1W

Глас сердца (Работа №41)

22 октября 2017 - Конкурс "Начало конца"
article11970.jpg

Я был единственным ребёнком в семье, поздним и вымоленным, поэтому детство мне запомнилось счастливым и безмятежным.

Маменька, бывшая воистину красавицей, судя по фамильному портрету, и чрезвычайно мягкосердечной и добродетельной, исходя из рассказов батюшки, к сожалению, не смогла отдать мне свою любовь и заботу, по причине того, что скончалась в тот самый момент, когда я сделал свой первый вдох.

Батюшка, служивший в то время уже действительным статским советником и по долгу государевой надобности большую часть жизни проводивший в разъездах по всей необъятной матушке-России, от Курляндских дюн до самых берегов Байгал-озера, не дал мне должного внимания и родительской опеки по вышеуказанной причине, но взамен применил всяческие способы полнейшего обеспечения моих потребностей, от здорового питания и добротного платья, до научения всевозможным знаниям, над коим трудились лучшие учителя и духовные наставники.

С самого раннего возраста приставлен был ко мне гувернёр, который постарался заменить так редко бывающего дома отца, окружил меня всевременной заботой и обучил многому из того, чем сам владел в совершенстве.

— Вы, Онуфрий Лукич, очень способный к наукам мальчик, — частенько говаривал мой наставник, — важно лишь не растерять со временем вашу детскую непосредственность и восторженное отношение к миру, нас окружающему.

Онуфрий Лукич — это я. Что уж тут поделаешь, коли батенька мой, наречённый Лукой, будучи проездом в Изборске и посетив Спасо-Рождественскую церковь, имел видение преподобного Онуфрия Мальского, похороненного в местном приделе. После чего мой будущий родитель принёс у алтаря клятву, что, ежели Бог даст ему сына, то будет окрещён отпрыск не иначе как Онуфрием. Удивительно, но менее чем через год, аккурат двенадцатого июня, в день памяти преподобного, и появился на свет Божий ваш покорный слуга.

— Не изволь беспокоиться, Пафнутий, — ответствовал я, — с радостию исполню твой наказ, в благодарность за науку и умения, коими ты меня наградил.

Как вы уже догадались, наставника моего звали Пафнутием. Сей муж выделялся богатырским сложением и густой окладистой бородой, в которой, вне всякого сомнения, можно было уберечь при надобности пару фунтов хлеба и добрую кружку бражки вдогонку.

Судьбе суждено было свести моих настоящего и названного отцов во время одной из ревизий моим батюшкой Нерчинских рудников. Новоявленный родитель почуял необъяснимую приязнь к бородатому скитальцу и неожиданно предложил тому озаботиться миссией моего воспитания.

С тех пор минуло более пятнадцати лет. Я имел большие способности к обучению и с течением времени во многом стал равным своим многочисленным учителям. Особливо легко давались мне словесные науки, точные же продвигались значительно туже, к большому огорчению моего батюшки, коий мнил меня продолжателем его дела по управлению делами государственными.

К семнадцати годам я свободно читал по-гречески и на латыни, кроме родного языка, говорил по-немецкому, французскому и мало-мало по-англицки, назубок знал историю мира от древних веков и до сего момента и с завязанными глазами мог изобразить брега всех окиянов и линии рек, пресекавших сушу.

Пафнутий влагал в мою бестолковую голову толику своей мудрости и заботился о развитии силы и ловкости. До изнеможения мы занимались фехтованием, кулачным боем, борьбой и упражнениями с гирями. О сколько раз я готов был выгнать вон моего (м)учителя, когда в бессилии падал на землю после очередного часа измывательства над моими бедными костьми и мускулами.

— Не смейте сдаваться, барин! — понукал меня наставник. — Самое главное — победить себя, свою лень, слабость, малодушие. Опосля чего любой враг будет вам, словно семечки!

В один из редких приездов в родное имение батюшка призвал меня пред свои очи.

— Отпрыск мой! — провозгласил родитель. — Вижу я, мои заботы о твоём должном воспитании и обучении принесли подобающие плоды. Ты познал всё, что могли дать тебе учителя, возмужал, возрос и умениями превосходишь любого из отроков своего возраста.

— К чему вы такую речь ведёте, батюшка? — молвил в ответ я, предчувствуя недобрую весть.

— А к тому, что пришла пора тебе, Онуфрий, отправиться в Копенгаген для познания наук европейских под началом лучших профессоров в тамошнем университете, дабы по возвращении служить делу государства Российского верой и правдой. Хочу, стало быть, видеть тебя со временем на посту ответственном, и чтобы дело ты моё продолжил и почёт к фамилии нашей приумножил.

Не сказать, что известие сие меня обрадовало, но воле отца перечить не подобает, посему с грустию взирал я на родные пенаты и готовился к скорому отбытию на чужбину. Пафнутия же решение батюшки чрезвычайно взволновало, и он тотчас бросился к тому на поклон.

— Ваше высокородие! — мой наставник упал на колени. — Молю вас, не лишайте меня радости заботиться и присматривать за Онуфрием Лукичом, ибо прикипел я к нему и душою, и сердцем, аки был бы он мне сын родной!

— Что ж, Пафнутий... — батюшка наморщил высокий лоб. — Диавол тебя побери! Опять я забыл принять пилюли для укрепления памяти... И вот итог: запамятовал сообщить о своём решении. Я ценю твоё рвение и усердие в деле воспитания моего сына. Должен сказать, что я счастлив, что нашёл такого наставника. И кому, как не тебе, я могу доверить заботу о моём единственном наследнике. В чьи руки я мог бы отдать его с большим спокойствием? Посему велю тебе сопровождать Онуфрия в пути-дороге, жить с ним под одной крышей, помогать в освоении наук, оберегать от соблазнов и опасностей, кои могут подстерегать малоопытного юнца в чужом далёком краю.

 

Не буду утомлять читателя описанием дороги, хотя для меня, ни разу не бывавшего далее Пскова, всё окружающее казалось прекрасным и удивительным. Особый восторг вызвало путешествие по Балтийскому морю.

Но вот и Копенгаген. Старинный город расположен на трёх островах и отделён от Швеции не очень широким проливом. Со странным чувством ожидания чего-то необычного я ступил на шаткие сходни...

Необычное ждало меня на первом же повороте в образе страшной носастой старухи, видом своим вызывающей помесь омерзения и ужаса. Пафнутий замешкался с нашими пожитками, и я вдруг оказался нос к носищу с самой безобразной бестией, какую только можно вообразить.

Begyndelsen til enden! — хрипло воскликнула карга, простирая ко мне кривой заскорузлый перст, увенчанный загнутым чёрным когтем, и тотчас же упала замертво.

Подоспевший наставник склонился над телом.

— Преставилась... — он перекрестился, — и немудрено — старухе, небось, уже прогулы на кладбище ставили...

Датский язык — один из самых сложных в Европе. Несмотря на то, что имеет он, несомненно, родственные корни в немецком и англицком, познать его иноземцу весьма непросто. Я терялся в догадках о значении предсмертных старухиных слов и был задумчив и рассеян в ближайшее время.

К счастию, при порту нашёлся извозчик, знающий по-немецки, и поездка по кривым улочкам красивейшего старинного города отвлекла меня от тягостных раздумий.

— Извольте заполнить формуляр, сударь, — служащий канцелярии университета обратился ко мне на латыни.

— Скажите, — (Я же упоминал, что языком Сократа и Платона владел в совершенстве?), — вы понимаете по-датски?

— Странно спрашивать датчанина, понимает ли он по-датски, — писарь поправил парик, — но в стенах этого заведения мы обязаны изъясняться исключительно по-латыни.

— Не имею ничего против, но не могли бы вы ответить, как переводится фраза... и тут я произнёс те слова, которые, надо полагать, засели в моей памяти на всю жизнь.

— Оное означает «начало конца». Но почему вы спрашиваете?

— Неважно... Просто сие были первые услышанные мною датские слова... Соблаговолите указать способ заполнения формуляра.

— Прежде всего, сударь, извольте выбрать факультет. Философский, теологический, медицинский, юридический, естественно-математический или, может быть, магический?

— Юридический... — вздохнул я (перспектива всю жизнь копаться в пыльных бумагах меня вовсе не прельщала), — подождите! Как вы сказали? Магический?

— Да, сударь. За шесть дней до июльских календ был учреждён сей факультет волею ректора Христансена. Как понимаете, известие сие не всем полагается открывать, дабы не было слухов и кривотолков. Но сегодня профессор объявил мне, что нежели явится иноземный гость и спросит значение слов «начало конца», то оному надобно непременно поведать о новом факультете.

 

— И что же мы батюшке вашему скажем, вы подумали?! — по обыкновению спокойный, до лености, Пафнутий на сей раз являл собою вид совершенно рассерженный: глаза метали молнии из-под кустистых бровей, борода распушилась, точно лисий хвост, а пудовые кулачищи упёрлись в бока, отчего мой наставник фигурой походил на необыкновенно раздутый и пыхтящий от возмущения самовар.

— Друг мой, не гневайся! Я сам отправлю батюшке епистолию, покаюсь и со всей силою постараюсь объяснить, что магистр магических наук будет надобен государству Российскому гораздо более, нежели расплодившиеся сверх всякой меры юристы и экономисты, жиреющие на решении грязных споров и считании чужих ассигнаций.

— И чем же будет полезно ваше магическое умение, — прищурил глаз мой собеседник, — кроме возможности выступать с фокусами в цирке, на потеху народу?

— Э-э, Пафнутий! Невысокого же ты мнения о магах! Приравнял их к каким-нибудь крафт-жонглёрам. А между тем, чародейство крепко вошло в нашу жизнь. Не ты ли плюёшь через левое плечо, встретив чёрную кошку? Не ты ли говорил, что в урядника нашего бес вселился? И в делах государственных нередко тёмные силы стоят за спинами самодержцев.

— Э-эх... — гувернёр махнул ручищей, — обещал же его высокородию, что ни на шаг от мальца не отступлю... Ну теперь-то уж выполню наказ: отныне стану вашей тенью, даже до дверей уборной буду провожать, чтобы ни-ни!

 

С тех пор Пафнутий утроил усилия по моему обереганию. Везде, где бы я ни появлялся, и впрямь следовал за мной тенью. Огромной, бородатой, хмурой тенью. Даже на лекциях. Не ведаю, как ему удалось уговориться с профессором, но полагаю, что батюшкины червонцы сыграли свою магическую роль.

— Неспокойные времена наступают в мире людей. — начал свой речь профессор Стурлусон, собрав всех студентов факультета в огромном амфитеатре.

Был наш преподаватель высок, лыс, худ, сутул и носат. Последнее качество невольно заставило меня вспомнить зловещую старуху на причале.

— Король наш Кристиан Восьмой обратился ко мне с тревогою, — продолжил метр, одного за другим пронзая колючим взглядом притихших слушателей и остановившись на мне несколько дольше, — оживилась нечисть всевозможная, ведьмы да оборотни страха не ведают, среди бела дня козни людям творят, чёрные дела свои не таясь отправляют. Не иначе, опасается король, сам Великий Тёмный Маг, имя которого нельзя произносить вслух, силу пробует да злое коварное дело замысливает.

Вот потому и повелел Кристиан Восьмой создать при университете магический факультет и собрать в его пенаты всех тех, кто дар особый, о коем говорить опасно, имеет. Вы не просто студенты. Всех вас привело сюда божественное провидение. Вы будущая армия магов, призванная одержать победу над войском тьмы.

 

Спустя год упорных занятий я начал обретать первые успехи. Умел прогнать дождь, заговорить зуб, остановить икоту. Научился зрить сквозь стены. Мог предсказать удачу или беду человеку. Попутно изрядно овладел языками датским и шведским, настолько, что сумел бы поддержать непринуждённую беседу.

И тут пришло известие о тяжкой болезни батюшки.

— Сын мой... — еле слышно прошептал мой родитель, когда я, не став снимать даже дорожную одёжу, склонился над его одром. — Пришёл, по всему, мой смертный час... Счастлив лицезреть тебя подле в столь печальный миг и готов поведать свою последнюю волю.

И узнал я, что рождение моё было не только чудом, но и знамением. Видение батюшкой преподобного Онуфрия не являлось обычным помутнением рассудка. На самом деле произошло то, во что я бы не поверил ещё год назад, но проницательный читатель, несомненно, догадался. Во мне воплотился сам Онуфрий Мальский, чтобы продолжить начатое дело и довершить конец...

К моему величайшему горю, батюшка не успел закончить свою последнюю речь. Он умер у меня на руках, и долгие годы после мне снился его затухающий взгляд. Отец, несомненно, отправился на небеса, а я остался сиротой и владельцем поместья о двенадцати тысяч душ.

Кончина родителя весьма опечалила меня, и я несколько дней не мог ни есть, ни пить. Но когда последняя горсть земли легла на могилу, слёзы на моих щеках высохли, а в глазах запылал огонь одержимости.

— Пафнутий! — молвил я с решимостью. — Пакуй вещи! Мы возвращаемся в Копенгаген, дабы мне с удвоенной силою овладевать искусством чародейства и выполнить предначертанную миссию, в чём бы она ни заключалась.

 

Ещё один год обучения пролетел, точно день. В самом начале июньских календ профессор Стурлусон имел со мною конфиденциальную беседу, до которой не был допущен даже Пафнутий.

— Сударь! — начал профессор, по обыкновению прохаживаясь взад-вперёд и заложив руки за спину (от этой манеры, а также от непомерной длины носа, он бывал похож на диковинную птицу марабу и частенько вызывал наши усмешки). — Вы прилежно и добросовестно постигали науку волшебства, и неудивительно, что сие позволило вам называться лучшим студентом факультета. Должен сообщить, что испытываю понятное чувство гордости за ваши успехи. Но причина их кроется также и в вашей необычайной способности к магии, о коей вы, по всей видимости, не подозревали. Задолго до вашего появления я имел видение о вашей роли в борьбе с тёмными силами и выдал распоряжение секретарю встретить вас подобающим образом. Знаю, что мучает вас загадка о назначении странных слов, сказанных пред смертью старухой в порту. Мне смысл сих слов ведом, но сказать о том не могу.

Я начал лепетать что-то о том, что мне лестно слышать похвалу из уст уважаемого профессора, но тот вдруг прервал меня:

— Сударь, не стоит утруждать себя ответными любезностями. Я отнюдь не желал вас похвалить, но выражал имеющуюся суть вещей. Эти слова были вступлением пред головной вестью. — тут он сделал паузу, буравя меня неприятным колючим взором, от которого обыкновенно студенты вжимали головы в плечи. — Ваши успехи, сударь, позволили мне рекомендовать вам испробовать свои умения в настоящем деле, ибо маг никогда не достигнет виктории, покуда не сумеет в практике укрепить полученные знания. Вы готовы послужить за благо людского рода?

 

— Вот скажите, Онуфрий Лукич, каковая в вашей магии практическая польза? Я к тому, что, к примеру, враги на нас напали. И чем же вы их сразите? Молнией?

Долгое путешествие как нельзя более располагало к разговорам. Усталые лошади шли шагом, над головой звенела стая вездесущих кровопийцев, а вокруг простиралась приятная глазу, но пустынная местность срединной Швеции.

— Ну, молнией! Пафнутий, ты видел, как долго занимают приготовления к волшебным действам. Нужно разложить магические артефакты строго по плану, мысленно подготовиться и прочитать полстраницы заклинаний. Полагаешь, враги будут смиренно ждать, пока ты соизволишь низвергнуть на них молнию?

— Вот-вот, я про то и речь веду. Выходит, не нужна она, магия-то? Бесполезна?

— Ну как бесполезна... — я смутился, — можно ещё применить заклинание невидимости. Оно займёт чуток менее времени. Можно... И вообще, Пафнутий! Я лишь начинающий маг, мои умения и в сравнение не идут с могуществом признанных чародеев.

— Не-е, барин... Нету пользы от вашей магии. Пуля и клинок — вот самое верное оружие! А не пора ли нам остановиться на обед? А то чую, ещё малость, и моё седалище волшебным образом пустит корни в седло.

Мы спешились и расположились в живописном местечке на берегу шумного ручья. Полдня дорога ощутимо шла на подъём, а на северо-западе явственно проступили вершины Скандинавских гор, местами сокрытые туманом.

— Диавол тебя побери! Спички отсырели... — Пафнутий уже добрых полчаса безуспешно пытался зажечь огонь, и вдруг кучка сложенных им веток разом вспыхнула и запылала мощно и яростно.

— Э, э! Барин! Вы так мне бороду спалите! — он отпрянул и оглянулся на меня, стоявшего с победоносным видом и с гордо скрещенными на груди руками. — И всё одно в бою ваша магия — фикция!

К вечеру, который летом тягостно тянется в этих высоких широтах и незаметно превращается в серую ночь, мы узрели высокие шпили старинного замка, упирающиеся почти в самые привычные для здешнего сырого климата облака. Пред нами раскинулась широкая долина, вмещающая в себя возделанные поля, уютную деревеньку и обширное озеро, на брегу коего и располагался оный замок из розового камня.

Казалось бы, радостно было поселиться в таком благодатном краю, но лица встречных крестьян вовсе не пылали счастием. Как будто бы тяжкое горе исказило их черты.

Скорбный трактирщик, чуть не плача, предложил нам нехитрый ужин и скромную опочивальню.

— Скажите, милейший, какое несчастие нависло над жителями вашей деревни? Почему здесь не слышен детский смех, не видны улыбки крестьян, а токмо уныние и скорбь охватили всю долину?

— Э-эх, чужеземцы, — горестно вздохнул хозяин, — шли бы вы подобру-поздорову, откуда явились, ибо к чему вам ведать про наши заботы?

— Ну-ну, поосторожнее, милейший! — тут Пафнутий, который уже немного понимал по-шведски, положил руку на эфес своей казацкой шашки, но я прервал его:

— Сударь, зря вы так грубы с теми, кто в силах помочь вашему горю.

— Да простит меня небо, но не по грубости я призывал вас покинуть нашу долину, а из чувства милосердия. — трактирщик снова вздохнул. — Ибо нет такого удальца, кто сумел бы нам помочь, зато тех, кто сложил буйны головы — не счесть. Впрочем, если вам не дороги жизни, то воля ваша.

И тогда мы услышали самый удивительный и леденящий душу рассказ из тех, что возможно породить человеческое воображение, но более ужасное заключалось в том, что сие являлось чистейшей правдой.

Несколько лет назад неподалеку уединёно поселилась старая фру, внешностию более похожая на ведьму, нежели на обычную крестьянку. Но мирные жители долины не очень-то обеспокоились — мало ли кто на кого бывает похож. Только спустя время стали пропадать овцы, коровы, лошади и даже собаки, что вызвало волнение среди крестьян. Местный барон — из того самого замка — затеял экспедицию с целью прознать причину напасти. И обнаружил в окрестностях жилища отшельницы великое множество костей и останков шкур животных. Когда же он потребовал объяснения, то был обездвижен проклятьем и прибыл обратно перекинутый чрез седло, подобно суме. А затем ведьма явилась в деревню верхом на ужасном огнедышащем драконе и установила свои порядки. Первым делом она взяла в полон дочь барона и потребовала еженедельную дань в виде десяти единиц домашнего скота и по одному дитю любого пола от пяти до десяти годов для помогания в своём тёмном колдовстве. Теперь барон, в опасении за жизнь своей единственной дочери, вынужден платить названную дань, а жители деревни в ужасе кидают жребий, кто в следующий раз выдаст ведьме своё дитя. В довершение бед, единственная дорога из долины оказалась заколдована. Всякий, кто желает покинуть чёртову местность, непостижимым образом возвращается назад.

— Да уж... — только и сумел произнести я после того, как трактирщик окончил свою речь. — Пафнутий, как видно, мы прибыли по назначению. Скажите, сударь, а как проехать к жилищу этой ведьмы?

— Дорогу найти несложно, коли вам голова на плечах лишняя. Все деревья на пути, коим дракон летает, высохли, а над самим ведьминым жилищем всегда клубится чёрная туча, исторгающая белые беззвучные молнии. Впрочем, завтра ведьма сама явится за очередной данью, и вам предоставится прекрасная возможность познакомиться с нею поближе. Только имейте в виду — дракона не берёт ни пуля, ни клинок, а ведьма взмахом руки любого лишает движения.

Позже при свете свечи я разбирал свои магические пожитки, размышляя, что нам может понадобиться. Но мысли часто уходили в сторону.

— Пафнутий... — начал я и вдруг замолчал.

— Ну что, барин? Ну?

— Как думаешь, она красивая?

— Кто?

— Ну дочка барона.

— Да откуда ж мне знать? Скажу токмо, что красивые щведки встречаются так же часто, как акулы в нашей Тотьве.

— Не-е... Она красивая... Пафнутий...

— Ну что же?

— Как думаешь, ежели мы её спасём, то барон отдаст её мне в жёны?

— Вот почём мне знать? И почто вы дознаваетесь, Онуфрий Лукич? Да что вам сия шведка? Мало ли на свете милых барышень, кои с радостию выскочат за вас и нарожают кучу детишек!

Я не ответил, потому что задумался. Конечно, бывало, что барышни строили мне глазки. Я недурен собой, небеден, образован, крепко сложен. При случае могу поддержать любую беседу. Но почему при общении с барышнями язык точно немеет и я начинаю заикаться и краснеть, как нашкодивший школяр?

— Пафнутий... А как узнать, твоя ли это половинка? То бишь, та ли она, с коей и в горе и в радости?.. И так далее... до скончания века.

— О-о, барин! Сие сердце подскажет! Не сумневайтесь!

— Сердце? Да как же оно подскажет, коли говорить не умеет? Молчит оно.

— Вот потому и молчит, что нечего сказать. А коли надобность будет, то услышите сердце, я вам сие точно говорю!

 

Утро выдалось на редкость солнечным, и в голубой глади озера купались перевёрнутые отражения замка и остроконечных горных вершин. Воздух, напоённый духом цветущих лугов, казался недвижимым, даже привычные кровопийцы не звенели над ухом, точно не решаясь нарушить прекрасность сего момента. Не верилось, что в столь великолепное утро собирается свершиться тёмное дело. Но вдруг странный звук оторвал меня от созерцания сей пасторальной картины.

То ли с треском, то ли с клёкотом с востока приближался дракон. Был он ширококрыл и длиннохвост, голова же казалась непомерно маленькой, точно была приставлена от другого туловища. Встречали дракона несколько самых смелых крестьян да мы с Пафнутием, одетые по местной моде и простоволосые, впрочем, мой наставник и так никогда не носил парика, называя оный резиденцией для вшей.

Когда чудовище приблизилось настолько, что стало возможно разглядеть человекоподобную фигурку на его спине, я достал из нагрудного кармашка жилетки монокль и с некоторым трудом укрепил его в левой глазнице. Сия магическая вещица, полученная мной от одного из преподавателей, позволяла видеть предметы таковыми, какие они являются на самом деле. И вот я вовсе не дракона узрел в волшебном стекле, а летающую лодку. Лодкой правила ведьма, которая не изменила своего вида, и была она чрезвычайно похожа на ту старуху, что встретила меня в порту.

Лодка-дракон опустилась на землю пред встречающей её группой. Один из крестьян вывел вперёд белокурую девочку лет семи. Та тряслась от страха и беззвучно плакала. Ведьма соскочила с дракона (это я видел правым глазом) и весьма живенько для её старушачьего возраста приблизилась к жертве.

— И что же, мы так и будем смотреть на это непотребство? — прошептал Пафнутий, и я заметил, как побелели у него костяшки сжатых в кулак пальцев.

Ответить я не успел, ибо из-за неровной шеренги крестьян выскочила растрёпанная заплаканная женщина и, схватив девочку в охапку, крепко прижала к себе.

— Не отдам! Убирайся вон, проклятая ведьма!

Ни слова не говоря, ведьма вытянула руку (а левым глазом я заметил, что в оной зажато что-то, похожее на мушкет), и вылетевшая молния лишила чувств несчастную мать.

Я незаметно схватил дёрнувшуюся руку Пафнутия:

— Не время...

— Скот приведёте сами, — ведьма кивнула в сторону привязанных животных и, взяв за руку, потащила девочку в лодку.

Голос старухи оказался вовсе не скрипучим, а тоненьким и визгливым, как лай подзаборной шавки.

— Изыди, исчадие ада! Во имя Господа! — неожиданно вперёд прорвался пастор, до того сокрытый за спинами крестьян. Одной рукой он отчаянно устремлял вперёд распятие, словно всерьёз веруя, что оное сумеет оградить от злых чар, а в другой неумело сжимал пистолет.

Ведьма, не обращая внимания на слова священнослужителя, посадила девочку в лодку, взгромоздилась сама и тогда лишь, повернувшись к пастору, лениво провизжала:

— Как же вы мне надоели, мерзкие тупые людишки...

Раздался выстрел и сразу громкий стрекот, дракон взмахнул крыльями и взмыл в небо. Ветер оживил застывший воздух, встрепенул клубы пыли и тронул волосы двух людей, распластанных на земле в нелепых позах.

Лица крестьян сделались виноватыми, как будто им было стыдно за своё недавнее малодушие. Думаю, подобным образом выглядели и мы. Я вдруг осознал, что не только благоразумие не давало мне предпринять никаких действий, но и страх. Обычный человеческий страх.

Женщину подняли и понесли, а вокруг пастора люди стояли кружком с непокрытыми головами. Рядом с телом валялось разломанное надвое распятие.

— Скольких он уже отпел за последнее время, а его самого теперь и отпеть некому... — вполголоса произнёс один из крестьян.

 

— Далеко ещё?

Мы уже час шли по выжженной полосе земли средь богатой лесом местности, оранжевая хвоя засохших сосен явно указывала путь.

— Да не, — ответствовал сопровождавший мычащее и блеющее стадо крестьянин, — вон за той горкой оно. Токмо далее я ни-ни, как договаривались.

С этими словами он развернулся и не оглядываясь зашагал в сторону деревни. Мы остановились, и я принялся раскладывать на земле магические артефакты.

— Ты гляди! Нету вас! — удивлённо воскликнул Пафнутий через несколько минут и начал шарить пред собою руками (ещё бы — зачёт по невидимости я сдал на «отлично»).

— Но-но! Руки-то не распускай! — ответил я из пустоты.

Есть одно неудобство в невидимости: себя самого тоже не видно. Не видно рук, не видно ног. Приходится вышагивать, высоко задирая конечности, дабы не споткнуться. Через минуту я полетел носом вперёд, волшебный монокль выпал и, звякнув, разбился о камень.

Пафнутий под видом крестьянина гнал скот, я невидимо шагал следом. Необъяснимым образом при подступах к логову ведьмы меня начал охватывать страх. Не просто обычная боязнь чего-либо, а странный, липкий, удушающий ужас, сковывающий движения, лишающий воли, терзающий душу.

— Онуфрий Лукич, вы здесь? — сдавленно прошептал Пафнутий.

— Здесь, здесь, — в таком же миноре отозвался я.

— Вам тоже страшно?

— А то!

— Да что же это творится-то! В последний раз я так боялся, когда я отправился на первое свидание с девицей Екатериной в одна тысяча восемьсот... запамятовал котором году. Да нет, пожалуй, и то даже меньше боялся.

— Это колдовство, Пафнутий. По всему видно, колдовство.

— А не сыщется ли у вас, барин, противоядия от сего колдовства? А то, чую, ещё три шага, и сердце моё выскочит из груди и поскачет обратно, точно заяц.

— Имеется у меня средство на таковой случай. Эликсир бесстрашия зовётся. А ежели по-русски, водка.

— Ой, ой, Онуфрий Лукич, хоть водку на дух не переношу с одна тысяча восемьсот... неважно которого года, но дайте, дайте, молю вас, чарочку, не то, клянусь, поразит меня прямо на этом месте чудовищный приступ медвежьей болезни.

Жалко было видеть богатыря-бородача, обладающего внешностию былинного Ильи Муромца и всегда смотрящего в лицо любой опасности, в таком унизительном расположении духа. Но и моя наружность, будучи видимой, вряд ли отличалась бы сей миг в лучшую сторону.

— Я бы с радостию, Пафнутий, но не могу сыскать невидимую бутыль в невидимой суме. Там и яд смертельный имеется в подобной посуде, и бальзам для лечения ран. Боюсь обознаться на ощупь.

— Да Бог с ней, с невидимостью, нам бы далее прошествовать, а без вашего эликсира сие ой как затруднительно.

В словах наставника был резон. Я вздохнул и стал видимым.

Эликсир подействовал! Страх удивительным образом растворился в кружке обжигающего нутро напитка. Обнявшись, будто братья, мы двинулись далее и почти тотчас из-за невысокой горки показалась сперва чёрная туча, мечущая неслышные молнии, а потом и... избушка на курьих ножках под нею.

Именно так я её представлял. Обычная избушка Бабы Яги из русских сказок. Токмо курьих ног было почему-то три. Но сие нас ничуть не смутило, и мы, бросив скот и улыбаясь, возникли пред тяжёлой дубовой дверью.

— Избушка, избушка... — начал я смеясь, но осёкся, а вернее, потерял дар речи.

Дверь отворилась, и на пороге возникло самое чудесное создание из всех, коих возможно себе вообразить. Нет! Девушка была настолько прекрасна, что сие и вообразить невозможно!

— Милый, наконец-то ты пришёл! — проворковала красавица, хлопая на меня огромными синими глазами, а высокая грудь её от волнения вздымалась и чуть не выскакивала из глубокого выреза платья.

— А где ведьма? — выдал по-шведски Пафнутий.

— Бабушка? Да какая же она ведьма? — удивилась красавица. — Да вы проходите, я вам всё объясню.

Внутри избушка не была похожа на сказочную. Довольно светло, паутина не висит по углам, колдовские снадобья не булькают в очаге. Усадив нас за широкий стол, барышня продолжила свою речь:

— Нет ничего лучше с дороги, чем кружка доброго эля! Угощайтесь! — и пред нами возникли полные чарки пенного напитка. — Крестьяне зовут бабушку ведьмой по невежеству. На самом деле она мне какая-то дальняя родственница по маминой линии, но папа не признаёт сие родство по причине давней ссоры. Пожилая фру всю жизнь провела в познаниях магии и обнаружила способ сделать скотину более плодовитой, а людей сильнее, умнее, добрее. С сей целью она и прибыла в наш замок, намереваясь выпросить у папы дозволение улучшить жизнь всех обитателей долины.

— Извините, милая барышня — прервал её Пафнутий, — я должен удалиться на моцион.

— Да ты пей, пей, милый! — девушка подвинула кружку в мою сторону. — Жаль, что папа не послушал бабушку, она всем желала только добра. Он и меня не послушал, поэтому я убежала из дома, а он раструбил, будто меня похитили. Но зато я узнала тебя! Вернёмся вместе, скажем, что ты меня спас, и папе придётся отдать меня за тебя.

Эль оказался совсем не кислым, как бывало в трактирах, а вкусным, с каким-то терпким привкусом. «Вот и хорошо, что всё образумилось! — думал я, уже представляя себя в объятиях шведской красавицы. — А мы-то, чудаки, поверили словам тёмных крестьян и желали погубить прекрасную добрую женщину.» От усталости и схлынувшего напряжения клонило ко сну...

— А почто тогда ведьма требовала скот и детей? — резкий голос вернувшегося Пафнутия ворвался в полудрёму.

— Детей, чтобы сделать их здоровее и умнее, — снова баюкало воркование хозяйки, — а скот бабушка хотела вернуть после магических сеансов, чтобы все увидели, каким он стал тучным и плодовитым, как много молока дают коровы. Но теперь всё кончится и я вернусь наконец к папе и маме...

Бух! Что-то со стуком упало на стол, опрокинув кружки с элем, и я второй раз в жизни оказался нос к носу с ведьмой. Точнее, с её головой. Я испуганно вскочил и тут же чуть не упал, так сильно качнуло пол. Голова старухи с непомерно длинным носом бешено вращала глазами на столе, пытаясь беззвучно изречь какое-то проклятие.

Бух! На сей раз это бухнулось на пол тело ведьмы, до сего пару мгновений продолжавшее сидеть подле меня.

— Не было у дочки барона матери. Умерла при родах. — Пафнутий вложил шашку в ножны.

— А где девушка? — я недоуменно крутил головой, а всё вокруг и без того вращалось колесом, от чего меня мутило до тошноты. До тошноты... До... Я еле успел добежать до двери и выплеснуть содержимое желудка за порог.

— О! Сие хорошо! — одобрил Пафнутий. — Может быть, не подействовало зелье-то.

— Так оная... — пролепетал я, — не барышня?..

— К вашему сожалению, нет. Ну! Что я говорил? — победоносно продолжил мой наставник. — Доброе оружие лучше любого колдовства!

— Пафнутий! Но как ты догадался, что сие была ведьма?

— А помните, барин, что я про сердце говорил? Надобно слушать, что оное скажет. А ещё я обошёл вкруг избушки и сыскал не токмо кости и шкуры, но и... Заходи! — последнее он крикнул в сторону двери, и на пороге появилась та самая белокурая девочка, которую забрала ведьма утром.

— А страшная ведьма больше не будет меня пугать? — опасливо поинтересовалась маленькая шведка.

— Не бойся, юная фру, — откуда только в бездетном Пафнутии столько нежности, — страшной ведьмы больше нет.

А я тем временем отправился исследовать избушку и обнаружил дверь, за коей царил полумрак, но лишь только я вошёл, как откуда-то сверху возник солнечный свет, точно вдруг отворилась крыша. Большая часть открывшегося помещения занимал закрытый решёткой загон со свиньёй. Клянусь, это была самая безобразная свинья, какую мне приходилось видеть. Несоразмерно большая башка, кривые клыки, торчащие из-под короткого бородавчатого рыла, маленькие, близко посаженные глазки, вдобавок сие чудовище было покрыто клочьями серой щетины. Со странным чувством омерзения и любопытства я приблизился ликом к загородке.

— Ну! Целуй, чего таращишься! — на чистейшем русском языке сказала свинья.

— Чего?! — я отпрянул от неожиданности.

— Целуй, говорю! Или не хочешь, чтобы я стала царевной?

Возможно, хмель ещё не весь выветрился из моей головы. Али ведьмино зелье таки возымело своё действие. Иначе как объяснить моё дальнейшее поведение, которое невозможно вообразить в светлом уме и доброй памяти? Так или иначе, но мои губы потянулись сквозь прутья и встретились со свиным рылом...

Странно... Прикосновение оказалось приятным. Я приоткрыл глаза (смотреть на целуемое безобразие решимости не хватило) и обомлел: на месте животного в клетке стояла на карачках барышня невиданной красы!

— Поцеловал — женись! — недавняя свинья улыбнулась и встала на ноги, отряхнув колени. — Только открой клетку сначала. Как зовут-то тебя, спаситель мой?

— Онуфрием зовут... — я говорил как-то отрешённо, потому что ещё не пришёл в себя от обилия красавиц за сегодняшний день.

— Вот дал же Бог имечко! Это что же, дети наши будут Онуфриевичами?

— Какие дети? — я всё искал запоры на клетке, но не находил.

— Будущие. Вон там кнопку нажми. Да не тормози же!

— Что нажать?

— Пульт видишь? О Господи! Вон та коробочка. Ферштейн?

— Нихт ферштейн...

— Кто бы сомневался! Ну вот же! Дай её сюда!

Тут я увидел какую-то шкатулку на полке и попытался её взять. Не получилось. Приклеена, что ль? Дёрнул сильнее, силы-то не занимать! Оторвал. Токмо оная оказалась привязана гладким белым шнурком. Не долго думая, решил перекусить его зубами.

— Не-ет! — сей крик был последним услышанным звуком, после чего кто-то с такой силой вдарил мне по зубам, что молнии ослепили, застили свет, а затем стало темно и тихо.

 

— Онуфрий, пришла пора обрести тебе полную силу! — предо мною возник старец в белом одеянии и с благообразной седой бородкой, я как будто не открывал глаза, но видел его явственно, точно своё отражение в зеркале.

— Какую силу? Кто вы? — странно, я не открывал рта, но слышал свои слова.

— Я Онуфрий Мальский, твой хранитель, — продолжил старец, также не размыкая губ, — теперь я могу передать тебе всю свою силу, ибо весьма скоро в ней будет надобность. И помни: близко начало конца!

— Какое начало... — начал было я, но преподобный остановил мою речь возлаганием перста на свои уста.

— Познаешь! Встань и иди!

 

Почему-то я чувствовал палец на своих губах. Он был приятен, точно поцелуй. Но вдруг голова моя дёрнулась от ударов по щекам и в сознание проник взволнованный голос:

— Да очнись же!

Я лежал на полу в незнакомом полутёмном помещении. Слева с озабоченным видом склонился Пафнутий, а на мне сидела барышня-свинья и остервенело лупила меня по щекам.

— Где я, Пафнутий? — рука моя перехватила тонкое запястье барышни.

— Пафнутий?! Да вы что, издеваетесь? — вполголоса изрекла та.

— А всё там же, барин, — прервал её бас наставника, — в логове ведьмы.

Я сел и удивлённо огляделся. Вот решётка, вот дверь, но не дубовая, а будто из металла, а остальное я и вовсе не узнавал.

— Ты умудрился зубами вырубить часть систем корабля, в том числе и гипноизлучатель.— девушка протянула руку и помогла мне подняться.

— Какие чудные слова вы говорите, барышня! — недоуменно протянул Пафнутий.

— Потом поймёте. Вкратце — гипнотическое поле помогает магу поддерживать видимый образ. Ведь все эти превращения ни что иное, как иллюзия. То есть, люди видят не то, что есть на самом деле. Непонятно? Что за дремучий век! Восемнадцатый? Кстати, меня Алёной зовут.

— Девятнадцатый, — машинально ответил я.

— Не велика разница. Паровоз-то изобрели хоть?

— Изобрели, — я видел в Европе железную дорогу.

— А самолёт?

— А что сие означает?

— Понятно... До Интернета не дожить... Зато воздух чистый. Кстати, пойдёмте выйдем и посмотрим, как выглядит корабль со стороны.

— Барышня явно не в себе, — шепнул Пафнутий, отведя меня в сторону, — надобно во всём соглашаться с нею, а потом...

— Вот ни фига себе! — прервал его возглас из-за двери.

От вида ведьминой избушки осталось лишь три ноги, да и те оказались железными. Железными же были и стены, и дверь, и лестница. Более всего сие сооружение походило на гигантскую перевёрнутую стальную морковку, подпираемую тремя столбами.

— Колдовство... — не то спросил, не то утвердил Пафнутий.

— Колдовство, усиленное наукой, — поправила Алёна, — когда пришельцы снюхались с тёмными магами, то могущество ведьм возросло многократно и стало реальным достижение их общей цели — уничтожения человеческого рода.

— А вы как здесь оказались, барышня? — с подозрением поинтересовался Пафнутий.

— Это всё придурок-Стас, — начала рассказ та, — я из Питера, только поступила в университет.

— И как там, в столице? — перебил я.

— В какой столице? Из Санкт-Петербурга, говорю же, не из Москвы, ферштейн?

Пафнутий подмигнул мне и незаметно повертел пальцем у виска.

— Так вот, — продолжила ненормальная, — придурок-Стас интересовался магией и где-то раскопал способ вызвать дух ведьмы из прошлого. Мы собрались у него в общаге, выпили вина и ради смеха провели ритуал. После чего я оказалась здесь в этом чужом теле. Хорошо хоть, тело попалось неплохое, даже лучше моего собственного. Меня закрыли в клетке и не выпускали, но я подслушивала разговоры ведьмы с тёмным магом. Я немного понимаю по-шведски, летом гостила у друзей в Стокгольме.

— Так тёмный маг был здесь? — удивился я.

— Нет, они говорили по скайпу. Пойдёмте, покажу! — добавила она, видя наше недоумение.

Мы снова поднялись в «избу» и прошли в дальнюю комнату.

— Так, только бы комп не вырубился.

Вдруг ниша в стене вспыхнула голубым светом и в глубине её возникли какие-то символы. Девушка тыкала пальцами в небольшие выступы подле.

— Так-так... Что за дурацкий интерфейс... — бурчала она под нос. — Ага, вот! Хорошо, я всё видела и запомнила основные команды. Сейчас найду записи разговоров. Кстати, маг что-то говорил и про вас. Они ждали, что вы придёте. Вот, кажется...

И тут, к нашему величайшему изумлению, в комнате появился... сам профессор Стурлусон. Он сидел там, в нише. Виднелась одна голова. Я обрадовался и поприветствовал его, но профессор будто не обратил на нас внимание.

— Вы его знаете? — Алёна испуганно отскочила в сторону, но ответить я не успел, потому что мой преподаватель заговорил.

— Скоро появятся двое русских, молодого опоить зельем и переманить на нашу сторону. Он очень силён, только сам пока не знает своей силы. А когда узнает — мы с ним не совладаем. Если не получится — убить! Старого убить потом в любом случае. Выполняйте! — и голова исчезла.

— Не такой уж я и старый! — возмутился Пафнутий.

Я совсем растерялся. Всё перевернулось с ног на голову. А вдруг Пафнутий тоже предатель? Но нет... Сердце сказало бы мне об этом. Вот сейчас оно трепещет при взгляде на Алёну. Говорит! Говорит, сердце-то!

— Но почему вы предстали пред нами в образе безобразной свиньи? — спросил я.

— Они хотели выудить из меня какую-то информацию насчёт будущего. Тёмный маг, кажется, боялся кого-то более могущественного. Думаю, из пришельцев, но это имхо имховое. Я рассказала всё, как есть, это их взбесило и меня превратили в бородавочника.

Всё это время шведская девочка не проронила ни слова, а лишь испуганно жалась к Пафнутию, почуяв в нём защитника, но сейчас она вдруг спросила, со страхом посмотрев на отрубленную ведьмину голову:

— А где другая ведьма?

Знакомый стрекот заглушил её слова. Мы выскочили наружу и увидели, что вместо тучи в небе висит громадный, с гору, серый диск, по-прежнему мечущий молнии, а от него стремительно спускается летающая лодка. Пафнутий выхватил шашку, я обнажил шпагу.

Не успела лодка остановиться, как из неё выскочили две ведьмы, точно родные сёстры походившие на обезглавленную. У обеих в руках были подобные мушкетам предметы, которые они направили на нас. Мы, не сговариваясь, прыгнули в разные стороны. Молнии с шипением пронеслись мимо, не причинив вреда. Второй залп выбил из рук Пафнутия шашку и задел меня за ногу, отчего та стала будто деревянная. Я упал, мой наставник стоял пошатываясь, с повисшей, точно плеть, правой рукой.

— Получайте, лярвы носатые! — Алёна стояла на верхней ступеньке лестницы, двумя руками сжимая ведьмин мушкет.

Молния выбила оружие из руки одной ведьмы, но вторая успела ответить удачным выстрелом, и девушка кубарем скатилась с лестницы. И тут... Не знаю, что на меня нашло... Я рассвирепел так, что вены вздулись на висках. На моих глазах старуху вдруг подняло в воздух и со всего маху шмякнуло о стену «избушки», так, что кишки выплеснулись наружу. В этот миг оставшаяся в живых ведьма сумела поднять свой мушкет и разрядить его в грудь Пафнутия. Наставник рухнул как подкошенный, а рядом брякнулась безобразная носатая голова.

Я стоял, тяжело дыша, сжимая двумя руками шашку. Осознание, что я сумел высвободить недюжинную силу, медленно доходило до меня. Я победил! А значит, смогу изничтожить и всю тёмную рать, дабы не докучали более ведьмы и колдуны роду человеческому. Я чувствовал в себе эту силу!

Но какой ценой? Ценой жизней двух самых дорогих для меня людей... Я прильнул ухом к груди Пафнутия. Он не дышал. Бросился к Алёне. Кажется, жива! Мои губы сами по себе коснулись тёплых девичьих уст...

— Теперь точно женишься! — девушка, не открывая глаз, притянула меня к себе, и наш поцелуй длился и длился.

Пафнутий! Я подскочил. Как же мой дорогой учитель? В этот миг тот вдруг поднялся, точно его пружиной подбросило. Я бросился к нему, но наставник, будто не замечая, отыскал свою шашку и зачем-то замахнулся на меня. Если бы я не пригнулся, то моя голова имела бы шанс вновь встретиться нос к носу с ведьминой.

— Пафнутий! Ты что? Это же я!

В ответ шашка так близко свистнула возле моего уха, что даже отсекла кусочек плоти с оного. Я отпрыгнул.

— Пафнутий!

«Убейте меня, Онуфрий Лукич! — вдруг возник в голове знакомый голос. — Али не видите, сие не я. Убейте!»

Шашка снова просвистела над головой. Я отступил, споткнулся, упал и нащупал под рукой свою шпагу. Но трудно сделать выпад, лёжа на земле. Вот оружие вновь занесено надо мною... Но почему богатырь застыл и лицо его выказало страшную степень напряжения?

— Убейте... — беззвучно прошептали губы.

Мига задержки мне хватило, чтобы пронзить острием сердце лучшего друга и названного отца. Тело рухнуло рядом со мною, глаза невидяще уставились в небо, где громадный диск, окутанный искрами молний, медленно уменьшался в размерах, пока вовсе не растворился в голубой дали.

Но это ещё не конец истории, Скорее, самое начало. Начало конца эры ведьм и колдунов. Впереди ещё победа над тёмным магом, уничтожение остатков его войска, возвращение душ похищенных по всему миру детей, битва с мутантами, сотворёнными при помощи магии и науки из взятых силой животных. И наконец изгнание пришельцев.

Я теперь знаю, что смерти нет. Пафнутий всегда со мной, поддержку преподобного Онуфрия я чувствую сердцем и даже иногда разговариваю с батюшкой.

Кстати, Алёна, ставшая моей женой, очень помогла мне. Внешне она выглядела дочерью барона, но тот с радостию отдал её мне в жёны в знак благодарности за спасение и избавление деревни от напасти и в придачу одарил щедрым приданым. Её знания из двадцать первого века весьма пригодились в борьбе с техническими средствами пришельцев. Умеют же в будущем научать полезным вещам, а не токмо выпускать бездельников-юристов!

— Кстати, Алёнушка, а на каком факультете ты обучалась?

— На юридическом...

И она, чувствительно ткнув меня кулаком в бок, засмеялась и пришпорила своего коня. Вот, всё-таки, осталось в ней чуточку свинского... Впрочем, это моё имхо имховое...

 

 

Похожие статьи:

РассказыДо рассвета (Работа №5)

РассказыСнег (Работа №4)

РассказыМонолит (Работа №7)

РассказыБлагими намерениями… (Работа №6)

НовостиКонкурс "Начало конца"

Нравится
Комментарии (38)
Мария Костылева # 22 октября 2017 в 18:54 +7
Крутооо! dance
Ладно, развязка, на мой вкус, спорная. Зато внезапная))
А вообще, прям вот понравилось. И ах, какой слог!)
Плюс.
0 # 24 октября 2017 в 16:21 +4
Благодарствую за "ах"!
Весьма приятно!
Нитка Ос # 22 октября 2017 в 19:21 +5
Читала с улыбкой. Местами хихикала. Люблю хорошую стилизацию. Спасибо автору. Ну, прям «Ведьмак. Начало». Несомненный плюсЪ!
0 # 24 октября 2017 в 16:21 +2
Спасибо за спасибо! v
Mareka22 # 23 октября 2017 в 00:08 +5
Сразу понравилось с первых строк,стилизация прошлого,обороты,слова,выражения отличные,интересно было читать.Конечно плюс.
0 # 24 октября 2017 в 16:22 +2
Ах! zst
Ольга Маргаритовна # 23 октября 2017 в 02:01 +6
И я с плюсом))) Нормально зашло!
С самого раннего возраста приставлен был ко мне гувернёр, который
Вы везде потом "коих", кои и тд))) А тут блямс! "Которые" у вас в начале.
0 # 24 октября 2017 в 16:30 +2
v
Там ещё много "которых". Одна из причин - неблагозвучное звучание в привычном вам языке слова "коие". Вторая - постепенный переход на современный стиль дабы не сильно утомлять читателя и для обозначения убыстрения развития событий.
Есть и третья - невнимательность.
Евгений Вечканов # 23 октября 2017 в 03:18 +4
Плюс! Дас ист зупер гут!
Король наш Кристиан Восьмой обратился ко мне с тревогою, — продолжил метр, одного за другим пронзая колючим взглядом притихших слушателей
Может не "метр", а "мэтр"?;)
Но это все мелочи, право же! Отличный рассказ!
0 # 24 октября 2017 в 16:34 +3
Благодарю покорно! v
Очень хотелось написать именно "мэтр", но господин Розенталь отсоветовал:
В иноязычных словах после согласных пишется е (адекватный, денди, кашне, кеб, кепи, леди, метр -- "учитель, наставник", пенсне, стенд, тендер и др.), за исключением слов мэр, пэр, сэр и производных от них (мэрия, пэрство), а также некоторых собственных имен…
Amateur # 23 октября 2017 в 11:40 +4
Ох уж эта стилизация… она хоть и хорошо удалась, но пошли сразу шаблоны: и маменька по портрету красавица, и батюшка – статсткий советник. Зачем пояснять, кого как звали, если и так имена уже названы? Не мое явно, хоть и стараюсь как-то абстрагироваться от своих предпочтений, но читать еле-еле такое могу – сразу тянет в сон.
И снова бабка-нострадамус, как ни странно.
Вот потому и повелел Кристиан Восьмой создать при университете магический факультет и собрать в его пенаты всех тех, кто дар особый, о коем говорить опасно, имеет. Вы не просто студенты. Всех вас привело сюда божественное провидение. Вы будущая армия магов, призванная одержать победу над войском тьмы.
Уууфф… маги, которых привело божественное провидение… мда... это при том, что гг был назван в честь святого, да еще и является его реинкарнацией! *пафосно поднимает руки к небу*
И умения: заговорить зуб?? И это спустя год??.. Гарри Поттер умер от зависти.

Есть такие замечательные книги Е.Чудиновой «Ларец» и «Лилея», вот там и стилизация под старину отличная, на мой взгляд, и начальная завязка такая, что невозможно оторваться, там и магия с мистикой, и реализм, и вера в Бога – всё в идеальном соотношении. Отзывы о книгах разные, но исполнение отменное, тут никто из обозревателей не спорит.

А тут еще и всё в кучу: и интернет, и пришельцы... Не могу я такое кушать (извини, Дара, что тебя цитирую laugh ).
0 # 24 октября 2017 в 16:34 +3
Спасибо!
Насильно кормить не буду.
Вячеслав Lexx Тимонин # 23 октября 2017 в 11:59 +4
С трудом. Очень уж стилистика мне не люба. Много выражовываний, типа под старину. Конец - норм, начало не зашло. Но плюс не зажму.
0 # 24 октября 2017 в 16:41 +3
За плюс благодарю!
Славик Слесарев # 23 октября 2017 в 14:03 +2
Вышло занимательно, так что поставил плюс.

Вначале развлекает стилизация: потоки старых слов. Всё тут слилось воедино: говор малограмотных крестьян из произведений Шолохова, чиновничьи канцеляризмы 19го века вперемежку с выражениями деревенской детворы, церковно-славянским, и из всего этого ещё игриво выглядывает сказочная "путь-дорожка", в которую отправляет сына господин статский советник. :)

Потом: опа, Гарри Поттер. Потом - фэнтези. Потом - фантастика. Где-то перед этим моментом, думаешь, какой умелый автор, много чем владеет - он мог бы сделать длинное занимательное произведение. Но тут всё взлетает по экспоненте и ускоренно финиширует, видимо по причине нехватки печатных знаков. :(
А ведь начиналось всё нарочито неспешно, с многократным представлением действующих лиц, с отвлечениями. И ждёшь, что и дальше будет так же. Ан нет, на быстрой скорости уже слетает этот замысловатый шарм. В общем, к концу становится понятно, что в целом у произведения нет единого гармоничного плана, идея как-то комкается к концу и превращается в фарс. А зря: шли бы на той же скорости - цены бы рассказу не было.
0 # 24 октября 2017 в 16:40 +3
Кто такой есть Гарри Поттер? zst
Насчёт говора соглашусь. Как и в нынешнее время, тогдашний язык был весьма неоднороден. Герой вырос в провинции и впитал язык малограмотных крестьян, одновременно обучался у учёных мужей и разговаривал с отцом - государственным чиновником. В итоге получилось то, что перед вами.
Увы, сохранить начатую скорость не позволило ограничение объёма текста. cry
Приятно, что вы понимаете преимущества выбранного вначале стиля. v
Тау # 23 октября 2017 в 20:38 +4
Ну, автор! Я сказок не люблю, но вашу дочитала с удовольствием и улыбкой.
Во первЫх строках сего дивного сочинения есть некоторый перебор со стилизацией. Но ничего, все равно классно, занятно и весело. Спасибки за хорошее настроение
Конечно плюс и топ. laugh
0 # 24 октября 2017 в 16:41 +3
Особо порадовало "конечно"! v
Константин Чихунов # 23 октября 2017 в 22:43 +4
Плюс, разумеется.
0 # 24 октября 2017 в 16:42 +3
Спасибо, естественно.
Игорь Колесников # 25 октября 2017 в 16:39 +3
Всё откладывал такую длинноту, а зря!
Читается на одном дыхании, а в конце невольно думаешь: "Как, уже всё?!"
Практически без замечаний, может быть, один-два повтора увидел да опечатку, кажись.
И ещё - автор сбивается со стиля, переходит на современный язык.
Плюс.
Mef # 26 октября 2017 в 19:45 +5
Юморное повествование "под старину" очень даже понравилось! Плюс.
После появления гипноизлучателя неспешный сказ стал намного динамичней, это (имховое имхо) несколько нарушило общее восприятие рассказа.
moonlight # 26 октября 2017 в 22:40 +4
"инда взопрели озимые" - ну, не знаю, не знаю... Не могу я такое ни читать, ни оценивать.
Сергей Филипский # 27 октября 2017 в 21:59 +4
Понравилась стилизация под классическую литературу. Плюс, конечно.
Только вот не знаю я, что такое имхо. Кто-нибудь объяснит значение этого слова мне?
Александр Амдусциас # 30 октября 2017 в 13:14 +4
Имхо – это записанная русскими буквами английская аббревиатура IMHO, которая расшифровывается фразой «In my humble opinion» - «По моему скромному мнению»
Сергей Филипский # 30 октября 2017 в 17:01 +4
Спасибо за разъяснение.
DaraFromChaos # 28 октября 2017 в 21:33 +4
средне-прилично.
на четверочку с минусом
но вполне можно доработать
Станислав Янчишин # 29 октября 2017 в 11:25 +4
rofl Топ. Топ! Топ-топ-топ!!! laugh Хотя, за "придурка", мы ишшо посчитаимси... crazy
Александр Амдусциас # 30 октября 2017 в 13:11 +7
Текст грамотный, но читалось с большим трудом. Стилизация стилизацией, но вот тут продирался через нее, как через дремучий лес. Тяжело было читать.
Магический факультет, Тёмный Маг, имя которого (как же без этого!) ну никак нельзя называть вслух... ну вот к чему эта Гарри-Поттерщина? Вроде же не стёб-пародия... дальше хлеще - пришельцы, души и т.д. всё как-то в кучу и в кашу.
Может это субъективно прозвучит, но не впечатлило.
Простите, видимо, не моё.
0 # 31 октября 2017 в 07:25 +4
Жаль... Стилизация не такая уж дремучая. zst
Но неважно! Только мне казалось, что выбранный стиль намекнёт читателю, что отсылки к Гарри Поттеру и, тем более, Великий Тёмный Маг, имя которого нельзя произносить вслух, - всё это элементы пародии.
А когда сплелись вместе маги, пришельцы, ведьмы, избушка на курьих ножках, переселение душ, мутанты, путешествия во времени, любовь и пр. - целая гора штампов - то мне уж никак не думалось,, что читатель не воспримет это серьёзно.
Станислав Янчишин # 31 октября 2017 в 09:05 +3
Да, классная шутиха вышла! Меня только поместье в 12 тыс. душ удивило - это ж целая магнатерия! Милионщики... Как там фамилия ГГ? Волконский али Трубецкой? laugh
Андрей В.Болкунов # 31 октября 2017 в 23:29 +4
Вот это понравилось, плюс без сомнений. И в топ) Написано бодро и хорошо, стилизация, конечно, заставляет спотыкаться, но не сильно))

сам Великий Тёмный Маг, имя которого нельзя произносить вслух
Этот, как его, *щелкает пальцами* лысый! Вот же, вылетело из головы. Ну, он ещё носатый такой! *пытается показать руками* Забыл имя, на "В" как-то... laugh rofl

Вот скажите, Онуфрий Лукич, каковая в вашей магии практическая польза?
Вот скажи мне, Американец, в чем сила? Разве в магии? Вот и Хоттабыч говорит, что в магии... glasses
Анна Орлянская # 2 ноября 2017 в 17:04 +4
Ох, ох, ох... Автор постарался. Я даже как будто говор старинный слышала - это заслуга автора. И образы получились явственными. Некоторые фразы и реплики оценила. Например, затертое "нос к носу" тут подчеркивает нос ведьмы - "нос к носищу". Здорово! Очень понравилась ирония, пожалуй, только кроме пришельцев и кораблей.
В целом сама история интересна, никаких нареканий. Плюс однозначно и скорее всего в топ.

П.С. А если субъективно - именно такая стилизация для меня тяжеловата, старину люблю, но употребляю в более разбавленном виде.
Александр Винников # 2 ноября 2017 в 19:32 +4
Отличный рассказ! Плюс,несомненно!
Сергей "Railgun" Булгаков # 4 ноября 2017 в 17:07 +5
Хорошая стилизация. Несмотря на то, что можно придраться и вспомнить ГПи иже с ним... Много всего автор добавил в сюжет. Явно старался. Плюс!
0 # 5 ноября 2017 в 13:29 +3
Я тоже хотел такое написать. Но теперь не буду
Шушканов Павел # 6 ноября 2017 в 16:04 +2
Плюс.
Дмитрий Бранд # 6 ноября 2017 в 23:13 +1
Автору мое почтение и плюс.
Добавить комментарий RSS-лента RSS-лента комментариев