Глава 7
Татары под Коломной появились после полудня. Их передовые разъезды. Держались чужие всадники на почтительном расстоянии, наблюдая за тем, чем занимаются русские и, пускаясь наутек, когда несколько сотен конных, которых Всеволод послал в боевое охранение, вдруг направляли коней в их сторону. А русские лихорадочно сколачивали дощатые щиты, вытаскивали со дворов сани. Кто-то из плотницких предложил ставить щиты на сани повдоль ближе к краю, обращенному к неприятелю, и уже в таком виде ставить преграду на лед. И впрямь, получалось хорошо: почти ростовой щит надежно прикрывал воина, а на свободный край саней можно было вставать, как на приступок. Чтобы защиту не легко было опрокинуть, или сдвинуть в сторону, сани соединяли промеж собой парой толстых жердей, которые привязывались к их краям ремнями. Ремни легко развязывались, и сани можно было раздвинуть на случай, если возникнет необходимость сделать в защитной стене проход для проезда конницы, к примеру.
До появления татар успели перегородить только реку, свободная от леса пойма оставалась пока не прикрытой. Но передовой татарский дозор не мешал работе, только наблюдал, потому к вечеру работу без помех завершили. По реке стену сделали даже двойной – саней и досок на это хватило. Всеволод, метавшийся весь день от города к реке и обратно, наконец-то смог перевести дух.
- Надобно бы тебе передохнуть, князь, - тоном строгой няньки обратился к нему Кузьма.
- Точно, - поддержал ближника Роман-младший, который намотался за день не меньше высокого гостя. – Покои для тебя, князь, готовы. Надо поспать перед битвой. Ночью татары вряд ли начнут, хоть сторожиться, конечно, надо.
- Это – да, - согласился Всеволод. Оставим часть войска за санями. Пусть отдыхают, костры жгут, но в готовности. Остальных можно отправить, кого по шатрам, кого по избам. Но спят пусть, не раздеваясь и в доспехе.
- Согласен, - кивнул младший коломенский князь.
- А где твой батюшка? – спросил Всеволод, вспомнив, что за весь день не видел Романа-старшего.
- Недомогает он опять, - поморщился младший Роман. – Весь день в тереме сиднем сидит, лечится.
- Лечится, говоришь, - Всеволод посмотрел тяжелым взглядом в сторону города, вспомнив, что собирался поставить людей присмотреть за старшим коломенским князем, да так и не собрался. Надо хоть теперь распорядиться о том.
- Ладно, отдохнем малость, - решил он. – Едем, Кузьма.
- Давай, князь, я лучше здесь останусь, - возразил ближник. – Распоряжусь обо всем, что ты сказал, да и ночью присмотрю – береженого Бог бережет. А отдохну вместе с воями у костров, чаю, не впервой.
- Ну смотри, коли решил. Мне оно, конечно, так спокойнее будет.
Всеволод махнул Кузьме на прощание рукой и направил коня в сторону, темнеющих на правом берегу, стен Коломны. За ним последовал десяток телохранителей и Роман с пятком своих ближних людей. Добравшись до предназначенных ему покоев, умывшись и поужинав, он внезапно почувствовал такую усталость, что сумел только добраться до кровати, рухнул на пуховую перину и заснул мертвым сном, так и не вспомнив, что собирался приставить людей для догляда к старшему Роману.
И зря он этого не сделал. В покоях Романа-старшего почти до утра горел светоч. И в самый поздний час, когда часовые начинают задремывать, опершись на щиты, из покоев его вышел посыльный, пряча что-то у себя на груди. Он прошел в конюшню, где его уже ждали двое сопровождающих с оседланными конями. Все трое вскочили в седла и выехали с княжьего двора. Проехали пока еще не закрытые городские ворота, сказав что-то встрепенувшейся страже, выехали на лед Москва-реки, двинулись вверх по ее течению. Проехав недолго, свернули налево, на первую из дорог, ведущую напрямую к Оке и скрылись в лесной чаще.
