«Свободы сеятель пустынный, я вышел рано, до звезды…» Пушкин

Часть первая. Тени.

1. Признак волка.

Он отложил дневник на самом интересном месте. Лёгкие и хорошо отполированные до блеска пластины глисебра аккуратной стопкой, подобно лезвию ножа, легли в свои кожаные ножны, обжатые по краям медными уголками. За окном надрывисто лаяла собака, слышался разговор слуги Дарга с кинским крестьянином, и воняло палёной шерстью. На окне паслись стада мух. Конечно, соседство с мясником являлось не самым приятным обстоятельством, тем более что он имел привычку сбрасывать потроха прямо в придорожную канаву, отчего на их короткой улочке постоянно крутились всякие падальщики вроде крыс и бродячих собак. Однако книжник находился с соседом в хороших отношениях — мясник раз в несколько дней снабжал их кухню парной телятиной, а взамен он учил соседского мальчишку начертанию прямых аксийских букв на восковой дощечке.

Мужчина поднялся с дубового сундука, окованного железом, подошёл к окну и прислонился к раме. Его профиль и прямой нос, выступающий над густыми пшеничными усами, а также ниспадающие на плечи волосы, производили впечатление человека задумчивого и зрелого, при этом не отягощенного суетой и трудностями. В стальных глазах Аркарка читался блеск разума и смелость мысли, а лицо дышало тонкой грустью. Серый кафтан, отделанный кроличьим мехом, и штаны из лучшего элманского сукна аккуратно сидели на среднего роста фигуре. Из рукавов кафтана наружу выбивался белый лён туники, а талию охватывал тонкий кожаный пояс с гребнем, письменным набором и кошельком. Он стоял у окна, сложив руки на груди, и смотрел через окно, как дерутся в грязной луже растрёпанные городские воробьи.

Книжника именовали Аркарк. Точнее так его называли друзья и жена Маора, а для всех остальных жителей Витархема — столицы Аксийского королевства он был мечником Аркарком Токинским. Небогатый род, из которого он происходил, находился на нижней ступени дворянской лестницы и собственной земли не имел. И хотя по материнской линии у Аркарка имелся богатый и влиятельный дядька в лице графа Хенца Фоонского, однако хороших родственных и уж тем более дружеских связей с ним Аркарк из Токина не имел. И вот почему.

Лет сто назад прадед Аркарка отчаянно дрался в битве при Саре — главной реке северных варваров и, мужественно сражаясь в пешем строю, осуществил дерзкую попытку прорыва фланга. Работая, как мельница, сразу двумя секирами, прадед Аркарка вместе с оруженосцами прорубил в строю противника достаточную для атаки кавалерии дыру, чем решил исход сражения в пользу аксийцев. За проявленную доблесть король даровал ему небольшое графство Фоон на границе с Саргией. Девять детей прадеда после его смерти никак не могли поделить маленькое наследство и образовали две соперничающие партии. Согласно аксийскому наследственному праву земля графства должна принадлежать первому сыну, достигшему военного возраста, имение Швац — второму, крестьяне и конюшни — третьему, а золото — дочерям. Но на войне, произошедшей вскоре с Ксебией, погибла почти вся мужская партия, и наследство перешло дочерям прославленного прадеда, которые быстро разделили всё между собой. Когда дед Аркарка, долго считавшийся погибшим, наконец, вернулся с похода, то его даже не пустили на порог имения. Тогда он как верный рыцарь Аксии обратился за милостью к королю и даже заручился поддержкой, но торжеству справедливости помешала смерть монарха. Тогда, воспользовавшись женитьбой своего единственного сына — отца Аркарка на молодой дочери токинского барона, дед покинул родные места и переселился из Фоона в рыбацкий город Токин на берегу Снежного моря. У баронессы родилось всего пять детей, но Аркарк оказался четвёртым по счёту мальчиком и поэтому, кроме титула мечника и духовного образования, ничего не получил после кончины родителей. По завершении обучения в монастырской школе Токина он переехал в столичный город Витархем, что в переводе с древнеаксийского означало «Ветряной Холм», где стал заниматься книгами и достиг на этом поприще определённого успеха.

Тем временем на улице прямо перед входом в дом Аркарка Дарг продолжал о чём-то громко спорить с крестьянином. Только одно слово, громко произнесённое кинским пастухом, и достигшее ушей книгочея, заставило его отложить дневник и прервать, таким образом, размышления. Этим словом была «война». Действительно, крестьянин, прибывший в столицу продать овечью шерсть, горячо доказывал Даргу, что авангард короля Кседда Птичий Нос перешёл пограничную реку Кон. Слуга в свою очередь упрекал оппонента в глупости:

— Баранья твоя голова ничего не понимает в королевских делах! Какая война!? Ты упился дрянным пивом и потерял разум! Всем известно, что три года назад Рочилд, да будет прославлено его имя, заключил с Кседдом мирный договор!

— Сударь, я уверяю вас, что знаю про договор. Но пусть Святой Грёнрик выколет мне глаза, если они не видели на нашем берегу Кона лучников с волчьими мордами на доспехах!

— Всё врёшь, пастух! Такого не может быть! Все купцы из Кинска и Готы приезжают в Витархем и говорят о мире с ксебами. Ты пьян и заставляешь меня слушать твои россказни!

— Экий вы дерзкий! Говорю, что видел солдат, а вы не верите. Руно покупать-то будете? Пять грегеров всего.

— За твой тюк я не дам даже медного кроша!

Неизвестно столько бы ещё продолжалась рассудительная беседа дерзкого слуги с дремучим крестьянином, который действительно мог что-нибудь видеть, если бы в разговор не вмешался Аркарк. Он забрался в поясной кошелёк, нашёл там монету необходимого номинала и кинул её вниз. Холоп моментально выхватил глисебровую монету из кучи навоза, в которую она упала, вытер пятак о штаны и поклонился.

— Большая, вам сударь, благодарность, — залепетал глазастый пастух.

Аркарк наполовину высунулся из окна и поинтересовался у крестьянина о том, что конкретно тот видел на южной реке. При этом мечник сделал слуге знак рукой, чтобы тот отнёс тюк шерсти в дом. Дарг повиновался: снял мешок с телеги и, отогнав ногой собаку, скрылся на первом этаже дома. Изнутри обидчиво лязгнул засов.

— Милостивый сударь, всю свою жизнь я с братьями пасу овец возле Кона, — рассказал крестьянин. — И много раз видел ксебов на противоположном берегу, но сейчас это были конные лучники.

— Именно ксебские лучники? Конные королевские стрелки? — последовал уточняющий вопрос.

— Да, сударь, именно они. С волчьими головами.

— И что они делали, куда направлялись?

— Я этого не знаю, клянусь изваянием Духа Бриёга. Завидев их, я так испугался, что убежал. Кажется, они рубили ельник.

Аркарк начал догадываться, что Дарг прав и нечего тратить время на пустой разговор, но он решил задать ещё пару уточняющих вопросов.

— Скажи, о каких волчьих головах ты говоришь? Ведь на гербе Ксеброкса нет хищников, — заметил книгочей.

— Совершенно точно, сударь, нет, но волков я видел также ясно, как и своих овец. Красного цвета головы.

— Ладно, что говорят в Кинскгриде?

— Торговцы подняли цены на овёс. Просят два грегера за четверть…

Аркарк послушал крестьянина ещё немного и отпустил. Скрипучая телега поехала дальше по улице, и, наблюдая за ней, книгочей думал о будущем. То, что рано или поздно соседнее королевство нарушит мир не вызывало у него удивления. «Только почему именно этой весной?» — занимал Аркарка любопытный вопрос. Сейчас Аксия казалась как никогда сильной: серьёзное укрепление военного союза с соседями даклами, заключённого ещё в 5590-м году, и окончательное подчинение земель саргов, делали северные и восточные границы вполне защищёнными. Правда со стороны моря некоторые портовые города Аксии могли атаковать сваркиты, но ввиду чумы в Унтаре их атака представлялась маловероятной, и даже если бы такое вдруг произошло, пехота короля Рочилда Х быстро сбросила бы их обратно в море. Всё-таки против развязывания Ксеброксом войны, имелись определённые контраргументы.

Во-первых, существовал мирный договор 5612 года от Торжества Альтета, согласно которому аксийцы и ксебы обязывались прекратить старую распрю и не переходить общую границу по лесной реке Кон. Однако договор заключался только с княжеством Ксебия — частью нынешнего объединённого королевства Ксеброкс. И, несмотря на то, что великий князь Кседд позже узурпировал власть и покорил такие страны Ферры как Рокс, Гота, Западная и Южная Тория, договор заключался лично с ним как представителем ксебов, а, следовательно, действие договора в этом случае силы не теряло, и его общий смысл сохранялся. Конечно, тут существовал нюанс по поводу статуса лица, подписавшего договор, ведь печать прикладывал великий князь Кседд, а не король Кседд I Птичий Нос, но, тем не менее, всем казалось очевидным, что договор заключён правильно и война в связи с этим исключена.

Во-вторых, непонятно как ксебы собирались вести военную кампанию, не имея для неё значительного численного превосходства в воинах. До присоединения западных земель Ксебия была даже меньше Аксии, в том числе по количеству подданных. Конечно, Кседд мог объединёнными усилиями королевства выставить армию в сорок-пятьдесят тысяч копий, но для эффективного наступления данное количество представлялось недостаточным. Ведь для наступательной войны требовалось минимум тройное превосходство в солдатах, в противном случае атака на Аксию могла обернуться для Ксеброкса бессмысленной кровавой авантюрой, а для самого Кседда поражением. Также любопытным моментом в рассказе крестьянина явилось упоминание о неких волчьих головах. Что-то похожее Аркарк уже слышал от своего друга Гриона — монаха-врачевателя при единственной лечебнице Витархема, который вместе с некоторыми братьями за небольшую плату переписывал для мечника чужеземные книги.

Книгочей отошёл от окна и направился в самый тёмный угол комнаты. Там он подтянул к себе неказистую лестницу, грубо сколоченную Даргом из берёзовых жердей, и, откинув в стороны полы кафтана, сделал по ней три шага вверх. На самой высокой дубовой доске под потолком лежало несколько пергаментных книг. Взяв одну из них, мужчина спустился с лестницы и аккуратно перенёс её на стол, по пути сдувая с деревянной обложки пыль. Потом Аркарк пододвинул сундук ближе к столу и открыл книгу, при этом несколько огорчившись, обнаружив погрызенный крысами край. В историческом издании, переписанном Грионом с оригинала, в разделе истории ксебо-аксийских войн среди геральдики, рыцарских родословных и описаний сражений значилось краткое упоминание о красном трёхголовом волке на золотом поле — эмблеме конных лучников Готы. Дважды перечитав страницу с данным пояснением, Аркарк задал себе наводящий вопрос: «Что мог делать отряд Тени в окрестностях Кинска?» и сам на него ответил.

О готском князе Муунге по прозвищу «Тень» книгочей несколько раз слышал в дорогой столичной таверне «Жирный гусь». Аксийские купцы, имевшие с князем торговые дела, рассказывали о нём как жестоком и могущественном хозяине Гутунса — портового города западноксебского княжества Гота. Ходили слухи, что Тень не брезгует торговать со сваркитами, содержит все меняльные лавки на побережье Снежного моря и даже чернокнижничает. Так или иначе, но Муунг действительно являлся самым богатым ксеброкским подданным и даже кредитовал собственного короля. Его тёмная слава соперничала во влиятельности с его тайным богатством. И факт дислокации элитных конных стрелков вдали от морского берега мог означать только ксебский военный поход. Но куда в таком случае собрались Кседд и Муунг, если не на аксийский Кинскгрид? Может быть на даклов? Или восточнее? Сомнительно.

Тут Аркарк начал вспоминать подробности вчерашней встречи с королевским архивариусом, состоявшейся у них в окрестностях замкового сада у реки Ревиры. Вальт Комр, занимающийся хранением и упорядочиванием королевских указов и писем, являлся хорошим знакомым Аркарка, и иногда заказывал ему переводы иностранных изданий. Обычно требовалось перевести книги с ксебского языка или с наречия даклов на аксийский. В свою очередь книгочей брал у архивариуса некоторые пергаменты для переписывания. На таких редких встречах между ними происходил обмен не только книгами, но и информацией, взаимно обогащающей собеседников. Разговор с Вальт Комром книгочей помнил достаточно хорошо, и мог добавить ещё один аргумент в пользу версии возможной войны с Ксеброксом. На встрече у реки Вальт проболтался о недавней попытке хищения из архива записей о тангирских рудниках и добыче драгоценного металла глисебра. Дело было так. Ночью самого последнего дня месяца снеговита несколько воров забрались по верёвкам на замковую стену, убили караульного гвардейца и, сломав дверь в Учёную башню, проникли в первую комнату архива, где их скоро обнаружила стража. Всех воров удалось заколоть на месте, но среди них оказался один родовитый ксеб по имени Гдах, известный по шраму на плече в виде рыбы. В столице Ксеброкса Никсе он держал меняльную лавку и приходился родственником какому-то тамошнему титулованному дворянину. При нём нашли кинжал и кусочек пергамента с тремя аксийскими словами: «Тангир», «рудник» и «глисебр». Архивариус сразу догадался, что конкретно искали воры и сообщил о записке королю. Таким образом, думал Аркарк, соседи могли использовать данный случай как дополнительный повод к войне по заявлению родственника Гдаха. «Видимо ксебы всё-таки перешли границу, — склонялся он к версии вражеского вторжения. — А, следовательно, нужно позаботиться о безопасности Маоры, книготеке и лошадях».

Книгочей думал о вероятной войне, пока его рассуждения не прервали медные звуки колоколов с Храма Святого Бриёга, расположенного в начале улицы Оружейников. Торговый квартал Витархема рядом с которым находился деревянный дом мечника, всё явственнее заявлял о себе, своим шумом и голосами мешая мыслям и сбивая запахами. В это весеннее утро жена Маора, беременная первенцем, отправилась вместе с соседкой на рыбный рынок, не доверяя Даргу в выборе свежей ревирской форели. В доме ещё находилась старая кухарка-дакла, которую Маора привезла с собой из отцовской усадьбы в окрестностях Диккерона. Вот и вся небольшая фамилия Аркарка — почти пять человек.

Сегодня он собирался навестить Гриона в лечебнице, чтобы уговорить того переписать книгу изречений древнеаксийского пророка Ритернока с современными комментариями токинских свечников. Необходимо было перенести аксийский текст с телячьего пергамента на тонкие пластины глисебра всего за один золотой. Большую сумму за многомесячный труд он сейчас дать просто не мог, а самому за него взяться не хватало времени. Закрыв ксебскую книгу по военной истории Ферры и  возвращая её на верхнюю полку, Аркарк пробежался взглядом по холодной комнате. «Нужно будет приказать Даргу принести ещё дров», — подумал он и приблизился к дощатой кровати с балдахином от насекомых, под которой стоял его второй сундук. Мысли Ритернока оказались над старыми глиняными табличками. Книгочей переложил пергамент в потрёпанную дорожную суму. После чего сняв со стены перевязь с волнистым мечом, мужчина спустился по лестнице на первый этаж. Там он обнаружил слугу, промывающего купленную шерсть, и кухарку, топящую на очаге сало для свечей.

— Дарг, нам необходимо взять повозку до Тангира и трёх лошадей, — сразу сообщил Аркарк.

Личный слуга принадлежал к той категории городских ремесленников, которые могли сделать всё: от деревянных башмаков и конской сбруи до тонкого сукна и металлической посуды. Мечник нанял этого работящего токинского крестьянина около десяти лет назад — ещё во времена молодости, сразу после первых денег, полученных от переписывания книг. Дарга пробовали обучать письменной грамоте, но почти безрезультатно — все семьдесят аксийских букв постоянно им забывались и выходили у него на дощечке одинаково не читаемыми, и Аркарк в какой-то момент бросил обучение. Зато Дарг ревностно и аккуратно прислуживал хозяину и его жене, выполняя много бытовой работы и получая за это немалое, даже для такого крупного города как Витархем, жалованье. Вот и сейчас Дарг в грубой рубахе из мешковины, вскочил и испуганно уставился на мечника, оставив занятие по подготовке пряжи:

— Сударь, неужели вы на самом деле поверили кинскому холопу?!

— Увы, очень похоже, что он говорил правду, Дарг. Война, так или иначе, должна была начаться и ксебы наверняка пойдут на Витархем, — ответил Аркарк, заглядывая в чулан. — Не сегодня так завтра.

— Но как же договор? — удивился слуга.

— Для отвода глаз, Дарг. Как только где-то появляется богатство, всегда находятся охотники на него и повод для такой охоты можно выбрать любой. Кроме того, мы с Маорой и так собирались в летом в Тангир, чтобы навестить тамошнего гостеприимного хозяина и переговорить с ним по одному делу.

— Сударь Аркарк, поедемте лучше в Токин, там сейчас очень хорошо, вы же знаете! К тому же Токин очень далеко от ксебов! — верному слуге почему-то не хотелось покидать побережье.

— Нет, Дарг, в Токин мы поедем следующей весной, если война не затянется, — ответил мечник, и строго добавил: — Запряжённая повозка должна быть готова к утру. Вот возьми монет, и сейчас же отправляйся к Восточным воротам. Позавчера я видел там торговца лошадьми лесной породы. Нам нужно два мерина и двухлеток.

Книгочей поправил меч на перевязи и собирался уже открывать дверь на улицу, как вдруг его остановила кухарка. На плохом аксийском с сильным даклицийским акцентом она спросила Аркарка, как долго они с Маорой собираются пробыть в княжестве Тангир. Услышав в ответ, что до зимы, заохала и, сделав испуганное лицо, направилась замешивать тесто для выпечки хлеба в дорогу.

Весенним пасмурным утром книгочей шёл по заляпанной грязью улице Оружейников по направлению к Храму Святого Бриёга и лечебнице, пристроенной к нему со стороны Ремесленного квартала. Городская лечебница, всегда заполненная нищими, калеками и душевнобольными, производила тягостное впечатление. Многие горожане старались обходить её стороной, чтобы в буквальном смысле не вляпаться в неприятности, но Аркарк относился к этому месту философски, понимая, что беду и смерть можно встретить в любом месте. Лечебница для бедняков потребляла много воды и поэтому её собирались переносить от рынка Торгового квартала на берег Ревиры, освободив для этого несколько ветхих домов у Медного моста, а заодно колодец на площади Бриёга, который толпа постоянно удерживала спиралью очереди. Вместе с духовными братьями монах Грион занимал большой старый дом рядом с Храмом Бриёга, выходящий на главную торговую площадь Верхнего города. Сегодня Аркарк собирался предложить другу работу на лето.

В Витархеме по десятым дням случался рыночный день. Крестьяне с товаром целыми семьями съезжались в столицу из всех уголков королевства. Безусловно, продукт, будь то молочные поросята или плетёные корзины, телега овощей или бочка мёда, можно было продать и в ближайшем городишке или крупной деревне, но всё-таки самая большая выручка выходила в таком крупном портовом городе, каким являлась столица. У местных дворян имелось достаточно грегеров для того, чтобы простой аксийский холоп взял плоды своей земли и труда и отвёз их в Витархем, потратив на путешествие несколько дней пути. Половину даров земли, к сожалению, приходилось отдавать местному феодалу в виде продуктового налога, но всё равно кое-что оставалось. Такая вылазка, конечно, если глава хозяйства не спускал все деньги в ближайшей таверне, могла кормить крестьянскую семью два-три месяца. Хороший аксийский товар купцы могли по морю отвести куда угодно: от северных деревень варваров-саргов, питающихся преимущественно сельдью до южных и восточных морей, где жили диковинные люди с чёрным и жёлтым цветом кожи. В столице ремесленники получали железо и шкуры, ткачи приобретали ткани и пряжу, а рыцари короля Рочилда Х Осторожного — коней, сбрую и многое другое. Витархем являлся большим торговым городом в Ферре, крупнее него был только ксебский Никс, с которым также активно торговали купцы жёлтых людей.

В направлении рыночной площади к лечебнице Бриёга двигалась масса людей. Аркарк шёл среди разношёрстной толпы, положив одну ладонь на рукоять меча, а второй придерживая ремень сумы с религиозной книгой внутри. Вне дома мечник, находящийся на самой нижней ступени нетитулованного дворянства, обязан ходить с личным оружием. Этому мужскому правилу, Аркарк следовал неукоснительно, так как оно один раз спасло ему жизнь, а второй — туго набитый кошелёк. Толпа простолюдинов, попавших в город через Восточное предместье, растекалась по Торговому кварталу. Покрапывал дождь.

— Эй! Прочь с дороги! — неожиданно услышал Аркарк зычный голос командира группы всадников в адрес двух телег с кувшинами молока.

Ещё подходя к площади Бриёга, он заметил как из одного, примыкающего к ней переулка, на улицу Оружейников выезжает вооружённая кавалькада. Крестьянские телеги в силу каких-то причин никак не могли разъехаться у переулка и перегородили всадникам путь.

— Давай пошевеливайся!

Длинная плётка поочерёдно проехалась по спинам деревенских лошадей и способствовала освобождению проезда. Размахивающий ею рыцарь являлся одним из знакомых Аркарка и однажды помог книгочею доставить несколько книг в Фоон. У знаменосца, следовавшего сразу за командиром всадников, на копье развевался красно-синий королевский вымпел с якорем, елью и пером.

— Приветствую вас, милостивый государь. Куда вы так торопитесь таким прекрасным весенним утром? — поздоровался мечник с рыцарем, обратив внимание на полное вооружение знакомого.

— Вы, Аркарк? Будь оно проклято это утро, сударь, мы едем очищать Кинскгридский лес от разбойников! — сообщил капитан, поворачивая голову лошади в сторону Южных ворот.

— Неужели кинские хуторяне недовольны новым коровьим налогом его величества?

— Да, сударь, поэтому я и вынужден покинуть Витархем и опять бегать по лесу! — группа пересекла площадь Бриёга и поскакала по булыжнику к городской стене.

— Удачи вам, капитан, — крикнул вслед Аркарк, а про себя негромко добавил: — На войне...

Вооруженные вилами и косами кинские крестьяне, часто малоземельные, действительно представляли собой некоторую опасность, но только для одиноких путешественников, пьяных и богатых торговцев. И, несмотря на то, что король, которого Аркарк втайне считал нерешительным и трусливым монархом, брал с них две коровьи шкуры в год, разогнать разбойников силами местной кинской хоругви представлялось довольной простой задачей. Но, возможно, Рочилд владел другими сведениями и стягивал войска к южной границе. К границе с Ксеброксом.

Продолжение следует...

Похожие статьи:

Рассказы → Книга Аркарка (повесть) 1-2.

Рассказы → Гагуш

Рассказы → Легенда о космонавте

Рассказы → Фрельсман Бертольд

Рассказы → Сомнения Марка