«Пасифея - младшая из харит, которую Гера пообещала отдать в жёны Гипносу за то, что тот навеял сон на Зевса, чтобы дать возможность ахейцам победить в одном из решающих сражений Троянской войны»
А. П. Кондрашов, «Легенды и мифы Древней Греции и Рима».
В поблёскивавшее чистотой помещение, отражавшее все оттенки белого, зашёл человек лет тридцати пяти. Пожав руки двоим людям в тонких лабораторных перчатках, вошедший обратил свой взгляд на небольшой чёрный агрегат из углеволокна и армированного полиамида, напоминавший DVD-проигрыватель. Это был рабочий прототип. Из-за хорошей звукоизоляции в помещении казалось, что можно услышать чужое биение сердца.
– Готовы, мистер Уильямс? – спросил один из двух людей возле высокого кресла анатомической формы.
– Надеюсь – ответил вошедший в помещение, садясь в кресло. – Готовился, но всё равно только надеюсь.
Хмыкнув, один из ассистентов взял в руку тонкий кабель, тянущийся из рабочего прототипа на специальной подставке возле кресла. Уильямс заметил, как из выходного конца кабеля вышел пучок тонких полупрозрачных жёлтых лучей. Тот самый пучок лучей, о котором его, как исполнительного директора фирмы-производителя, информировала команда конструкторов и дизайнеров. Его ожидал испытательный запуск с выключенной опцией услужливой голосовой проводницы, которая в настройках по умолчанию рассказывала о неинвазивном воздействии пучка лучей на мозг, о рекомендации всегда сохранять опцию обратного отсчёта до сверхреальности и о прочих особенностях «Пасифеи». Уильямс сжал руками подлокотники кресла, когда четыре луча вошли в голову сзади, словно руки привидения. Он уже не ощутил того, как ассистент молниеносно зафиксировал на его голове выходной конец кабеля.
Уильямс проснулся на поляне с поредевшей мелкой травой. Прохладный шелковистый ветер развеял остатки сна и сдул частички земли с лица и осенней одежды. Судя по наручным часам, спал он час, хотя природа, вдали от Нью-Йорка, располагала к продолжительной дрёме. Всё было необыкновенно чётким. На листьях виднелись прожилки, в земле – маленькие борозды и отдельные былинки в комках почвы, а на насекомых – мерцание крылышек в солнечном свете. Ноздри дышали приятным запахом чернозёма, смешанного со свежестью ветра и тонким ароматом полевых растений. В различных цветках, названий которых Уильямс не знал, копошились опылявшие их насекомые. Вдали виднелась знакомая фигура Линды, что-то срывавшей на земле, а ещё дальше – одинокий внедорожник, на котором они приехали на отдых.
Линда вернулась, держа в руках пучок какой-то травы.
– Вот, нарвала чабрец для чая – робко произнесла Линда, откинув за ухо рыжие от природы волосы с лица.
Ещё когда Линда не подошла ближе, Уильямс видел каждую пору на её лице, немногочисленные короткие морщинки и едва уловимое дрожание светлых ресниц. Дуновения ветра выхватывали отдельные пряди её длинных волос, то играя с ними, то гордо развевая, как знамя. Поблёскивавшие в дневном свете, они казались языками раздуваемого рыжего пламени. Одновременно Уильямс видел бледно-васильковые и слегка прищуренные глаза, ненавязчиво посматривающие на него. Поправив недлинный сарафан, Линда села справа.
– Чай с чабрецом я ещё не пробовал, но слышал о нём – задумчиво произнёс Уильямс.
– Да? – риторически спросила Линда вполголоса. – Просто заметила, что он здесь, оказывается, растёт.
Линда набила чабрецом два ситечка и, положив их в стаканы, залила кипятком с костра. До носа Уильямса долетели подчёркнутые водяным паром ароматы травы, прохладного воздуха и субтильное благоухание Линды без духо́в. Уильямсу показалось, что его источают одновременно волосы, тело и дыхание Линды, которая упёрлась руками о землю, молчаливо обозревая пейзаж. Лёгкие порывы ветра доносили до Уильямса шелест потревоженных трав на расстоянии нескольких метров, периодические трели каких-то спрятавшихся птиц и шуршание складок на сарафане Линды.
– Как тебе место? – спросил Уильямс, сделав глоток заварившегося чая.
– Не прогадал, у тебя хорошая эстетика – ответила Линда, обернувшись. – Мне нравятся такие отшельнические полустепные ландшафты.
Несмотря на осторожные, мелкие глотки, горячий чай с чабрецом словно окутал весь язык и гортань растительным послевкусием. Чувство вкуса было таким же обострённым, как и остальные четыре чувства. Полупрозрачный пар кружился над стаканом сотнями разных способов, словно над магическим котлом.
– О, что-то с неба упало – внезапно произнёс Уильямс.
Линда едва заметно вздрогнула, заметив как Уильямс словно что-то подобрал с травы и преподнёс ей. В разжатой руке было поблёскивавшее синеватыми оттенками металлическое обручальное кольцо, напоминавшее большую каплю росы. Линда в безмолвной ошеломлённости приоткрыла рот, глядя попеременно то на кольцо, то на улыбающегося Уильямса.
– Иридий, один из самых редких и плотных металлов на Земле – сказал Уильямс, замечая растущее удивление Линды. – И самый коррозиеустойчивый. Встречается реже чем золото и платина.
Полированный серебристый металл с голубовато-фиолетовым отливом казался Уильямсу ещё красивее в руках Линды, где он мерцал при каждом движении. Острое зрение Уильямса, способное различить на удалении отверстия на напёрстке, ловило каждый лучик отблеска иридиевого кольца и, одновременно, мимику Линды.
– Не смогу отказать такой красоте – произнесла спустя какое-то время Линда, слегка покачивая головой. – Я имею в виду не только кольцо – шёпотом добавила она, наклонившись к уху Уильямса и обдав его тёплым бризом своего дыхания.
Уильямс молча поцеловал Линду, почувствовав как гора свалилась с плеч после томительного ожидания. Обострённое чувство осязания уловило мельчайшие шероховатости на упругой коже и губах Линды.
– Я никогда не видела иридий – призналась Линда, продолжая рассматривать кольцо, и выражение изумлённости на её лице сменилось детской любознательностью. Маленький штамп на кольце указывал пробу в девяносто девять процентов. – Ты, наверно, обанкротился?
Уильямс хмыкнул:
– На самом деле чистый иридий дешевле золота. Но дело не в цене.
Линда улыбнулась в ответ и примерила кольцо. Уильямс заметил, что не прогадал, и Линда лишь подтвердила, что размер подошёл. Какое-то время Уильямс просидел молча в умиротворённости, с прислонившейся к плечу Линдой, чьё молчание оставило его наедине с самим собой.
– Знаешь, что я отвечу на фразу «пока смерть не разлучит вас»? – тихо произнёс Уильямс, на что Линда отрицательно мотнула головой. – Кольцо – это любовь, а у кольца нет конца.
– А мне и вечности с тобой будет недостаточно – шепнула Линда.
Уильямс провёл пальцами по волосам Линды, слегка прохладным от сентябрьской погоды, и поправил их там, где спутал ветер. На расстоянии в несколько десятков километров не было никого, кроме птиц и насекомых. Дотянувшись до чая, Уильямс сделал ещё несколько глотков. Чабрецовая заварка была словно вином для причащения, которое соединило его с природой.
– Будешь бутерброды? – спросила Линда.
– Нет, я уже съел два.
Линда убрала голову с плеча Уильямса и направилась в сторону коробки с едой. Уильямс почувствовал, что обострённые чувства совершенно не раздражают, как это иногда бывает при приёме некоторых наркотиков. Всё было филигранно заточено, словно в руках искусного ювелира, а горячий чай, несмотря на обострённое осязание, не обжигал. Острота зрения, улавливавшая мириады оттенков, лишь подчёркивала и оживляла краски окружающего мира, но не усиливала их до вычурного гротеска. Боковым зрением Уильямс заметил, как Линда вернулась с заранее приготовленным дома бутербродом, и вновь села рядом с ним.
– А знаешь, какой самый удалённый необитаемый тропический остров в мире? - спросила она, неспешно кушая бутерброд.
Уильямс улыбнулся, вопросительно посмотрев на Линду.
– Атолл Каролайн в Тихом океане – произнесла Линда, и Уильямс заметил, как уголки её губ едва заметно приподнялись, как на улыбке Моны Лизы. – Пять тысяч сто километров до ближайшей материковой земли. А температура там обычно не падает ниже двадцати восьми градусов.
– Туда можно как-то добраться? – спросил Уильямс, улыбаясь.
Линда откусила очередной небольшой кусочек бутерброда.
– Ммм... Сначала до Кирибати, а потом вроде водным транспортом, там нет аэропорта – ответила Линда, подумав.
– Интересно – протянул Уильямс и внезапно почувствовал, как Линда положила ладонь на его руку.
– Всё равно ты начитан больше меня! – полушутливо бросила Линда.
Уильямс ухмыльнулся и положил в ответ свою руку на вытянутую ногу Линды. Ведя по ней ладонь, он почувствовал, как огибает стройный контур колена и внешней стороны бедра. Линда бросила мимолётный взгляд на приподнятый Уильямсом нижний край полуприлегающего сарафана, когда Уильямс повалил её на землю.
– Летим на атолл Каролайн ближайшим рейсом – прошептал Уильямс возле губ Линды, ощущая её тепло...
Закончив заниматься любовью, Уильямс посмотрел на часы. Было пять часов вечера, на что указывали незаметно темнеющие, сине-розоватые оттенки неба.
– Счастливые часов не наблюдают – медленно протянула Линда, натягивая бретельки сарафана.
Уильямс почувствовал во рту занятный привкус после целования, и вновь поцеловал Линду в губы. Внезапно он заметил, как между их плотно соприкасающимися лицами стали проскакивать лучи какого-то нового солнечного света. Лицо Линды стало ярче, чем раньше, а телу стало непривычно тепло. Казалось, что заходящее солнце стало восходить обратно. Уильямс инстинктивно отошёл назад и тут же ощутил под ногами мягкий песок, местами доходивший до щиколотки. Взору предстал совершенно иной ландшафт. Уильямса окружал белый пляжный песок, переходивший в густую растительность на некотором отдалении от берега. Взгляд упирался в лазурный океанический горизонт, заканчивающийся прозрачной водной гладью у прибрежной отмели. Острое зрение быстро адаптировалось к тропическому солнечному свету и стало различать в белом песке отдельные песчинки. «Атолл Каролайн» – услышал поражённый Уильямс от стоявшей на прежнем месте Линды, и заметил, как она сняла с себя одежду, под которой был чёрно-оранжевый купальник-пландж.
Уильямс стал терять равновесие от ошеломлённости, когда всё вдруг моментально исчезло. Исчез атолл Каролайн и прежняя местность, где они отдыхали с Линдой. Не было самой Линды. Взроку, ещё не привыкшему к резкой смене картинки, предстал аскетичный интерьер знакомого испытательного помещения. Обострённые, ставшие привычными, чувства исчезли, а в глаза вселилась прежняя лёгкая близорукость. Перед носом проецировалась мигающая красная надпись «низкий уровень глюкозы», продублированная голосовым оповещением откуда-то изнутри головы, пока ассистент не отсоединил полностью Уильямса от «Пасифеи».
– Где я? – буркнул Уильямс.
– Тест завершился, мистер Уильямс, сработала защита – донёсся спокойный голос ассистента. – Вам надо поесть.
Не вставая с кресла, Уильямс потёр ладонями лицо.
– Чёрт, я ел и пил... – пробубнил он, не рассчитывая быть услышенным. – Бутерброды и чай с чабрецом.
Заметив лежащий возле подлокотника поднос с филе и картофельными шариками в салате, Уильямс понял, что действительно голоден. Отдельный, контролирующий луч «Пасифеи» сигнализировал реальный голод оповещением о низком уровне глюкозы, пока на мозг действовали пять других проникающих лучей, манипулировавших зрением, слухом, осязанием, обонянием и вкусом.
– Вы просидели четыре часа – произнёс ассистент, пока Уильямс ел. – Теперь представьте, что то же будут воспринимать даже слепые и глухонемые пользователи, или просто пользователи без фантазии, потому что мы имеем дело с подсознательными желаниями, не зависящими от сознания. А из-за непосредственного воздействия на мозг снимаются физические ограничения на пять чувств. Все остальные устройства виртуальной реальности уходят на свалку истории!
– У меня в конце всё неестественно и резко сменилось – оборвал ассистента Уильямс, жуя ужин. – Я внезапно оказался на острове. На атолле Каролайн в Тихом океане, словно телепортировался. Как такое возможно?
– Сознание не всегда готово к быстрой смене подсознательных желаний, но очень быстро адаптируется к ним. Это как исполнение желаний до того, как их загадаешь – ответил ассистент, уловив нотки недовольства в голосе Уильямса.
Уильямс понимающе кивнул, переведя взгляд с ассистента на пол.
– «Пасифея» смоделировала мне мою безответную любовь, Линду – тихо произнёс Уильямс, уставившись в пол. – Я никогда не видел её такой красивой. И окружающий мир таким красивым.
Уильямс замолк. Звукоизоляция испытательного помещения несколько секунд выдавала лишь мерное дыхание двух человек внутри. Закончив есть, Уильямс вытер салфеткой рот и молча покинул помещение. Ассистент не решился спросить, будут ли какие-то рекомендации по улучшению «Пасифеи».
Похожие статьи:
Статьи → Кое-что о философии «Матрицы»
Рассказы → Кто играет в меня?
Статьи → Фальшивая история человечества. Виртуальная реальность.
Рассказы → Виртуальность на коньках
Рассказы → Спектакль
