Прежде всего надо было убедиться в том, что в округе все протекает своим чередом. Главное — лишь бы ничего новенького. Не обрушилось бы невзначай.
Выйдя из своего палисадника, Леша Камешкин — самый обычный мужчина среднего возраста, небрежно небритый и небрежно же одетый — сделал несколько шагов к окраине города. Очутился возле фанерной ограды, за которой располагался чей-то коттедж, остановился.
Внимательно посмотрел за ограду.
Причем очень тщательно. Потому как оттуда иногда вылетали предметы, летать не предназначенные — швабры.
Вылетали так, что на неимоверной скорости скрывались в области неизвестности. Оставалось загадкой: по какой причине они вылетали. Камешкин никак не мог этого установить…
На сей раз швабр не было.
Очень прекрасно. Значит, на данном участке все спокойно. Раз швабры не проносятся стремительно, то, стало быть, данный феномен пока отсутствует. А если бы и присутствовал, то тоже ничего страшного не было б. Потому как он уже привычен. Уже ясно, что опасаться его не надо.
Лишь бы новых аномалий не добавилось.
Камешкин задумался: с чего бы продолжить обход прилегающей к его дому территории?
Можно, например, пойти к опушке ореховой рощи — к расположению другого периодически происходящего феномена.
Либо же — к кривому переулку, ведущему к автобусной остановке. Туда, где тоже феномен.
Что выбрать?
Размышление неожиданно было прервано прибытием незнакомца.
Он возник эдак уверенно: вышел деловито из переулка — плотный сосредоточенный человек в темном костюме и при галстуке:
— О! Я вижу, вы некоторым образом озадачены!
Камешкин сказал:
— Вы кто?
— Я представитель одной зарубежной организации, — туманно заметил незнакомец.
— Шпион, что ли?
— Нет. Научный сотрудник. По договоренности с вашими учеными участвую в экскурсии.
— В какой такой экскурсии?
— Знакомлюсь с здешними представлениями об аномальных явлениях.
— Зачем вам это?
— О! Это материал для моего грандиозного научного трактата.
— А где же ваши сопровождающие? — сказал Камешкин и подумал, что он ведь тоже хочет книгу написать, даже написал несколько глав — тоже, кстати, об аномальных явлениях, и не есть ли это совпадение подозрительно?..
— По ходу экскурсии я их, видите ли, потерял. Нечаянно.
— Как же так?
— Бывает.
— А почему вы решили, что я озадачен?
— Если честно, ничего такого я не решил. Это — всего лишь способ завести разговор.
— Ну, завели. И что?
— Меня вот что волнует. А если взять, да и ухватить феномен!
— Какой феномен?
— Да все тот же. Феномен вообразительного воздействия на окружающую действительность.
— Не слышал о таком.
— Не удивительно. В вашей провинциальной глуши много чего остается за пределами вашего внимания.
— Однако вы пришли именно сюда.
— Гм. Это верно. Видите ли, феномены предпочитают обитать именно в глуши. Излишнее беспокойство им ни к чему.
— Значит, вам феномены подавай…
— Достаточно одного лишь уже упомянутого мною феномена. По крайней мере, пока что, на данном этапе моих изысканий.
— А что это за феномен?
— О! Весьма великолепный! Феномен влияния на протекание событий. Каких? Да самых разных. Есть гипотеза, что при определенном стечении обстоятельств можно, придумав желаемый результат, тем самым направить события на его реализацию.
— И он обязательно произойдет?
— В том-то и дело!
— Посредством всего лишь размышления о нем?
— Примерно так!
— Фантастика какая-то.
— Ничего не фантастика, — обиделся зарубежный экскурсант. — Конечно, в том случае, если данная гипотеза подтвердится.
— Что вы и намерены произвести?
— Обязательно.
— Почему?
— Потому что тайны для того и существуют, чтобы их разгадывать.
— И как же вы будете разгадывать эту тайну?
— Очень просто. Сейчас вот возьму, да и подойду вон к тем корзинам.
— Зачем?
— Там видно будет. У меня такое впечатление, что именно оттуда надобно исследование начать.
— Да?
— Можете пойти со мной и убедиться, что я окажусь прав.
— Сходим, — сказал Камешкин.
Все равно он собирался туда. Лежащие у ореховой рощи корзины и были тем другим феноменом из трех, которые надо было проверить: не поднесут ли они какой-либо сюрприз?
Следуя вдоль фанерной ограды, они обогнули два ее угла и очутились возле рощи.
— Какое странное нагромождение, — поделился своим мнением зарубежный экскурсант.
— Вы про корзины?
— Нет. Про события, доставившие меня сюда. Было так. Экскурсия началась с посещения проселочной дороги.
— Там обитает упомянутый вами феномен мысленного воздействия?
— Нет. Мне обещали показать место, где, как утверждают очевидцы, будто бы прямо по степи время от времени проносятся на огромных скоростях неопознанные парусные лодки.
— По степи?
— О! Вы сомневаетесь?
Камешкин окинул взглядом корзины. Новых не появилось. Значит, и здесь все в порядке.
Стоп! С корзинами-то нормально. Но что за упомянутые лодки, гоняющие по степи?
— Довелось вам те лодки посмотреть? — спросил Камешкин.
— Нет, — признался зарубежный экскурсант. — Ну и ладно. Потому что мне внезапно стало не до них.
— Почему?
— Я вдруг обнаружил: пока ходили по степи, я отстал от моих проводников — нигде вокруг их не видно. Но я не отчаялся. Вернулся в город и теперь я тут!
— С настойчивым устремлением найти феномен вообразительного воздействия?
— О! У меня такое предчувствие, что в самом ближайшем будущем он проявит себя.
— С чего бы это вдруг?
— Потому что сейчас я как придумаю что-нибудь такое-эдакое!.. А затем это что-нибудь такое-эдакое возьмет, да и произойдет! Вот!
— Может, не надо?
— С какой стати?
— Это ведь не изученное явление?
— Абсолютно.
— Ну, значит, не известно: как оно себя поведет?
— Да нормально оно себя поведет.
— Почему вы так считаете?
— Да потому что я доверяю себе.
— И что?
— Не могу я вляпаться во что-нибудь неправильное.
— Действительно?
— Ну, да! — Зарубежный экскурсант покосился на округу и довольно кивнул: — Вот эта валяющаяся коряга, наверное, подойдет.
— Для чего?
— Для решительного подтверждения существования феномена вообразительного воздействия! Я придумал, что почему бы этой заурядной, казалось бы, коряге, не стать объектом повышенного внимания.
— Со стороны кого?
— Ну, скажем, со стороны неких похитителей коряг, которые, стало быть, не замедлят сюда прийти.
— Это кто такие?
— Не знаю. Я просто предположил возможность их существования.
— А зачем им коряги похищать?
— А пусть это у них хобби такое: проникать в разные труднодоступные уголки, да и похищать оттуда разные коряги.
— Смысл?
— Ну, предположим, ради развития искусства забираться туда, куда совсем не просто попасть. Да и прихватывать оттуда — в качестве сувениров — что-нибудь, коряги, например.
— Но разве данный уголок труднодоступен?
— Разумеется.
— Поясните.
— Охотно, — зарубежный экскурсант торжествующе поглядел на Камешкина и выдал: — Это смотря откуда сюда добираться.
— Вы подразумеваете, что можно весьма-весьма сложными дорожками?
— Вроде того.
Эх, подумал Камешкин. Неких неведомых похитителей коряг тут, конечно, и не хватало. Как и этого незнакомца с его странным увлечением каким-то феноменом вообразительного воздействия.
А незнакомец тем временем сказал:
— Где же похитители коряг? Что-то задерживаются… Ах, да! Чуть не забыл. Недостаточно всего лишь примыслить желаемый результат.
— Да?
— Да! Воздействие и должно быть воздействием. То есть: надобно — после того как задумал, что хочется — произвести жест, которым данное воздействие осуществится.
— Например?
— Скажем, возьму-ка я, да и стукну эту корягу.
— Тем самым окажете вообразительное воздействие?
— Ну, да!
— И что? Это приведет к тому, что появятся похитители коряг?
— В теории именно так.
— А на практике?
— Сейчас проверим.
Зарубежный экскурсант сосредоточенно толкнул носком ботинка корягу:
— Ну, вот! Теперь осталось подождать.
— Всего лишь?
— Ну, да!
Как вскоре выяснилось, ждать пришло недолго.
Дверь коттеджа распахнулась. На крыльцо выскочила высокая девушка в синем платье. Со шваброй в руках:
— Нет! Эта швабра тоже совсем не подходящая для уборки!
Да как швырнет ее!
Швабра прошуршала над оградой и быстро исчезла вдали.
Похоже, тайна летающих швабр раскрыта, — понял Камешкин. Похоже, никакой это не феномен. Похоже, это всего лишь такая жизненная зарисовка.
Стало быть, с данным феноменом разобрались. Установили-таки, что он — и не феномен вовсе.
Вот и прекрасно!..
Однако не следует особо радоваться. Потому как остались другие феномены!..
Причем не следует забывать и о том, что до сих пор еще не написан очередной рассказ про аномальные явления. А ведь надобно написать. И сдать во вторник в районную газету для литературной странички.
И все, вроде бы, наготове — и чистые листки бумаги, и общий замысел произведения...
Но хочется не подвести самого себя — сделать рассказ таким же хорошим, как свои ранее написанные произведения.
Для того и пошел по округе феномены проверять.
Впрочем, конечно, пошел не только ради получения соответствующего настроя на загадочность. Прежде всего — дабы удостовериться, что феноменов не прибавилось и тем самым остаться в спокойствии.
И что же получается?
Получается: одним феноменом меньше, но и одним же больше — феноменом вообразительного воздействия… Впрочем, надо надеяться, что никакой это не новый феномен, а всего лишь ничем не подтверждаемые фантазии зарубежного экскурсанта, который, проводив взглядом умелькнувшую швабру, задумчиво произнес:
— Как я и предполагал.
— Вы предполагали появление не летающей швабры, а похитителей коряг, — уточнил Камешкин.
— Не совсем так…
— Как это не совсем?
— Очень просто. Дело в том, что феномену вообразительного воздействия присуща гораздая непредсказуемость. Задумываешь одно. А происходит совсем даже нежданно эдак.
— Как же тогда вы запланировали его подтверждать?
— О! Понаблюдаем за происходящим. Я искренне надеюсь, что похитители коряг в итоге будут. Невзирая на совершенно, казалось бы, иное протекание событий…
— Иное, говорите?..
— Говорю…
Похожие статьи:
Рассказы → До грядущего. Часть 3
Рассказы → До грядущего. Часть 2
