Игрок. Главы 48 и 49

Глава 48

 

Богиня улыбается, блестят белые зубки. Сочные алые губы, округлые груди, тонкая талия – но я не сомневаюсь, что отрубить руки любому человеку этой красотке не составит труда.

Шум на площади у храма всё громче. Арнольда и Айрис ведут по ступеням вниз. Стражники раздвигают толпу, люди расступаются, жадно вытягивают шеи, сажают детей на плечи. Образуется коридор, который ведёт прямо к величественному дереву посреди площади.

Маги подтаскивают красавчика и эльфийку в центр круглой площадки, поросшей травой, посредине которой возвышается раскидистый дуб. Один маг забирается по приставной лесенке на толстую ветку, двое других стаскивают с жертв одежду. Спустя минуту обе жертвы прикованы толстой цепью к ветке, так, что пальцы ног едва касаются земли.

Чёрная богиня смотрит вниз, обводит взглядом тонкую фигурку девушки–эльфийки:

 —Тощая. Глянуть не на что, – она шлёпает договор передо мной на край бассейна. – Подписывай. Не то твоя подружка исчезнет из этого мира. Как и твой дружок. Верховный жрец проведёт обряд экзорцизма. Они растают, как дым.

Беру пергамент в руки. «Договор» – написано сверху большими буквами, дальше идут мелкие строчки с множеством мудрёных слов.

«Ты не можешь это подписать» – рычит внутренний голос. Да я и сам не хочу.

 —Девчонка мне не подружка. Арнольд тоже крыса порядочная. Игроки… что хорошего они мне сделали? Называли грязным эльфом, торговались за мою голову? Пусть себе гибнут, мне–то что!

Лицо богини искажается в злобной гримасе. Теперь её трудно назвать красивой, эту женщину.

 —Ты помнишь, как попал сюда? Бонифаций тебе не сказал?

Она щёлкает пальцами. На райский сад падает тень. С тихим шорохом травяной ковёр лужайки начинает приподниматься по краям. Небо темнеет, опускается, накрывает сад свинцовым колпаком.

 —Не знаю, каким фокусам тебя научил старый хрыч, но богиня здесь я. Ты примешь райское блаженство, или я отправлю тебя туда, откуда ты пришёл.

 —В крысиный подвал? Я там сто раз уже был. Не страшно. Давай, отправляй.

Богиня ухмыляется, ещё раз щёлкает пальцами. Статуи, торчащие из травы, спрятанные в тенистых углах или подпирающие крышу беседки – все вдруг оживают. Только что стоящий  неподвижно с корзиной фруктов в мраморных руках мужик вздрагивает, поводит широкими плечами, и сходит с круглой подставки. Небрежно переворачивает корзину, вытряхивает мраморные яблоки в траву. Корзина в его руках распадается на части. Теперь это выпуклый щит и короткий изогнутый меч.

Со всех сторон уже подходят его друзья – мраморные парни и девчонки, все с оружием, переделанным из тазиков, кувшинов, вёсел и корзинок. Одна девица явилась с большим зеркалом, держа его наотлет. В овальной серебряной поверхности отражается её крепкая попка. Сногсшибательное зрелище, что и говорить.

 —Знаешь, сколько игроков мечтают попасть сюда? Они годами бродят по дорогам, сражаются с монстрами, лезут в подземные норы, полные гоблинов. Они открывают лавчонки, кузни и букмекерские конторы. Лишь бы повысить уровень, заработать пару лишних очков. Тот, кто окажется первым по итогам пятилетия, получает награду. В новолуние за ним приходят боги и забирают к себе. Остальные из первой пятёрки получают иммунитет на следующие пять лет. Никто не пытается их подсидеть, никто не пробует их убить. У них лучшие места для торговли, высший ранг в войске и самые красивые девушки.

Богиня обводит рукой своё войско:

 —Вот они, лучшие. Вот он, рай для игрока. Вечная жизнь в тени деревьев и цветов. Солнце светит, поют птички… что ещё нужно?

Статуи всё придвигаются, неторопливо, но уверенно. Они зажимают меня в кольцо, на лицах – каменная неподвижность. При взгляде на них мне становится тошно.

 —По–твоему, это жизнь? – озираюсь кругом.

Выхода нет. В окошке бассейна видно, как Верховный жрец неторопливо сходит по ступенькам храма, а его помощники подтаскивают к священному дереву переносной алтарь. На дороге между холмов всё ещё идёт сражение, но это ненадолго. Солнце начинает сползать с верней точки неба. Ещё немного, и всё будет кончено.

 —Они сами этого захотели. Люди устают. Им хочется покоя. Мы даём им покой. А тот, кто слаб, кто не смог подняться – для тех тоже есть выход. Они ложатся на землю и превращаются в траву под ногами.

 —К чёрту такой покой. Чтобы я стоял тут с корытом в руках, и на меня птички гадили? Ищи дурака.

 —Для тебя я сделаю исключение, эльф, – богиня улыбается, проводит ладошками по крутым бёдрам. – Подпиши договор, и ты получишь вечное блаженство.

 —И многим ты так говорила?

 —Подписывай!

 —А то что?

 —А вот что… – она скалит зубы, от её улыбки веет морозом. – Подвал с крысами, говоришь? Не надейся. Перерождений больше не будет. Ты знаешь, почему тебя приняли за Аристофана, дурак? Ты влез в его капсулу! И знаешь, почему? Ты член банды, твой старший принял заказ – подломить сейф в банке. Он взял тебя, потому что ты тощий парень и руки у тебя золотые. Ты везде пролезешь… как крыса.

 —Нет! – хватаюсь за голову. В глазах плывут красные круги. Неправда. Память вернулась, но вернулась кусками. Нет. Наверное, я просто не хотел это знать.

Богиня торжествующе смеётся:

 —Ты крыса, Эрнест. Даже хуже – ты просто клон. Тебя зачали в пробирке, и вырастили в инкубаторе. А когда ты подрос, подсадили в шайку твоего Бати, бывшего спеца. Ты клон главы компании – создателя этого мира. Нам нужна твоя кровь, твои гены, потому что капсула настроена только на Аристофана. Если ты не подпишешь за него договор, клянусь богом – я сдам тебя властям. Ты сгниёшь в тюрьме. В настоящей тюрьме, откуда нет выхода. Подписывай, или отправляйся в ад, крыса!

«Беги!» – командует внутренний бог. Мраморная девица позади меня размахивается, и в меня летит, вращаясь со свистом, увесистый диск – бывший тазик. Вижу его в отражении зеркала, на фоне округой попки девицы напротив. Едва успеваю увернуться. Тазик со стуком врезается в мужика со щитом. Тресь! Щит раскалывается пополам. 

На–а–а! – с диким воплем швыряю в лицо девицы мраморным яблоком. Как удачно, что парочка ко мне подкатилась.

Яблоко попадает девице в глаз. Та взвизгивает, размахивается, ничего не видя, и обрушивает зеркало на голову соседке. В свалку вступают остальные. Пока они толкаются мраморными руками, вскакиваю на бортик бассейна.

«Откройся!»

 —Откройся! – выкрикиваем оба, и наши голоса сливаются в одном вопле.

Не понадобилось даже резать себе руку. Плоское стекло воды подёргивается дымкой, расползается, образует посередине круглую промоину.

«Прыгай!»

Зажмуриваюсь, и сигаю ногами вперёд в дыру бездонного колодца, прямо в синеву неба.

Слышу удаляющийся крик богини, потом только свист в ушах. Земля покачивается подо мной, как разрисованный диск, увешанный ватными облаками. От горизонта, с горной гряды наползает чёрная туча. Она уже закрыла полнеба, нависла над холмами. 

Вот серая лента дороги, чёрное пятнышко на холме – развалины склепа. Сражение ещё идёт, люди сверху как букашки. Вот белое пятно с золотыми искрами – Нетополис. Белокаменные стены, золотые шпили храмов.

«Парашют!» – кричит внутренний голос. Я знаю это слово. Земля всё приближается, город подо мной всё больше, шпили храмов как острия пик сияют на солнце. Скорее, а то будет поздно.

Пузырь защиты здесь не поможет – слишком высоко. Сжимаю зубы. Не трусь, Эрнест.

Складываю ладони, резко развожу в стороны. Полупрозрачная плёнка кокона натягивается в моих руках. Небо темнеет на глазах, огромная туча подползает всё ближе, накрывает место сражения. Как быстро она несётся.

Резкий порыв ветра раздувает защитную плёнку в подобие купола. Купол натягивается над головой. Лишь бы не лопнул…   

Ветер налетает порывами, дёргает мой «парашют». Плёнка дрожит, растягивается, но держит. Наклоняю полотнище купола, пытаюсь управлять полётом, но получается плохо. Слишком сильный ветер. Хорошо хоть дует точнёхонько вдоль дороги, в сторону города. Только бы не отнесло куда–нибудь к чёрту на рога.

Белые башни вырастают на глазах, вот город качнулся, показал проплешину площади с деревом в центре.

Выкрикиваю заклятие увеличения веса. Одновременно тяну край купола. Если меня насадит на шпиль или шмякнет о стену башни, будет большая синяя клякса по имени Эрнест. Теперь я знаю, что меня зовут по–другому. Но всё равно – здесь я Эрнест Добрый, гори оно всё синим пламенем. Может, мне лучше будет разбиться в лепёшку. Или лечь на землю и стать травой. Но сначала я хоть что–то сделаю. Хотя бы потому, что это разрушит планы Чёрных богов, или кто они там, чтоб их черти взяли. Берегись, Верховный маг. Эрнест, главный маг эльфов и начинающий некромант летит к тебе.

 

Глава 49

    

Площадь надвигается с пугающей скоростью. Никто из собравшейся толпы пока не догадался посмотреть вверх. Взгляды всех зевак прилипли к подвешенным на дереве жертвам.

Блестящий, в новеньких доспехах, строй стражников окружает центр площади, где проходит обряд, ровным кольцом. Там стоит герцог Урбино в своём алом плаще, за ним теснится кучка приближённых в богатой  одежде. Ветер дёргает флажки с изображением вставшего на задние лапы гривастого льва, шевелит тяжёлые складки алого бархата. 

Жрецы в белых одеждах суетятся возле алтаря, покрытого расшитой тканью, где стоит большая серебряная чаша. Верховный маг подступает к алтарю, поддёргивает рукава, обнажает худые жилистые руки. Подручные вкладывают в растопыренные пальцы каждой по живой бурой крысе.

Крысы дёргаются в руках Верховного мага, когда он начинает произносить начальные слова обряда. Голос его гремит над площадью, разносится над крышами, отражается от стен.

Восходящий поток воздуха от основания массивного храма внезапно поддаёт меня снизу. Мой парашют бешено вращается, с ним вращается пятачок площади, превращаясь в пёстрый волчок с деревом в центре. Кажется, что мне конец, но каким–то чудом я выравниваюсь и ловлю воздушный поток. Верховный маг разжимает пальцы, и извивающиеся крысы летят в раскрытую пасть серебряной чаши.

Всё это я вижу за секунду до того, как новый порыв ветра бросает меня прямо на торчащие ветви священного дерева.

Едва успеваю обернуться в защитный кокон. Ветки летят прямо в лицо. Острые сучья втыкаются в кокон, вспарывают полупрозрачную ткань. Кокон немного смягчает удар, но потом не выдерживает и лопается. Моя защита развеивается по ветру радужными клочьями, словно мыльный пузырь.

С треском пролетаю сквозь крону, ветки хрустят и ломаются, листья сыплются дождём. Ударяюсь с маху о последнюю, толстую поперечную ветку, отлетаю вбок и приземляюсь пятой точкой на алтарь.

Гремит опрокинутая чаша, визжат перепуганные крысы. Чаша падает на мостовую, и я поддаю её ногой в помятый бок. Народ на площади дружно ахает, отшатывается назад. Кажется, даже стражники на мгновение остолбенели. В наступившей тишине Верховный маг медленно опускает худые руки и поворачивается ко мне. Мы смотрим друг другу в глаза.

Это не игрок. Ни маг, ни герцог Урбино. Никто из них. Здесь только местные, на этой площади. Все игроки живут в особом районе, там, где сейчас идёт погром и горят дома. Но как он силён, этот молодой мужик в простом балахоне, подпоясанном верёвкой. Я ещё не встречал мага такого уровня.

 —Кто ты, дерзнувший прервать священный обряд? – в голосе моего противника нет злобы. Только деловитый укор – перед тем, как стереть нарушителя в площадную пыль.

 —Аристофан Справедливый. Ты искал меня, маг? Я пришёл.

Толпа снова ахает, и дружно придвигается, напирает на цепочку стражников. Все вытягивают шеи, жадно раскрывают рты. Это зрелище получше обряда экзорцизма.

 —Бесполезно идти против воли богов, – произносит Верховный жрец. – Ты пришёл – это хорошо. Смотри, как будут возвращены в бездну порождения тьмы. После обряда я займусь тобой.

Он демонстративно отворачивается. Одно движение его пальцев – и двое магов–прислужников с двух сторон набрасывают на меня сплетённую из воздуха липкую сеть. Глупо – видно же, что я не новичок. Сеть вспыхивает и сгорает на лету. В тот же миг невидимая удавка сдавливает шею. Мысленный приказ – удавка распадается, развеивается по ветру.

Верховный маг, не отрывая глаз от алтаря, снова щёлкает пальцами. Двое прислужников отступают в стороны, на их место выдвигается парочка других. Сейчас же на меня обрушивается каменный кулак. Отбрасывают кулак, разбиваю его в пыль. В это время другие служители подбирают с мостовой помятую чашу, водружают обратно на алтарь. Церемония должна продолжаться.

Вот оно как. Этот маг не так прост, как выглядит. Прислужников у него много, они будут меняться до бесконечности, пока я не потеряю силы. А сам он даже не вспотеет.

«Понижение магии, – командует внутренний бог. – Врежь им, парень!»

Молодец, невидимка. Как удачно, что вы все тут собрались, такой тесной компанией. У каждого мага есть уязвимая точка – его магия. Без неё он как без рук.

Отбиваю очередную атаку, выхватываю из мешка горсть эльфийской пыльцы, раскрываю ладонь, и выкрикиваю заклинание.

Ветер тут же подхватывает пыльцу, развеивает по площади. Раздаётся дружный чих. И такой же дружный стон прокатывается над головами людей. Все маги, кто тут есть, получили снижение уровня – почти фатальное. Это ненадолго, но мне хватит.

Герцог Урбино тревожно морщит гладкий лоб, но Верховный маг успокаивающе поводит руками. Выступает вперёд, отодвигает с пути помощников в белых одеждах. Его уровень остался… да он почти не понизился. Видно, и впрямь этот парень – любимец Чёрной богини. 

Негромкое заклинание, простое движение рук, и подо мной проваливается земля. Если бы не моя быстрая реакция дикого эльфа, я бы провалился по самую шею. Таблички перед глазами меняются с невероятной скоростью. Они выпрыгивают в углу зрения, пропадают, вспыхивают. Одна, мигая красным, повисает поверх остальных: «Всем игрокам! Опасность! Опасность!..»

Не успеваю прочесть, как поверх этой таблички выпрыгивает другая: «Новое задание. Спасение государства Урбино. Награда – спасение государства Урбино. Награда – не определена...» Что за чёрт. Бессмыслица.

Земля под ногами вздрагивает и замирает. Верховный маг окутывается мерцающим облаком, худые пальцы шевелятся в сложном жесте. По площади прокатывается испуганный крик. Толпа качается, отступает назад.

Алтарный камень исчезает. На его месте вырастает фигура огромного каменного человека. Угловатые валуны, ничем не скреплённые – между ними можно просунуть руку – громоздятся вверх, лепят человека высотой с дерево. Каменный великан покачивается, неуклюже шагает ко мне, взмахивает рукой. Бац! Из мостовой летят осколки, и там, где я только что стоял, образуется здоровенная вмятина. Бац, бац! Ладно, получай, каменюка.

Огонь, и сразу – лёд. Великан раскаляется докрасна, его окутывает облако свистящего пара. Оглушительный треск, грохот – и каменный истукан взрывается, разлетается на тысячу осколков.

Верховный маг шевелит губами, в грохоте взрыва и крике толпы с трудом разбираю, что он говорит:

 —Изыди, исчадие тьмы, порождение бездны. 

Мерцающая дымка вокруг него внезапно густеет, наливается синевой, падает ему на плечи. Теперь это мантия, будто сотканная из ночного неба, с искрами звёзд. Верховный маг одним движением срывает мантию с плеч, неуловимо быстро раскручивает и бросает в меня.

Тёмная, как ночь, материя взлетает в воздух и разворачивается. На мгновение повисает, и плавно опускается, преображаясь  на лету. Мантия раскрывает крылья, вытягивает шею, выпускает когти... и вот уже сверху на меня пикирует, разинув зубастую пасть, иссиня–чёрный дракон.

Один удар сумрачного крыла – и плечо пронзает болью. Рука немеет, будто чужая. Бросаю наугад пару заклинаний – одно за другим, как гранаты – не помогает. Тварь, сотканная из мрака, спокойно пропускает сквозь себя огонь и лёд. Ай да Верховный маг, видно, сам не прочь побаловаться с тварями из бездны. С кем поведёшься…   

Мой внутренний бог хмыкает. Если бы я не был так занят, удивился бы странному эху в черепе при каждом звуке его голоса, и чувству, что голова вот–вот треснет по швам, как перезрелый плод. «Порождение бездны… – с весёлой злостью рычит мой бог, и вдруг запевает оперным тенором, так что у меня едва не разлетается черепушка: – О, баядера, о, прекрасный цветок!»

Вспыхивает перед глазами картинка на старом пергаменте – листок из книги на древнем языке. Простые грубые слова, архаичный слог, на котором теперь говорят только трухлявые вывески и драконы. Давно утратившие первоначальный смысл, ставшие набором невнятных слов, бессмысленными проклятьями. Бог весть, почему в моих руках они обрели первоначальную силу. Не время рассуждать. 

Выкрикиваю слова, что висят передо мной, выжженные на пергаменте. Картинка с нарисованной тварью вспыхивает призрачным огнём, и дракон надо мной, уже изготовившийся к атаке, тоже корчится вместе с ней. «Легче, легче, парень, – весело командует мой внутренний голос. – Нежнее».

Повинуясь слову заклятия, сумрачная тварь трепещет, складывает крылья и падает возле моих ног. Загнутые когти вонзаются в камни разрушенного алтаря, разинутая пасть нежно шипит, выпускает клубы чёрного тумана. Красные глаза размером с блюдце блестят, когда сотканный из мрака дракон смотрит мне в лицо.

«Люби меня, как я тебя, и более того!» – фальцетом выпевает мой внутренний бог и смеётся.

Толпа дружно ахает. Верховный маг зло вскрикивает, его невозмутимость испаряется, как дым. Он срывает с пояса верёвку, комкает и бросает в меня. Верёвка шлёпает мне в грудь, обращается сороконожкой, вцепляется тысячью коготков, подбирается к горлу. Пытаюсь сорвать металлическую тварь – бесполезно. Хищно щёлкают игольчато–острые жвала, вот–вот перегрызут глотку. Чёрт, засада! Так глупо помереть…

Щёлк, щёлк. Клацают челюсти. Хрустит сминаемый металл. Кто–то визжит.

Со звоном к ногам падают огрызки того, что осталось от сороконожки. Размазанной тенью мелькает и исчезает в моём походном мешке питомец–червяк. Мне кажется, или он здорово изменился?

С трудом перевожу дух, и тычу пальцем в застывшего от изумления Верховного мага:

 —Взять!

Сумрачный дракон прыгает в воздух. Со свистом расправляются крылья чернее ночи. Одним прыжком порождение мрака достигает своего создателя, сбивает его с ног. Верховный маг издаёт придушенный вопль, и его накрывает тёмная шевелящаяся масса.

 —Убейте его! – у герцога Урбино зычный голос. Таким только полками командовать. – Смерть!

Отпрыгиваю в центр зелёной полянки, к самому священному дереву. Со всех сторон с оружием наголо сбегаются гвардейцы. Как их много. Колышется возбуждённая толпа, подбадривает солдат криками. О чём ты только думал, Эрнест? Теперь тебе точно конец.

Впервые вижу предел своей магии. В левом углу зрения мигает короткая синяя полоска. Она быстро подрастает, но её пока недостаточно. Недостаточно для решительных действий.

Выхватываю топор, на раз–два срубаю ветку,  на которой всё ещё болтаются забытые всеми жертвы. Ветка с двумя обессиленными телами тяжело обрушивается в траву. Ещё взмах топора, и оковы распадаются на части. Хоть что–то я могу напоследок сделать. Если нас убьют, мы умрём не как жалкие шавки.

Резкий порыв ветра, ледяная тень падает на площадь. Все – и друзья, и противники, – задирают головы.

Теперь никто не спутал бы эти силуэты с журавлями. Величественно взмахивая перепончатыми крыльями, над городом кружат драконы. Они движутся по кругу в потоках ледяного ветра, с земли их полёт кажется неторопливым, как у грозовой тучи.

Истошный визг заполняет площадь. Толпа бросается врассыпную. Люди давят друг друга, бегут кто куда, топчут засахаренные яблоки и жареные каштаны, которыми многие запаслись в предвкушении зрелища.

Гвардейцы окружают герцога Урбино, прикрывают своими телами и торопливо уводят его внутрь храма. Вслед за ними в высокие храмовые двери ломятся в панике горожане. 

Скрежет, хруст осыпающихся камней – один дракон задевает брюхом самый высокий шпиль, увенчанный золотым яблоком. Шпиль пошатывается. По скатам крыш барабанят обломки фигурной резьбы. Со ступеней храма взвиваются один за другим два огненных шара. Парочка магов не потеряла присутствия духа, и решила сбить рептилию в воздухе. 

Дракон хватается когтями за шпиль, раскачивается с ним вместе. Выгибает шею, разевает пасть и выпускает длинную струю лилового пламени. Шипение расплавленного камня, хлопок – и на месте двух храбрецов образуется пятно копоти. Все маги, кто ещё есть на площади, пока не оправились от моего заклинания. Те, что только что превратились в дым, использовали свитки. Вот чёрт, как некстати. Верховный маг мне бы сейчас пригодился. А теперь я стою столбом под деревом и неоткуда ждать помощи.

Надрывный кашель привлекает моё внимание. Арнольд корчится на траве, держится за горло, дёргает железный ошейник. Только сейчас замечаю, что оковы на нём светятся зеленью. Это же та самая магия, что была в ошейнике Чёрной богини. Ну конечно. В нём любой человек слаб, как младенец.

Одним щелчком сбрасываю проклятую железку с шеи красавчика. На Айрис точно такая же, освобождаю и её заодно. Девчонка с трудом поднимается на ноги и помогает подняться Арнольду. Ничто так не сближает, как одна цепь на двоих.

Между тем на площади поднялась пальба. Нашлось ещё несколько безрассудных магов – они принялись обстреливать драконов, прячась за выступами стен храма, из оконных проёмов и дверей. Отряд городской стражи и гвардейцы взялись за луки. Напрасный труд – разве что продырявят крыло, если повезёт. Конец городу Нетополису. Это задание невыполнимо. 

 —Портал! – хрипит Арнольд. – Портал!

Красавчик делает шаг к дереву, обхватывает его обеими руками. Драконы ускоряют свою карусель, они уже чертят крыльями по зубцам башен, задевают кончиками крыльев по петушкам флюгеров. Лиловое пламя выжигает пятна на площади, врывается в оконные проёмы, где засели стрелки со своими луками и магическими свитками.

 —Какой портал, мать твою?! – ору во весь голос, не слыша себя.

Эльфийка уже стоит рядом со мной, в руках – натянутый лук, снятый с тела стражника. Шустрая девчонка.

 —Спаси этот мир, кретин! – кричит красавчик. Голос его страшно хрипит, жилы на шее натянулись, лицо побагровело. – Спаси, хотя бы ради себя! Сделай что–нибудь!

 —Портал, прямо сюда, – переводит на человеческий язык Айрис. Она тяжело дышит и по–кошачьи скалит острые зубки. – Наш отряд. Отец. Гай. Север. Всех.

«Делай! – командует внутренний голос. – Дерево – склеп!» 

Странно, что дерева, под которым мы стоим, ещё не коснулся драконий огонь. Видно, оно и правда священное.

Заклинание, снова на архаичном языке, выжимает из меня последние силы. Дерево, толстый ствол и ветки, разгораются холодным золотым огнём. С хлопком возникает арка портала. По площади прокатывается ветер, гонит клубы горячего пепла.

Арка разгорается, вспыхивает ярче солнечного света. Первыми в проём вваливаются люди Севера – изрядно помятые, все в крови и пыли. За ними, как черти из ада, появляются парни Гая.

Девчонка рядом со мной шепчет что–то по–эльфийски над стрелой, и выпускает её в портал. Не знаю, как она это сделала, но по ту сторону раздаётся её голос, усиленный многократно. Несколько томительных мгновений, и через арку начинают появляться дикие эльфы – оскаленные, в боевой раскраске, с вождём во главе.

Они вываливаются на мощёную камнем площадь, и застывают, разинув рты. Зрелище атакующих драконов может охладить пыл у кого угодно.

К чести Севера, он быстро приходит в себя. Гай выкрикивает команду, полковник даёт сигнал своему потрёпанному войску – всем, кто остался. Вот диво – эльфы не пытаются вступить с ними в драку. Вождь, мельком глянув на свою дочь, скалит зубы в ухмылке, которая тут же гаснет. Звенит сигнальный рог, и дикие эльфы мгновенно рассредоточиваются, занимают позиции для стрельбы.

 —Драконы – древнее зло! – весело выкрикивает мне в ухо Айрис. Что за девка – ей даже не страшно. Она не пошла с отцом, а осталась рядом. Прижалась ко мне плечом, подняла лук. – Нельзя дать им победить! Сначала они. Люди – потом.

Отлично. Пока меня это устраивает. Люди – потом. 

Площадь превращается в адское пекло. Арка портала меркнет, и схлопывается. Кто не успел, тот опоздал. Драконы носятся над городом, пыхают огнём, и пламя пляшет над крышами, вырывается из пылающих окон. То один, то другой пикирует вниз, выпускает струю пламени в атакующих людей и эльфов. Вот заклинание, пущенное из подвального оконца, разрывает в клочья перепончатое крыло, и дракон, кувыркаясь, летит вниз. Вот рой ледяных игл врезается в оскаленную пасть. Летучая тварь теряет ориентацию и врезается в стену храма.

Не знаю, сколько это продолжается, но внезапно наступает затишье. Драконы, словно по команде, взмывают в небо. Стихают звуки боя. Взрывается в воздухе последний огненный шар, щёлкает и замирает тетива. В голове возникает холодный, нечеловеческий голос, голос дракона:

 —Сложите оружие, наземные твари. Смиритесь с поражением или умрите. Теперь это наша земля.

Холодный голос сдавливает голову, стискивает обручем виски. Ну нет, летучая тварь. Хоть Эрнест не мастер вести переговоры, и ежу понятно – вам приходится туго.

Выхожу на открытое место. Вот он я. Попробуйте меня сжечь, если сможете. Проверим, как действует мой амулет отражения на драконов. 

 —Зачем ты прилетел сюда, главный самец? Улетай, и забирай свой выводок. Этот город принадлежит мне.

Айрис под деревом издаёт писк. Её изумлённый взгляд греет мне спину. Да ты просто герой юных девиц, Эрнест.

В наступившей могильной тишине огромный дракон планирует с высоты. Стою, смотрю, как на потемневший от огня камень мощёной площади опускается стального цвета ящерица размером с хороший катер. Складывает на боках кожистые крылья, изгибает шею и поводит рогатой головой. Скрежещут по камню жуткие когти. Дракон делает шаг и смотрит на меня глазами–блюдцами.

 —Кто ты, лесное отродье? Я вижу тень перворождённого на твоём теле.

Голос главного самца–дракона сжимает виски, почти выдавливает глаза из черепа. Ну конечно. Они используют мысленную речь. 

 —Я тот, кто был здесь раньше всех. – Внезапно говорит мой внутренний голос. – Я тот, кто создал этот мир. Я тот, кто загнал вас на Крышу мира и связал своим словом. И ты смеешь спрашивать, чья это земля?

Дракон выпускает облако дыма из ноздрей. Колотит по камню покрытый стальной чешуёй хвост.

 —Я знаю тебя, тюремщик. Ты связал нас словом, и слово было сказано. Ты отпустил нас своей кровью. Свяжи нас снова, или молчи. Сказано: когда рухнут скалы, наш народ обретёт свободу. Когда изрыгающие огонь выйдут на волю, мир перевернётся. Чёрное станет белым, кровь станет водой, а люди превратятся в зверей, и не будет этому конца, пока небо не обрушится на землю, а кровь дракона не смешается с кровью человека! Ибо сказано: узрите незримое, и всё будет кончено. Пока не родится тот, кто свяжет нас воедино, этот мир будет нашим.

«Эрнест, достань и открой шкатулку, – говорит мой внутренний бог. – Пора!»

Под змеиным взглядом дракона вынимаю из мешка резную шкатулку, и ставлю на землю. Это безумие, но я чувствую, что так надо. 

 —Откройся!

Беззвучно откидывается крышка. Внутри, среди кусков скорлупы разбитого яйца, сидит живое существо. Не то ящерка, не то птица. Крохотный птенец с едва оперившимися крылышками, четырьмя когтистыми лапками и гребенчатым хохолком на остроклювой голове.

Птенец моргает, щурит круглые золотые глаза от солнечного света. Мгновенная боль пронзает мою голову, словно туда воткнули иголки. Закрываю глаза ладонью. Мир передо мной будто раздвоился: я вижу площадь, людей и драконов передо мной. И одновременно я вижу себя, стоящего с закрытым ладонью лицом. Вижу дерево за моей спиной, и остатки разрушенной крыши храма.

Мотаю головой и мир, покачавшись, снова становится на место. Головная боль уходит. Слышу облегчённый вздох – уже не внутри черепа, а со стороны:

 —О боги, как прекрасен этот мир. Наконец–то я вижу его своими глазами.

Смотрю на птенца. Он неуверенными шажками выбирается из шкатулки. Теперь трудно понять, как он там до сих пор умещался. Он обсыхает на глазах, его красновато–золотистые перья расправляются, выпрямляется блестящий хохолок. Поднимаются и разворачиваются большие для такого тельца заострённые крылья.

 —Феникс… – ахает у меня за плечом Айрис. – О мать всего сущего, это Феникс! Дитя птицы, сын человека и дракона!

Птенец, стуча когтистыми лапками, подходит ко мне, цепляется за штаны, взбирается на плечо. Балансируя на задних лапках, приподнимается и круглыми человеческими глазами оглядывает площадь. Все замирают, люди и эльфы. Драконы медленно парят над крышами, вытянув шеи, и не отводят взглядов от меня с Фениксом на плече. Главный самец–дракон застывает неподвижно, пригнув к земле рогатую голову. Я стою, чувствую себя подставкой для священной птицы.   

 —Узрите незримое, – негромко произносит Феникс, но его слышат все. – Кровь дракона, кровь человека. Внемлите мне, все твари разумные, птицы небесные и звери лесные. Мир вам всем. Услышьте слово, и слово это – мир.

Кажется, он говорит что–то ещё. Стою, как оглушённый. Смутно вижу, как люди вокруг выходят из домов, выбираются из подвалов, поднимаются на ступени храма. Вижу, как дикие эльфы опускают оружие. Как опускаются на крыши домов и складывают крылья драконы. Прихожу в себя, когда слышу голос моего внутреннего бога:

 —Очнись, парень. Всё уже кончилось.

Поднимаю руку, провожу ладонью по золотистым перьям. Мне в лицо смотрят человеческие глаза на птичьей голове. Драконьи лапки цепляются за моё плечо острыми коготками.

 —Очнись, Эрнест.

Чёрная плита, тяжелее земли, больше неба, обрушивается на меня, и мир захлопывается.

Похожие статьи:

Рассказы → Портрет (Часть 2)

Рассказы → Потухший костер

Рассказы → Обычное дело

Рассказы → Портрет (Часть 1)

Рассказы → Последний полет ворона