Рассказ написан в соавторстве с Жаном Кристобалем Рене
Всполохи разноцветных огней, пылающими лентами вплетённые в ночное небо, могли поразить воображение, вызвать удивлённые восклицания и заставить поверить в чудо. Северное сияние переливалось всеми цветами радуги – величественное и такое доступное. Только протяни руку к небу – и весёлый, вальсирующий рой снежинок опустит в ладонь горсть этих сверкающих небесных искр.
Человека не привлекал этот небесный спектакль. Он не смотрел вверх – его взгляд был прикован к умирающему товарищу. Собаки, освобождённые от ремней, резвились вокруг нарт, устроив шумную возню. Тело друга билось в последних судорогах, а мужчина беспомощно взирал на дикую пантомиму - маленькое представление, устроенное смертью среди декораций из белого снега и полыхающего как жаркий костёр неба.
Пётр прикрыл глаза. Где-то, как ему казалось, в самом центре Земли, колотилось его сердце, громко, и одновременно усыпляюще. Эхо ударов отражалось от земной коры, тонуло в снегу. Мужчина встряхнул головой так, что сосульки на его кустистой бороде жалобно звякнули. Наваждение медленно таяло, и скоро он осознал, что стучит не его сердце, не ядро Земли, а барабан. Да-да, там, вдали раздавались глухие удары по упругой коже барабана.
Друг лежал почти как живой, будто просто прилёг отдохнуть, но нет, лёд уже коснулся кончика носа, и лениво и равнодушно двигался дальше, покрывая ещё розовую кожу тонкой хрустальной глазурью. Безразличное к людским бедам небо задёрнулось гигантским сине-зелёным занавесом, затрещало, словно рвалась плотная ткань. Белая снежная пустыня на мгновенье мертвецки позеленела, собаки испуганно прижали уши, прекратив свои игры, и вжимались в снег, тщетно пытаясь скрыться от невидимой опасности. Во внезапно навалившейся тишине отчётливее раздались частые ритмичные удары.
Тащить нарты было тяжело: бездыханное тело налилось свинцом, под ногами крутились собаки. Друг мог в два счёта успокоить лаек и заложить сани, а Петр, во всём полагающийся на него, совершенно не понимал, как это сделать. Снег истошно скрипел под полозьями. На самом краю горизонта, там, где небо сыпало брызги ледяного света, мигал призывный огонёк костра. Мохнатая шапка съехала на глаза, но от усталости Пётр не стал водворять её на место. Всё его внимание было приковано к разрастающейся песне барабана и тихому напеву-бормотанию, и он вкладывал последние силы в отчаянные рывки, увлекая нарты к свету, невесть откуда оказавшегося в этом диком краю костра.
Безбородое скуластое лицо якута в бледном свете танцующего пламени казалось выточенным из камня.
– Как прошёл год? – вместе с клубами пара выдохнул шаман.
Пётр слабо понимал, что происходит, и поглядывал то на якута, то на низкую, словно блин, юрту. Шаман не дождался ответа:
– Слышу, беда у тебя? Я верну друга, но взамен заберу одно воспоминание. Какое – выберу сам.
От нелогичности, невозможности происходящего у Петра голова пошла кругом. Где-то вдали, в прошлой жизни остался город у тёплого моря, уютная квартира, сытая жизнь. Что он делает здесь, в этом холодном аду, по соседству с окоченевшим трупом, в окружении белого безмолвия, нарушаемого только тягучим пением безумного старика? Егор, хоть и огорчал накатывающими приступами излишней жестокости, был единственным другом. В ожидании ответа шаман легонько постукивает кончиками пальцев по коже бубна и мычит под нос свой незамысловатый мотивчик. Чего ждёт от него этот сын снегов? Не может он, человек, взращённый цивилизацией, вот так, запросто, поверить в воскрешение. Не может, но верит. Губы сами произносят слова согласия.
Когда шаман сжимает его ладонь крючковатыми, заскорузлыми пальцами, Пётр вздрагивает. Горячая волна пробегает по телу, разгоняя кровь, вышвыривая прочь из тела холод и страх. Он безвольно смотрит в прищуренные глаза старика, не в силах отвести взгляд. Свет костра отражается в чёрных зрачках, придавая лицу камлующего какое-то дьявольское выражение. Зрачки расширяются, заполняют всю радужку, затем и весь глаз. Чёрная пустота смотрит на Петра. Возвращается страх, он пытается закричать, вырвать руку, убежать от этого страшного человека. Но ничего не выходит. Тьма поглощает сознание, и только тихое постукивание пальцами по бубну далеко-далеко, на краю света: да-да-там…
***
В зале давно горел свет. Уборщица, поднимая брошенную бутылку, задела Петра рукавом халата.
– Э-эй, вставай, сейчас начнётся следующий сеанс.
Мужчина стряхнул остатки воспоминаний, протиснулся между рядами бархатных кресел. После тёмного зала кинотеатра свет казался ослепительным до боли. Цветущий город наводнили туристы, которые с любопытством разглядывали лавки с безделушками. Пётр механически погладил жёлтый полированный зуб, мерно болтающий на шее на чёрном кожаном шнурке: на первый взгляд - обычная побрякушка, привезённая из очередного путешествия.
У входа его уже ждали. Он взглянул в выцветшие, словно подёрнутые полупрозрачной поволокой глаза Егора. Ещё год назад Пётр ловил каждое его слово, подчинялся сильной воле друга детства. Ему нравилось быть на вторых ролях в их бесконечных авантюрах. Перегон автомобилей из Европы, поездки в Китай за дешёвыми шмотками и даже последняя, чуть не окончившаяся трагично, поездка на дальний север за песцовым мехом – всё это задумывалось Егором.
Пётр вздрогнул при воспоминании о событиях той зимы. Разум отказывался давать хоть какие-то объяснения происшедшему. Он знал лишь одно: очнувшись рано утром у горящего костра, он первым делом встретился взглядом с Егором. Именно в этот момент он увидел в его зрачках эту странную поволоку. Шамана нигде не было. Единственным напоминанием о нём были костёр и чудной амулет на шее.
Он долго думал о том – что же забрал из его воспоминаний этот страшный всемогущий колдун, но так ничего не надумал. За полгода многое поменялось. Теперь Егор заискивающе смотрел в его глаза, признавая лидером. Это не была благодарность за спасение – в отличие от Петра он ничего не помнил. Просто друзья поменялись ролями. Была ещё одна перемена…
Взрыв прервал размышления Петра. Друзья понимающе переглянулись и бросились обратно в здание. Нужно было спешить, пока не приехала полиция. Сеанс только начался, зал был полон, и взрыв наверняка унёс массу жизней, но им нужно было убедиться, что умер именно тот, на кого они и устроили охоту. Охрана проверяла ближайшие к бизнесмену кресла, но то место, через три ряда, в котором десять минут назад сидел Пётр, осталось без их пристального внимания. Не велика шишка – директор холдинга, чтобы из-за него весь зал обыскивать.
Так и есть – клиент лежит в луже крови. Подраненный, оглушенный, но живой… пока. Звуки выстрелов совершенно тонут в стонах и криках раненных и умирающих. Пётр быстрыми шагами уходит прочь. За ним, подобострастно семеня, спешит Егор.
***
– Мам, а бабушка умерла?
– Да, сынок.
– Мам, но ведь это нечестно! Неужели мы все когда-нибудь?..
Мать обнимает Петю, крепко прижимает его к сердцу, пытаясь оградить, спасти от несправедливости мира. Ребёнок напуган, он не понимает, как получилось, что вечно заботливые и тёплые руки бабушки стали вдруг такими ледяными и беспомощными.
Похожие статьи:
Рассказы → ckифы
Рассказы → Тысяча Миров: Технос (главы 1-5)
Рассказы → Тысяча Миров: Технос (главы 6-10)
Рассказы → Тысяча Миров: Технос (главы 16 -20)
Видео → Хохот Шамана.
