Акведук

Акведук.

                Орсен летел над пыльным плато. Голова гудела, а в животе ощутимо журчало пустотой. Глаза болели из-за многочасового напряжения. Однообразные пейзажи проносились мимо, и конца этому не предвиделось. Пытка, страшный сон?

                - Литр в минуту. – услышал он свой голос, замкнутый в узкой кабине воздушного болида, - Твою мать. Даже не литр. Ноль семь.

                Едва ли человек, который обнаружил потерю, знал, сколько миллилитров уходит, когда он спускает воду в унитазе. На двух счётчиках, установленных за тысячу с лишним километров друг от друга, за день набегало около килолитра разницы. На других участках тревогу били на десяти – а здесь, благодаря чьему-то желанию перестраховаться, Орсену приходилось уже третий день ночевать в крохотном реактивном болиде, выискивая, где же в подотчётном ему водопроводе появилась течь.

                Он ненавидел полевые вылеты. Те, кто любит их, так наслаждаются работой, что в итоге выбиваются в начальники. Такие, как Орсен, слишком долго задерживаются на одном месте, и набирают столько опыта, что в итоге становятся незаменимыми мастерами. Он пытался уйти десятки и сотни раз – ещё до того, как получил диплом инспектора-инженера. В самый решительный момент нападало безразличие, окутывала усталость. Случалась небольшая прибавка к зарплате, давался новый кабинет в безгранично огромном офисе «Акведука», ожидалось введение хороших страховых льгот. А потом настал момент, когда до выхода на пенсию осталось намного меньше уже проработанного. Куда-то дёргаться стало поздновато.

                Приближалась очередная точка, на которой Орсену следовало сделать замер давления. На то, чтобы найти на глаз место такого ничтожного прорыва просто летя на низкой высоте (ведь речь шла не о фонтане на десяток баррелей в час) ушёл бы не один месяц. Поэтому Орсен мерил на середине, на четверти, восьмой части, каждый раз сужая район предполагаемой течи.

                Порой поднимались песчано-пыльные бури, любая из которых могла бы так зашвырнуть его крохотную металлическую сферу, что не найдёт потом и десяток поисковых групп. Приходилось пережидать по несколько часов на земле. Эти бури, усеянные молниями смерчи, составляющие гигантскую стену по километру-другому в высоту, рождались в безжизненном чреве мировой пустыни как месть за украденную из её артерий и пущенную по трубам воду. Смерчи пытались разломать на части полуутопленные в землю секции мирового трубопровода, а иногда разбивались и о защитные купола наземных городов.

                Сделав очередной замер, отрубивший одну шестьдесят четвёртую часть проверяемого трубопровода, Орсен собрался уже было вновь подняться в воздух, чтобы разрубить пополам и эти двадцать километров, когда его внимание привлёк необычно большой песчаный бархан на горизонте. Скрывая под собой участок трубы, он находился явно в пределах отрубленного куска.

                «Может быть, бот потерпел крушение? И повредил обшивку трубы», - подумал Орсен, - «Но нет, где ты видел такого огромного бота? Его не могло так засыпать. Тут что-то побольше»

                Недолго гадая, Орсен полетел к бархану. Первые подозрения закрались в душу на расстоянии нескольких километров, и вот он уже отчётливо видел – бархан рукотворный. Проступали куски песчаника, в том числе и такие, что никак не могли бы держаться, без цементного раствора. А ещё – пластик. Куски пластика, кое-как закреплённые, и наверняка постоянно отрываемые ветрами, составляли собой окрестности бархана. Это было похоже на оранжерею. Ею и было – взмыв чуть выше, Орсен увидел чуть более тёмную почву. И людей. И даже зелень.

                И так всё было ясно, но Орсен всё же поинтересовался у компьютера, нет ли в этом районе зарегистрированных поселений. Разумеется, нет, и ничего подобного – на  тысячи километров вокруг. Незаконно, вне власти «Акведука», семьюстами граммами воды в минуту – здесь жили. Жаль, но придётся искать другое место для жилья.

                Немного покрутившись вокруг бархана, в котором оказались ещё и окна из многослойного пластика, всячески обозначив себя высыпавшему из нескольких проходов люду, Орсен приземлился между двумя крупными оранжереями. Устало и обречённо вздохнув, он активировал робота-помощника, занимающего половину всей летающей сферы, и открыл стекло аппарата. Ремни безопасности разошлись в сторону, песок запружинил под спрыгнувшим с кресла Орсеном. Немного размявшись, он бросил пару команд сонному роботу и зашагал ко входу в полукруглый бархан, где уже в тревожной дрожи ожидало его несколько десятков людей. И женщины, и дети, и все одеты чёрт знает как, и едва ли моются чаще, чем раз в месяц... Как же ненавидел Орсен свою работу!

                Люд праздный и случайный сменялся постепенно решительным и не очень-то довольным. Подоспевали из оранжерей усталые и злые мужчины, юноши, совсем не упитанные, а очень даже рослые и мускулистые. Выдвигались ближе. Разумеется, понимают, что означает его прилёт.

                - Граждане! – прокричал Орсен, - Моё имя – Орсен Питерс. Я представитель корпорации «Акведук», инспектор-инженер высшего разряда. Я отвечаю за эксплуатационное содержание данной магистрали.

                «Какие к чёрту граждане...»

                Коротко и очень напряжённо советовались между собой. Заметив на нескольких лицах готовность к быстрой расправе над пришлым, Орсен застыл. Оглянулся на робота-помощника, с трудом переволакивающего гусеницы, на раскрытое стекло болида. Если отступать, то сейчас... Иначе догонят. Ах чёрт, как же неприятно связываться с подобными отбросами! А что, если у них есть огнестрельное оружие? Вряд ли кто-то проводит здесь проверки.

                - Мы не причиним вам вреда, господин Питерс! – вдруг выдвинулся из рядов сгорбленный, сухопарый мужчина лет пятидесяти, - Я гарантирую вам неприкосновенность!

                Вокруг зароптали, недоумённо и оскорблённо, но перечить не стали. Постепенно сгустилось молчание, угрожающее, но до поры до времени ни во что не переходящее. Видя, что Орсен ещё не вполне уверен, старик ступил навстречу.

                - Вы можете быть спокойны, господин Питерс. – уважительно, но без намёка на лесть сказал он, - Мы не убийцы. Кроме того, любые неприятности, которые мы попытаемся чинить вам, окончатся только нашей насильственной смертью.

                - Я рад вашему благоразумию. – бесстрастно кивнул Орсен, - В ваших же интересах мне помогать. Тогда мы быстро разойдёмся, и всем будет только лучше.

                - Зависит от вашего решения, будет ли лучше нам. – немного мучительно улыбнулся старик.

                - Придётся искать другое место. – сказал Орсен.

                - Едва ли мы его найдём, господин Питерс. – развёл руками старшина, - Если только вы, когда летели, не видели на расстоянии максимум трёхдневного перехода по пустыне благоухающего оазиса.

                - Это уже не моё дело. – покачал головой Орсен, - Моя работа – чинить трубы, а не беспокоиться о вашем благополучии.

                - Конечно, конечно... Я только прошу вас приглядеться к тому, как мы живём, и как мы выглядим, прежде чем вы возьмётесь чинить пробоину. Только дайте мне возможность хоть как-то повлиять на ваше решение. И, если вы всё-таки останетесь непреклонным, мы сами покажем вам течь и, как сумеем, поможем устранить её.

                - Я всего лишь инженер. – нахмурился Орсен, - У меня не может быть никакого решения. Я делаю свою работу.

                В таком разговоре старшина поселения провёл его сквозь разошедшуюся толпу. Кто-то додумался пнуть робота-помощника, заставив беднягу пугливо заверещать. Орсен злобно зыркнул через плечо, но наткнулся на ещё более агрессивные взгляды. Провоцировали, так и хотели, чтобы он дал им малейший повод. А там – набросятся, вдесятером, и даже большим скопом. Может, успеет выхватить табельный пистолет, может, ранит одного. Затем кто-то, самый здоровый, уложит на землю одним ударом. Мысленно посочувствовав оскорблённому роботу, Орсен отвернулся.

                Вошли под купол. Построен бархан был из всего, что только можно найти при раскопке засыпанных песком городов. Песчаник, где просто камни или шлакоблоки, всё слабенько сцеплено комьями цемента, в особо хлипких местах из сваренных кусков арматуры и свинцовых труб сооружены подпорки. Держалось! В жизни Орсену не приходилось видеть более неустойчивого сооружения, и боялся даже спросить, как вся эта конструкция может выдержать натиск песчаной бури.         

                - Пять лет назад у нас было несколько десятков машин с запасами и оборудованием. – сказал старик, - Мы находили родники и оседали на них – но «Акведук» брал воду под свой контроль и прогонял нас прочь. Когда мы нашли эту пробоину, некоторые из нас готовы были специально пробить трубу.

                Внутри купола лепились друг к другу хлипкие домишки. Тоже из листов пластика, нанизанных на арматуру, либо землянки, в самом лучшем случае жилища состояли из кусков автомобильной обшивки. Несколько кусков плодородной земли огородили и здесь – но совсем немного, малочисленные окна в сооружённом бархана света пропускали совсем чуть-чуть.

                - Нас здесь девятьсот с лишним человек, господин инспектор. – остановившись посреди городка, объявил старик, - В день из пробоины натекает чуть больше куба. Когда Земля ещё не была пустыней, говорили, что человеку следует выпивать по два литра в день. Хотите знать, как у нас получается жить на этот куб, да ещё выращивать пшеницу с картошкой, да ещё и держать скотину?

                - Девятьсот человек? – только и переспросил Орсен, - На тысячу двадцать литров в день? Я ни за что в это не поверю. В метрополиях такой дневной предел выделяется на пятьдесят человек.

                ***

                Орсен забился в болид, мучительно встряхнулся.

                «Два варианта», - подумал он, - «У меня всего два варианта»

                Починить – и смерть девяти сотен людей ляжет на руки.

                Оставить как есть – и сюда скоро прилетит другой инспектор, всё починит, и отрапортует в «Акведук», чтобы вышвырнули взашей сентиментального Орсена Питерса, который пренебрёг служебным долгом при виде кучки рваных лохмотий. Люди все равно погибнут – да ещё и его за собой утянут.

                Каким же безумно непростым было любое из решений! Что же сделать, как поступить? Ах, чёрт... Разве это имеет значение? В любом случае, это поселение посреди пустыни обречено на верную смерть. Только два варианта. И один из них лишь ненадолго продлевает жизнь девяти сотням.

                А может, нового инспектора пришлют нескоро? Или удастся как-то замять, подделать (Орсен ужаснулся своим мыслям) какие-нибудь отчёты? Но нет, раз уж выдали ордер на полное устранение водопотерь, ничего уже не подделать. Будут сверять разницу...

                А если попросить жителей незаконного поселения на какое-то время заткнуть пробоину? Может выйти... А потом, когда в «Акведуке» проставят печати на все отчёты и благополучно забудут на пару лет, вновь открыть. Даже если сверка затянется не на неделю, а на две...

                Какая глупость! Не проживут они две недели без воды! Посреди пустыни? И недели не выживут!

                Тогда – что же сделать, как же поступить? Починить – но идти мимо их лиц, заглядывать в лицо каждой женщине, каждому ребёнку, и своим взглядом признаваться, что они теперь – обречены? Насколько крепкие нервы нужно иметь, чтобы поступить так – просто пойти и починить пробоину, отобрав у девятисот людей их семьсот миллилитров в минуту? У Орсена не было настолько крепких нервов. А ещё до конца своей жизни вспоминать эти лица – и как они будут смотреть ему вслед, когда он сядет в свой воздушный болид и улетит домой, в квартиру, где есть унитаз, ванная, два умывальника, где каждый день одному человеку поставляют столько воды, что хватит на смертельную гипергидратацию?

                На самом деле, эти два варианта ничем не отличаются друг от друга. Конец один, только разнится время, в которое он наступит. Но неизбежно – заваренная труба. Затем – кровавая бойня за последние крохи воды. Люди будут убивать за бутылки драгоценной влаги. Может, не сразу, может, какое-то время пройдёт в ожесточённом созерцании друг друга... Кто-то один, самый безбашенный, прольёт кровь – и пойдёт, пойдёт. Любое животное способно даже на каннибализм, когда идёт речь о выживании. И человек не исключение. Инстинкты самосохранения ввергнут пустынный посёлок в самую зверскую резню. Орсен хорошо знал не только свою работу – но и историю «Акведука». Когда мировая корпорация отключала город, а то и целую страну от водоснабжения, за строптивость, долги или отказ от политического подчинения, дальше всё развивалось по одному сценарию. Побеждала в итоге кучка головорезов, или вовремя сообразившее, что к чему, военное руководство (в процессе борьбы за воду, впрочем, вторые всегда становились первыми).

                Нет, никуда не годится такой сценарий. А значит - нужно другое решение. Третье. Оно обязательно должно быть! Высшее решение, которое позволит не погибнуть от жажды этому несанкционированному поселению, а ему, инженеру, не очутиться на помойке без пенсии и с отвратительнейшей рекомендацией. Какой-то компромисс... Ну не может быть мир устроен так глупо и жестоко!

                Смешно... Очень смешно. Да нет, именно так он и устроен. Убедиться в этом просто. Достаточно оглядеть бескрайние пески, в которые превратилась теперь вся Земля. Да, есть компромисс. Третий вариант. Лучшее решение. Осталось включить связной аппарат и реализовать его.

                Через полтора часа Орсен Питерс вылез из болида и побрёл к песчаному бархану. На лице играла неопределённая, но явно усталая улыбка. Робот и инструменты остались рядом с летательным аппаратом. На этот раз местные не стали бросать работу, лишь бы поглазеть на инженера – и так всем уже довелось и потрогать за рукав, и покричать оскорбления, и сплюнуть на стальной корпус бедняги-робота. Старик Мейерсон опять выплыл неизвестно откуда – словно всё это время следил за Орсеном из укрытия.

                - Вы обдумали, господин Питерс? – спросил он.

                - Да. И принял решение. – кивнул Орсен, - Оно вам понравится, это точно.

                - Вы сохраните наши жизни? – преисполнилось блаженства лицо старшины.

                - Вам не придётся страдать от жажды, а я не стану рисковать своей работой... Я связался с начальством и убедил их обустроить распределительный узел.

                - Узел? – расширились в ужасе глаза Мейерсона, - Как-то... Плохо в это верится. Нам едва ли есть чем платить.

                - О, не волнуйтесь. – непринуждённо махнул рукой Орсен, - Всё уже улажено. Там наверху не такие уж и жопошники работают, если знать подход. Тоже люди же... Короче, открою вам по секрету – потери семисот миллилитров в час это вообще ерунда. Меня, по идее, и не должны были сюда присылать, да решил перестраховаться босс. А теперь ему даже лучше – он проведёт эти семьсот грамм по благотворительным накладным... Да вы не волнуйтесь, всё теперь у вас будет хорошо.

                - Никогда бы не поверил, что «Акведук» может принять такое решение. – задумчиво покачал головой Мейерсон, - Вы говорите, всё улажено? Точно?

                - Да, сто процентов. – закивал Орсен, - Сюда уже летят наши ребята. Узел везут, ну и оборудование всякое. У меня с собой нужного нет для такого. Ну и – проведут они перепись, зарегистрируют вас в качестве беженцев. Ну, чтобы расходы на благотворительность не провалились на ближайшей проверке. Так что, если у вас есть разыскиваемые преступники, вы бы лучше...

                - Нет, таких нет. – торопливо заверил старик, - В качестве беженцев? Я признаться, в первый раз слышу о таком.

                - А когда вы последний раз смотрели новости или выходили в интернет? – вымученно улыбнулся Орсен.

                - Да, тут вы верно подметили – очень давно. И что же, как скоро будут ваши сотрудники?

                - Уже час как вылетели – ожидаю с минуты на минуту. У них-то транспорт посерьёзней моего, в случае чего смогут и сквозь смерч пробиться.

                - Ладно... Тогда я пойду предупрежу жителей, чтобы не возникло паники.

                - Да. Так и сделайте. Паника нам не нужна. – улыбаясь, сказал Орсен.

                Паники и не случилось. Когда многотонный бриг завис над полусферой городка, некоторые даже стали приветливо махать – спасителям, героям. Паники не было, когда корабль приземлился в десятке метров от инспекторского болида. В общем, с момента, когда Орсен позвонил начальству, минуло меньше полутора часов. Чуть менее пятидесяти потерянных литров.

                Корпели в оранжереях под пластиковыми листами, а воду из тонюсенькой трещины собирали аккуратно, большой воронкой, не упуская и капли. В нескольких землянках на работающих от солнечных батарей плитках готовили. Ну а дети – которые ещё не подросли, чтобы быть надёжно приставленными к хоть какой-нибудь работе – резвились и играли. В груди Орсена болезненно кольнуло. Он обречённо вздохнул и зашагал к своему болиду. Залез внутрь и не открывал глаза очень долго – пока не застучали по стеклу, приглашая выйти. Грохот автоматных очередей всё стоял в ушах...

                Зачистка прошла блестяще. Без единой потери в стане солдат «Акведука». Песчано-бежевые униформы с винтовками окружили городок быстрее, чем вытекли ещё пять литров. Сопротивление оказали шуточное. Всего с момента, когда в «Акведуке» узнали, что вода не уходит в песок, а воруется, было потеряно меньше сотни литров воды. Пролито за это время крови было не менее нескольких кубов.

                Которых пристрелили снаружи – уложили в ряд штабелями. Из землянок и обрушившихся трущоб никого вытаскивать не стали. Лишь многократно проверили, чтобы не осталось и единой живой души. Поломку Орсен устранил быстро. Купол разрушили ракетой, когда удостоверились, что обломками не повредят трубу. Наконец, инспектор-инженер смог забраться обратно в круглый болид и, прицепившись к военному бригу, полететь домой.

                «Конечно, крови на моих руках меньше не стало... Но зато хоть так! Зато – не от жажды. И вам не пришлось убивать друг друга. Умерли как люди... Нам такой участи точно не достанется»