Ели мясо мужики

— Габриэль! — раздался визгливый голос склочной двадцативосьмилетней бабенки. — Угомони свою карлицу, пока я ее не вышвырнула на улицу!
Мужчина, лежащий на кровати, перевернулся и жалобно простонал, закрываясь одеялом с головой:
— Господи, за что? Нет, нет, я не ропщу, но за что ты мне послал этих исчадий ада?
Из соседней комнаты раздался визг, звук затрещины. Потом, судя по звуку, что-то полетело на пол и разбилось. И тут же послышалось шипение и вой.
— Габриэль! — завизжал все тот же мерзкий голос. — Эта мерзавка меня укусила! Сейчас же иди сюда!
— Иду, иду, любимая, — конюх приподнялся с койки и потопал на кухню, где разворачивалось целое сражение.
Войдя в малюсенькую комнатушку с небольшим камином, Габриэль с восторгом замер, перед глазами предстала обычная для него картина — две, сцепившиеся в смертельной схватке, женщины.
Одна — Элизабет — законная супруга, женщина коренастая, широкой кости, но худосочная. На лицо Элиза была далеко не красавица: нос чуть свернутый на бок, один глаз косил, здоровенные вулканические прыщи на щеках и лбу, и что самое ужасное — имела очень мерзкий и визгливый голос. Из достоинств у супруги было богатое приданое, и умение достать самые свежие и качественные продукты даже сейчас, когда в городе чума, когда неприятельские войска стоят у границы и ждут удобного момента. Правда на этом ее достоинства заканчивались. Ни готовить, ни вести хозяйство, Элизабет не умела, вечно где-то шлялась, тратила деньги на наряды, и постоянно ворчала на мужа.
Вторая, если так можно сказать женщина — карлица-эльфийка, которую Габриэль подобрал лет пять назад в лесу, едва живую, и принес домой. Лишенная собратьями своей магической силы, Изо-льда отличалась не менее мерзким характером, чем жена. Склочная, постоянно подстраивавшая мелкие и крупные гадости, эльфийка никак не могла смириться с потерей сверхъестественных сил и по-прежнему мечтала захватить весь мир. За неимением лучшего, она отыгрывалась на семейке конюха, внося в их взаимоотношения пикантное разнообразие. Драки и скандалы с законной супругой стали приятным ежедневным развлечением конюха, за это тот прощал карлице все что угодно.
— Мерзавка! — шипела Элизабет, норовя вырвать клок волос с головы карлицы. — Сколько раз тебе говорила, не смей класть лук и чеснок в еду?! Или ты хочешь, чтобы от меня воняло?
— От тебя и так несет, как от ночного горшка! — шипела в ответ эльфийка, уворачиваясь от пинков. — Чеснок хотя бы немного перебьет смрад из твоего рта!
Извернувшись, Изо-льда подпрыгнула и вцепилась острыми кривыми зубами в плечо женщины. Элизабет заверещала и ухватив с огня сковороду, треснула карлицу по лбу. По кухне полетели брызги масла и куски горелого лука. Взвыв, Изо-льда свалилась на пол и покатилась жирным колобком в угол, шепча на эльфийском заклятия, которым не суждено было исполниться.
— Мерзавка, знает, что я лук терпеть не могу и тем не менее взялась луковый суп варить!
— А что еще? В доме кроме лука ничего! Ни мяса, ни муки, даже брюквы нет!
— Сейчас шестой час утра! Я должна встать в четыре, чтобы тебя продуктами обеспечить?! Могла бы что-то припрятать на завтрак.
— А я и припрятала, да кто-то ночью все сожрал, — с вызовом ответила эльфийка, вытащив корзину, полную яичной скорлупы. — Даже окорок, который я на ужин схоронила этот кто-то оприходовал.
Она ткнула корявым пальцем на крюк, где должно было висеть мясо. Там раскачивалась лишь пара обглоданных костей, соединенных сухожилиями.
— Га-а-абриэль?! — уперев кулаки в бока, Элизабет повернулась к мужу. — Ты?
— Дорогая, это не я, — соврал конюх, чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом.
— Не ты? А кто вставал под утро? Я-то подумала, к карлице пошел, а он… Да лучше было тебе ее оприходовать, чем сожрать все. что было. Ты не знаешь, что сегодня у нас гости?! Чем я их кормить буду? Господи… к нам же такие люди должны прийти! Лесничий — это благодаря ему ты можешь раз в месяц собирать дрова в лесу и стрелять уток. Месье Пува — ростовщик, всегда дает самый выгодный процент. Господин Коконас — рантье, он до сих пор не поднял нам арендную плату за землю. Адвокат Бюве, он обещал выхлопотать разрешение, чтобы ты мог открыть трактир… и остальные, чем я их буду угощать? Луковым супом?! Они же на весь город потом разнесут, что ты нищеброд! Господи, позор какой!
— Ну… накормим чем-нибудь. Что-то должно же остаться, — забормотал конюх, открывая котлы, в которых хранились припасы.
Но везде было пусто. Ни крупы, ни сала, ни колбас, ни даже кореньев. За неимением масла, эльфийка даже выскребла остатки налипшего жира и теперь котлы сверкали как новенькие.
— Так… понятно, придется мне идти на базар. Денег дай! Быстро! — приказала жена, накидывая на плечи длинный плащ и беря в руки дубинку со свинцовыми шипами, чтобы отбиваться от бандитов и нищих.
Габриэль не посмел ослушаться, торопливо кивнул и юркнул в спальню. Поддев лезвием половицу, вытащил из тайника кошель с золотыми, отсчитал десять (продукты нынче нещадно вздорожали) и, тяжело вздохнув, вернулся на кухню.
— Вот.
— Значит так, — Элизабет была в бешенстве. — Я ухожу за продуктами, и если увижу эту мерзость, когда вернусь, то ты очень и очень пожалеешь об этом! Я подам на развод!
— Дорогая, но кто будет готовить? — попробовал было возразить конюх.
— Кто угодно! Найми служанку, попроси кухарку у месье Роже — нашего соседа! А если у тебя нет на это денег — готовь сам! — отрезала женщина и выскочив из дома, захлопнула дверь с такой силой, что крыша ходуном заходила.
— Доигралась? — Габриэль был зол на карлицу, он уже привык к горячей еде, и оставаться без поварихи не хотелось. — Вот суну тебя в мешок и снесу обратно в лес. Сколько раз тебе говорил, чтобы ты не ссорилась с Элизой. Неужели так трудно? И к чему было луковый суп затевать?
— А что мне было еще готовить, если кроме него ничего нет? — обиженно буркнула эльфийка, подбирая с пола остатки жаренного лука и тут же закидывая их в рот. — Сам виноват, нечего было вчера жрать.
— Ладно! Поговори у меня еще тут! — повысил голос Габриэль. Спорить с женой он не осмеливался, но с эльфийкой можно было не церемониться. — Я тут хозяин, что хочу, то и ем.
— Аха-ха-ха-ха, хозяин?! Хозяйка тут твоя жена, а ты так… сбоку ручка, — эльфийка рассмеялась, обнажив редкие кривые зубы, торчавшие неровными островками из неприятно-красных десен.
Габриэль разозлился и отвесил карлице оплеуху, проорав:
— Заткнись, дура! Кто тебя тут держит? Если бы не я, ты бы с голоду померла. А ты вон как разъелась, морда трескается. Под дверями уже не пролазишь.
Эльфийка открыла было рот, чтобы что-то возразить, но неожиданно кто-то постучал.
— Тихо! — Габриэль весь сразу как-то подобрался, и приказал карлице: — Иди открой, и если это тот человек, проводи в мою комнату.
Изо-льда кивнула, выскочила в коридор, поправляя на ходу задравшуюся юбку, и толкнула дверь, не снимая крючка. Оглядев в образовавшуюся щель посетителя, она открыла, и со словами: "Пожалуйте в кабинет, месье", — повела гостя в маленькую комнату, заставленную всяким хламом.
Габриэль, за это время успел натянуть камзол, и приосанившись, воссел на колченогую табуретку, с видом короля этого дома.
— От господина Птицы, — произнес посетитель условленную фразу.
Габриэль отослал карлицу, приказав плотно прикрыть за собой дверь. Посетитель, удостоверившись, что они в комнате одни, откинул капюшон.
— Как поживает господин Птица? — ответил на условленную фразу хозяин.
— Прекрасно, передает вам привет и небольшую просьбу, — посетитель, торговец, судя по одежде, прекрасно владел воровским арго: предпочитая не говорить прямо о сути дела, чтобы не был пойманным на слове, изъяснялся иносказательно.
— С радостью помогу, чем смогу. — Габриэль давно привык к такой манере разговора заказчиков, и поддерживал эту игру в шарады. — В чем испытывает затруднения господин Птица?
— Месье жаловался мне, что у его соседа слишком высокое дерево во дворе. Его тень мешает расти розам в саду. Господин Птица спрашивает, не знает ли господин конюх хорошего садовника, который бы подрезал дерево?
— Хороший подрезальщик нынче дорог, — ответил Габриэль.
— Господин Птица не пожалеет на это дело пятидесяти золотых, — заявил купец, касаясь кошелька, висящего у него на поясе.
Габриэль отрицательно покачал головой:
— Овес нынче дорог месье. Кого сейчас удивишь такой суммой? Двести.
Купец приподнял бровь, двести золотых неслыханная сумма.
— Побойтесь бога месье! Мне только выйти на улицу, там я и за три золотых могу найти охотников до такой работы.
— Так чего же ко мне тогда пришли, и пятьдесят предлагаете? — ухмыльнулся Габриэль.
Он знал себе цену — самый быстрый и лучший наемный убийца в городе. Если кому-то надо быстро и по-тихому убрать конкурента, ростовщика, или шантажиста — обращались к Габриэлю. Кроме него никто эту работу не сделал бы лучше. Купец это тоже знал, поэтому помявшись для виду, посетовав на нищету, чуму, на политическое положение — согласился с ценой и отсчитал двести, практически полностью опустошив кошелек.
Узнав адрес и имя жертвы, Габриэль выпроводил купца и стал готовиться. Из потайного шкафа вытащил длинный плащ, пропитанный камфорой и благовониями, старомодную широкополую шляпу, и кожаную маску, закрывающую все лицо в виде птичьего клюва. Одежда чумного доктора — отличный камуфляж. Никому и в голову не придет остановить человека, одетого подобным образом и проверить его личность. Габриэль быстро переоделся, взял заточенный штырь — непременный атрибут докторского образа, предназначенный для диагностики и лечения и раскрыл заплечный мешок.
— Полезай, — приказал он эльфийке.
Та не заставила себя долго упрашивать. Подобрав юбку, нырнула внутрь, и довольно заурчала, словно кошка, устраиваясь поудобнее. Габриэль закинул сумку за плечо.
— Разожралась-то как… — недовольно пробурчал он, сгибаясь под тяжестью карлицы. — Наверняка же половину продуктов жрешь ты втихомолку, и на меня еще напраслину лепишь.
— Я ем только то, что остается после вас, — вяло возразила эльфика, сама понимая, как нелепо выглядит такое оправдание из ее уст.
— Ну да, да… я даже сделаю вид, что поверил, — кивнул Габриэль, надевая поверх капюшона, плотно прикрывающего голову и шею, кожаную маску с клювом. Шляпа с длинными полями окончательно изменила его внешний вид — сделав из конюха зловещего вестника чумы.
Одевшись, он проверил остра ли его самодельная шпага и вышел на улицу, тщательно заперев за собой дверь. Оглянувшись, Габриэль быстрым шагом направился к центру, действовать надо было быстро — пока жена не вернулась и не пристала с расспросами насчет того, где он шляется в таком виде и чем занимается.
Габриэль шел по темным улочкам города, вглядываясь в тени домов. Двух-трехэтажные домишки, сходились над узкими улочками, лишая и без того темные проходы дневного света, и доступа свежего воздуха, а вместе с этим всякой надежды на избавление от чумы.
"Хороший пожар — вот что тут необходимо. Все очистится от заразы." — подумал Габриэль, чуть не угодив в канаву с помоями, которая текла прямо посередине дороги. Пришлось прижаться к домам, хотя идти под окнами было опасно. надо было держать ухо востро. Из-за плотно прикрытых ставен могло вылететь все что угодно: от содержимого ночного горшка, до тяжелого кирпича. Кроме того, приходилось опасаться встречных прохожих, среди которых помимо откровенных бандитов могли встретиться спятившие чумные больные. Миновав квартал середняков, Габриель перешел площадь и оказался в более зажиточном районе. Тут улицы были пошире, дома все чаще были огорожены каменными заборами с острыми пиками наверху. Правда чище тут не было. Все те же реки помоев, смрад и мусор под ногами.
Проплутав между высокими заборами, Габриэль свернул в нужный переулок и вскоре оказался перед крепкой дубовой дверью в каменном заборе. Здоровенные чугунные петли, толстые листы железа, набитые на дерево, врезной замок, запертый изнутри — довольно надежная защита от воров и разбойников.
Но Габриэль не вор. Он стягивает с плеча мешок, ослабляет веревку, стягивающую горловину и вытряхивает оттуда эльфийку:
— Давай, твоя очередь поработать, — с этими словами Габриэль пихнул ногой карлицу к узкой щели под дверью, откуда помои вытекали на улицу.
— С каждым годом эти щели делают все уже и уже, — проворчала Изо-льда, плюхаясь в помои.
— А может не щели узкие становятся? — съехидничал Габриэль. — Может это ты жиреешь?
Эльфийка возмущенно фыркнула и поползла под дверь, глотая на ходу валявшиеся остатки курицы, которую не догрызли дворовые собаки. Где-то на середине, она застряла. Дернулась вперед, потом назад и заскулила зажатая между мостовой и обитой железом дверью.
— Хозяин! Я кажется застряла! Тащи назад!
— Черт… выплюнь что там у тебя во рту, втяни живот и лезь дальше! — зашипел Габриель, пихая мерзавку сапогом внутрь. — Дернешься назад, я тебя прирежу! Давай, ползи!
Кое-как, подбадриваемая пинками и тычками хозяйской заостренной палки, эльфийка протиснулась внутрь и открыла ворота. Дело оставалось за малым — найти ростовщика. Изо-льда впрыгнула хозяину на шею и принюхалась.
— Как думаешь, где он может быть? — шепотом спросил Габриэль, войдя в дом. — В столовой?
— Тш… Слышишь? — острые ухи карлицы шевельнулись. — Туда, в спальню.
Габриэль поднял самодельную шпагу и распахнул дверь спальни...
— Ах!
На кровати распался клубок тел, и конюх обнаружил старого ростовщика — месье Пува, без штанов с взбодренным "посохом", а рядом с ним все никак не могла отдышаться Элизабет, валявшаяся с широко раздвинутыми ногами.
— Элизабет? — ошарашенно пробормотал Габриэль, снимая маску.
— Габриэль?
— "Месье Пува — ростовщик, всегда дает самый выгодный процент." — проговорил Габриэль, делая шаг вперед. — Кажется я понял. Месье Пува дает мне выгодный процент, лесничий Море — разрешает собирать хворост и стрелять уток, господин Коконас — не поднимает плату за землю, а адвокат — ведет наши дела?
— Габриель?! Ты все не так понял, я зашла к месье Пува договориться насчет ужина, — затараторила Элиза, вскакивая с кровати и пытаясь привести себя в пристойный вид.
— Я все понял, — спокойно возразил Габриэль и взмахнул заточкой...