Призванием капитан-командора Альфа-Центавра Галактионовича Первопроходцева было рассекать просторы Вселенной, выжимая из фотонного двигателя всю его мощь. Стиснув рычаги управления звездолета, он наслаждался скоростью света и эффектом Доплера. Альфа-Центавр Галактионович презирал опасности, разгоняя корабль, он прокладывал курс прямо на «чёрную дыру», и лишь в последний момент сворачивал и проносился к ней почти вплотную. От невероятных перегрузок обшивка корабля трещала и крошилась, члены звездной экспедиции падали в обморок, а капитан-командор хохотал, задирая вверх исщербленное бозонами Хиггса лицо, и кричал:
— Вот она – победа разума над пространством! Чувствуете коварство тёмной материи? Но мы обманем её! Она поможет нам достигнуть Магелланова Облака быстрее в два с половиной раза!
Последний такой манёвр привел к кси-деритринитации рабочего стержня* плазменно-фотонного реактора, и на три года звездолёт «Неустрашимый» превратился в неуправляемый космический объект, несущийся вглубь Вселенной сквозь пылевые скопления с субсветовой скоростью. Это не имело большого значения для экспедиции, потому что промахнуться мимо Магелланова Облако было невозможно.
Правда, на корабле не хватало продуктов и воды, но экипаж ироничным смехом встречал все трудности и невзгоды.
Кислород тоже экономили, дышать можно было с трудом, а борт-астроном Аполлон Двухвальный, главный оппозиционер звездолета, задыхаясь от астматического смеха, шутил:
— Коллеги, считайте, что мы с вами забрались на вершину Эвереста. Выше только стратосфера, в которой, как известно, без кислородных масок, не выжить, так что нам еще повезло!
Когда продукты подошли к концу, и вместо подсолнечного масла пластиковую изоляцию силовых кабелей пришлось жарить на масле машинном, профессор физики Генрих Альбертович Глазастый совершил открытие, которое должно было спасти экспедицию. Чтобы объявить об этом, всех решили собрать в центральном отсеке.
Отсек тускло освещали два нано-сберегающих светильника – энергии тоже было мало, и её расходовали очень бережно. В полумраке люди были похожи на призраков, они брели, спотыкаясь, и едва держались на ногах от усталости и энтузиазма.
Реакторный механик Кач-жи Гар Хаббл-у-Чейни, или, как его дружески называли на звездолёте, Кочегар Облученный, сам прийти не смог, так как накануне получил травму при ремонте системы охлаждения внутреннего контура – на него рухнул ШОС – 400С**, у которого сел аккумулятор, поэтому механика привезли на носилках-каталке и положили в проходе между креслами.
— Друзья! – обратился к собравшимся Генрих Альбертович. Перед ним стояла УРНА***, которую профессор находчиво использовал, как импровизированную трибуну.
— Вчера я, как и многие из вас, в очередной раз потерял сознание от истощения, но когда очнулся, то обнаружил записи, которые сделал в бессознательном состоянии. Прочитав их, я понял, что мой мозг в таких экстремальных условиях работает еще эффективней! Я открыл, что наш корабль находится в окрестностях одной из особых точек внегалактического пространства. В такой точке происходит аккумуляция энергии, теряемой Галактикой во всех реакциях с участием газовых нейтрино. Наши дельта-квантовидные магнитроны можно зарядить запасом этой энергии, достаточным для двух гипер-нуклео-синтезов. Нам непременно нужно воспользоваться этим открытием. Какие будут мнения?
С кресла хотел было подняться борт-астроном Аполлон Двухвальный, но из-за слабости так и не смог этого сделать. Израсходовав на попытку встать остатки сил, он заговорил свистящим шёпотом.
— Я считаю, что проводить гипер-нуклео-синтез слишком рискованно. В динамическом неравновесии могут вырабатываться еще не известные виды энергии и поля гигантской напряжённости! Кроме того, сейчас за пределами корабля регистрируется ряд процессов, идущих с понижением энтропии. Вы можете их объяснить, уважаемый профессор Глазастый?
— Пока еще нет, — с сожалением ответил Генрих Альбертович. – Зато я просчитал, что момент максимальной опасности, не поддающийся учёту прогноза дюзовых камер, наступает только при входе во вторую стадию гипер-нуклео-синтеза. Это подтверждает справедливость моей новой теории!
— Ваша теория безумна… — прошептал оппозиционный борт-астроном Двухвальный и потерял сознание.
К трибуне выполз реакторный механик Кочегар Облученный, оставляя за собой в проходе чёрные следы графитовой смазки, которой пропиталась его одежда. Немного отдышавшись, он заговорил, делая длинные паузы, чтобы унять невыносимую боль:
— Мы не знаем… как перенесёт эту стадию «Неустрашимый»… после аварии… В контуре третьего кольца дюз… коэффициент поглощения выше одной миллиардной… Еще никто… не стартовал с таким показателем…. Это рискованный опыт… Предлагаю закончить ремонт рабочего стержня… и тогда продолжить экспедицию…
— Когда вы планируете закончить ремонт? – спросил капитан-командор.
— Думаю… сегодня вече…- тут Кочегар Облученный захрипел и умер.
— Он покинул нас! – торжественно сказал Первопроходцев. – Но мы будем его помнить вечно. Мы назовем в честь него какую-нибудь звезду, а еще лучше, галактику. Галактика Кочегара Облученного. Что ж, единственный выход из сложившейся ситуации, это, безусловно, гипер-нуклео-синтез.**** Кто-то скажет, что теория Генриха Альбертовича безумна… – тут Первопроходцев обвёл внимательным взглядом собравшихся, но, судя по отсутствию возражений, теория профессора Глазастого безумной никому уже не казалась.
— … однако плох тот исследователь, который боится безумных теорий! – продолжил капитан-командор. — И я настолько уверен в ее успехе, что считаю возможным полностью прекратить экономию и с завтрашнего дня возобновить неограниченную подачу кислорода, а на камбузе готовить нормальную еду!
После этих слов все устроили дружную овацию, но уже через полминуты лишились сознания от перенапряжения и кислородной недостаточности, а Первопроходцев (который не мог хлопать самому себе) лишился сознания добровольно, из солидарности с экипажем.
Когда люди пришли в себя и открыли глаза, у трибуны стояла палеоботаник Митохондрия Эктоплазмовна Ветровая-Полуактова.
— Я целиком и полностью поддерживаю капитана,- сказала Ветровая-Полуактова и влюблённо посмотрела на Первопроходцева.
— Только безумные теории давали настоящий толчок к развитию! Большой адронный коллайдер, камеры для заморозки людей, ЛСД, машина для сбора огурцов, дорожные знаки для слепых, список можно продолжать бесконечно, – всё это сделали люди, которых соотечественники считали безумцами! Но через какое – то время человечество уже не могло себя представить без этих открытий. Я предрекаю, что эта же судьба ждет теорию профессора Глазастого!
— И еще я хочу добавить, что я счастлива, попав в экспедицию, которой руководит такой мужественный человек, как капитан Первопроходцев! Если бы не он, мы все бы давно уже погибли в бескрайних просторах космоса! Мы с вами, капитан Первопроходцев, и верим в вас, как в самих себя! Ведите же нас дальше, к галактике Кочегара Облученного!
Словарь терминов
Рабочий стержень* – очень важная часть фотонно-плазменного реактора
ШОС-400С** — шагающий обеспечивающий робот, сухой вес 400 кг
УРНА*** — утилизатор резонансно-напряжённый автоматический
Гипер-нуклео-синтез**** – отбор энергии, теряемой галактикой во всех реакциях с участием газовых нейтрино.
Похожие статьи:
Рассказы → НФ-ЮФ Незнание не аргумент - работа №1
Рассказы → НФ-ЮФ Роторы - работа №3
Рассказы → НФ-ЮФ Тест - работа №4
Рассказы → НФ-ЮФ Техник, Скептик, Артик - работа №5
Рассказы → НФ-ЮФ Страшилки про Алексеевых - работа №2
А то, что Кеслер и плюс поставил, и отнёсся доброжелательно - за то ему надо ещё и настроение испортить!
