Назад в Ад: Ещё один нереальный детектив

PreScriptum:

В конце текста даны выдержки из «Краткого энциклопедического словаря Нереальности».

— Я больше не могу этого выносить!

Децербер приблизился к молодой русалке, рассчитывая на понимание. Алли была крохотулей полутора метров ростом. Когда она отступила, электронный аквариум на голове качнулся из стороны в сторону. Подобие скафандра не давало задохнуться в неестественной среде, а кроме того, управляло системой, обеспечивавшей телу нужный уровень влажности.

— Децерберушка, ты такой быстрый… — вымолвила девушка.

Вообще-то она ничего не произнесла – все же знают, рыбы разговаривать не умеют. Прошелестел её переводчик. Он считывал движения рта Алли и колебания, которые эти движения создавали в пространстве. Эти колебания служили заменителями звуков (звуковых колебаний). Многие существа [1] привыкли общаться при помощи звуков. Переводчик, маленькая чёрная коробочка, преобразовывал колебания языка русалок в звуки языка Нереальности… любого из бесчисленного множества.

— Крошка. – Средняя голова Децербера глядела жалостливо, чуть ли слезу не пускала, а остальные две хитро прищурились.

Алли не знала, на какую смотреть, и отступала, попеременно переключая внимание с одной головы на другую.

— Малышка, куда ты намылилась? Я лишь хочу пореветь в твою офигенную жилеточку о своей судьбинушке.

А ещё у Децербера был персональный язык. Ни один переводчик всё равно бы не справился с его переводом на язык нормальный, поэтому разумный пёс никогда не пользовался услугами переводчиков. Ни живых, ни электронных.

— Эта работа меня доконала… То есть ещё не доконала, но доконает.

— Я наю, что тебе нужно.

— Да? – вроде бы удивился Дец.

— Да-да. И…

— Да-да?

— Что да-да?

— Внимательно слушаю.

Алли не смогла бы объяснить, как рука пса оказалась на её спине, ведь секунду назад он стоял в нескольких ярдах. Кажется.

— Это лишь предлог…

— Ну и что?

Рот Алли округлился, но из него не доносилось ни звука… простите, ни колебания.

«Впроочем… — Децербер задумался и ещё раз окинул ладное тельце Алли заинтересованным взглядом. – Ставлю самое дорогое – свои почки… ладно, второе по ценности… что мне удастся извлечь из её прелестного ротика пару-другую звуков».

Он, видимо, владел секретом телепортации, поскольку ладонь необъяснимым образом переместилась на прелестный хвостик русалки, близко к пояснице (но глаза Алли перемещения не уловили!). Вторая рука взяла Алли под локоток.

— По поводу работы, я думаю, тебе лучше поговорить… — Алли упёрлась в стенку.

— Да, мне лучше поговорить. И мне бы очень хотелось поговорить. С тобой. Ты же не откажешься поговорить?

— Децербер! – твёрдо сказала Алли, прежде чем потемнело в глазах: пёс наклонился и запечатлел у неё на губах страстный поцелуй…

… — Децербер! – грозно произнесла Алли.

— Я! – откликнулся лежащий здесь же пёс.

— Ты несносен! Если узнают, чем мы занимаемся во время обеденного перерыва…

— Обеденный перерыв – это перерыв. Это наше время, и мы можем распоряжаться им, как хотим.

— В плане обеда!

— А что обед? Я, вот, совсем не прочь тобой подзакусить. Хы. Хы. – Децербер обворожительно улыбнулся, обнажив все свои белоснежные клыки.

— Да ну тебя!

Алли встала и застегнула платье.

— И как я могла попасться на такую банальную уловку, как неприятности на работе?

— За твоё постоянство я тебе и лублу. – Децербер послал Алли воздушный поцелуй.

Русалка громко хмыкнула и демонстративно отвернулась.

Децербер не обратил на это внимания.

— С тобой, дорогая, всегда можно быть уверенным в одном.

— В чём же?

— В том самом. Ты, кстати, была, как обычно…

— Ой, Децербер, ради Повелителя [2], замолчи.

Пёс пожевал губу и выпустил в потолок сначала струйку, а потом целый поток дыма. Источником того служила одна из трёх нескончаемых сигар, с которыми Децербер ни при каких обстоятельствах не расставался.

— Насчёт твоего совета… — сказал он.

— Тебе не хватило?! – Русалка обернулась, но её лицо не выглядело рассерженным. Усталым, только по-прежнему заинтересованным – так следовало бы сказать.

— Малютка, ну, ты обо мне совсем какого-то такого мнения, от которого мне даже неуютно делается.

— А-я-яй, мой маленький стесняшка.

Алли наклонилась и поцеловала Децербера. Одна голова ответила на поцелуй, но отчего-то меланхолично. Остальные две задумчиво глядели в потолок.

— Что это с тобой? – несильно, однако встревожилась Алли.

Пассивность, даже небольшая, обычно не была свойственна горячему парню Децерберу.

— Я о работе… У меня серьёзно с ней нелады – серьёзные нелады.

— Что, начальник застукал с уборщицей?

— Да неэт, — отмахнулся Децербер. – Наш начальник меня не беспокоит: он сам спокойный парень. Работает, конечно, но это порок всего современного поколения.

— А ты свободен от пороков, милый мой Децерберушка.

Пёс, как он поступал в подобных случаях, пропустил колкость мимо ушей. Мимо каждого из шести в отдельности и мимо всех вместе взятых.

— Но вот наша работа… она настораживает.

— Ты о чём? – Теперь насторожилась Алли.

— И маленький, незаметный босс, который эту работу разруливает, совершенно с ней не вяжется.

— Да о чём ты…

Децербер протянул лапищу и нежно прикрыл переводчик Алли. Слова русалки превратились в невнятный бубнёж.

— Тише, сладкая. Мы в кладовке, но на работе.

Пёс убрал руку.

Алли в удивлении округлила и без того большие и круглые, как телескопические линзы, глаза.

Децербер принялся ей объяснять и, поскольку был прирождённым рассказчиком, делал это, безусловно, заговорщицким шёпотом:

— Оглянись вокруг: отовсюду прёт странность…

Алли послушно оглянулась. Задняя стенка, уставленная от пола до потолка зелёным горошком, не показалась ей странной, ведь они с Децербером находились на складе. Горошек, правда, был трансформирующийся и в любой момент мог во что-нибудь превратиться. Скажем, в арбуз у вас в животе. Но всю ответственность брал на себя покупатель: продавец и производитель освобождали себя от каких-либо обязательств, назначая за меняющуюся еду самую низкую цену среди продуктов питания. Дешевле баночного трансформирующегося горошка была только спонтанно-взрывающаяся-или-не-взрывающаяся-как-повезёт фасоль.

— Не вижу ничего странного, — сказала Алли, не отрывая пристального взгляда от Децербера, — не считая одного пса с криминальными наклонностями, почему-то работающего в самой престижной фирме…

— Видишь! Вот и странность номер раз!

— …в самой престижной фирме по производству ракушек.

— Ещё одна странность. – Децербер прищёлкнул пальцами. – Кому нужны эти долбаные ракушки?

— Они не долбаные – они очень хорошие, качественные…

— Они ужасные и по большей части бракованные. Но наша фирма единственная, которая их производит…

— …а потому, — закончила Алли, — они лучшие. Не так ли?

— Где ты научилась мужской логике и куда ты девала свою женскую?

— А будешь грубить… — Алли поджала губки.

— Да ладно, не буду, не буду. – Децербер примиряюще похлопал её по попке. – А то ещё поссоримся. Хотя мириться я люблю.

— Деце…!

— Но ракушки и моё назначение – это мелочи. Посмотри лучше на нашего шефа, Алька.

— Алька?

— Нет, ты посмотри. Вот, гляди.

Децербер уступил ей место перед дверью.

Алли подошла, нагнулась к замочной скважине и увидела неторопливо вышагивавшую по коридору фигуру. Фигура была октаногом, поэтому выхаживала не только неторопливо, но и неуклюже. Октаног зачем-то носил шляпу – наверное, считал, что в ней выглядит солиднее.

«На самом деле, — подумал Децербер, — на фоне этой шляпы все остальные выглядят солиднее».

Тем не менее, Дравог Ктулха – так звали октанога – носил шляпу и не снимал её даже в помещении. И это несмотря на его манию всех и каждого учить правилам приличия, иногда – собственного сочинения.

— Погляди на шефчика повнимательнее и ответь мне, Алли: может такое существо быть владельцем и руководителем завода по производству ракушек? Ох. Конечно же:

— да.

— нет.

Алли как-то странно поглядела на Децербера.

— Что ты хочешь сказать, мой горынчик?

— Только тихо, никому не говори, — как профессиональный шпион, прошептал Децербер. Затем, чтобы увеличить конспиративность, прикрыл ладонью рот и ещё тише произнёс: — Это заговор. – И резко отнял ладонь.

Алли отшатнулась и упёрлась в дверь.

— Спокойнее, спокойнее, — без лишних эмоций и на нормальной громкости сказал Децербер. – Я понимаю, это шок, но надо уметь…

— Какой заговор?! – вскричала Алли.

Децербер приложил палец к губам.

— Тише, моя рыбка…

— Какой заговор, ты, идио…

— Нет-нет, сейчас не время для заигрываний, дорогая.

— Какой-такой заговор?! А?

— Не кричи, и я объясню. Ты натура темпераментная, но сдерживай себя, пожалуйста, пока мы в кладовке. Даже у бобов есть уши. – И Децербер кивнул на стену из банок.

Некоторые из них тотчас лопнули, поскольку содержимое внезапно увеличилось в размерах. На полу лежала пара ушей, политых бобовым соусом. Скорее всего, они вывалились из банок.

Алли взяла себя в руки.

— Объясни. Мне бы очень этого хотелось. – Голос русалки звучал ровно, правда, теперь в нём сквозил интерес.

Децербер улыбнулся чему-то – своим мыслям, надо полагать. Раскурив получше сигары, он сделал размашистый жест рукой.

— Поосторожнее лапой!

Пёс решил не отвлекаться на не относящееся к делу замечание.

— Я думаю, — провозгласил он, — всё это липа.

— Это натуральное красное дере…

— Я думаю, это фикция, — пояснил Децербер. – Нет филиала, где мы работаем, нет завода по производству ракушек, нет Дравога Ктулхи…

— Ты здоров?

— Нет!

— Я так и думала.

— Я говорю, всего этого нет. Есть одна большая фикция, за которой спрятано…

— Что же?

— Что-то иное! – Децербер в досаде хлопнул себя по коленке. – Это же очевидно. Но что? Что это что-то?

— И что же?

-  Н е  з н а ю .

— Ах, какая досада.

— Ага. И всё равно я докопаюсь до сути.

Алли нахмурилась.

— Зачем оно тебе?

Конспиративность Децербера увеличилась до максимума. Он воровато оглянулся; Алли впервые видела его таким.

— По-моему, тут дело нечисто. И если мне удастся выяснить, так ли это… и если это так… и мне удастся заставить господина Дравога слегка раскошелиться…

Русалка Алли фыркнула, хотя на самом деле не издала ни звука. Для того чтобы вытворять подобные фокусы, нужен недюжинный талант.

— Шантажистом хочешь заделаться? Ну-ну.

— Но умоляю: держи рот на прелестном замочке.

— Конечно. Конеч-НО…

— О, ты в доле. Даже без вопросов. Полпроцента от навара.

— Я не ослышалась, Децербер?

Децербер осклабился и схватил Алли в охапку.

— Шучу, дорогуша, шу-чу… Всё моё – твоё. После того как оно станет моим. А для этого надо экспроприировать его у товарища Ктулхи.

Алли нагнулась и одарила глаз Децербера долгим чувственным поцелуем.

— Ты мой гений.

Вжикнула расстёгиваемая молния.

— О нет, Децербер, мы опозда…

— Предоставь заботу об отговорках существу, более известному как Главный Отговорщик. Для справки: это тот же, кого скоро буду звать Главный Шантажист, — сказал Децербер.

«Главный Идиот», — подумала Алли.

«Моя милая глупая блондиночка», — подумал в ответ Децербер…

…Алли спешила. Пуговицы приходилось застёгивать на ходу, причёсывать чешуйки – тоже. Этот Децербер с его обаянием, Повелитель бы их побрал!.. Нет, русалке нравились обаятельные трёхглавые двухметровые псы, что, впрочем, не означало, будто она готова по их милости вылететь с работы. Хорошо оплачиваемой работы.

Децербер и не подозревал, насколько хорошо оплачиваемой.

Алли усмехнулась.

Децербер дождался, пока Алли скроется за поворотом, и сгустком энергии, вылетающим из пушки, устремился на рабочее место.

Пёс прыгнул, кажется, метра на 4, но приземлился точно на вертящийся стул. Стул провернулся вокруг своей оси, и тот, кто на нём работал, словно изображая знаменитого пианистп, опустил руки на клавиатуру. Пальцы взлетели, чуть-чуть попорхали, попрыгали, и связь с Коальцеаттлем была установлена.

«Хризантема в оранжерее», — напечатал Децербер.

«Чего-чего?» — в режиме реального времени (если время вообще реально) ответил Коальцеаттль.

«Ну, мышка в мышеловке. Птичка в клетке, короче».

«Ах, вот оно что…»

«Ну ладно, нет времени рассусоливать. Продолжаю работу. Только ни о чём не спрашивай».

«Напомни, чтобы я не брал тебя на постоянную работу: ты слишком серьёзно относишься к профессии шпиона».

«Всё-всё. Конец связи».

Децербер отключил программу передачи сообщений и довольно улыбнулся – на этот раз точно своим мыслям.

Осталось немножко подождать…

…Сообщение перехватили тут же.

— Босс. Босс? Бо…

— Что, что такое?

— Вот, сами посмотрите.

На мониторе отобразилась копия разговора Децербера с Коальцеаттлем.

— Всё-таки шпион? Крайне удачно: только мне сообщили, что он суёт носы не в свои дела, как не заставили себя ждать доказательства.

— И мы, не рискуя смертельно ошибиться, можем его прищучить.

— Вот именно… именно этим мы и займёмся. Прямо сейчас. Он нужен мне сегодня вечером. Доставьте псятину на базу, я буду там.

— О'кей, босс.

— Ой. – Босс поморщился. – И давай обойдёмся без пошлостей.

— О'кей, шеф?

— Другой коленкор, — похвалил шеф и переплёл щупальца.

— Привет, — с хрипотцой сказал Децербер отражению в зеркале. – Рааз пошли на деэло…

Те, за кем он охотится, действуют быстро, и сейчас жизнь Децербера висит на волоске. А значит, ему ни в коем случае нельзя идти домой одному. Но это и здорово! Агент любил всяческие переделки и передряги. Он умел постоять за себя, если что-то шло не так, хотя сегодня придётся нарочно им поддаться. Этот тактический ход обеспечит Децербера – помимо синяков и шишек – тактическим преимуществом.

— Будем надеяться, что обеспечит. Не хочется подставляться ни за что, потому как неспортивно.

Децербер не волновался ни капли. В таких ситуациях ему было весело: жизнь казалась ему большим приключением с побочным продуктом в виде опасности. Приходилось время от времени его отфильтровывать, ну да это не страшно. Полученная на выходе концентрация острых ощущений и нездорового удовольствия с лихвой перекрывали вынужденный риск.

— Рааз пошли на дело… как же там дальше? Таа, та-да, да, таа-та…

Продолжая напевать в три глотки, Децербер вышел в коридор, вызвал лифт, спустился на первый этаж и, пройдя через главные двери, очутился на улице.

Было бы неплохо заметить, что вечерело. Сильно образное слово и подходит почти к любой ситуации. Но сказать так невозможно, поскольку, когда Децербер шёл по тротуару, освещаемому тусклым светом фонарей, что собой, как импровизированным забором, отгораживали от остального мира здание, вдоль которого они выстроились… В общем, вечеруже наступил, и с этим ничего не поделаешь. Очень темно вокруг, вот и всё.

Децербер беззаботно вышагивал по асфальту, не прекращая петь. Будь преследователи внимательнее, они бы заметили, что беззаботность его покрыта толстым слоем… нет, не шоколада – театральности.

— Интересно бы знать, — вслух и преувеличенно громко рассуждал пёс, — на кой понадобилось производить эти ракушки? Туалетная бумага всех устраивала как нельзя лучше. И всё-таки, — Децербер повысил голос, акцентируя внимание на том, что он не замечает ничего, кроме собственных мыслей, — некий завод взялся за производство ракушек – для чего? На что надеется его владелец? Ракушки ведь никто не покупает и покупать не будет. Вообще-то говоря… — Он остановился.

Преследователи тоже.

Децербер наклонил голову, подставляясь под удар, и закончил мысль:

— Вообще-то говоря, дельце Ктулхи скоро прогорит. Если только не изобретут автоматы, штрафующие за употребление ненормативной лексики.

— Шеф обдумает твою гениальную идею, — саркастически произнёс рядом с ухом знакомый женский голосок.

— Что такое?! – применив весь запас актёрских способностей, удивился Децербер.

Кажется, получилось неплохо.

Пёс расслабился, чтобы ненароком, чисто рефлекторно, не оказать сопротивления.

Что-то обрушилось ему на голову, что-то тяжёлое, деревянное и палицеобразное. Затем та же штука грохнула Децербера по второй голове, а следом и по третьей.

Эффект был невелик. А если точнее, отсутствовал напрочь.

Всё повторилось.

Ничего не изменилось.

Взбешённая, палица отстучала на головах Децербера замысловатый, фанковый ритм. И лишь когда первый преследователь выдохся и с проклятиями бросил двадцатифунтовый кусок дерева на тротуар, и угодил себе по ноге… Лишь тогда его подельница вколола (со второй попытки) псу шприц и через толстенную шкуру ввела снотворное.

«Ну они и работают», — потрясённо подумал Децербер, теряя сознание. Падая, он старался не зашибить напавших – те были нужны живыми.

Оба преследователя облегчённо вздохнули, когда «жертва», наконец, вырубилась.

— Я женщина, а ты хиляк – как же мы его дотащим? – Вопрос дамы носил, скорее, риторический характер.

— Но-но! – обиженно ответил её спутник, но мысленно отметил, что она права. Радости это ему не прибавило.

Похоже, работа только начиналась…

…В подвале тоже было темновато, а помимо этого тесновато и затхловато.

— Что вы так долго? – Мелкие щупальца, окружавшие рот шефа, нервно подёргивались.

— Сам бы попробовал тащить… этакую махину… когда тебе… не помогают… а только командуют.

Эльф [3] бросил Децербера на пол. Задыхаясь, кое-как, в полусогнутом состоянии, доковылял до ближайшей стены и опёрся на неё. Силы ни в какую не хотели восстанавливаться.

— Все видят себя командирами, — забубнил эльф, — хотя сами ничего в жизни…

— Ты потише там. Не забывай: он шеф, — прикрикнула на эльфа Алли.

— Да, ты потише там, не забывай: он шеф, — резво согласился Дравог Ктулха. – Я шеф то есть…

— А ты не лезь, Дравог, — прикрикнула Алли на октанога.

Ктулху и Холодрион (эльф) обменялись обречёнными взглядами.

— Чем пялиться друг на друга, занялись бы допросом нашего дружка, — логично заметила русалка.

— Это твой дружок, Алли, — логично заметил Холодрион.

— Если ты не заткнёшься и не примешься сей момент выколачивать из него информацию, я тебе башку сверну, — логично заметила Алли.

Холодрион посмотрел на Ктулху. Тот развёл щупальцами:

— Я старик, она – моя любовница, она вертит мной, как хочет, а я бессилен что-либо поделать.

— Спасибо за краткую характеристику, — буркнул Холодрион.

Ругаясь вполголоса – так, чтобы случайно не услышала девушка, — эльф набрал в ведро холодной воды и уже собирался вылить на беспомощного Децербера, но пёс, на своё счастье, очнулся.

— Где я? Что со мной? О, голова так болит… — Децербер ещё не вышел из роли. Ему понравилось играть беспомощность – это оказалось весело. Однако самое забавное начнётся чуть позже…

Холодрион в негодовании сплюнул на пол: опять не повезло! И бухнул ведром об пол.

— Хол, поосторожнее, — остудила его русалка.

— Извини, Алли.

«Извини, Алли. Беээ». – Холодрион мысленно показал русалке язык. Мысленно потому, что сделать это в реальности никогда бы не решился.

— Кто я? Как я… О, о… — Децербер сделал вид, что с трудом концентрирует взгляд на бывшей подружке. – А… Алли? Это ты?

— Это я, старый, вшивый, шелудивый пёс.

— Старый? – изумился Децербер.

— И вшивый, — добавила Алли.

— Старый??

— И шелудивый.

— Старый???

— Да, старый! – безжалостно подтвердила Алли и демонически расхохоталась. Вы когда-нибудь видели смеющуюся селёдку? Довольно забавное зрелище.

— Ах, как ты жестока, ранишь меня в самое сердце. – Децербер эффектно откинул назад голову, которой разговаривал, и зажмурил глаза, изо всех сил изображая муки обманутой любви.

— Да, я такая. – Алли, с детства питавшая слабость к садизму, была польщена и смущена.

— И это после всего, что между нами…

— Да. ДА. ДА!

— О. О! О!!!

— Ха-ха-ха!

— О-ё-ёй!

— Хе-хе-хе.

— А-я-яй.

— Хи-хи-хи?

— У-ю-юй?

— Ладно, достаточно. – Алли по-королевски взмахнула рукой.

Децербер прекратил мучения и с интересом уставился на русалку.

— Что ты меня разглядываешь? – Русалка машинально поправила юбку, но немедленно спохватилась. – Так! Децербер, чтоб тебя! Объясняю! Мы – негодяи, а я – предводительница негодяев. Ну, а ты – жалкий червь. Мы будем тебя пытать и мучить…

— Твои сексуальные пристрастия не перестают меня…

— Молчать!

— О, как жестоко, как жестоко…

— Децербер?

— Ещё, ещё, ещё?

— Децербер.

— Ась?

— Заткнись!

Децербер согласился заткнуться.

— А сейчас расскажи нам всё, что тебе известно о заводе. А кроме того, кто тебя послал и почему.

Пёс резко выбросил руку вверх.

«Негодяи» дружно отпрыгнули назад.

— Мм! Мм! – замычал Децербер, как первоклассник, которому не терпится ответить на вопрос учительницы.

— Что там ещё? – настороженно поинтересовалась Алли.

— Как я могу рассказать тебе всё, если ты приказала заткнуться? – Децербер развёл руками. – Логическое противоречие.

— Децербер.

— Ась?

— Заткнись.

— ‘от, снова. А, кажется, я догадался: ты вернулась от обычной логике к женской?

— Децербер?

— Ась?

— Зааткниись!!!

Алли кипела от бешенства – это метафора, — а вода в её аквариуме закипала самым натуральным образом.

— Мы от него ничего… — вмешался было Холодрион, но подельница так на него зыркнула, что он предпочёл спрятаться за ведром.

Напряжение в подвале нарастало. Подскочившая температура нагрела воду не только в аквариуме русалки, но и в ведре эльфа. Повалил густой пар.

— Итак, Децерберушка… — пробулькала Алли, еле сдерживая аннигилистические позывы.

— Я слушаю, милочка.

— Молчи и внемли!

— Ой, прости, прости… Я внемлю, милочка.

— Ну, короче… — Алли поболтала рукой в воздухе, подгоняя мысли – мысли не подгонялись. – Рассказывай давай, что ты знаешь, кто тебя послал… я ведь уже говорила. – Она возвела очи горе и устало вздохнула.

Ктулха и Холодрион в несчётный раз переглянулись и тоже вздохнули, по-своему. По-мужски.

Мгновение на Децербера никто не смотрел.

Но мгновение – и вот он стоит за спиной Алли, выворачивает ей руку и задорно машет пистолетом остальным «похитителям».

— Руки вверх, голубчики.

Холодрион принялся за свой обычный бубнёж:

— Учила меня мамочка: не связывайся с дилетантами…

Децербер проигнорировал его, как вопрос относительно магнитофона.

— Что надо говорить? – спросил пёс. – Я плохо знаком с ролью сторонника закона. Помогите начинающему актёру, подскажите, что дальше по сценарию.

— Ххххшшшш… — невразумительно зашипел октаног.

— Что он сказал?

— Это нервное. – Эльф пнул Ктулху по ноге.

— Шшшшххххшшшш…

— Как бы не переросло в хроническое. – Децербер озабоченно покачал головой. Одной: Ктулхе и этого хватит.

Холодрион снова пнул октанога.

— Шшшш… жалкие ничтожества… шшш…

— Не помогает, — заметил Децербер.

Тогда помощник настолько сильно заехал шефу по щупальцу, что стало ясно, какую великую любовь он питает к начальнику.

— Ничтоожествааааа!

Дравог схватился за конечность, потерял равновесие, упал и отключился.

Холодрион пожал плечами.

— Болевой шок.

Децербер махнул рукой с пистолетом:

— Пусть его отдыхает… Но хватит лирики. Расскажите-ка про ваши дела. Мне безумно интересно. Зачем вам понадобилось открывать завод по производству бесполезных, никому нафиг не нужных ракушек?

Алли смерила Децербера презрительным взглядом – презрительнее сложно придумать.

— Начнём с тебя, лапонька? – предложил Децербер.

Пёс присел на стул. Руку с пистолетом он положил на стол, чтобы дать ей отдохнуть, но дуло оружия ни на секунду не сводило с бандитов своего взора

Алли одарила Децербера наиуничижительнейшей из улыбок, а потом стала рассказывать:

— Началась наша история, meineушастый liebe, семь месяцев назад…

— Так-так, отлично, я внимателен, как никогда.

— Я пришла на одну из вечеринок, которые устраивал Дравог, — там мы с ним и познакомились. Мы сразу почувствовали непреодолимое влечение друг к другу…

Децербер бросил взгляд на распростёртое на полу несуразное тело пожилого октанога.

— Хы-хы.

— Прости? – Алли вскинула бровь. Несть числа её талантам, так как бровей у неё нет и не было.

— Я сказал «хы-хы», дорогуша. Забавно излагаешь. – Децербер поудобнее устроился на стуле. – Но занимательно. Продолжай.

— Так вот, на этой вечеринке мы познакомились и вскоре стали встречаться…

— Встречаться с Ктулхой? – снова вмешался агент. – А мне почудилось, что вы не меньше полугода живёте в гражданском браке.

Алли недовольно хмыкнула.

— И откуда же взялся такой всезнайка?

— Твою амнезию, связанную с важнейшими биологическими данными, мы вылечим многократной практикой – но чуть позже.

— Да? Интересно… Ну что же: да, мы сожительствуем. И очень близки…

— Хы-хы. Нет-нет, ничего, не обращай внимания.

— …и, конечно, делимся друг с другом проблемами, стараемся друг другу помочь.

— Особенно если цена этим проблемам – парочка-другая миллиардов душ [4] ...

[Полную версию ищите в магазине "ЛитРес", в моём сборнике "Это всё нереально!".]

Похожие статьи:

Рассказы → Лизетта

Рассказы → О любопытстве, кофе и других незыблемых вещах

Рассказы → Незначительные детали

Рассказы → Культурный обмен (из серии "Маэстро Кровинеев")

Рассказы → Как открыть звезду?