Берсерк

Хвитсерк, сын Атли, стал берсерком в середине лета. Убив в одиночку четверых викингов, он ушел в горы, грызя от всё еще не растраченной ярости край щита. С тех пор Хвитсерка не видели, лишь изредка путники упоминали, что слышали в горах его свирепые крики. Зимней ночью берсерк пришёл и похитил Урсулу, дочь Свана от ирландки, самую красивую девушку на этом берегу фьорда.
Бьорну нравилась Урсула, и по её белозубой улыбке, сопровождавшей быстрые взгляды через плечо, Бьорн мог рассчитывать на взаимность. Случилось это в канун Йоля, зимнего солнцестояния, самой длинной ночи в году. Бьорн отправился в логово берсерка.
Никто не вызвался сопровождать его в такую ночь, когда открываются ворота между мирами, и мертвые разговаривают с живыми. Боги и богини в эту ночь путешествуют по Мидгарду, не говоря уж о троллях и альвах, встретить которых под Йоль обычное дело. Во всяком случае, так рассказывают длинными зимними вечерами, у пылающего очага.
На привале, сидя у костра, Бьорн смотрел на пляшущие тени. Он вспоминал не россказни про Йоль. Он вспоминал Хвитсерка и Урсулу. Обоих Бьорн знал с детства. Урсула дразнила его медвежонком. И уже тогда мальчишки дрались из-за неё. Хвитсерк, впрочем, никогда не лез первым в драку, только защищался. Он левша, что давало ему некоторое преимущество. Надо будет учесть это.
Пора идти дальше. Полная луна освещала путь между черными камнями. Вот и пещера, где укрывался изгой. Скала, рядом с входом в пещеру, покрыта отметинами от ударов мечом, наносимых берсерком в приступах ярости. "Он же затупит меч" — с досадой подумал Бьорн. Меч у Хвитсерка был изготовлен с добавлением метеоритного железа. Бьорн собирался забрать его себе, вместе со славой от победы над берсерком… и с Урсулой.
Сагу о победе Бьорна над берсерком услышат всюду, куда доплывают драккары викингов.
Обнажив свой меч, он, крадучись, вошел в пещеру. В глубине тлел костёр, вокруг которого валялись звериные кости. Рядом, спиной к Бьорну, сидела женщина.
— Урсула? — воскликнул Бьорн.
— Нет, — ответил шамкающий старушечий голос.
— Где она, и где берсерк? — спросил Бьорн, прислушиваясь к шорохам подземелья.
Старуха махнула рукой в глубину пещеры.
Урсулу он нашел за поворотом, девушка была привязана к крюку в стене и буквально спелената верёвками, одна из которых легла между грудей, подчеркивая соблазнительные формы под нарядной вышивкой платья
— Бьорн! Я так ждала тебя, и, наконец, ты пришёл! — голос Урсулы серебряным колокольчиком разнёсся по пещере, опомнившись, она перешла на полушёпот, — развяжи меня, и уходим. Он может вернуться в любой момент, — девушка испуганно скосила в глубину пещеры большие глаза, полные слез.
— Где он? — Бьорн не торопился. Урсула лишь часть его приза.
— Ушёл за грибами, он их в пещере хранит… ну развяжи же меня, — умоляюще попросила Урсула, которой, видимо, жали верёвки.
— За грибами? — удивлённо переспросил Бьорн.
Тут появился Хвитсерк, с мешком в руках. Долговязый и сутулый, каким Бьорн его и помнил, но еще более унылый, осунувшийся и бородатый, он грустно посмотрел на Бьорна.
— Ты не мог бы подождать, пока я поем грибов? — спросил берсерк.
— Ты что же, обретаешь ярость берсерка от грибов? Ты… просто скрелинг! — с досадой воскликнул Бьорн.
— С детства не любил никого бить по лицу… а уж тем более убивать. Вот и пришлось дурманить мозги. Ладно, пошли, — Хвитсерк швырнул сумку в угол, и вытащил из ножен меч.
Они вышли, сопровождаемые раздосадованным стоном Урсулы, и прошли мимо старухи, по прежнему неподвижно сидящей у тлеющего костра.
— Теперь понятно, она уйдет с кем-то из нас, — пробормотал Хвитсерк.
— Кто она? — Бьорн, поскольку Хвитсерк шёл впереди, позволил себе заглянуть в лицо старухи, и почувствовал, как холодный ужас зверем вцепился в сердце. Левая половина лица обладательницы старушечьего голоса принадлежала молодой девушке, правая половина была черепом. В пустой глазнице шевелилось что-то белесое.
— У костра сидит Хель, владычица преисподней. Этой ночью, самой длинной в году, она не уйдет одна, — ответил Хвитсерк.
Хвитсерк и Бьорн вышли наружу. В чаще неподалеку послышалось шевеление и жутковатые хрюкающие звуки.
— Это вепрь Хель. Он сожрёт плоть одного из нас, а душу его хозяйка заберет с собой, не знаю куда, но уверен, что там не очень весело, — сказал Хвитсерк.
— Скоро ты это проверишь, — свирепо пообещал Бьорн, злой от бессилия своего меча перед ожившими кошмарами этой ночи.
Они стояли напротив друг друга, мечи тускло блестели в лунном свете.
— Нет… Не могу убивать без дурмана грибов. Мы же когда-то были друзьями… также как и с Олафом, — Хвитсерк скривился, и бросил меч на землю. Бьорн помнил Олафа. Тот дружил с Хвитсерком, пока они не повздорили из-за красотки Урсулы. Хвитсерк убил Олафа, после этого и став берсерком.
— Зря ты произнёс это имя, — процедил Бьорн, занося меч. Хвитсерк не пошевелился.
— Возьми хотя бы свой меч в руку, чтоб попасть в Валхаллу, — сказал Бьорн с презрением.
— Какая Валхалла? Хель ждет у костра… — спокойно ответил Хвитсерк.
Бьорн уже собирался рубить, когда Хвитсерк сказал:
— Не думай, что Урсула будет твоей. Она любит меня,- Хвитсерк говорил искренне, и это позабавило Бьорна.
— Урсула? Любит тебя, изгоя, бешеного пса? Наверно поэтому ты её связал? — Бьорн рассмеялся Хвитсерку в лицо.
— Да, любит. Она мне сама это сказала. Сказала, очень сожалеет, что так получилось с Олафом… сказала, что всегда любила меня, — с жаром ответил Хвитсерк.
— Ты хотя бы овладел ею? — спросил Бьорн насмешливо, но с тайной тревогой. Хвитсерк отрицательно покачал головой.
-И почему я не удивлён, — успокоился Бьорн. Он опустил меч.
— Ты не заслуживаешь умирать с мыслью, что красавица Урсула любит тебя. Иди к ней, скажи, что победил, и предложи ей отдаться тебе, без насилия, разумеется. Уверен, она скорее предпочтёт смерть. Потом иди в глубину пещеры. Я приду следом, и Урсула станет моей женщиной. И не вздумай жрать свои грибы там, в темноте. Впрочем, в любом случае, потом я убью тебя, — сказал Бьорн.


***

— Три раза, — Хвитсерк, похоже, был оскорблён до глубины души, — три раза подряд… ты же знал, что я слышу… — бормотал он, качая головой.
— Заткнись ты уже… знал бы, что после тебя, так вообще бы побрезговал… — вытирая пот со лба, раздосадовано ответил Бьорн. Урсула, конечно, была восхитительна, превзойдя самые смелые ожидания… не удивительно, что он чуть увлёкся. Всё портило то обстоятельство, что и Хвитсерку она не отказала, видимо, решив поставить сразу на обоих, кто бы ни оказался победителем.
— Неужели она и Олафа так водила за нос? И ведь мне, перед тобой, она так же страстно клялась в любви и верности, — светлый образ прекрасной Урсулы, лелеемый незадачливым берсерком, оказался где-то на уровне её соблазнительных бёдер.
— Думаю, в случае с тобой она изображала не только признания в любви, — пошутил Бьорн, чтобы скрыть свою досаду.
— А куда это наша подружка? — Бьорн заметил, как разрумянившаяся то ли от любви, то ли от стыда Урсула, нутром почувствовавшая, что её будущее становится весьма туманным, дрожащими пальчиками застегивая серебряную фибулу, выскользнула из пещеры.
Они выскочили следом. Девушка со всех ног улепётывала вниз по склону, поддёрнув юбку до колен, белые икры мелькали в лунном свете.
— Итого четыре раза, и она еще скачет по камням, как горная коза, — констатировал Бьорн, провожая взглядом стройную фигурку.
Урсула действительно показывала чудеса резвости, и они бы не догнали её, пока Бьорн, поняв это, не достал из-за голенища нож, и, взвесив в ладони рукоять из оленьего рога, не метнул его. Сакс, просвистев в опасной близости от ляжки беглянки, вонзился в мох на камне прямо перед ней, как Бьорн и рассчитывал.
Девушка резко остановилась, запыхавшись, её грудь вздымалась и опадала, дыхание облачками пара в морозном воздухе вырывалось из чуть трепещущих ноздрей. Медленно повернувшись, Урсула смиренно протянула им скрещенные в запястьях руки. Но веревки ни у кого не было.
— Надо вернуться, и связать её, — сказал, отдуваясь после бега, Хвитсерк.
— А потом продолжить наш спор… — кивнул Бьорн. Он обернулся. Пещера осталась далеко наверху.
— Не будем терять время. Оставим её здесь, — Бьорн ухватил беглянку за её роскошную, до пояса, одной ладонью и не обхватишь, косу и потянул в сторону. Когда Урсула опустилась на коленки, Бьорн привязал девушку её собственной косой к кривой от часто дующих в горах ветров березке. Подумав, вонзил свой меч в землю рядом с березкой, и сказал:
— Лизни его. Поцелуй мой меч.
Урсула с ужасом вскинула на него свои глаза, потом перевела взгляд куда-то ниже пояса. Бьорн даже не сразу понял.
— Да нет же… тебе всё мало. Настоящий меч лизни, — усмехнулся он.
Девушка снова зыркнула на него снизу вверх, теперь уже с лютой ненавистью, но послушно высунула розовый язычок, который на морозе мгновенно примёрз к железу.
— Так надежней. Думаю, наш спор мы решим без мечей. Устраивайся поудобней и жди победителя.
Урсула протестующее застонала, Хвитсерк с сожалением глянул на неё, но кивнул, соглашаясь с Бьорном.


***

Хвитсерк и Бьорн стояли перед замёрзшим Радужным водопадом. До этого Бьорн видел его только днём, когда лёд сверкал тысячью бликов, при лунном свете водопад оказался еще прекрасней. Лёд спускался тремя каскадами, между которыми были подобия карнизов, нижний каскад самый большой, забираться по нему довольно легко, и два вверху, намного короче нижнего, но более крутых, почти гладких.
— Кто первый, хотя бы кончиком пальца, коснётся самого верхнего карниза, тот победил. Победитель уходит с Урсулой, проигравший — со старушкой Хель, — сказал Бьорн.
Хвитсерк согласно кивнул.
Они полезли наверх, на таком расстоянии, чтоб не дотягиваться друг до друга.
Хвитсерк пыхтел от усердия, но всё больше отставал. Бьорн вонзил нож в лёд, и, подтянувшись, оказался на первом карнизе. Хвитсерк всё еще где-то внизу. Переведя дыхание, Бьорн полез дальше. Оставалось чуть-чуть. Подниматься стало сложнее, но если он не ошибется, а он не ошибется, то победа его. Пыхтение Хвитсерка прекратилось, и Бьорн оглянулся. Хвитсерк, лежа на первом карнизе, сосредоточенно примерялся ножом, чтоб отрубить себе мизинец.
— Так нечестно, — хрипло крикнул Бьорн, разгадав замысел соперника. Тот хотел забросить свой отрезанный палец на верхний карниз, и таким образом выиграть спор. У него вполне могло получиться. Бьорн на секунду замешкался, решая, помешать ли Хвитсерку, или лезть дальше, и рванулся наверх. Излишняя поспешность оказалась губительной. Бьорн соскользнул, всей своей массой тела обрушившись на карниз, рядом с Хвитсерком, и слетел с него, едва успев зацепиться за край. Нож Бьорна, печально звякнув при ударе об лёд, улетел вниз.
— Позабавься с Урсулой, а меня ждёт Хель… добей меня, если я сломаю хребет, но выживу, — выдавил сквозь зубы Бьорн. Заледеневшие пальцы могли соскользнуть в любой миг. Хвитсерк, поколебавшись мгновение, схватил его за руки, и втащил на карниз.
— Ты почти выиграл, — признался Хвитсерк.
Бьорн лег на спину, ребра ныли. Тем временем пошёл снег.
— Знаешь, а забирай Урсулу себе, без всяких споров, — наконец сказал он.
— Иди ты к троллям! Сам побаловался в пещере, а теперь сплавляешь её мне, мне еще и жениться на ней, а потом дырки для рогов в шлеме проделывать, — огрызнулся Хвитсерк.
Оба хрипло рассмеялись.
— Сейчас бы выпить, — мечтательно протянул Бьорн.
— Это точно. Если бы ты знал, как мне надоели эти грибы, и как не хватало хорошей выпивки, — ответил Хвитсерк.
— Но Хель ждёт… до исхода ночи кто-то должен уйти с ней. И Урсулу надо бы освободить, а то замерзла, наверно.


***

Самая длинная ночь в году близилась к своему завершению. Когда они проходили под пещерой, оттуда виднелись багряные отсветы, будто тлеющий костер разгорелся до потолка, и слышались непонятные, жутковатые, многоголосые звуки. Хель начинала беспокоиться.
— Кто из нас выставляется? — спросил Хвитсерк.
— Ты конечно! Ты же покидаешь наши края. Исландия, Гренландия, или может быть, Гардарика? — сказал Бьорн.
— Куда судьба забросит, — задумчиво ответил Хвитсерк.
Урсула пребывала в той же позе, видимо уже оставив попытки освободится. Падающий снег чуть припорошил платье, меховой воротник и волосы девушки, снежинки лежали даже на ресницах, придавая ей невыразимо трогательный, хотя и немного нелепый в сочетании с высунутым языком, вид.
— Урсула! Похоже, тебе придётся кое с кем познакомиться этой ночью, — сказал Бьорн, и глаза Урсулы удивлённо расширились, когда она снова увидела их двоих.