Допустим, что нам надо сочинить рассказ. Но мы не знаем о чем, и закономерно прибегаем к методу «взять то, что попадется на глаза». «Попаданцем» оказывается ложка. Первое, что приходит на ум – риторические вопросы о ложке. Чему была она свидетельницей, какие люди держали ее в руках, сколько пудинга ей вычерпано и проч. Но это слишком просто и годится разве что семикласснику, желающему поразить учителей своих подходом к описанию натюрморта.
Потом приходит идея сделать ложку свидетельницей драмы. Начинают корчиться в родовых муках следующие сюжеты: Муж покупает на юбилейную дату свадьбы серебряные ложечки. На следующий день (муж уже на работе) жена приводит любовника, сидит с ним на кухне, кокетливо постукивая одной из этих самых ложечек по звонкой чашке. Внезапно, как крыса на зов дудочки, приходит муж на эти серебряные звуки. И, разумеется, убивает обоих ложкой.
Или же вместо любовника в рассказ вводим оборотня и не забываем, что ложечки-то у нас серебряные. Снова убийство ложкой.
Далее, постмодернизм. Герой берет в руки ложку и в потрясающем потоке сознания, выхватывая ложечные ассоциации, размышляет о мировой литературе. Рассказ занимает семьдесят страниц. Все это время герой смотрит на ложку и ассоциирует.
Экзистенциализм: герой ест. Его тошнит. Ложка падает на пол.
Утонченный экзистенциализм: Герой не помнит, чем ел котлеты – ложкой или вилкой. Да это и не важно — в городе чума.
Детям понравился бы цикл рассказов о Геке – суповой ложке. Он циркач и мастерски жонглирует столовыми приборами. Ему противостоит жадный клоун Разамир, который носит фуражку и глупый пес-аптекарь Тотошка. В конце злодеи перевоспитываются – Тотошка женится на обманутой им в прошлом пиявке Сандре, а клоун Разамир дарит свою фуражку девочке-сиротке.
А можно поступить, так, как Геночка Чинарский – ничего не написать про ложку, кроме перечня, как ее можно применить.
