Застыли каменные стены подземелья. Кругом страшные вещи чудовищных пыток - металлический крюк, дыба, испанский сапожок, железная дева. И здоровый крепкий широкий дубовый стол. На нём стоят и горят несколько свечей. За столом сидит главный инквизитор и невзрачный писец. Против них - средних лет мужик в непонятном мятом светло-коричневом балахоне. Сидит и нервно трясётся, гремя кандалами и иногда завывает:
-Бог нашёл палача в моём лице!…
Главный инквизитор поморщился и встал. Мужик затих, но ещё потрясывал руками.
-Сын мой, - начал инквизитор, важно топая. - Всё это ради избавления тебя от Лукавого. Я давно слышу Бога, и он желает, чтоб тебя сожгли на костре, как еретика. Отрекись от своих убеждений, иначе…
Инквизитор обвёл рукой всё подземелье, и солидно сел и начал небрежно качаться на стуле. Мужик от собственного бессилия завыл.
-Мои убеждения - не ересь!
-Сын мой, как главный инквизитор говорю тебе - ЕРЕСЬ!!!…
Эхо гуляло по подземелью несколько минут. Мужик сходил с ума, когда в очередной раз в ушах раздавался возглас - "ЕРЕСЬ"…
-Я видел всё собственными глазами. Они мне никогда не лгали!
-Это вносить в протокол допроса? - спросил писец, держа в воздухе перо.
-Нет. Расскажи, что ты видел - обратился инквизитор к мужику.
Мужик медленно поднял глаза, в которых застыли слёзы.
-Святой отец. Я устал. Устал скитаться по земле. Слушать нападки людей. Терпеть их оскорбления. Я устал от одиночества. Надоело жить, как бездомная собака…
-Сын мой. Ближе к делу…
-Конечно, святой отец. Я спокойно направлялся в таверну. Насобирал милостыни какие-то гроши, и шёл немного промочить горло. Ночью шёл. Без Луны тогда небо было. Ветер тихо теребил траву под моими ногами. И вдруг, - мужик вскинул вверх руки. - Свет! Крик! Взмах крыльев ворона в ночной глуши - это что-то жуткое…
Мужик замолк, продолжая трястись и угрожающе качаясь на трещащем стуле. Инквизитор снова встал, и прошёлся ещё немного взад-вперёд по подземелью.
-Сын мой. Вставай на колени и начинай молиться. Отрекись от своих пороков перед распятием Господа!
-Ты не понимаешь, святой отец - мужик со страшным грохотом и лязгом рухнул на колени. - Я остался совсем один. И с надеждой спастись расстался давно. Я покаялся перед лицом судьбы. Так сделать меня заставил сделать один парень…
-Кто?!
-Вот это я вам не открою. Мой приятель. Имени его не скажу ни за что на свете! Я ведь перед вами, святой отец, несу ответ.
Инквизитор махнул рукой и мужик заткнулся. Инквизитор присел подумать. В очередной раз встал и продолжил ходить по подземелью. Тень его прыгала вслед. По каменному полу гулко разносились удары кованых сапог инквизитора. Неожиданно, он остановился.
-Лучше в бою смертью героя погибнуть, чем отдать злу свою душу бессмертную. В лапах Сатаны куклой не стань, силой тьмы то, что было, не вернуть уже никогда!
-Кровь диких времён, хвала небесам, давно позабыта. Но меня вы хотите придать огню. За мои убеждения, позвольте спросить? За то, что я язычник, и до сих пор поклоняюсь Марсу, Венере, Юпитеру что - ли? Или за то, что я бездомный нищий и ваша стража меня нашла пьяным возле вонючего трактира?! Вот кто уж самый главный тайный язычник в нашей стране - это вы, Святой отец. Или лже? Отвечайте, ваша милость!…
И мужик, вскочив с колен, начал дико смеяться. Он просто катался по полу. Заодно стул швырнул в стену и тот рассыпался в щепки. Инквизитор почернел от злобы, писец побледнел и забрался под стол, едва-едва не уронив свечи.
-Заткнись, бес! Ненавижу смех! Плоть глупа, главное в жизни земной — чистая душа, как у меня! - инквизитор поднял руки к потолку и сам начал трясти железом, что было на нём. - Во имя Господа нашего Иисуса Христа, белого света и чистой веры, за такие речи, ты будешь сожжён на костре прилюдно. Завтра на закате…
Главная площадь города. Собрался почти весь город. Народ оделся, как на праздник. Ведь должны казнить ЕРЕТИКА. А такие зрелища толпе уже, правда, приелись. Но инквизитор внёс некоторую новизну в ритуал сожжения: жертва сгорала не сразу, а палач почти всё время подкидывал в огонь новые дрова. А когда жертва начинала гореть посерьёзней - бросал сено. Вой жертвы, обычно, был ужасен. А инквизитор добавил к ритуалу ещё один небольшой штрих - музыку…
Костёр уже готов к ритуалу. Палач ещё не появился, но инквизитор был уже на месте. Нацепил на себя все железки, которые смог найти. Народ потихоньку собирался вокруг костра на почтительном расстоянии. Толпа была пёстрой. Люди надевали самую лучшую свою одежду, и все мужчины были в сапогах. Из-за угла, под конвоем, вывели мужика. Он был в том же мятом, правда уже слегка влажном балахоне, только ещё и капюшон одел, чтобы толпе невозможно было разглядеть его лицо. Шёл вразвалочку и спотыкался почти на каждом шагу из-за кандалов, которые угрожающе позвякивали и цеплялись за все неровности дороги. За конвоем плёлся писец, который нёс здоровую кучу книг, которая почти его опрокидывала. Толпа, без слов, расступалась перед конвоем, освобождая путь к костру и интересно наблюдая за послом, не уронит - ли? Около пока ещё не тронутого огнём костра стоял инквизитор, широко раскинув руки, будто поймал чудо-юдо…
-Дорогие горожане, - обратился инквизитор к толпе, позвякивая железом. - Мы собрались здесь сегодня для того, чтобы милость Божья восторжествовала над лукавыми убеждениями вот этого человека, - резкий наклон головы в сторону мужика. - Вы только посмотрите, дорогие люди, какие книги были при этом человеке, когда я его увидел…
Писец со всей яростью, которую испытывал в этот момент, швырнул в ноги инквизитору эту кучу книг, которые он уже возненавидеть успел.
-Полюбуйся, честной народ, - инквизитор нагнулся, и взял самую ближнюю к себе книгу. - Аристофан — Лягушки! Сжечь!
Рядом с костром, который был предназначен для мужика, набросали несколько сухих веток, немного сена и подожгли. Запылал костёрчик - любо-дорого! Инквизитор, изящно вывихнув руку, бросил книгу в костёр. Из под капюшона вырвался слабый стон. Инквизитор — чудовище!
-Что вы делаете с книгами? - мужик просто забился в припадке. - Это же книги древних авторов!
-Твои авторы - это язычники, как и ты сам, – инквизитор зло оскалился. - И подлежат сожжению. Это не моя воля, а Господа нашего! Я прав, честной народ?!
Толпа восторженно загудела, в воздух полетели головные уборы мужчин и дам. Инквизитор расплылся в улыбке, и поклонился толпе, отчего гул сделался более внушительным…
-Кто там ещё? - инквизитор снова нагнулся. - Эсхил — Прометей прикованный! Еврипид — Медея! Овидий — Метаморфозы! Всё сжечь! Все эти книги!
-НЕ НАДО!!! - мужик заголосил пуще церковных колоколов. - Хоть одну оставьте, ради Христа прошу!
-Сын мой, Лукавый отвернулся от тебя! Каково тебе без его покровительства и без этих бесовских книг?! Люди добрые! - обратился инквизитор к толпе - Не верьте его страданиям, и обещаниям глупым. Смотрите же на него!!!
Инквизитор чуть ли не плясал от счастья, и с жадными глазами наблюдал, как мужик, бухнувшись на колени, пополз к костру, где догорали бесценные книги…
С мужика сняли капюшон, затянули в тугой хвост сальные тёмные волосы, чтоб он мог посмотреть честным людям в их доверчивые глаза. Крепко привязали мужика к палке в центе костра. К нему подошёл инквизитор.
-Сын мой. Не хочешь что-нибудь сказать?
-Надежды не теряю. Нет Ада и рая нет. Живите сполна, добрые люди…
-Пусть твой крик разбудит мир, взлетая к небесам. И огонь, очистив душу, выжжет твои дьявольские глаза. Гори огнём, посланец Сатаны. Добрым людям слух ласкает твой душевный крик. Не достать нам Сатаны, но ты-то смертен, его прихвостень! Очищенье от страданий через святое пламя! Гори, гори, гори!!! Палач!!!
В толпе внезапно возник палач, в чёрном балахоне, скользящей беззвучной походкой он подходил к костру и инквизитору.
-Дорогой наш палач. - Инквизитор завопил на всю площадь. - Ты что-нибудь хочешь сказать?
-Да, святой отец. Пусть от восторга взвоет толпа, когда я дрова в костёр подброшу! Вот моя просьба!
-Хорошо. Сын мой, - инквизитор обратился к мужику в центре костра. - Ты не хотел искать свой путь души, когда агония тебя сжигала. Так гори же ты, чтоб с золой ты испарился. Века уйдут, когда твой пепел унесёт страшно сильный ветер…
-Святой отец. Могу начинать? - обратился к инквизитору палач.
-Давай…
Палач зажёг очистительный факел, и медленно двинулся к костру. Мужик забился в страшных конвульсиях. Огонь от факела палача был дьявольски горяч. Подойдя к костру, палач отпустил факел. Огонь начал медленно заниматься. Палач подбросил одну палку в костёр, и толпа взвыла от восторга. Но всех перебил рёв мужика - ОСТАНОВИТЕСЬ!!!
И тут покачнулся мир. Раздался грохот страшной силы, и от того места, где огонь начал заниматься, сквозь палача, инквизитора, часть толпы появилась линия огня. Палач, инквизитор, и часть толпы сгорели дотла в едино мгновенье. В конце пылающей дороги виднелся силуэт огромной башни. Мужик, сняв путы, распустив волосы и размашисто тряхнув гривой, натянув капюшон и бережно поднимая единственную уцелевшую книгу (Вергилий — Энеида), обратился к толпе…
-Добрые люди. Да, я бунтарь. Это дорога в Пандемониум! Кто пойдёт со мной, тот выживет. Если нет, то сгорите, как ваш инквизитор, чтоб он в Тар—Тар попал! Кто со мной?!
Остатки толпы одобрительно загудели, и пошли вслед за мужиком, который как Моисей, вёл свой народ на свободу. А мужик вёл честной люд в свой идеальный город - Пандемониум! Но, у каждого своя дорога в свой Пандемониум!!!
Застыли каменные стены подземелья. Кругом страшные вещи чудовищных пыток - металлический крюк, дыба, испанский сапожок, железная дева. И здоровый крепкий широкий дубовый стол. На нём стоят и горят несколько свечей. За столом сидит главный инквизитор и невзрачный писец. Против них - средних лет мужик в непонятном мятом светло-коричневом балахоне. Сидит и нервно трясётся, гремя кандалами и иногда завывает:
-Бог нашёл палача в моём лице!…
Главный инквизитор поморщился и встал. Мужик затих, но ещё потрясывал руками.
-Сын мой, - начал инквизитор, важно топая. - Всё это ради избавления тебя от Лукавого. Я давно слышу Бога, и он желает, чтоб тебя сожгли на костре, как еретика. Отрекись от своих убеждений, иначе…
Инквизитор обвёл рукой всё подземелье, и солидно сел и начал небрежно качаться на стуле. Мужик от собственного бессилия завыл.
-Мои убеждения - не ересь!
-Сын мой, как главный инквизитор говорю тебе - ЕРЕСЬ!!!…
Эхо гуляло по подземелью несколько минут. Мужик сходил с ума, когда в очередной раз в ушах раздавался возглас - "ЕРЕСЬ"…
-Я видел всё собственными глазами. Они мне никогда не лгали!
-Это вносить в протокол допроса? - спросил писец, держа в воздухе перо.
-Нет. Расскажи, что ты видел - обратился инквизитор к мужику.
Мужик медленно поднял глаза, в которых застыли слёзы.
-Святой отец. Я устал. Устал скитаться по земле. Слушать нападки людей. Терпеть их оскорбления. Я устал от одиночества. Надоело жить, как бездомная собака…
-Сын мой. Ближе к делу…
-Конечно, святой отец. Я спокойно направлялся в таверну. Насобирал милостыни какие-то гроши, и шёл немного промочить горло. Ночью шёл. Без Луны тогда небо было. Ветер тихо теребил траву под моими ногами. И вдруг, - мужик вскинул вверх руки. - Свет! Крик! Взмах крыльев ворона в ночной глуши - это что-то жуткое…
Мужик замолк, продолжая трястись и угрожающе качаясь на трещащем стуле. Инквизитор снова встал, и прошёлся ещё немного взад-вперёд по подземелью.
-Сын мой. Вставай на колени и начинай молиться. Отрекись от своих пороков перед распятием Господа!
-Ты не понимаешь, святой отец - мужик со страшным грохотом и лязгом рухнул на колени. - Я остался совсем один. И с надеждой спастись расстался давно. Я покаялся перед лицом судьбы. Так сделать меня заставил сделать один парень…
-Кто?!
-Вот это я вам не открою. Мой приятель. Имени его не скажу ни за что на свете! Я ведь перед вами, святой отец, несу ответ.
Инквизитор махнул рукой и мужик заткнулся. Инквизитор присел подумать. В очередной раз встал и продолжил ходить по подземелью. Тень его прыгала вслед. По каменному полу гулко разносились удары кованых сапог инквизитора. Неожиданно, он остановился.
-Лучше в бою смертью героя погибнуть, чем отдать злу свою душу бессмертную. В лапах Сатаны куклой не стань, силой тьмы то, что было, не вернуть уже никогда!
-Кровь диких времён, хвала небесам, давно позабыта. Но меня вы хотите придать огню. За мои убеждения, позвольте спросить? За то, что я язычник, и до сих пор поклоняюсь Марсу, Венере, Юпитеру что - ли? Или за то, что я бездомный нищий и ваша стража меня нашла пьяным возле вонючего трактира?! Вот кто уж самый главный тайный язычник в нашей стране - это вы, Святой отец. Или лже? Отвечайте, ваша милость!…
И мужик, вскочив с колен, начал дико смеяться. Он просто катался по полу. Заодно стул швырнул в стену и тот рассыпался в щепки. Инквизитор почернел от злобы, писец побледнел и забрался под стол, едва-едва не уронив свечи.
-Заткнись, бес! Ненавижу смех! Плоть глупа, главное в жизни земной — чистая душа, как у меня! - инквизитор поднял руки к потолку и сам начал трясти железом, что было на нём. - Во имя Господа нашего Иисуса Христа, белого света и чистой веры, за такие речи, ты будешь сожжён на костре прилюдно. Завтра на закате…
Главная площадь города. Собрался почти весь город. Народ оделся, как на праздник. Ведь должны казнить ЕРЕТИКА. А такие зрелища толпе уже, правда, приелись. Но инквизитор внёс некоторую новизну в ритуал сожжения: жертва сгорала не сразу, а палач почти всё время подкидывал в огонь новые дрова. А когда жертва начинала гореть посерьёзней - бросал сено. Вой жертвы, обычно, был ужасен. А инквизитор добавил к ритуалу ещё один небольшой штрих - музыку…
Костёр уже готов к ритуалу. Палач ещё не появился, но инквизитор был уже на месте. Нацепил на себя все железки, которые смог найти. Народ потихоньку собирался вокруг костра на почтительном расстоянии. Толпа была пёстрой. Люди надевали самую лучшую свою одежду, и все мужчины были в сапогах. Из-за угла, под конвоем, вывели мужика. Он был в том же мятом, правда уже слегка влажном балахоне, только ещё и капюшон одел, чтобы толпе невозможно было разглядеть его лицо. Шёл вразвалочку и спотыкался почти на каждом шагу из-за кандалов, которые угрожающе позвякивали и цеплялись за все неровности дороги. За конвоем плёлся писец, который нёс здоровую кучу книг, которая почти его опрокидывала. Толпа, без слов, расступалась перед конвоем, освобождая путь к костру и интересно наблюдая за послом, не уронит - ли? Около пока ещё не тронутого огнём костра стоял инквизитор, широко раскинув руки, будто поймал чудо-юдо…
-Дорогие горожане, - обратился инквизитор к толпе, позвякивая железом. - Мы собрались здесь сегодня для того, чтобы милость Божья восторжествовала над лукавыми убеждениями вот этого человека, - резкий наклон головы в сторону мужика. - Вы только посмотрите, дорогие люди, какие книги были при этом человеке, когда я его увидел…
Писец со всей яростью, которую испытывал в этот момент, швырнул в ноги инквизитору эту кучу книг, которые он уже возненавидеть успел.
-Полюбуйся, честной народ, - инквизитор нагнулся, и взял самую ближнюю к себе книгу. - Аристофан — Лягушки! Сжечь!
Рядом с костром, который был предназначен для мужика, набросали несколько сухих веток, немного сена и подожгли. Запылал костёрчик - любо-дорого! Инквизитор, изящно вывихнув руку, бросил книгу в костёр. Из под капюшона вырвался слабый стон. Инквизитор — чудовище!
-Что вы делаете с книгами? - мужик просто забился в припадке. - Это же книги древних авторов!
-Твои авторы - это язычники, как и ты сам, – инквизитор зло оскалился. - И подлежат сожжению. Это не моя воля, а Господа нашего! Я прав, честной народ?!
Толпа восторженно загудела, в воздух полетели головные уборы мужчин и дам. Инквизитор расплылся в улыбке, и поклонился толпе, отчего гул сделался более внушительным…
-Кто там ещё? - инквизитор снова нагнулся. - Эсхил — Прометей прикованный! Еврипид — Медея! Овидий — Метаморфозы! Всё сжечь! Все эти книги!
-НЕ НАДО!!! - мужик заголосил пуще церковных колоколов. - Хоть одну оставьте, ради Христа прошу!
-Сын мой, Лукавый отвернулся от тебя! Каково тебе без его покровительства и без этих бесовских книг?! Люди добрые! - обратился инквизитор к толпе - Не верьте его страданиям, и обещаниям глупым. Смотрите же на него!!!
Инквизитор чуть ли не плясал от счастья, и с жадными глазами наблюдал, как мужик, бухнувшись на колени, пополз к костру, где догорали бесценные книги…
С мужика сняли капюшон, затянули в тугой хвост сальные тёмные волосы, чтоб он мог посмотреть честным людям в их доверчивые глаза. Крепко привязали мужика к палке в центе костра. К нему подошёл инквизитор.
-Сын мой. Не хочешь что-нибудь сказать?
-Надежды не теряю. Нет Ада и рая нет. Живите сполна, добрые люди…
-Пусть твой крик разбудит мир, взлетая к небесам. И огонь, очистив душу, выжжет твои дьявольские глаза. Гори огнём, посланец Сатаны. Добрым людям слух ласкает твой душевный крик. Не достать нам Сатаны, но ты-то смертен, его прихвостень! Очищенье от страданий через святое пламя! Гори, гори, гори!!! Палач!!!
В толпе внезапно возник палач, в чёрном балахоне, скользящей беззвучной походкой он подходил к костру и инквизитору.
-Дорогой наш палач. - Инквизитор завопил на всю площадь. - Ты что-нибудь хочешь сказать?
-Да, святой отец. Пусть от восторга взвоет толпа, когда я дрова в костёр подброшу! Вот моя просьба!
-Хорошо. Сын мой, - инквизитор обратился к мужику в центре костра. - Ты не хотел искать свой путь души, когда агония тебя сжигала. Так гори же ты, чтоб с золой ты испарился. Века уйдут, когда твой пепел унесёт страшно сильный ветер…
-Святой отец. Могу начинать? - обратился к инквизитору палач.
-Давай…
Палач зажёг очистительный факел, и медленно двинулся к костру. Мужик забился в страшных конвульсиях. Огонь от факела палача был дьявольски горяч. Подойдя к костру, палач отпустил факел. Огонь начал медленно заниматься. Палач подбросил одну палку в костёр, и толпа взвыла от восторга. Но всех перебил рёв мужика - ОСТАНОВИТЕСЬ!!!
И тут покачнулся мир. Раздался грохот страшной силы, и от того места, где огонь начал заниматься, сквозь палача, инквизитора, часть толпы появилась линия огня. Палач, инквизитор, и часть толпы сгорели дотла в едино мгновенье. В конце пылающей дороги виднелся силуэт огромной башни. Мужик, сняв путы, распустив волосы и размашисто тряхнув гривой, натянув капюшон и бережно поднимая единственную уцелевшую книгу (Вергилий — Энеида), обратился к толпе…
-Добрые люди. Да, я бунтарь. Это дорога в Пандемониум! Кто пойдёт со мной, тот выживет. Если нет, то сгорите, как ваш инквизитор, чтоб он в Тар—Тар попал! Кто со мной?!
Остатки толпы одобрительно загудели, и пошли вслед за мужиком, который как Моисей, вёл свой народ на свободу. А мужик вёл честной люд в свой идеальный город - Пандемониум! Но, у каждого своя дорога в свой Пандемониум!!!
Застыли каменные стены подземелья. Кругом страшные вещи чудовищных пыток - металлический крюк, дыба, испанский сапожок, железная дева. И здоровый крепкий широкий дубовый стол. На нём стоят и горят несколько свечей. За столом сидит главный инквизитор и невзрачный писец. Против них - средних лет мужик в непонятном мятом светло-коричневом балахоне. Сидит и нервно трясётся, гремя кандалами и иногда завывает:
-Бог нашёл палача в моём лице!…
Главный инквизитор поморщился и встал. Мужик затих, но ещё потрясывал руками.
-Сын мой, - начал инквизитор, важно топая. - Всё это ради избавления тебя от Лукавого. Я давно слышу Бога, и он желает, чтоб тебя сожгли на костре, как еретика. Отрекись от своих убеждений, иначе…
Инквизитор обвёл рукой всё подземелье, и солидно сел и начал небрежно качаться на стуле. Мужик от собственного бессилия завыл.
-Мои убеждения - не ересь!
-Сын мой, как главный инквизитор говорю тебе - ЕРЕСЬ!!!…
Эхо гуляло по подземелью несколько минут. Мужик сходил с ума, когда в очередной раз в ушах раздавался возглас - "ЕРЕСЬ"…
-Я видел всё собственными глазами. Они мне никогда не лгали!
-Это вносить в протокол допроса? - спросил писец, держа в воздухе перо.
-Нет. Расскажи, что ты видел - обратился инквизитор к мужику.
Мужик медленно поднял глаза, в которых застыли слёзы.
-Святой отец. Я устал. Устал скитаться по земле. Слушать нападки людей. Терпеть их оскорбления. Я устал от одиночества. Надоело жить, как бездомная собака…
-Сын мой. Ближе к делу…
-Конечно, святой отец. Я спокойно направлялся в таверну. Насобирал милостыни какие-то гроши, и шёл немного промочить горло. Ночью шёл. Без Луны тогда небо было. Ветер тихо теребил траву под моими ногами. И вдруг, - мужик вскинул вверх руки. - Свет! Крик! Взмах крыльев ворона в ночной глуши - это что-то жуткое…
Мужик замолк, продолжая трястись и угрожающе качаясь на трещащем стуле. Инквизитор снова встал, и прошёлся ещё немного взад-вперёд по подземелью.
-Сын мой. Вставай на колени и начинай молиться. Отрекись от своих пороков перед распятием Господа!
-Ты не понимаешь, святой отец - мужик со страшным грохотом и лязгом рухнул на колени. - Я остался совсем один. И с надеждой спастись расстался давно. Я покаялся перед лицом судьбы. Так сделать меня заставил сделать один парень…
-Кто?!
-Вот это я вам не открою. Мой приятель. Имени его не скажу ни за что на свете! Я ведь перед вами, святой отец, несу ответ.
Инквизитор махнул рукой и мужик заткнулся. Инквизитор присел подумать. В очередной раз встал и продолжил ходить по подземелью. Тень его прыгала вслед. По каменному полу гулко разносились удары кованых сапог инквизитора. Неожиданно, он остановился.
-Лучше в бою смертью героя погибнуть, чем отдать злу свою душу бессмертную. В лапах Сатаны куклой не стань, силой тьмы то, что было, не вернуть уже никогда!
-Кровь диких времён, хвала небесам, давно позабыта. Но меня вы хотите придать огню. За мои убеждения, позвольте спросить? За то, что я язычник, и до сих пор поклоняюсь Марсу, Венере, Юпитеру что - ли? Или за то, что я бездомный нищий и ваша стража меня нашла пьяным возле вонючего трактира?! Вот кто уж самый главный тайный язычник в нашей стране - это вы, Святой отец. Или лже? Отвечайте, ваша милость!…
И мужик, вскочив с колен, начал дико смеяться. Он просто катался по полу. Заодно стул швырнул в стену и тот рассыпался в щепки. Инквизитор почернел от злобы, писец побледнел и забрался под стол, едва-едва не уронив свечи.
-Заткнись, бес! Ненавижу смех! Плоть глупа, главное в жизни земной — чистая душа, как у меня! - инквизитор поднял руки к потолку и сам начал трясти железом, что было на нём. - Во имя Господа нашего Иисуса Христа, белого света и чистой веры, за такие речи, ты будешь сожжён на костре прилюдно. Завтра на закате…
Главная площадь города. Собрался почти весь город. Народ оделся, как на праздник. Ведь должны казнить ЕРЕТИКА. А такие зрелища толпе уже, правда, приелись. Но инквизитор внёс некоторую новизну в ритуал сожжения: жертва сгорала не сразу, а палач почти всё время подкидывал в огонь новые дрова. А когда жертва начинала гореть посерьёзней - бросал сено. Вой жертвы, обычно, был ужасен. А инквизитор добавил к ритуалу ещё один небольшой штрих - музыку…
Костёр уже готов к ритуалу. Палач ещё не появился, но инквизитор был уже на месте. Нацепил на себя все железки, которые смог найти. Народ потихоньку собирался вокруг костра на почтительном расстоянии. Толпа была пёстрой. Люди надевали самую лучшую свою одежду, и все мужчины были в сапогах. Из-за угла, под конвоем, вывели мужика. Он был в том же мятом, правда уже слегка влажном балахоне, только ещё и капюшон одел, чтобы толпе невозможно было разглядеть его лицо. Шёл вразвалочку и спотыкался почти на каждом шагу из-за кандалов, которые угрожающе позвякивали и цеплялись за все неровности дороги. За конвоем плёлся писец, который нёс здоровую кучу книг, которая почти его опрокидывала. Толпа, без слов, расступалась перед конвоем, освобождая путь к костру и интересно наблюдая за послом, не уронит - ли? Около пока ещё не тронутого огнём костра стоял инквизитор, широко раскинув руки, будто поймал чудо-юдо…
-Дорогие горожане, - обратился инквизитор к толпе, позвякивая железом. - Мы собрались здесь сегодня для того, чтобы милость Божья восторжествовала над лукавыми убеждениями вот этого человека, - резкий наклон головы в сторону мужика. - Вы только посмотрите, дорогие люди, какие книги были при этом человеке, когда я его увидел…
Писец со всей яростью, которую испытывал в этот момент, швырнул в ноги инквизитору эту кучу книг, которые он уже возненавидеть успел.
-Полюбуйся, честной народ, - инквизитор нагнулся, и взял самую ближнюю к себе книгу. - Аристофан — Лягушки! Сжечь!
Рядом с костром, который был предназначен для мужика, набросали несколько сухих веток, немного сена и подожгли. Запылал костёрчик - любо-дорого! Инквизитор, изящно вывихнув руку, бросил книгу в костёр. Из под капюшона вырвался слабый стон. Инквизитор — чудовище!
-Что вы делаете с книгами? - мужик просто забился в припадке. - Это же книги древних авторов!
-Твои авторы - это язычники, как и ты сам, – инквизитор зло оскалился. - И подлежат сожжению. Это не моя воля, а Господа нашего! Я прав, честной народ?!
Толпа восторженно загудела, в воздух полетели головные уборы мужчин и дам. Инквизитор расплылся в улыбке, и поклонился толпе, отчего гул сделался более внушительным…
-Кто там ещё? - инквизитор снова нагнулся. - Эсхил — Прометей прикованный! Еврипид — Медея! Овидий — Метаморфозы! Всё сжечь! Все эти книги!
-НЕ НАДО!!! - мужик заголосил пуще церковных колоколов. - Хоть одну оставьте, ради Христа прошу!
-Сын мой, Лукавый отвернулся от тебя! Каково тебе без его покровительства и без этих бесовских книг?! Люди добрые! - обратился инквизитор к толпе - Не верьте его страданиям, и обещаниям глупым. Смотрите же на него!!!
Инквизитор чуть ли не плясал от счастья, и с жадными глазами наблюдал, как мужик, бухнувшись на колени, пополз к костру, где догорали бесценные книги…
С мужика сняли капюшон, затянули в тугой хвост сальные тёмные волосы, чтоб он мог посмотреть честным людям в их доверчивые глаза. Крепко привязали мужика к палке в центе костра. К нему подошёл инквизитор.
-Сын мой. Не хочешь что-нибудь сказать?
-Надежды не теряю. Нет Ада и рая нет. Живите сполна, добрые люди…
-Пусть твой крик разбудит мир, взлетая к небесам. И огонь, очистив душу, выжжет твои дьявольские глаза. Гори огнём, посланец Сатаны. Добрым людям слух ласкает твой душевный крик. Не достать нам Сатаны, но ты-то смертен, его прихвостень! Очищенье от страданий через святое пламя! Гори, гори, гори!!! Палач!!!
В толпе внезапно возник палач, в чёрном балахоне, скользящей беззвучной походкой он подходил к костру и инквизитору.
-Дорогой наш палач. - Инквизитор завопил на всю площадь. - Ты что-нибудь хочешь сказать?
-Да, святой отец. Пусть от восторга взвоет толпа, когда я дрова в костёр подброшу! Вот моя просьба!
-Хорошо. Сын мой, - инквизитор обратился к мужику в центре костра. - Ты не хотел искать свой путь души, когда агония тебя сжигала. Так гори же ты, чтоб с золой ты испарился. Века уйдут, когда твой пепел унесёт страшно сильный ветер…
-Святой отец. Могу начинать? - обратился к инквизитору палач.
-Давай…
Палач зажёг очистительный факел, и медленно двинулся к костру. Мужик забился в страшных конвульсиях. Огонь от факела палача был дьявольски горяч. Подойдя к костру, палач отпустил факел. Огонь начал медленно заниматься. Палач подбросил одну палку в костёр, и толпа взвыла от восторга. Но всех перебил рёв мужика - ОСТАНОВИТЕСЬ!!!
И тут покачнулся мир. Раздался грохот страшной силы, и от того места, где огонь начал заниматься, сквозь палача, инквизитора, часть толпы появилась линия огня. Палач, инквизитор, и часть толпы сгорели дотла в едино мгновенье. В конце пылающей дороги виднелся силуэт огромной башни. Мужик, сняв путы, распустив волосы и размашисто тряхнув гривой, натянув капюшон и бережно поднимая единственную уцелевшую книгу (Вергилий — Энеида), обратился к толпе…
-Добрые люди. Да, я бунтарь. Это дорога в Пандемониум! Кто пойдёт со мной, тот выживет. Если нет, то сгорите, как ваш инквизитор, чтоб он в Тар—Тар попал! Кто со мной?!
Остатки толпы одобрительно загудели, и пошли вслед за мужиком, который как Моисей, вёл свой народ на свободу. А мужик вёл честной люд в свой идеальный город - Пандемониум! Но, у каждого своя дорога в свой Пандемониум!!!
Застыли каменные стены подземелья. Кругом страшные вещи чудовищных пыток - металлический крюк, дыба, испанский сапожок, железная дева. И здоровый крепкий широкий дубовый стол. На нём стоят и горят несколько свечей. За столом сидит главный инквизитор и невзрачный писец. Против них - средних лет мужик в непонятном мятом светло-коричневом балахоне. Сидит и нервно трясётся, гремя кандалами и иногда завывает:
-Бог нашёл палача в моём лице!…
Главный инквизитор поморщился и встал. Мужик затих, но ещё потрясывал руками.
-Сын мой, - начал инквизитор, важно топая. - Всё это ради избавления тебя от Лукавого. Я давно слышу Бога, и он желает, чтоб тебя сожгли на костре, как еретика. Отрекись от своих убеждений, иначе…
Инквизитор обвёл рукой всё подземелье, и солидно сел и начал небрежно качаться на стуле. Мужик от собственного бессилия завыл.
-Мои убеждения - не ересь!
-Сын мой, как главный инквизитор говорю тебе - ЕРЕСЬ!!!…
Эхо гуляло по подземелью несколько минут. Мужик сходил с ума, когда в очередной раз в ушах раздавался возглас - "ЕРЕСЬ"…
-Я видел всё собственными глазами. Они мне никогда не лгали!
-Это вносить в протокол допроса? - спросил писец, держа в воздухе перо.
-Нет. Расскажи, что ты видел - обратился инквизитор к мужику.
Мужик медленно поднял глаза, в которых застыли слёзы.
-Святой отец. Я устал. Устал скитаться по земле. Слушать нападки людей. Терпеть их оскорбления. Я устал от одиночества. Надоело жить, как бездомная собака…
-Сын мой. Ближе к делу…
-Конечно, святой отец. Я спокойно направлялся в таверну. Насобирал милостыни какие-то гроши, и шёл немного промочить горло. Ночью шёл. Без Луны тогда небо было. Ветер тихо теребил траву под моими ногами. И вдруг, - мужик вскинул вверх руки. - Свет! Крик! Взмах крыльев ворона в ночной глуши - это что-то жуткое…
Мужик замолк, продолжая трястись и угрожающе качаясь на трещащем стуле. Инквизитор снова встал, и прошёлся ещё немного взад-вперёд по подземелью.
-Сын мой. Вставай на колени и начинай молиться. Отрекись от своих пороков перед распятием Господа!
-Ты не понимаешь, святой отец - мужик со страшным грохотом и лязгом рухнул на колени. - Я остался совсем один. И с надеждой спастись расстался давно. Я покаялся перед лицом судьбы. Так сделать меня заставил сделать один парень…
-Кто?!
-Вот это я вам не открою. Мой приятель. Имени его не скажу ни за что на свете! Я ведь перед вами, святой отец, несу ответ.
Инквизитор махнул рукой и мужик заткнулся. Инквизитор присел подумать. В очередной раз встал и продолжил ходить по подземелью. Тень его прыгала вслед. По каменному полу гулко разносились удары кованых сапог инквизитора. Неожиданно, он остановился.
-Лучше в бою смертью героя погибнуть, чем отдать злу свою душу бессмертную. В лапах Сатаны куклой не стань, силой тьмы то, что было, не вернуть уже никогда!
-Кровь диких времён, хвала небесам, давно позабыта. Но меня вы хотите придать огню. За мои убеждения, позвольте спросить? За то, что я язычник, и до сих пор поклоняюсь Марсу, Венере, Юпитеру что - ли? Или за то, что я бездомный нищий и ваша стража меня нашла пьяным возле вонючего трактира?! Вот кто уж самый главный тайный язычник в нашей стране - это вы, Святой отец. Или лже? Отвечайте, ваша милость!…
И мужик, вскочив с колен, начал дико смеяться. Он просто катался по полу. Заодно стул швырнул в стену и тот рассыпался в щепки. Инквизитор почернел от злобы, писец побледнел и забрался под стол, едва-едва не уронив свечи.
-Заткнись, бес! Ненавижу смех! Плоть глупа, главное в жизни земной — чистая душа, как у меня! - инквизитор поднял руки к потолку и сам начал трясти железом, что было на нём. - Во имя Господа нашего Иисуса Христа, белого света и чистой веры, за такие речи, ты будешь сожжён на костре прилюдно. Завтра на закате…
Главная площадь города. Собрался почти весь город. Народ оделся, как на праздник. Ведь должны казнить ЕРЕТИКА. А такие зрелища толпе уже, правда, приелись. Но инквизитор внёс некоторую новизну в ритуал сожжения: жертва сгорала не сразу, а палач почти всё время подкидывал в огонь новые дрова. А когда жертва начинала гореть посерьёзней - бросал сено. Вой жертвы, обычно, был ужасен. А инквизитор добавил к ритуалу ещё один небольшой штрих - музыку…
Костёр уже готов к ритуалу. Палач ещё не появился, но инквизитор был уже на месте. Нацепил на себя все железки, которые смог найти. Народ потихоньку собирался вокруг костра на почтительном расстоянии. Толпа была пёстрой. Люди надевали самую лучшую свою одежду, и все мужчины были в сапогах. Из-за угла, под конвоем, вывели мужика. Он был в том же мятом, правда уже слегка влажном балахоне, только ещё и капюшон одел, чтобы толпе невозможно было разглядеть его лицо. Шёл вразвалочку и спотыкался почти на каждом шагу из-за кандалов, которые угрожающе позвякивали и цеплялись за все неровности дороги. За конвоем плёлся писец, который нёс здоровую кучу книг, которая почти его опрокидывала. Толпа, без слов, расступалась перед конвоем, освобождая путь к костру и интересно наблюдая за послом, не уронит - ли? Около пока ещё не тронутого огнём костра стоял инквизитор, широко раскинув руки, будто поймал чудо-юдо…
-Дорогие горожане, - обратился инквизитор к толпе, позвякивая железом. - Мы собрались здесь сегодня для того, чтобы милость Божья восторжествовала над лукавыми убеждениями вот этого человека, - резкий наклон головы в сторону мужика. - Вы только посмотрите, дорогие люди, какие книги были при этом человеке, когда я его увидел…
Писец со всей яростью, которую испытывал в этот момент, швырнул в ноги инквизитору эту кучу книг, которые он уже возненавидеть успел.
-Полюбуйся, честной народ, - инквизитор нагнулся, и взял самую ближнюю к себе книгу. - Аристофан — Лягушки! Сжечь!
Рядом с костром, который был предназначен для мужика, набросали несколько сухих веток, немного сена и подожгли. Запылал костёрчик - любо-дорого! Инквизитор, изящно вывихнув руку, бросил книгу в костёр. Из под капюшона вырвался слабый стон. Инквизитор — чудовище!
-Что вы делаете с книгами? - мужик просто забился в припадке. - Это же книги древних авторов!
-Твои авторы - это язычники, как и ты сам, – инквизитор зло оскалился. - И подлежат сожжению. Это не моя воля, а Господа нашего! Я прав, честной народ?!
Толпа восторженно загудела, в воздух полетели головные уборы мужчин и дам. Инквизитор расплылся в улыбке, и поклонился толпе, отчего гул сделался более внушительным…
-Кто там ещё? - инквизитор снова нагнулся. - Эсхил — Прометей прикованный! Еврипид — Медея! Овидий — Метаморфозы! Всё сжечь! Все эти книги!
-НЕ НАДО!!! - мужик заголосил пуще церковных колоколов. - Хоть одну оставьте, ради Христа прошу!
-Сын мой, Лукавый отвернулся от тебя! Каково тебе без его покровительства и без этих бесовских книг?! Люди добрые! - обратился инквизитор к толпе - Не верьте его страданиям, и обещаниям глупым. Смотрите же на него!!!
Инквизитор чуть ли не плясал от счастья, и с жадными глазами наблюдал, как мужик, бухнувшись на колени, пополз к костру, где догорали бесценные книги…
С мужика сняли капюшон, затянули в тугой хвост сальные тёмные волосы, чтоб он мог посмотреть честным людям в их доверчивые глаза. Крепко привязали мужика к палке в центе костра. К нему подошёл инквизитор.
-Сын мой. Не хочешь что-нибудь сказать?
-Надежды не теряю. Нет Ада и рая нет. Живите сполна, добрые люди…
-Пусть твой крик разбудит мир, взлетая к небесам. И огонь, очистив душу, выжжет твои дьявольские глаза. Гори огнём, посланец Сатаны. Добрым людям слух ласкает твой душевный крик. Не достать нам Сатаны, но ты-то смертен, его прихвостень! Очищенье от страданий через святое пламя! Гори, гори, гори!!! Палач!!!
В толпе внезапно возник палач, в чёрном балахоне, скользящей беззвучной походкой он подходил к костру и инквизитору.
-Дорогой наш палач. - Инквизитор завопил на всю площадь. - Ты что-нибудь хочешь сказать?
-Да, святой отец. Пусть от восторга взвоет толпа, когда я дрова в костёр подброшу! Вот моя просьба!
-Хорошо. Сын мой, - инквизитор обратился к мужику в центре костра. - Ты не хотел искать свой путь души, когда агония тебя сжигала. Так гори же ты, чтоб с золой ты испарился. Века уйдут, когда твой пепел унесёт страшно сильный ветер…
-Святой отец. Могу начинать? - обратился к инквизитору палач.
-Давай…
Палач зажёг очистительный факел, и медленно двинулся к костру. Мужик забился в страшных конвульсиях. Огонь от факела палача был дьявольски горяч. Подойдя к костру, палач отпустил факел. Огонь начал медленно заниматься. Палач подбросил одну палку в костёр, и толпа взвыла от восторга. Но всех перебил рёв мужика - ОСТАНОВИТЕСЬ!!!
И тут покачнулся мир. Раздался грохот страшной силы, и от того места, где огонь начал заниматься, сквозь палача, инквизитора, часть толпы появилась линия огня. Палач, инквизитор, и часть толпы сгорели дотла в едино мгновенье. В конце пылающей дороги виднелся силуэт огромной башни. Мужик, сняв путы, распустив волосы и размашисто тряхнув гривой, натянув капюшон и бережно поднимая единственную уцелевшую книгу (Вергилий — Энеида), обратился к толпе…
-Добрые люди. Да, я бунтарь. Это дорога в Пандемониум! Кто пойдёт со мной, тот выживет. Если нет, то сгорите, как ваш инквизитор, чтоб он в Тар—Тар попал! Кто со мной?!
Остатки толпы одобрительно загудели, и пошли вслед за мужиком, который как Моисей, вёл свой народ на свободу. А мужик вёл честной люд в свой идеальный город - Пандемониум! Но, у каждого своя дорога в свой Пандемониум!!!
Застыли каменные стены подземелья. Кругом страшные вещи чудовищных пыток - металлический крюк, дыба, испанский сапожок, железная дева. И здоровый крепкий широкий дубовый стол. На нём стоят и горят несколько свечей. За столом сидит главный инквизитор и невзрачный писец. Против них - средних лет мужик в непонятном мятом светло-коричневом балахоне. Сидит и нервно трясётся, гремя кандалами и иногда завывает:
-Бог нашёл палача в моём лице!…
Главный инквизитор поморщился и встал. Мужик затих, но ещё потрясывал руками.
-Сын мой, - начал инквизитор, важно топая. - Всё это ради избавления тебя от Лукавого. Я давно слышу Бога, и он желает, чтоб тебя сожгли на костре, как еретика. Отрекись от своих убеждений, иначе…
Инквизитор обвёл рукой всё подземелье, и солидно сел и начал небрежно качаться на стуле. Мужик от собственного бессилия завыл.
-Мои убеждения - не ересь!
-Сын мой, как главный инквизитор говорю тебе - ЕРЕСЬ!!!…
Эхо гуляло по подземелью несколько минут. Мужик сходил с ума, когда в очередной раз в ушах раздавался возглас - "ЕРЕСЬ"…
-Я видел всё собственными глазами. Они мне никогда не лгали!
-Это вносить в протокол допроса? - спросил писец, держа в воздухе перо.
-Нет. Расскажи, что ты видел - обратился инквизитор к мужику.
Мужик медленно поднял глаза, в которых застыли слёзы.
-Святой отец. Я устал. Устал скитаться по земле. Слушать нападки людей. Терпеть их оскорбления. Я устал от одиночества. Надоело жить, как бездомная собака…
-Сын мой. Ближе к делу…
-Конечно, святой отец. Я спокойно направлялся в таверну. Насобирал милостыни какие-то гроши, и шёл немного промочить горло. Ночью шёл. Без Луны тогда небо было. Ветер тихо теребил траву под моими ногами. И вдруг, - мужик вскинул вверх руки. - Свет! Крик! Взмах крыльев ворона в ночной глуши - это что-то жуткое…
Мужик замолк, продолжая трястись и угрожающе качаясь на трещащем стуле. Инквизитор снова встал, и прошёлся ещё немного взад-вперёд по подземелью.
-Сын мой. Вставай на колени и начинай молиться. Отрекись от своих пороков перед распятием Господа!
-Ты не понимаешь, святой отец - мужик со страшным грохотом и лязгом рухнул на колени. - Я остался совсем один. И с надеждой спастись расстался давно. Я покаялся перед лицом судьбы. Так сделать меня заставил сделать один парень…
-Кто?!
-Вот это я вам не открою. Мой приятель. Имени его не скажу ни за что на свете! Я ведь перед вами, святой отец, несу ответ.
Инквизитор махнул рукой и мужик заткнулся. Инквизитор присел подумать. В очередной раз встал и продолжил ходить по подземелью. Тень его прыгала вслед. По каменному полу гулко разносились удары кованых сапог инквизитора. Неожиданно, он остановился.
-Лучше в бою смертью героя погибнуть, чем отдать злу свою душу бессмертную. В лапах Сатаны куклой не стань, силой тьмы то, что было, не вернуть уже никогда!
-Кровь диких времён, хвала небесам, давно позабыта. Но меня вы хотите придать огню. За мои убеждения, позвольте спросить? За то, что я язычник, и до сих пор поклоняюсь Марсу, Венере, Юпитеру что - ли? Или за то, что я бездомный нищий и ваша стража меня нашла пьяным возле вонючего трактира?! Вот кто уж самый главный тайный язычник в нашей стране - это вы, Святой отец. Или лже? Отвечайте, ваша милость!…
И мужик, вскочив с колен, начал дико смеяться. Он просто катался по полу. Заодно стул швырнул в стену и тот рассыпался в щепки. Инквизитор почернел от злобы, писец побледнел и забрался под стол, едва-едва не уронив свечи.
-Заткнись, бес! Ненавижу смех! Плоть глупа, главное в жизни земной — чистая душа, как у меня! - инквизитор поднял руки к потолку и сам начал трясти железом, что было на нём. - Во имя Господа нашего Иисуса Христа, белого света и чистой веры, за такие речи, ты будешь сожжён на костре прилюдно. Завтра на закате…
Главная площадь города. Собрался почти весь город. Народ оделся, как на праздник. Ведь должны казнить ЕРЕТИКА. А такие зрелища толпе уже, правда, приелись. Но инквизитор внёс некоторую новизну в ритуал сожжения: жертва сгорала не сразу, а палач почти всё время подкидывал в огонь новые дрова. А когда жертва начинала гореть посерьёзней - бросал сено. Вой жертвы, обычно, был ужасен. А инквизитор добавил к ритуалу ещё один небольшой штрих - музыку…
Костёр уже готов к ритуалу. Палач ещё не появился, но инквизитор был уже на месте. Нацепил на себя все железки, которые смог найти. Народ потихоньку собирался вокруг костра на почтительном расстоянии. Толпа была пёстрой. Люди надевали самую лучшую свою одежду, и все мужчины были в сапогах. Из-за угла, под конвоем, вывели мужика. Он был в том же мятом, правда уже слегка влажном балахоне, только ещё и капюшон одел, чтобы толпе невозможно было разглядеть его лицо. Шёл вразвалочку и спотыкался почти на каждом шагу из-за кандалов, которые угрожающе позвякивали и цеплялись за все неровности дороги. За конвоем плёлся писец, который нёс здоровую кучу книг, которая почти его опрокидывала. Толпа, без слов, расступалась перед конвоем, освобождая путь к костру и интересно наблюдая за послом, не уронит - ли? Около пока ещё не тронутого огнём костра стоял инквизитор, широко раскинув руки, будто поймал чудо-юдо…
-Дорогие горожане, - обратился инквизитор к толпе, позвякивая железом. - Мы собрались здесь сегодня для того, чтобы милость Божья восторжествовала над лукавыми убеждениями вот этого человека, - резкий наклон головы в сторону мужика. - Вы только посмотрите, дорогие люди, какие книги были при этом человеке, когда я его увидел…
Писец со всей яростью, которую испытывал в этот момент, швырнул в ноги инквизитору эту кучу книг, которые он уже возненавидеть успел.
-Полюбуйся, честной народ, - инквизитор нагнулся, и взял самую ближнюю к себе книгу. - Аристофан — Лягушки! Сжечь!
Рядом с костром, который был предназначен для мужика, набросали несколько сухих веток, немного сена и подожгли. Запылал костёрчик - любо-дорого! Инквизитор, изящно вывихнув руку, бросил книгу в костёр. Из под капюшона вырвался слабый стон. Инквизитор — чудовище!
-Что вы делаете с книгами? - мужик просто забился в припадке. - Это же книги древних авторов!
-Твои авторы - это язычники, как и ты сам, – инквизитор зло оскалился. - И подлежат сожжению. Это не моя воля, а Господа нашего! Я прав, честной народ?!
Толпа восторженно загудела, в воздух полетели головные уборы мужчин и дам. Инквизитор расплылся в улыбке, и поклонился толпе, отчего гул сделался более внушительным…
-Кто там ещё? - инквизитор снова нагнулся. - Эсхил — Прометей прикованный! Еврипид — Медея! Овидий — Метаморфозы! Всё сжечь! Все эти книги!
-НЕ НАДО!!! - мужик заголосил пуще церковных колоколов. - Хоть одну оставьте, ради Христа прошу!
-Сын мой, Лукавый отвернулся от тебя! Каково тебе без его покровительства и без этих бесовских книг?! Люди добрые! - обратился инквизитор к толпе - Не верьте его страданиям, и обещаниям глупым. Смотрите же на него!!!
Инквизитор чуть ли не плясал от счастья, и с жадными глазами наблюдал, как мужик, бухнувшись на колени, пополз к костру, где догорали бесценные книги…
С мужика сняли капюшон, затянули в тугой хвост сальные тёмные волосы, чтоб он мог посмотреть честным людям в их доверчивые глаза. Крепко привязали мужика к палке в центе костра. К нему подошёл инквизитор.
-Сын мой. Не хочешь что-нибудь сказать?
-Надежды не теряю. Нет Ада и рая нет. Живите сполна, добрые люди…
-Пусть твой крик разбудит мир, взлетая к небесам. И огонь, очистив душу, выжжет твои дьявольские глаза. Гори огнём, посланец Сатаны. Добрым людям слух ласкает твой душевный крик. Не достать нам Сатаны, но ты-то смертен, его прихвостень! Очищенье от страданий через святое пламя! Гори, гори, гори!!! Палач!!!
В толпе внезапно возник палач, в чёрном балахоне, скользящей беззвучной походкой он подходил к костру и инквизитору.
-Дорогой наш палач. - Инквизитор завопил на всю площадь. - Ты что-нибудь хочешь сказать?
-Да, святой отец. Пусть от восторга взвоет толпа, когда я дрова в костёр подброшу! Вот моя просьба!
-Хорошо. Сын мой, - инквизитор обратился к мужику в центре костра. - Ты не хотел искать свой путь души, когда агония тебя сжигала. Так гори же ты, чтоб с золой ты испарился. Века уйдут, когда твой пепел унесёт страшно сильный ветер…
-Святой отец. Могу начинать? - обратился к инквизитору палач.
-Давай…
Палач зажёг очистительный факел, и медленно двинулся к костру. Мужик забился в страшных конвульсиях. Огонь от факела палача был дьявольски горяч. Подойдя к костру, палач отпустил факел. Огонь начал медленно заниматься. Палач подбросил одну палку в костёр, и толпа взвыла от восторга. Но всех перебил рёв мужика - ОСТАНОВИТЕСЬ!!!
И тут покачнулся мир. Раздался грохот страшной силы, и от того места, где огонь начал заниматься, сквозь палача, инквизитора, часть толпы появилась линия огня. Палач, инквизитор, и часть толпы сгорели дотла в едино мгновенье. В конце пылающей дороги виднелся силуэт огромной башни. Мужик, сняв путы, распустив волосы и размашисто тряхнув гривой, натянув капюшон и бережно поднимая единственную уцелевшую книгу (Вергилий — Энеида), обратился к толпе…
-Добрые люди. Да, я бунтарь. Это дорога в Пандемониум! Кто пойдёт со мной, тот выживет. Если нет, то сгорите, как ваш инквизитор, чтоб он в Тар—Тар попал! Кто со мной?!
Остатки толпы одобрительно загудели, и пошли вслед за мужиком, который как Моисей, вёл свой народ на свободу. А мужик вёл честной люд в свой идеальный город - Пандемониум! Но, у каждого своя дорога в свой Пандемониум!!!
что-то перлов многовато. И текст раза 4 подряд повторяется.
