Катя поворошила кочергой догорающие дрова в камине, поплотнее закуталась в свитер и обняла спрятанными в длинные рукава ладошками кружку с горячим чаем. Идея провести пару дней в загородном доме уже не казалась девушке такой привлекательной.
Поначалу все было просто отлично: веселая компания однокурсников, Новый Год на заснеженном участке – с фейерверками, горячим глинтвейном и танцами в сугробах, как-то быстро превратившимися в валяние друзей в снегу и играми в снежки; наряженной красавицей елью – такой высокой, что даже мальчишки дотянулись украсить шариками и гирляндами только нижние ветви.
Ребята уехали вчера вечером, а Катя решила остаться еще не надолго: отдохнуть от всего и вся, спокойно подготовиться к экзамену. Здесь – в небольшом поселке, где зимой обитали всего ничего народу (да и летом собиралось не так уж много дачников), - можно и учиться спокойно, и на лыжах кататься, и прогуляться вечерком по единственной улице, глядя, как танцуют в свете фонарей серебристые снежинки.
Дом, построенный несколько лет назад Катиными родителями на месте старенькой летней дачи, подходил для спокойного отдыха и учебы как нельзя лучше: уютные комнаты с высокими потолками и окнами во всю стену, просторная гостиная с мягкими креслами и расстеленной медвежьей шкурой возле камина. Да и о бытовых удобствах строители не забыли: утепленные стены, подогреваемые полы; проведено центральное отопление, горячая вода, электричество. В таком доме только жить да радоваться!
И все равно временами Катя скучала по старому домику, где несколько лет подряд отдыхала летом с бабушкой. Вернее, скучала не по самой избушке-развалюшке, как называла дачу бабуля, а по ежевечерним посиделкам на веранде, по горячему чаю с душицей и зверобоем, по домашнему малиновому варенью. Завернувшись в плед, обняв потрепанного плюшевого зайца, девочка смотрела на танцующих вокруг плетеного абажура ночных бабочек и слушала бабушкины сказки – каждый раз новые, такие, что не вычитаешь ни в одной книжке: про Лешего - хозяина леса и домового – хозяина дома; про храброго и простоватого Михайлу Потапыча и хитрую Лисичку-сестричку, про печеных «жаворонков», что улетают в весенние рощи и поют там песенки, которых не знают лесные пичужки; про волшебных птичек снеговушек-дымовушек, что рождаются из дыма от затопленных зимой печек и хранят тепло в доме.
Маленькая девочка стала взрослой, бабушка приезжала в загородный дом только на выходные, да и то изредка, но тех посиделок и сказок Кате до сих пор не хватало. Разумом девушка понимала, что новый дом куда комфортнее и удобнее, чем избушка-развалюшка, но все равно скучала по ней.
Да и такой беды, как отключение всех «благ цивилизации» разом - начиная с электричества и заканчивая отоплением, - в старом домике никогда бы не случилось. На подстанции, куда возмущенная Катя дозвонилась через полчаса после аварии, сообщили, что сутки-двое придется потерпеть, но бригады уже работают и, разумеется, «мы постараемся ликвидировать возникший форс-мажор как можно скорее».
Поначалу темный дом, освещенный огоньками свечей, превращающих бродящие по дому тени в загадочных сказочных чудовищ и бросающих танцующие отблески на изузоренные морозом окошки, изрисованные волшебными завитками и исписанные колдовскими рунами Царя Мороза из бабушкиной сказки, казался Кате по-старинному романтичным. Но, поспав ночь под двумя одеялами и осознав, что эффектный, стилизованный под викторианскую эпоху камин – украшение просторной гостиной - совсем не дает тепла, девушка перестала радоваться нежданному аварийному приключению и даже было подумала, не вернуться ли домой.
Катя допила остывший чай и упрямо мотнула головой. Ну уж нет уж! Уехать она всегда успеет - до станции всего десять минут пешком. А что, если попробовать «выжить в форс-мажорных деревенских условиях», доказать себе, что она не избалованная городская «киска», а нормальный взрослый человек? Посмеявшись над собой и прозвучавшим в мыслях пафосом, который мог возникнуть только в голове у неприспособленной цивильной барышни, Катя пошла за дровами.
Одевшись, девушка вышла из дома. Следом вылетело облачко белого пара, превратилось в легкокрылую птичку, что вспорхнула на ветку яблони и уселась там, наблюдая черными глазками-угольками, как Катя топает к хоз. блоку, где, как помнилось девушке, еще оставались дровишки для камина.
Оставаться-то оставались, но всего несколько штучек. Да и те – промороженные, звонкие, как сосульки на ветру, сплошь покрытые толстым слоем льда.
- Не, это не серьезно! – пробурчала Катя деревянной стенке сарайчика и березовым полешкам. – Нам нужно много дров, чтобы надолго хватило… Думай, красна девица, думай: где найти дровишек? Пока не пришел в гости Морозко и не стала ты синей – синей, как иней! И будет это не смешно, а очень даже холодно.
Катя вынесла остатки дров из сарая, аккуратно прикрыла дверь и двинулась к дому, на ходу рассуждая, что коли «дровишки из лесу, вестимо», значит именно туда и придется за ними идти. Вот только увы, особа она нежная и к физическому труду не приспособленная, топор да пилу держать в ручках не приученная. Следовательно, нужно будет собирать сушняк да валежник.
«Может, все-таки в город?» - мелькнула непрошенная мысль, но девушка отогнала ее, махнув варежкой так энергично, что полешки рассыпались на ступеньки.
Катя отнесла дровишки в гостиную, к камину, потеплее оделась и снова вышла на улицу – с твердым намерением доказать всему миру и себе, что квест «принеси из леса дров» она выполнить в состоянии.
В лесу было по-зимнему волшебно: высокие сугробы по обе стороны дорожки, петлявшей между высокими деревьями; устало склонившие побелевшие верхушки и лапы ели; позванивающие на ветвях берез, осин и рябин игрушки-сосульки, сквозь ледяную оболочку которых посверкивали одинокие ягодки или похожие на застывших в янтаре бабочек коричнево-желтые листочки; переливавшиеся под яркими лучами солнца снежинки, засыпавшие белый мир леса.
Было тихо-тихо. Так тихо, словно весь лес замер, боясь вздохнуть, вспорхнуть, потревожить засыпанную снегом красоту свою. Только еле слышно шелестели в воздухе снежинки, случайно задевая друг друга тонкими, узорчатыми лучиками. В этой тишине легкие взмахи крыльев бело-серой, полупрозрачной птички показались Кате оглушающее громкии.
Птичка вспорхнула на ветку, что склонялась над дорожкой, посмотрела на девушку черными глазками-угольками и, наклонив головку с пушистым, украшенным дымчато-серебристыми завитками хохолком, произнесла:
-Чивирк! – да так, словно здоровалась.
А потом неведомая пичужка взлетела с ветки и, усевшись девушке на плечо, дернула за длинную, зазвеневшую в тишине сережку.
- Какая смелая! – рассмеялась Катя, вытягивая руку.
Странная птичка перебралась на красную варежку, и только тут девушка заметила, что птичка и вправду полупрозрачная, словно узорчатое муаровое стекло. Сквозь похожие на плетеные коклюшками кружева крылышки видна была красная материя варежки, а внутри белого тельца клубилась светло-серая дымка.
- Ты кто будешь-то? Неужели снеговушка-дымовушка? Мне бабуля в детстве сказку про тебя рассказывала. Дескать, рождаются такие птички из клубов дыма в печурке, что топится холодной зимой, вылетают через трубу и под окошками танцуют и поют. И пока дымовушки рядом, не быть дому застуженным и холодным. Только я думала, таких птичек не бывает на самом деле.
- Чивирк! – обиженно чирикнула птичка и, вспорхнув с ладони, полетела вдоль тропинки, оглядываясь на Катю и зазывая за собой, вглубь леса.
Следом за снеговушкой-дымовушкой девушка долго шла по дорожке, что все сужалась и сужалась, сжимаемая с обеих сторон белоснежными сугробами и выползающими под ноги похожими на корявые пальцы великана корнями; и наконец превратилась в тонкую ниточку-тропочку, на которой приходилось ставить одну ногу следом за другой и держаться за толстые стволы дубов и вязов, что, подобно колоннам в древнем храме, стояли по обе стороны и сплетали ветви над головой в причудливый свод, сквозь который лучики солнца пробирались, преломляясь, рассыпаясь на разноцветные осколки, чтобы приземлиться и поиграть в прятки с искрящимися снежниками на сугробах.
Наконец легкокрылая птичка и Катя выбрались на полянку, посреди которой стояло огромное высохшее дерево. Могучие корни, не видные из-под снега, угадывались по изгибам, прорезавшим покрытую белым-белым, с голубоватыми отблесками, снежным полотном с узорчатой вышивкой птичьих и звериных следов. Катя обошла великана, гадая: дуб это, ясень или какой другой лесной житель, - но так и не поняла. Ни одного листочка – пусть пожухлого и потемневшего – не осталось на ветвях, но в обхвате дерево было куда больше всех встреченных по пути многовековых дубов. Да и кора была какая-то странная, незнакомая: девушка осторожно коснулась пальцами темно-коричневого с багровыми прожилками ствола, совсем не источенного жучками, - дерево слегка качнулось, словно вздохнуло, делясь с гостьей теплом.
Бело-серая пичужка, озаренная темно-красным светом, исходящим от лесного великана, вспорхнула на дерево и легонько стукнула по нему клювом. Широкая, похожая на лапу зверя ветка легко отломилась и упала в сугроб.
- Чивирк! – сказала сверху дымовушка, махнув хохолком в сторону ветки, и перебралась к следующей.
- Чивирк! – еще одна ветка свалилась вниз.
Набрав целую охапку толстых темно-коричневых веток, изукрашенных бардовыми разводами, Катя повернула к дому.
На обратном пути птичка летела впереди, указывая дорогу. А Катя шла по тропинке со странно легкой охапкой разлапистых веток, торчавших во все стороны, но не застревавших в сугробах, а словно даже помогавших, отстранявших от лица девушки склонявшиеся ветви других деревьев и вылезавший на дорожку цеплючий кустарники.
Когда Катя подошла к дому, уже темнело. Снег из солнечно-белого стал голубовато-серебристым и поблескивал, освещая тропинку.
Девушка вошла в гостиную, сложила дрова в остывший, темный камин, разожгла листок из старой газеты и поднесла его к дровам. Весело вспыхнул огонь, затрещал, заплясал в очаге, обнимая дровишки, гладя шаловливыми рыжими лапками, перепрыгивая с одной полешки на другую. На ветках темно-коричневых ветках с яркими багровыми узорами появились почки, что раскрылись, выпустив на волю круглые алые и нежно-желтые листья, расцвели похожие на лотосы оранжево-красные цветы с переливающимися сердцевинками и золотистыми тычинками. В просторной комнате стало тепло и уютно.
Несколько минут Катя смотрела на танцующий среди темных ветвей, ярких листьев и блестящих цветов огонь, потом ахнула и, что-то вспомнив, побежала наверх, в бабушкину комнату. Там, в ящике книжного стола, среди открыток, подписанных разноцветными, скачущими в разные стороны буквами; аппликаций с домиками, клумбами больше домика и деревцами, неведомо как умещавшимися на клумбах; и вышитых подушечек-игольниц, - девушка нашла старый рисунок. В большом камине горели и не сгорали ветки волшебного дерева, на котором распускались огненные листья и цветы, а вокруг в пламени танцевали полупрозрачные снеговушки-дымовушки из бабушкиной сказки.
Раздался легкий стук. Катя обернулась и сквозь покрытое морозными узорами стекло разглядела прыгающую по подоконнику белую птичку с серо-дымчатым хохолком и черными глазками-угольками.
Похожие статьи:
Рассказы → Лесная сказка (номинация №1 работа №1)
Рассказы → Хозяйка тайги (в поддержку конкурса «Сказки леса»)
Рассказы → Зимняя сказка
Статьи → Итоги конкурса «Сказки леса»
Рассказы → Посвящение дедушке Йетитю (в поддержку конкурса «Сказки леса»)
