В городе настали желтые дни. В общем-то, они пришли для всего нашего мира, но люди на другом полушарии еще ни о чем не догадывались и смотрели страшные сны, досыпая последние часы перед рассветом. Мы пересекли хвост кометы. Через одиннадцать часов она влетит в нас как новенький спортивный «Пежо» влетает в бок лимузина. В воздухе запахло циничной безысходностью.
Стою в баре у стойки, в окнах стремительно желтеет небо. Молодой бармен вопросительно смотрит на меня.
— Два по пятьдесят и стакан вишневого сока.
Он кивает, нехотя играет бутылками. Я жду. Лезу в бумажник по привычке и. спохватившись, улыбаюсь сам себе. Там только ее фото. Счастливая, с огромными глазами под смешной челкой. Наверное, тоже смотрит сейчас на оранжевое небо, где-нибудь в ресторанчике на Сите или разноцветном кафе на Мон Мартре. Красива как всегда. И он, наверное, тоже рядом, уже восемь дней как рядом. Был бы он настоящий француз, я бы, наверное, понял. А, может, и нет. Кто меня знает.
Бармен ставит стаканы передо мной и ожидающе смотрит на мой бумажник.
— Расслабься. Нет у меня денег.
Он угрюмо кивает и начинает протирать стаканы. В баре сегодня не очень людно, впрочем, как обычно. Все те же лица. Вон деловые партнеры в углу у окна, обычно спорили до хрипоты за полной пепельницей. Сейчас сидят молча и изучают запотевший графин. Тот, что постарше смотрит на дно стакана. У самой двери странного вида отец с сынишкой и бокалом пива. Меня всегда забавляло их присутствие здесь в конце каждого рабочего дня. Отец наставляющее объяснял премудрости арифметики и с каждым глотком пива примеры становились все более занятными. Сегодня и они сидят тихо. Отец смотрит в окно и задумчиво курит. Сын некоторое время играет с оберткой от сигарет, затем пододвигается к отцу и они сидят молча. Очень похожи. У них одинаковый профиль, темный в желтом сумраке. Я подумал о том, что они – это вся их вселенная, вся их семья, больше никого и ничего. Что ж, так даже лучше. Проще. Ваше здоровье.
Как тихо на улице. Кто ждал паники? Жизнь продолжается, чудаки. Я снова подзываю бармена. Небо становится все более багровым, тяжелым, низким. Вот, противный звук в правом кармане – СМС, конечно от нее, но до чего же противный звук. Сменю телефон завт…
Смотрю на зеленый экран и мне смешно. Отсутствие денег на балансе — это смешно. Почему сейчас? И не все ли равно.
— Бармен, сто.
Он тоскливо тянется к полке.
— Стой! А дай-ка мне самое дорогое что есть, все равно платить мне нечем. Коньяк, французский? Отлично, самое то! Нет, я не смеюсь, не обращай внимания. Лей. И оставь бутылку.
За столом партнеров уже робкие песни. Улыбаюсь. Ваше здоровье, господа. Как все просто и тихо, правда?
— Как все просто и тихо, правда?
Обернулся. Это девушка в джинсовой куртке. Не заметил, как она вошла.
— Пьешь?
— Поминаю?
— Кого?
— Себя.
Она улыбнулась. Взяла меня за руку. И я держу ее за руку, и мы молчим. Мы словно знаем друг друга вечность. Нам тепло и спокойно. В багровом сумраке я едва различаю ее лицо. Только смешную челку и огромные глаза. Как все просто может быть? Почему понимаешь это только сейчас?
— Просто не хочу быть одна сейчас.
— Все будет хорошо. Быстро.
Мы подходим к окну и смотрим в оранжевое с лиловыми разводами небо. Поднялся ветер и погнал по пустым улицам обрывки газет. Где-то за стойкой тихо плакал бармен, но мы не обернулись. Сейчас нет смысла смотреть друг на друга, сейчас откуда-то сверху на нас смотрит гневный, налитый кровью глаз и мы печально улыбаемся ему, понимая, что он прав, что все так и должно было закончиться. И зачем нам эти несколько часов? Может, мы что-то должны понять или сделать.
К нам подошли остальные. Стоим в полной тишине.
— Интересно, — спрашиваю я, — самолеты еще летают? В Париж, например?
Никто не ответил. Может, не знают. Или думают о своем. Я тоже. Зачем же я так набрался сегодня? Самолеты… глупость, какая. Наверное, нет. Жаль. Но я успею узнать. Такси, до аэровокзала, за любые деньги. Зачем? Просто узнать. Просто успеть сделать. Или, хотя бы начать. А если не успею? Тогда завт…
