Он идет по дому.
Кто идет?
Гость.
Какой гость?
Неважно.
Но идет.
По дому.
Большой дом, хороший дом, красивый дом, с башенками, с часами, ну, это вы уже всё знаете.
Он слышит шаги за спиной в коридоре, оборачивается.
Никого нет.
Совсем никого.
Стоят рыцарские доспехи в нише, кто-то дом обставлял, ловко придумал, доспехи поставил, мечи всякие повесил, топорики боевые…
Называется – под старину.
Красиво получилось.
Он идет дальше, он прислушивается к тишине, вернее, прислушивается, тут не годится, воздуха-то нет, и звуков не слышно.
Он ловит сигналы.
Сигналов нет.
Ничего нет.
Он чувствует мимолетное сотрясение пола под ногами.
Еще.
Еще.
Чьи-то шаги, там, за спиной.
Он снова оборачивается, смотрит в темноту коридора. Снова доспехи, темные, неподвижные, кто-то расставил их по всему дому…
…или нет?
Он терзает свою память, он спрашивает свою память, были ли здесь доспехи секунду назад, когда он проходил мимо – не помнит.
Память молчит.
Он делает странную вещь, он подходит к доспехам и хватается за забрало, он хочет открыть забрало, но что-то мешает ему сделать это, он боится увидеть…
Увидеть…
…увидеть что?
Он еще сам не знает, что будет там…
…там…
Открывает забрало.
Ничего нет.
Гость снова идет по дому, чувствует легкое сотрясение пола – шаг, два, три…
Он знает, что это не его шаги.
Ему осталось жить…
15
Про безымянного тоже кое-что знаю.
Он хороший, покладистый такой.
Молчаливый.
Молчит и кивает.
Кивает и молчит.
А вот как он пришел, я не помню, а может, мне и не довелось увидеть, как он пришел, просто однажды я спускаюсь в большой зал, а он там сидит.
В красном халате, расшитом золотыми драконами.
- Вы к нам пришли?
Это я.
Он кивает.
- Надолго?
Кивок.
- Очень рады вас видеть.
Он кивает, спасибо, спасибо.
- Вы останетесь здесь?
Да.
- Да, если что, мы вам комнату подготовим…
Он смотрит на меня.
Улыбается.
Молчит.
- Ну, хорошо, здесь, так здесь.
Да.
А имя свое он мне так и не сказал.
Может, и нет у него имени.
Вообще когда веками и тысячелетиями один живешь, имя уже и не нужно…
16
Входит Взмах.
Ну, так полагается. Я сижу в малой гостиной у огня, а ко мне по очереди будут приводить подозреваемых, а я буду их допрашивать.
Взмах устраивается в кресле напротив меня, я спрашиваю:
(как вы меня учили)
- Где вы были в момент убийства?
- У себя в комнате.
- Что вы делали?
- Я склеивал лампу.
- Вы…
- Ну, я разбил лампу. И клеил…
Меня передергивает, я сразу же забываю, что я детектор ив, я вспоминаю, что я за гостиницу отвечаю вообще-то.
- Что-то вы сильно много разбивать стали…
- Я оплачу…
- Да нет, я не про то, ну, разбили и разбили, с кем не бывает… просто что-то много бить стали…
- Ну, я когда волнуюсь, вечно все роняю.
Хочу кивнуть – ага, ясно, - спохватываюсь:
- А что это вы волновались?
- Ну а как, по-вашему? Мы у вашего хозяина что просили? А он что?
Киваю. Что-то мне не нравится, что-то настораживает, а, ну да…
Да…
- А почему… почему, когда вы волнуетесь, вы всё роняете?
Взмах начинает сердиться:
- Да не могла она разбиться, не могла! Да я вообще диву даюсь, что за хрень тут творится, что-то земли коснется, - и на куски разлетается!
Откашливаюсь:
- Мы вам про массу звезды говорили? Про притяжение? Про ускорение свободного падения? А?
Взмах смущается:
- Так это же с поправкой на воду надо…
- На какую воду?
Он изумленно смотрит на меня:
- А… разве не…
Не унимаюсь:
- Вы так говорите, будто вы в воде живете, а не…
Осекаюсь.
Спохватываюсь.
В воде…
Спрашиваю, вот так, в лоб:
- Вы в воде жили? В воде?
Взмах настораживается:
- Гхм…
- Дайте посмотреть вашу память.
- Но…
Настаиваю:
- Я это… Я детектор ив. Я имею право посмотреть вашу память.
Смотрю. Не нахожу ничего особенного, траектории движения звезд и планет, галак… да, галактик, галактики-то ему зачем, вот это странно, но не настолько странно, чтобы ставить под подозрение. Дальние миры, далекие странствия, и…
Вот оно.
Города.
Огромные города, величественные города на дне океанов, на мириадах планет. Города, которые когда-то были окружены водой, а теперь навеки закованы в лед, потому что планеты остыли.
Спрашиваю:
- А почему вы строили под водой?
- Что строил?
- Ну вот, посмотрите же… города… ваша работа?
Он вспоминает, спохватывается, вот черт…
- Да. Моя.
- Так почему вы строили их под водой?
Взмах настораживается:
- А что… нельзя?
- Ну почему, нельзя, кто вам запретит… только… почему в воде?
Взмах изумленно смотрит на меня:
- А где еще?
- Ну, вот наша гостиница, например, на суше стоит.
- Так у вас тут и воды нет.
Пытаюсь возразить, что будь тут хоть моря-океаны воды, всё равно бы гостиницу на суше построили. Взмах соглашается, да, пожалуйста, да стройте свою гостиницу, где хотите, кто ж вам не дает-то…
Понимаю, что ничего не понимаю. Проверяю историю человечества, палеолит, бронзовый век, это одно и то же, или нет, не одно, и не то же, шалаши у костра, охотники гонят мамонта в яму, где он найдет свою смерть, люди тащат камни, складывают зиккураты, первые парусники неловко лавируют на ветру, кто-то прилаживает круглый обрубок дерева к палке, присобачивает сверху плетеную корзину, остальные с завистью смотрят на первую повозку…
И нигде ничего не сказано про воду, нигде-нигде…
Мне не по себе, воображение услужливо рисует жуткие картины подводного мира, веками живущего бок о бок с людьми.
Откашливаюсь:
- Скажите… а вы слышали про народ… который живет на суше?
- М-м-м-м...
- Не помните?
- Ну, было дело, читал какую-то сказку, там путешественник по разным странам ездил, то в город на суше, то в город в небе…
Взмах перебрасывает мне ссылку на сказку, смотрю на яркие картинки, понимаю, что автор в жизни не видел людей.
- Там в конце даже примечания есть, почему это всё невозможно…
- Что невозможно?
- Ну… жизнь на суше, в воздухе…
- Да как жизнь на суше невозможна, что говорите-то, вон, гостиница наша…
- Так вы и не живые тут все…
Понимаю, что возразить нечего. И что допрос зашел в тупик, тупиковее некуда.
Говорю:
- Вы свободны.
Он оживляется:
- Я оправдан?
- Гхм… ну… ну, да.
17
Вы это видели все, да?
Что скажете?
Да, я к вам обращаюсь.
К вам.
Вы смотрите на страницу. Это вы мне насоветовали по вашему жанру, по вашему детектору ив, вызвать всех по очереди и найти убийцу по всяким там зацепкам, ну типа повар признается, что в момент убийства готовил завтрак, а дело было вечером. Кстати, объясните, что такое завтрак. И вечер. И повара у нас нет, так что не повар хозяина убил, ну разве что забежал в дом какой-нибудь приблудный повар и хозяина убил, только вы сказали, это будет уже не по законам жанра.
Или вот, вы еще сказали проверить, кому хозяин наследство оставил, только хозяин никакого наследства не оставил и завещания тоже.
А вот скажите, что делать, если подозреваемый признается, что жил под водой – он убийца или нет?
Не знаете?
Вот и я не знаю.
Что?
Почему в самом начале гроб с мертвецом летал? Ну а что ему еще делать, на колесах гроб пускали, так он на холмах падает, лучше вот так, на силовом поле.
Почему мертвец?
Ну, потому что не ожил еще, вот и мертвец. Звезда ему передаст себя, он оживет.
Ну да. Так полагается. Падает с неба звезда, дом её зовёт в гости, выносит ей тело, звезда входит в тело, тело оживает, а дальше звезда в теле в дом идет. А у вас не так, что ли? А как? Слушайте, я всё равно не поверю, что звезда сама в гостиницу пойдет со всеми своими реактивными двигателями… звезда в космосе летает, ну, в крайнем случае, на орбите кружится, но уж никак не в доме.
А у вас звезды в доме? Нет? Тоже на орбите? Ну, тогда чего же спрашиваете…
Да вот, еще что, у нас на кухне поварешка есть, вот повара нет, а поварешка есть – она не могла хозяина убить? Нет? Вот я тоже думаю, что нет, это просто кусок металла, на одном конце крючок, на другом конце чаша, как она хозяина убьет...
18
- Здравствуйте.
Это Мускус. Заходит в комнату, садится в кресло.
Киваю:
- Добрый вечер.
(часы бьют полночь)
Спрашиваю:
- Где вы были в момент убийства?
Он настораживается:
- Вы мне объясните, из-за чего вообще сыр-бор поднялся?
Откашливаюсь:
- Ну как вы не понимаете… убили хозяина…
- Да как его убили, он же неживой.
Меня передергивает.
- Как понять, неживой?
- Ну, он же на месте сидит, никуда не странствует… неживой значит.
- В смысле?
- Он же Стой.
- Кто?
- Стой.
Не понимаю, кому адресовано это – стой.
- В смысле?
- Ну что в смысле, он Стой, а я Брод.
- Вас же зовут Мускус.
Он смеется. Так смеются, когда кто-то не понимает очевидных вещей.
- Спрашиваю:
- А что… можно одновременно быть Мускусом и Бродом?
- Вы это серьезно или шутите?
- Серьезно…
- Вот молодежь пошла… правильно, образование отменили, кому оно на хрен нужно…
Капитулирующе поднимаю руки:
- Честное слово, не знаю… не знаю я всего этого… Объясните пожалуйста…
- Так это же…
Он открывает рот, чтобы объяснить. Тут же закрывает, тут же умолкает, фыркает, думает, вижу – сам не понимает, что такое Стой и Брод.
- Это… ну это такие Стой и Брод.
Киваю:
- Понятно.
- Ну, вот видите, вам всё понятно. А то вы меня напугали прямо, много лет живете, а ничего не знаете.
Откашливаюсь:
- А память вашу… можно посмотреть?
- А что вам даст моя память?
- Ну… я вычислю, кто убийца…
- И что вы вычислите, что вы вычислите? Вы хоть понимаете, что убийца давным-давно из своей памяти стер, как он убивал? Что вы искать будете? У кого провалы в памяти?
- Ну… хотя бы.
- Ну, смотрите, смотрите, у меня все чисто, провалов нет.
Смотрю, смотрю. Все чисто, провалов нет, Мускус весь вечер искал в доме…
…а вот что он искал, этого я вам не скажу, у нас тут свои секреты.
Это, конечно, тоже форменное безобразие, что он там искал, но главное, что не убивал, это главное, да.
Смотрю воспоминания. Мало ли. Там, может, не на поверхности нужно смотреть, а в глубину, мало ли, правильно вы мне подсказали про застарелые обиды, может, Мускус уже встречался с хозяином, может, прибыль какую не поделили или еще что.
Нет. Ничего такого. Картины, фотографии, фильмы какие-то, ничего особенного, только…
Только…
Черт.
Только сейчас понимаю, что-то не так.
Что-то…
Что-то…
А.
Ну да.
- А почему у вас одни деревья?
Это я спрашиваю.
Мускус настораживается:
- А что еще должно быть?
- Ну… люди, например.
- Зачем?
Хочу объяснить, понимаю – сам не знаю, зачем.
19
Что-то было.
Здесь.
На лестнице.
Только что.
Ну как, что-то, не знаю – что, темный силуэт…
…нет, вру, не было никакого силуэта.
Вздох…
…и никакого вздоха тоже не было.
Ничего и никого не было.
Показалось.
И все-таки прохожу по лестнице, оборачиваюсь, смотрю – точно ли никого нет…
(Продолжение следует)
