Принцип 8. Часть 3. Глава 3/5

на личной

23 марта 2015 - Григорий Неделько

3/5

Это только на первый взгляд гастроли – очень увлекательное и весёлое занятие. Ёжику, например, они казались таковыми, пока дело не дошло до второй деревни.

В первой его встретили радостно; с интересом наблюдали, как он в повозке, запряжённой вольнонаёмными лошадьми, рассекает лесные просторы. Затем смотрели – кое-кто и в бинокль, - чем он занимается на местном постоялом дворе, и, конечно же, пришли на вечерний концерт. Происходящее только вначале волновало Ежа: когда он собирался, постоянно беспокоясь, как бы не забыть чего-нибудь нужного. Когда они с Дубнером бродили по окрестностям в поисках извозчичьей силы и когда, наконец найдя оную и разложив вещи внутри потрёпанного временем фургончика, отправились в ближайшую деревню. Фургончик был предоставлен фирмой «Ломовой конь – перевозки посуху», особых надежд не вызывал, подпрыгивал на колдобинах и трясся, попадая в ямы, однако не разваливался на части.

«И то хорошо», - думали музыкант и его продюсер.

Дубнер сидел впереди, под открытым небом, одновременно составляя план гастролей и давая ценные указания четвероногой тяге с хвостами.

- Нет-нет, лучше ехать не этой дорогой, - говорил он. – Ну что вы со мной спорите? Как будто я здесь не бывал!

- Так, может, слезете и сами пойдёте? – утомляясь его замечаниями, устало предлагал пожилой конь по имени Пег.

- А смысл тогда в вас? Нет уж, будьте любезны, довезите нас до всех пунктов назначения, а там мы с вами рассчитаемся и, возможно, больше не вспомним друг о друге.

- И всё же, - не сдавался Пег, - вон той тропой было бы быстрее. – И он, останавливаясь, тыкал конечностью в план Леса.

- Зато другой – удобнее, - упирался Дубнер. – И опять же наша, вернее, ваша задача какая? Доставить господина Ежа в целости и сохранности. А минут десять-двадцать мы, так уж и быть, потеряем.

Пег понимал безнадёжность спора, вздыхал и ехал дальше, но только чтобы на очередной развилке их с бобром дискуссия в очередной раз возобновилась.

Ёжик трясся в тесном помещении. В его обязанности входило принять извне достаточное количество композиций и приготовиться к их исполнению, а также загримироваться в видавшего виды гитариста. Что подразумевалось под «видавшим виды гитаристом», не знал, наверное, даже автор этого выражения, по совместительству продюсер колючего; впрочем, положение вещей не освобождало Ёжика от обязанностей. Вот он и сидел, стиснув гитару между ног, чтобы уберечь её от падения; одной рукой мохнатый намазывал на лицо грим, на ходу, пользуясь спасительным вдохновением, придумывая образ. Другая же его рука придерживала зеркальце на покосившемся столе. Дверь со сломанным замком то и дело хлопала во время поездки. В общем, путешествовали с комфортом.

Через какое-то время впереди показалось три-четыре убогих домика, называвшихся деревней. Она носила название Околицыно и предлагало странствующему пожухлую траву, запах питомника, где разводили неразумный скот, и около десятка жителей, угрюмых и неприветливых. Ничего странного в минорном настроении околицынских не было – попробовали бы сами жить изо дня в день в подобных условиях; проблема заключалась в другом: Ёжику предстояло сыграть для деревенских, и не просто сыграть, а вызвать у слушателей некие чувства, желательно, любовь.

- Тпру-у-у! – притормозил Дубнера Пега: поводья отсутствовали, поэтому пришлось ограничиться командой.

Конь встал и одарил бобра взглядом, в котором ясно читалось: «Мы с тобой вообще-то братья по разуму, просто “Остановитесь, пожалуйста” хватило бы».

Не обратив на осуждающий взор ни малейшего внимания, продюсер слез с повозки, покачивая боками, прошествовал к двери и открыл её.

- О, - оценил он увиденное. – Неплохой грим. Сам придумал?

- Подсмотрел у летучей мыши, - признался Ёж.

- Отлично, отлично... – пробормотал Дубнер, забирая гитару и кивая на выход. – Пойдём, нам ещё заселяться. Только лицом старайся не светить, потому что концерт – это одно, а внимание вне сцены – совсем другое. Могут не понять.

Ёжик кивнул, вытащил из кармана джинсов специально приготовленные солнечные очки, нацепил их на нос, а на голову надел вынутую из соседнего кармана панаму. Кое-как скрылись от постороннего взора белое, вымазанное в гриме лицо и чёрные, разлапистые, симметричные рисунки. Со стороны выступающий и правда напоминал летучую мышь; пускай крыльев не имел, зато мрачноватый образ присутствовал в полной мере, а изображение на лице навевало ассоциации с мордочкой нетопыря и его крыльями.

- О-хо-хо. – Дубнер покачал головой, когда поймал в поле зрения криво и на разной высоте расклеенные афиши. – Не зря ли мы наняли Косяка развешивать объявления?.. – обратился он сам к себе.

- Так ведь больше было некого, - всё равно ответил ему Ёжик, на всякий случай сгорбившийся, чтобы зазря не демонстрировать «боевую раскраску».

- Да, и то верно, - вполголоса согласился бобёр. – Ладно, пошли. Попасись пока тут, пегий.

Пег саркастически заржал, распрягся и двинулся в сторону местной, единственной столовой.

Ёжик с Дубнером тем временем поднялись по высоким неудобным ступенькам к постоялому двору и вошли внутрь через неплотно прикрытые двери. Стойка куницы администратора, а по совместительству и хозяина постоялого двора располагалась сразу за входом, слева. Пока Дубнер, вальяжно поздоровавшись, безуспешно выбивал из владельца для них с Ёжиком отдельные номера и еду в номер, короткохвостый, забрал у спутника гитару, взял у куницы ключ, поднялся по пыльному ковру на второй этаж и открыл непрезентабельного вида дверь. Скрип при открытии, затем высокий порог, о который хоть раз споткнулся любой постоялец, и глазам новоиспечённой «звезды» предстал тесноватый, не слишком уютный, однако, учитывая цену, вполне сносный номер.

Расположившись на чём-то среднем между диваном и кроватью, Ёж положил рядом гитару, развязал котомку, до того лежавшую в повозке, и принялся поедать нехитрый обед – яйца и вяленое мясо, запивая их покупным соком. После поездки, продлившейся несколько часов (спасибо препираниям Дубнера и Пега), есть хотелось сильно, а пекучее солнце заставляло ещё и испытывать немалую жажду.

На середине трапезы, вновь издав недовольный скрип, открылась и тут же закрылась дверь; Дубнер обстучал ботинки о порог внутри помещения, не больно-то заботясь о чистоте номера.

- Вот ведь жмот, - проворчал он, снял верхнюю одежду и бросил на кровать. – Я сплю справа, ты – слева, - обратился он к Ёжику. – Возражения есть?

- Нет, - с набитым ртом откликнулся музыкант.

- Замечательно, - опять-таки пробурчал бобёр и отправился в ванную комнату.

- А разве у нас будет время поспать? – бросил ему вдогонку вопрос Ёжик.

- Будет, - донеслось из ванной. – Потому что жизнь «звезды» эстрады – это постоянные разъезды и выступления. Ближайший перформанс, кстати, запланирован через полтора часа. Именно поэтому предлагаю выспаться, в противном случае подходящей возможности может не выдаться.

Ёж пожал плечами.

- Хорошо. – И продолжил уничтожать провизию.

Приведя себя в порядок, вернулся Дубнер и составил протеже компанию. Разобравшись с провизией, они как были, в одежде, завалились набок и захрапели: время действительно поджимало.

Будильник сработал через тридцать минут, каковые Дубнер отвёл на отдых. Продюсер открыл глаза и слез с кровати.

- Подъём, - буркнул он.

Ёж тоже завозился; зевнул, потянулся, возвратился в реальность и спрыгнул на пол.

- Выспался? – уточнил бобёр.

- Нет.

- Неудивительно. Ладно, пойдём: нам ещё на саундчек надо успеть.

- На что? – Ёжик выпучил глаза.

Дубнер издал длинный утомлённый вздох.

- Ох уж эти мне новоявленные кумиры... Аппаратуру надо отстроить и звук проверить.

- А часа хватит?

- На всё про всё, ты имеешь в виду? Включая дорогу?

- Да.

- Нет, конечно.

И Дубнер рассмеялся, увидев выражение лица подопечного.

- Добро пожаловать в артисты! – мажорно возвестил бывший электрик, хлопая Ежа по плечу. – Только давай пошевеливайся.

Когда они спускались вниз и выходили наружу, бобёр сказал спутнику следующее:

- Почти все деньги я отдал извозчику, а оставшееся – хозяину постоялого двора. Поэтому тебе придётся постараться: надо заработать средств для продолжения гастролей.

- А они планируются длинные?

- Ну-у, как сказать... пока публика от нас не устанет.

«Что, учитывая потрясающие, невероятные возможности Ёжика, крайне маловероятно», - добавил про себя Дубнер.

Концертную площадку Ёж отыскал не сразу – наверное, потому, что её как таковой и не было. Десять-двенадцать перевёрнутых ящиков из-под овощей окружали пустырь; мусор, раньше ровным слоем покрывавший эту полянку, сгребли со сцены её работники. Дубнер не останавливаясь, мимоходом пожал руку одному из дворников-ящериц.

- Иди готовься, - шепнул продюсер Ёжику.

Заняв центр импровизированной сцены, гитарист принялся настраивать инструмент производства, но выяснилось, что в это нет никакой нужды: «Везеркастер» всегда пребывал в состоянии, необходимом музыканту, будто бы между ним и его хозяином кто-то невидимый настроил потустороннюю связь. Однажды Ёжик попробовал трансформировать звуки ЖЖЖЖ и ММММ в неточные ноты, и это у него немедленно получилось. А стоило колючке подумать о другом гитарном строе (и откуда только такое знание взялось!), сразу ноты, образовывавшие аккорд ля, трансформировались в ноту ре. Соответственно приготовления Ежа свелись всего к двум вещам: убедиться, что гитара в целости и что сценический образ не потёк гримом и не просыпался блёстками.

Дубнер, в свою очередь, что-то нашептывал сонному конферансье: рослому петуху с червяком суфлёром на ухе.

- Поняли? – убедился конструктор-продюсер.

Петух утвердительно зевнул и добавил уже голосом:

- Вообще-то выступают тут нечасто. Если честно, вы первые лет за пять, а то и за десять – вряд ли кто-нибудь скажет точно. Так что не могу обещать вам тёплого приёма.

Бобёр посмурнел.

- Вы его, главное, объявите, а дальше не ваша забота.

Пернатый снова зевнул.

- Лады. В конце концов, деньги-то ваши. Да и пятнадцать процентов с выступления нелишни.

Дубнер нахмурился.

- Десять, вероятно?

- Ах, да-да-да, - нереалистично сыграл конферансье.

Хмыкнув, бобёр удалился за зрительские ряды. Встал он у разлапистой яблони, которая, когда Дубнер прислонился, ни с того ни с сего решила сбросить ему на голову сочный красный плод. Электрик чертыхнулся, поднял яблоко, протёр рубашкой, надкусил и, жуя, показал Ёжику большой палец. Это вдохновило невысокого лесного жителя, готовившегося к выступлению.

«Кресла» к тому времени начали занимать местные жители; на концерт собралась почти вся деревня: одиночки, пары и родители с детьми. Околицыно было небогато на события, тем более музыкального толка, о чём не преминул упомянуть в своей речи петух-конферансье.

- Все вы прекрасно помните, - горланил он, следуя подсказке червяка, - как неделю назад Барбоскинов споткнулся о своего пьяного двоюродного брата, упал и сломал ногу! Разумеется, мы не забудем того эпохального события! Однако предстоящее мероприятие, без сомнения, затмит собой и сломанную ногу, и рухнувший бесхозный дом, и даже пропажу пяти литров молока из нашего магазина! Ура! Ура! Ура!

Петух раскланялся, червяк зачем-то тоже; их проводили жидкими аплодисментами. Затем всё внимание сосредоточилось на Ёжике. Гитарист бросил взгляд на Дубнера. Тот вальяжно кивнул: дескать, не бойся – начинай. И, освободив лёгкие, Ёж взялся играть первую песню.

Как обычно, мелодии и способ их исполнения втекали в его голову словно бы напрямую, без посредства мозга и рук. Пальцы прекрасно знали, что делать; занимаясь этим, они позволяли Ёжику не отвлекаться и петь в своё удовольствие. Голос вокалиста-гитариста то подпрыгивал до верхушек звенящих нот, то опускался в дребезжащие низины.

Для мгновенной раскачки Ёж выбрал песню, название которой тоже пришло в голову напрямую из некоего неведомого источника, - «Razamanaz». Потом, подтверждая заданный ураганный темп, он исполнил «Rock You Like A Hurricane»; следом пошла «Innuendo», за – ставшая если не знаменитой, то узнаваемой – «Smoke On The Water». Поплелась, однако мощно и грациозно, «Miss Misery», сменилась «Lick It Up», разогналась «Blue Suede Shoes», покатилась «Rock And Roll»’ом и приехала в «Stairway To Heaven».

Сперва слушающие не понимали, что происходит у них на глазах и в их ушах. Дубнер беспокоился, как бы непривычные музыка и грим не сыграли злую шутку. Но вот ошеломлёние прошло, ему на смену заступило смущение, постепенно переродившееся в понимание, а затем и в восхищение. Когда же под громогласные и громоподобные аккорды Ёжика, вопреки всем прогнозам, жара спала и с неба хлынул благословенный дождь, все слушатели повскакивали с мест. Кто прыгал на месте, кто хлопал в ладоши, кто подпевал, кто носился кругами.

Ёж разулыбался и, окончательно погрузившись в исполняемую музыку, завершил концерт бесподобным, точно бы низвергающим метеориты «Kashmir»’ом. Веселье достигло апогея, деревенские купались в звуках гитары-оркестра, дождь благословлял поля, леса и прочие земли.

- Это рок, друзья! – внезапно что было сил прокричал Ёжик. – Ро-о-ок!

И в последний раз ударил по струнам. Зазвенело, загрохотало, приподняло и бросило... А через некоторое время сошло на нет: дождь прекратился, аккорды и пассажи стихли, ликующие замолчали. Необыкновенный музыкант положил руки на гитару и терпеливо ждал. Тогда в едином порыве пронеслась по деревенским жителям волна оглушительных аплодисментов; пока шёл концерт, все в округе услышали чарующие звуки то ли электрической, то ли акустической гитары и прибежали к сцене, чтобы своими глазами увидеть живое чудо.

- Великолепно! – заходилась толпа.

- Классно!

- Круто!

- Куда-то там давешнему пожару в доме председателя!

- Ёжик – молодец!

А Ёжик стоял и смущённо слушал рукоплескания и похвалы в свой адрес. Дубнер же времени зря не терял: вооружившись широкополой шляпой, он принялся обходить зверя за зверям, собирая монеты и купюры.

Позже, когда они с Ежом, поднатужившись, прорвались сквозь ряды поклонников, погрузились в повозку и выехали из деревни, бобёр произнёс такие слова:

- Эффект воодушевляющий. Но надо двигаться дальше.

В дальнейшем он не раз повторял это, когда заканчивались выступления Ёжика в деревнях, посёлках и сёлах. Уже второй концерт не до конца выспавшемуся гитаристу показался более утомительным; третий, естественно, усугубил впечатление, а там подоспели и четвёртый, пятый, шестой... Порой играющий на «Везеркастере» с радостью купался в получаемых позитивных эмоциях, а иногда его хватало только на то, чтобы доплестись до постели, рухнуть и уснуть.

Концертная программа менялась когда несильно, а когда и практически целиком. Всё новые песни появлялись в репертуаре, Ёжик постоянно импровизировал; аранжировки делались сложнее и мелодичнее, звук – чище. Что удивительно, музыкант не прикладывал к этому никаких усилий, или, если быть точнее, прилагал минимум сил.

В конечном итоге, терпение иссякло даже у Дубнера. Ёж валялся на кровати, погружённый в благословенную дремоту, и тут явился бобёр и устало опустился – почти что упал на колченогий стул, непонятный образом до сих пор выдерживавший грузного продюсера.

- Всё, - резюмировал Дубнер.

- Что – всё? – лениво двигая губами, задал необходимый вопрос Ёжик.

- Я – всё, - пояснили ему. – И ты, вижу, тоже. И Пег. Надо отдохнуть.

- Да, неплохо бы.

- К тому же необъезженные населённые пункты по эту сторону Леса закончились.

- Ведро приходил на концерт, - невпопад заметил Ёжик. – И хлопал в ладоши.

Дубнер усмехнулся.

- Да все хлопали! Но нужно и честь знать.

- Значит, на этом конец? – В голосе гитариста промелькнула сдерживаемая грусть.

Бобёр всхохотнул.

- Ну как же?! Это было бы и тактически, и логически неправильно. Да и жару с засухой мы ещё не побороли.

- Тогда?..

- Тогда вот что: отдыхай, ешь, пей, набирайся сил. А потом мы с тобой шагнём на новую ступеньку, вверх. Мы с тобой, - и Дубнер сделал паузу, чтобы его друг прочувствовал важность момента, - отправимся выступать в Город!

Принцип 8. Часть 3. Глава 3/5

Похожие статьи: