света от одного факела не хватало, и он достал второй, освещая себе путь в непроглядной турмалиновой мгле. И вскоре его силуэт окончательно растаял в вечном мареве Земира.
И после никто: ни земирцы, ни земирские Боги, ни сама Великая Праматерь Устрица никогда не встречали Гранда - первого покорителя земирского зеленого тумана.
Похожие статьи:
Рассказы → Какой цвет у сердца.
Рассказы → Жел-чь
Рассказы → Инстинкт белийца
Рассказы → Се-рость
