Это была муха. Но нормальные мухи так себя не ведут. Они жужжат, надоедают, а стоит заснуть – сразу норовят тихонечко отложить личинок в теплое, тихое, уютное и влажное местечко. В коровью лепёху, например, лежащую у моего, зияющего пустотой отсутствующей двери, порога. Или в мою зудящую и чешущуюся рану на бедре.
А эту я, наконец, застукал за совсем не мухиным делом. Тварь спикировала в разлитое на столе пиво, искупалась в нём, оттуда тяжело доковыляла до листа бумаги, лежащего там же — на столе, и принялась, ползая по нему, выводить жёлтым по белому какие-то каракули. Как только ведомая ею линия бледнела и истончалась, она взлетала и повторяла процедуру.
Так что это была муха. Или не муха. Но отличить от настоящей мухи я эту скотину не смог.
Когда первый раз я обнаружил на оставленном с вечера неубранном столе какие-то знаки, то здорово напрягся. И даже подумал, что это я сам накарябал в беспамятстве, в очередной раз неверно рассчитав соотношение пива и грибов. Эти особенные грибочки мне нужны для обезболивания, а пивом я полирую их сверху, чтобы хоть немного поспать.
Но стоит чуть переборщить с одним из ингредиентов, как плющить начинает весьма существенно. В первую ночь я рубил дрова. А утром, вдребезги обессиленный, обнаружил отсутствие двери и целую кучу древесной стружки.
Во вторую ночь я догонял стремительно убегающую и манящую за собой Луну. Утром очухался оборванным, грязным и смертельно уставшим достаточно далеко от дома.
Третьей ночью я исследовал собственную худющую корову изнутри, с целью постичь великое таинство молокообразования. Утром пришлось отмываться в ледяной воде из ручья от коровьего дерьма и какой-то слизи, а вот как бедная животина выжила после случившегося, вообще непонятно.
К четвертой ночи я приблизился к правильному соотношению, но всё-таки не постиг его и до утра помогал паукам плести паутину по углам хижины. Ещё были душеспасительные разговоры с ежами, увещевания белок на предмет развязывания войны с мышами, попытки поймать ветер, подсчёты звёзд и прочие, уже безобидные, занятия.
Но, в конце концов, оптимальные пропорции грибов и пива были найдены, и жизнь потекла своим чередом. А тут вдруг знаки...
Еще в бытность полковым толмачём и писарем мне приходилось иметь дело с разными письменами. Одни были просты, другие сложны. Некоторые были искусны и красивы, а иные — прямолинейны и примитивны. Часть из них напоминала каракули, а другая походила на затейливые рисунки искушенного живописца. Но со всеми я, так или иначе, разобрался. А вот начертанные мухой постичь не смог...
Причём муха, если, конечно, это была муха, повторяла свои художества с завидным постоянством. И всегда рисовала одни и те же каракули. Я проверял.
Церковник из ближайшей деревни, кому я показал при случае мухино творчество, сказал, что это знаки дьявола, и чуть не отправил меня на костер. Но моё участие в двух крестовых походах перевесило, и на костёр отправился он сам. В беседе с инквизитором, естественно, ни про какие знаки я не вспоминал, а только округлял глаза и поминал Папино благословение.
Муха… Или не муха, а какая-то тварь, которая очень хочет казаться мухой. Что она мне рисует? И зачем? А, впрочем, ну её — пусть рисует. Самое простое — не замечать мухины художества.
Убить её у меня всё равно не получается, уж больно она шустрая. И переселяться отсюда неохота, ведь в других местах нужные мне грибочки покупать придётся, а здесь они повсюду сами растут.
***
— Оставь их в покое, пусть сами разбираются.
— Тогда уж не разбираются, а развиваются.
— Оставь их в покое, пусть сами развиваются.
— Да как? Они уже на неверном пути! Кругом плещется масса энергии, а эти жгут. Пока дерево и уголь. Потом до нефти дело дойдёт. А дальше что? Прямо у себя на планете атом начнут расщеплять? Чем это кончится — надо напоминать?
— Это их дорога.
— Это их тупик. Я же пытаюсь их из этого тупика вывести, пока точка невозврата ещё не пройдена, и нам новый дом в очередной раз искать не пришлось. Надоело!
— Но способ, который ты выбрал...
— Отличный способ. Примитивная же схема! Надо только насчёт плотности энергии до аборигенов мысль донести, и, считай, дело сделано.
— Донести мало, надо, чтобы эту мысль поняли.
— Надеюсь, поймут. Псилоцибин в мозгах аборигенов забавные химические реакции вызывает, что с большой степенью вероятности даёт им возможность мыслить ещё одним измерением. А наш экземпляр достаточно способный, да и грибы-псилоцибы постоянно жрёт. Вон, смотри — опять закидывается. Ладно, не отвлекай — мне пора очередное насекомое оседлать...
***
Опять муха рисовать знаки принялась… И опять всё непонятно. Или уже понятно? А, впрочем, решил же — ну её. Сделаю вид, что нет здесь никакой мухи и никаких знаков. А вот интересно, как растут деревья? Пойду, понаблюдаю. А потом кружечку пивка и спать.
2014
)
Спасибо от автора!
