Осень выдалась дождливой, и, возможно, поэтому посещаемость представлений цирка-шапито была такой низкой. Но, что поделать, билеты куплены, хоть и в малом количестве, и деньги за них нужно было отрабатывать.
Гастроли в Мидлстоуне заканчивались завтра, и директор цирка Боб Робсон уже подумывал об отпуске где-нибудь на средиземноморье. В последнее время мужчину беспокоили лёгкие, лечащий врач подозревал чахотку и заставил Боба сдать все необходимые анализы. Вспомнив об этом, директор потушил сигарету и заглянул за кулисы. На арене немногочисленную публику развлекал клоун Сэм Браун, собрат Боба по застольям, незаменимый артист на любых гастролях. Сэму было уже немало лет, но прекращать выступления он не собирался. Да и Боб, сам когда-то начинавший свою карьеру клоуном, не торопил его выходить на пенсию, так как нового клоуна найти было нелегко – мало кто согласится на почти круглогодичную командировку.
Публика смехом реагировала на реплики и фокусы Сэма, но вдруг наступила гробовая тишина, и Боб, почуяв неладное, в очередной раз выглянул из-за кулис. Прямо посреди арены цирка, раскинув руки в стороны, лежал неподвижный комик.
Робсон подбежал к клоуну, приложил голову к его груди, но не услышал ни дыхания, ни сердцебиения артиста. Кивком головы он подозвал к себе атлетов, стоящих у кулис, и те, подняв безжизненное тело клоуна, унесли его в вагончик, служивший Сэму и жильём, и гримёрной. Представление продолжили ожидавшие своего выхода жонглеры.
Спустя полчаса в цирк приехал вызванный кем-то местный доктор, констатировал смерть циркача от сердечного приступа, о чём и выписал свидетельство.
Наутро директор цирка, захватил видавший виды зонт, отправился к мэру городка за разрешением похоронить Сэма Брауна на местном кладбище. Родни у клоуна не было, и Боб решил, что тот не возражал бы против своего последнего пристанища там, где он закончил свою карьеру и жизнь.
Мэр подписал все необходимые документы, и директор шапито, заскочив в местную малотиражку, продиктовал и оплатил текст некролога в газете.
Дождь не прекращался, и Боб, перепрыгивая лужи, направился на почтамт, откуда позвонил своему лечащему врачу. Последнего не оказалось на месте, и мужчина попросил секретаря доктора сообщить о результатах обследований в телеграмме на его имя в местное отделение связи, так как цирк задержится в Мидлстоуне на некоторое время из-за непредвиденных обстоятельств.
Скинув с себя мокрый плащ, Боб повесил его на крючок в гримёрной Сэма, и сел на стул возле тела клоуна, покоившегося на старом диване.
- Эх, Сэм, старина, - вздохнул мужчина. – Не вовремя ты скончался. Я надеялся, что ты протянешь ещё пару сезонов. За каких-то пять лет, что ты работал у нас, цирк преобразился, ты стал его изюминкой. И что мне теперь делать? Где я найду нового клоуна?
Боб провёл рукой по рыжим кудрям клоуна и сложил его руки на животе. Осмотрев гримёрный столик, директор взял с него салфетку, побрызгал на неё одеколоном и попытался снять грим на щеке артиста. Маска на лице клоуна осталась нетронутой. Боб ещё раз смочил салфетку, протёр ею вокруг рта Сэма, но так и не добился ожидаемого эффекта.
Удивлённый директор потрогал нос лицедея и резко отдёрнул руку от его лица – красный кругляш был настоящим носом клоуна.
Не зная, что и думать, Робсон закурил, покрутил в руках банку с гримом телесного цвета, взял накладной нос с гримёрного столика и приставил его к лицу Сэма. Перед ним лежал тот Сэм Браун, которого он привык видеть в повседневной жизни, а не на арене! Боб снял с бюста-манекена парик, примерил его на голову комика и окончательно убедился, что Сэм гримировался не под клоуна, а под обыкновенного человека.
Мужчина стал нервно расхаживать по вагончику и думать, что он скажет труппе, если не сможет смыть грим с его лица. А вообще, зачем кому-то что-то нужно было объяснять! Скажет, что есть такая старинная традиция – хоронить клоуна в его постановочном костюме. Кому какое дело, в чём закопают старого циркача?
С этими мыслями директор цирка-шапито закрыл на замок гримёрную Сэма и пошёл в похоронное бюро заказывать для последнего гроб.
Дождь ни на минуту не прекращался, и желавших проводить клоуна в последний путь оказалась немного. Крытый катафалк с гробом артиста цирка тянули две старые клячи, которыми управлял подвыпивший мужичок. Сослуживцы Сэма дошли лишь до первого попавшегося на глаза паба и скрылись за его дверьми выпить за упокой души клоуна. И лишь Боб смирился со своей участью друга усопшего и шел, не разбирая дороги, вслед за траурной процессией.
По мере приближения к кладбищу к шествию стали присоединяться неизвестно откуда взявшиеся люди в чёрных балахонах с капюшонами на голове, которые скрывали их лица. Робсон в недоумении пытался их разглядеть, что за друзья явились на похороны клоуна, но те как назло отворачивались или откровенно прятали свои лица от взора Боба.
Извозчик, выбившись из сил, залез в катафалк, лёг рядом с гробом и крепко заснул.
Лошади по выработанной за годы привычке остановились у кладбища, и люди в балахонах сняли гроб с катафалка и понесли его к свежевырытой могиле.
И тут Боб вдруг понял, что вокруг него нет никого знакомого в толпе таинственных провожающих.
Гроб поставили на холмик земли, и директор шапито хотел было уже произнести прощальную речь, как сверкнула молния, и грянул гром.
Люди в балахонах обступили Робсона, скинули с голов капюшоны и при следующей вспышке молнии Боб рассмотрел их лица. Его окружали клоуны со злыми улыбками на устах. Крышка гроба опрокинулась и из него, как ни в чём ни бывало, выбрался Сэм Браун.
- Сэм, ты жив? – только и смог произнести директор шапито.
- Как видишь, - извиняющимся тоном ответил клоун.
- А как же сердечный приступ? Есть официальное заключение о твоей смерти!
- Врачи тоже ошибаются. А в моём случае доктор не мог не ошибиться. Так что извини, дружище, - продолжил комик с сожалением. – Но лишь ты один знаешь нашу тайну.
- Какую тайну?! – в испуге закричал Боб. – О чём ты говоришь! Я ничего не понимаю?
- Всё ты прекрасно понимаешь, - зловеще улыбнулся Сэм. - Не надо строить комедию. Займи моё место.
- Это что – шутка такая? – попятился назад директор. – Вы меня разыгрываете?
Кольцо клоунов всё больше сжималось вокруг Боба, и, в конце концов, он оказался у вырытой могилы. Робсон попытался прорваться сквозь кольцо комедиантов, но клоуны скрутили его и уложили в гроб.
Крышку быстро забили гвоздями, и гроб опустили в глубокую яму. Раскаты грома заглушили крики мужчины отчаянно сопротивляющегося своей незавидной участи.
Воткнув в холмик свежей могилы перевёрнутый крест, клоуны накинули на головы капюшоны, и ушли прочь с кладбища, разойдясь в разные стороны за его пределами.
Наутро наконец-то выглянуло солнце. Городок ожил, и на последнее вечернее представление цирка-шапито были проданы все билеты. А в местное отделение связи пришла телеграмма на имя Боба Робсона, в которой говорилось о том, что после проведенных обследований выяснилось, что последний абсолютно здоров и в дальнейшем лечении не нуждается.
Три дня спустя сторож кладбища обнаружил раскопанную могилу, а в ней - пустой гроб. Чтобы не вызывать на себя незаслуженный гнев начальства, он закопал скорбный ящик обратно и поставил на могиле крест должным образом.
По весне к новому директору цирка-шапито (старый после непродолжительных поисков был объявлен пропавшим без вести) пришёл устраиваться на работу в обновлённую труппу немолодой уже клоун. Для большей убедительности, что он подойдёт на эту должность, клоун предстал перед администратором в сценическом образе – в новом ярком костюме со свежим гримом на лице.
И только тот, кто хорошо знал старого директора смог бы рассмотреть за румяными щёками и широкой улыбкой лицо Боба Робсона.
Похожие статьи:
Рассказы → Если б было море крови! (Юмор - ВНЕконкурс)
Рассказы → Однажды (Юмор - работа №1)
Рассказы → Семья (Юмор - работа №17)
Рассказы → По головам (Ужас - работа №1)
Рассказы → Мордатые (Пограничье - работа №1)
Чёт я не поняла...
