На скамейке в таврическом

Там,  за  далью  непогоды  есть  блаженная  страна… / «Моряки»  Н.Языков /

    ..-  Когда  ты  собираешься  разводиться  со  своей  женой?  -  спросила  меня  как-то  Жанна  во  время  очередной  нашей  встречи.

  Вопрос  прозвучал  достаточно  неожиданно.   Он  заставил  меня  смутиться  и  отчасти  подосадовать  на  ту  бесцеремонную  прямоту, с   какой  был  задан.   Это  её  «когда  собираешься»  укололо  меня  в  самое  больное  место.  В  конце  концов,  я  ещё  молод,  полон  сил  и   у  меня  всё  впереди.  К  чему  рисковать  понапрасну,  совершая  необдуманные  шаги?!  На  данный  момент  мне  и   думать  о  разводе  не  хотелось.

  Тщательно  взвешивая  каждое  слово,  я  сказал:

  -  Ты  знаешь,  этот  вопрос  мне  самому  давно  не  даёт  покоя.  Но  ты  должна  меня  понять…  дело в   том,  что  Эльвира  ждёт  ребёнка,  и  я  как  честный  чел…

  -  Как?!  Всё  ещё  ждёт?!  -  сразу  заволновалась  Жанна.  -  Послушай,  сколько  можно?  Она  его у   тебя уже  третий  год  ждёт.  Может,  хватит  морочить  мне  голову?

  Прижатый  к  стене,  я  решил  отбиваться  до  последнего.

  -  Ну,  во-первых,  обещанного  три  года  ждут,  а,  во-вторых,  раньше  мы  с  ней  не  относились  к  этому  вопросу  с  надлежащей  серьёзностью,  а  теперь  так  вот  получилось…  Сама  знаешь:  ребёнка  родить  -  это  не  щенка  завести.

  -  Наверное,  знаю,  -  как-то  неопределённо  отозвалась  Жанна  и  отвернулась  в  сторону.

   Мы  сидели  на  узкой,  едва  очищенной  от  снега   скамеечке  Таврическом  сада,  задавленного  громадами  совсем  не  по-городскому  белых  и  пышных  сугробов. Сверху  нескончаемым  потоком  падали  разлапистые,  пушистые  снежинки,  очень  похожие  на  те    бумажно-ватные  хлопья,  которыми  щедро  засыпают  сцену  оперного  театра  во  втором  действии  «Евгения  Онегина»,  когда  там  в  роковом  поединке  сходятся  два  главных  героя.

  Кругом  было  очень  тихо.  Раздутые  до  неправдоподобия  подушки  сугробов  напрочь   глушили  все  посторонние  звуки.  Даже  привычные  автомобильные  шумы  не  проникали  сюда  через  парковую  ограду,  словно  не  осмеливались  тревожить  это  застывшее  царство  белого  безмолвия.  В  абсолютной  снежной  тишине  было  что-то  подозрительно-пугающее.

 -  Ну,  так  что,  ты  ответишь  на  мой  вопрос  или  нет?  -  немного  выждав,  спросила  Жанна,  давая  понять,  что  не  отступится,  пока  не  добьётся  от  меня  определённого  ответа.  -  Или    опять  собираешься  отмолчаться?!

  В  последней  фразе  её  звучала  откровенная  насмешка.

  Мне  стало  очень  обидно  за  нас  обоих.  Зачем  же  так  рубить сплеча?  Кто  от  этого  выиграет?  День  сегодня  выдался  на  редкость  замечательный,  с  самого  начала  всё  складывалось,  как  нельзя  лучше.  Я  спешил  на  это  свидание  окрылённый,  как  никогда,  но  теперь,  после  того,  как  была  затронута  столь  щекотливая  тема,  градусы  моего  настроения  резко  поменяли  плюс  на  минус.  Выстроенные  на  весь  день  радужные, многообещающие  планы  разваливались  буквально  на  глазах.

  -  Да  что  же  ты  сразу  за  жабры-то  берёшь,  душечка?  -  заговорил  я,  стараясь  обилием  теплоты  и  нежности  в  голосе  смягчить  так  внезапно  ожесточившееся  сердце  своей  подруги.  -  Да  ещё  такими  железными  пальчиками?  Разве  можно  так  грубо  обращаться  с  бесконечно  преданным  тебе  существом?  Этим  ты  можешь  нанести  мне  глубокую  душевную  травму,  от  которой  потом  я  никогда  не  оправлюсь.  Это,  во-первых.  А  во-вторых,   я  тебе уже  на  трёх  европейских  языках  объяснил,  что  пока  не  созрел  для  такого  ответственного  шага.  Мне  надо  всё  как  следует  взвесить,  обсудить,  посоветоваться  с  товарищами…  Да,  и  кроме  того,  куда  торопиться?  -  с  напускной  безмятежностью  продолжил  я,  откидываясь  на  спинку  скамейки  и  всем  своим  видом  пытаясь  продемонстрировать  преимущество  истинной  ценности  наших  отношений  над  теми  условностями  житейско-мещанской  морали,  что  вынуждают  её  терзать  меня  подобными  вопросами. -  У  нас  с  тобой  вся  жизнь  впереди,  цветочек.

  Я  попытался  привлечь  её  за  плечи  к  себе,  но  Жанна  тут  же  лёгким  движением  освободилась  от  моей  руки.  Отодвинувшись  немного  в  сторону,  она  поправила  вязаную  шапочку  на  голове  и  нахмурилась.

  -  Слушай,  давай-ка  поговорим  начистоту,  -  сказала  она.

  -  Давай,  -  согласился  я,  правда,  без  особой  охоты,  поскольку  на  собственном  опыте  не  раз  убеждался,  что  разговоры  начистоту  ничем  хорошим,  как  правило,  не  заканчиваются.  -  Если  тебе  так  хочется,  то,  конечно…  Поговорим,  как  мужчина  с… э-э-э…  женщиной.

  Это  был  не  самый  приятный  для  меня  момент,  но  я  приготовился  встретить  его  достойно.  Прежде  всего  я  ожидал  услышать,  как  ей  до  смерти  осточертела  такая  двойная  жизнь,  как  она  устала  от  моего  примитивного  притворства  и  двуличия,  и  что  надо  в  конце  концов  делать  окончательный  выбор,  потому  что  она  тоже  человек  и  у неё  есть  своя  гордость  и  свои  интересы  в  жизни.  Подобные  разговоры  были  для  меня  не  впервой,  и  я  гадал  про  себя,  какая  фраза  будет  озвучена  в  первую  очередь:  «Послушай,  тебе  самому  это  не  надоело?»  или   «Ты  способен  ещё  кого-нибудь  уважать,  кроме  самого  себя?»

  И  Жанна  вроде  уже  собралась  что-то  произнести  в  этом  духе,  но  вдруг  передумала.  Махнув  рукой,  она  отодвинулась  от  меня  ещё  дальше  и,  бросив  в  мою  сторону  выразительный  взгляд,  над  чем-то  задумалась,  слегка  прикусив  нижнюю  губу.  Мне  показалось,  что  она  хочет  поделиться  со  мной  очень  важной  новостью,  но  в  силу  каких-то  запретов  не  решается  сделать  это.

  -  Ты,  часом,  не  замёрзла,  душечка?  -  осторожно  спросил  я,  втайне  надеясь  получить  утвердительный  ответ,  ибо  он  давал  мне  право  на  определённую  свободу  действий.  Если  б  с  её  стороны  прозвучало  «Да,  замёрзла»,  то,  этим,  по крайней  мере,  была  бы  решена  половина  проблемы.  Тогда,  воспользовавшись  благовидным  предлогом,  я  тут  же  потащил  бы  её  греться  в  кафе,  от  посещения  которого  она  почему-то  отказалась  с  самого  начала;  там  уже  было  бы  намного  легче  наладить    атмосферу  прежнего  взаимопонимания.

  Но  Жанна  безразлично  пожала  плечами  и  что-то  пробормотала  вполголоса,  уткнувшись  подбородком  в  толстый,  вязаный  шарф. 

  Мне  послышались  слова  о  «скором  потеплении».

  -  Ещё  не  скоро  потеплеет,  цветочек,  -  ласково  сказал  я,  мысленно  усмехнувшись  необоримому  упрямству  женского  самолюбия.  -  Скоро  Новый  Год,  за  ним  последуют  рождественские  морозы,   потом  крещенские.  Синоптики  обещают  суровую,  северную  зиму.  Заледенеешь  ждать  своего  потепления.

  -  Скоро  потеплеет  так,  что  не  будет  никаких  морозов,  -  глухо,  через  шерстяную  толщу  шарфа   произнесла  Жанна.  -  И  зимы  не  будет  вообще.  Никакой.  Ни  суровой,  ни  мягкой.  Так  и  знай.

  Её  шутка  показалась  мне  не  слишком  удачной,  но  в  сложившейся  ситуации  я  счёл  нужным  её  поддержать.

  -  Вот  как?!  Очень  интересно.  А  куда  же  она  денется,  зима-то?

  -  Все  времена  года  смешаются  в  одно сплошное  жаркое  лето,  -  всё  на  той  же  пророческой  ноте  сообщила  Жанна.  -  Но  это  лето  будет  совсем  не  таким    радостным    и  желанным,  какое  обычно  наступает  после  долгой  зимы…

  Её  странные  прогнозы  озадачили  меня  ещё  больше.  Я  не  мог  уловить,  каким  образом  она  собирается  через  эти  труднообъяснимые  климатические  предсказания  выйти  к  разговору  «начистоту».

  -  Подожди,  ты  о  чём,  душечка?  О  грядущем  потеплении?  Ну,  об  этом  мы  уже      наслышаны  от  очень  умных  людей.  Конечно,  потеплеет.  Глобально.  Но  зачем  же  так  трагично-то?  Пусть  себе  теплеет.  На  наш  век  холодов  хватит.

  -  Нет,  не  хватит,  -  с  неожиданной  горячностью  возразила  Жанна.  -  Это  будет  не  просто  потепление.  Если  энергетические  мощности  на  планете  будут,  как  и  сейчас,  механически  наращиваться  по  пять  процентов  в  год,  то  вскоре  тепловые  отходы  от  энергетики  сравняются  по  величине  с  притоком  тепла  от  солнца.  То  есть  Землю  будут  жечь  два  солнца!..

  -  И  что?..

  -  А  то,  что  за  потеплением  последует  небывалая  засуха.  По  всей  суше  установятся  такие  климатические  условия,  какие  можно  наблюдать  только  в  самых  сухих  пустынях  настоящего  времени.

  Слова  «пустыня»  и  «засуха»  напрямую   ассоциировались в   моём  сознании  с  понятиями  «чёрствый»  и  «бездушный».  Я   насторожился,  каждую  минуту  ожидая  подвоха.

  -  Да  брось  ты!  Какая  там  пустыня?  Откуда  ей  взяться?  Влажные  районы  всё  равно  останутся  влажными,  так  же  как  сухие  -  сухими.

  -  Ошибаешься,  -  продолжала  гнуть  свою,  совершенно  непонятную  мне  линию  Жанна.  -  Эпохи  имеют  обыкновение  повторяться.  На  земле  неоднократно  повторялись  периоды  оледенения,  горообразования,  периоды  наступлений  и  отступлений  моря.  Теперь  должна  повториться  идеальная  пустыня.

  Я  почувствовал,  что  меня  загоняют  в  тупик.

  -  Что-то  я  не  очень…  А  к  чему,  собственно,  ты  это?..

  -  К  тому,  что  надвигается  катастрофа,  -  просто  и  легко,  словно  речь  шла  о  самых  обыденных  вещах,  сказала  Жанна.

   Тема  о  катастрофах  -  это  было  что-то  принципиально  новое  в   наших  отношениях.  Мне  потребовалось  некоторое  время,  чтобы  принять  к  сведению  полученную  информацию.

  -  Подожди,  я  всё-таки  не  понимаю,  чем  ты  хочешь  меня  напугать?  Тем,  что  грядёт  глобальное  потепление?

  -  Нет!  Я  же  говорю,  что  эпохи  имеют  свойство  повторяться.  Грядёт  Второй  ПЕРМОТРИАС!

  -  А  кто  это,  цветочек?..

  Жанна  досадливо  сдвинула  брови.

  -  Сколько  раз  просила  не  называть  меня  этим  дурацким  именем.

  -  А  душечкой  можно?

  -  И  душечкой  нельзя!

  -  А  как  же  тогда?..

  Жанна  глубоко  вздохнула  и  снова  замолчала,  опять  погрузившись  в  какие-то  свои    размышления.  Потом  совсем  уже  другим  тоном  она  спросила  меня:  хорошо  ли  я  знаю,  как  зарождалась  жизнь  на  нашей  земле?

  «А  это-то  здесь  при  чём?»  -  чуть  было  не  ляпнул  я.

  Создавалось  впечатление,  что  она  откровенно  заговаривает  мне  зубы.

  Наша   беседа  принимала  всё  более  труднообъяснимый  характер, и   лучшее,  что   оставалось,  это -  ничему  не  удивляться  и  вести  разговор  по  принципу:  кто  кого  переиграет.

  -  Конечно,  знаю,  -  произнёс  я  таким  небрежным  тоном,  как  будто  вопросом  происхождения  жизни  на  земле  мне  приходится   заниматься  ежедневно.  -  Здесь    всё  уже  давно  открыто  и  изучено.  Наши  учёные,  слава  богу,  сумели  сорвать  покров  тайны  с  этой  загадки  тысячелетий.  Теперь  любой  может  рассказать,  как  появилась    на  нашей  планете  жизнь

  -  Ну,  так  как?  Расскажи,  если  помнишь.  Сорви  покров  с  тайны  загадки.

  -  Что,  с  самого  начала?

  -  С  самого,  только,  если  можно,  покороче.

  -  Ну,  что  ж,  я  всегда,  пожалуйста,  если  хочешь…

  С  трудом  соображая,  во  что  может  вылиться  такой  более  чем  странный  разговор,  я  вкратце  поведал  Жанне  /насколько  сам  был  в  состоянии  вспомнить/  о  том,  как  миллиарды  лет  назад  воды  первобытного  океана  под  воздействием  космических  лучей  и  мощных  грозовых  разрядов  насыщались  живительными  аминокислотами,  из  которых  впоследствии  сформировались  простейшие,  белковые,  одноклеточные  микроорганизмы.  Потом,  в  процессе  эволюции  эти  существа  превратились  в  водоросли  и  полипы,  затем  из  них  образовались  моллюски  и  каракатицы,  потом  были  медузы  и  рыбы,  в  частности,  кистепёрые.  А  когда у   рыб  вместо  плавников  начали  отрастать  лапы,  они  превратились  в  земноводных  и  полезли  из  воды  на  сушу.

  Глубина  моих  познаний  в  этой  области  удивила  прежде  всего  меня  самого.  Поразившись  тому,  сколько  бесполезной  информации  хранится  в  моей  голове  со времён  окончания  школы,  я  позволил  себе  прихвастнуть,  добавив,  что  по  палеонтологии  у  меня  всегда  были  одни  пятёрки,  и  пообещал  в  следующий  раз  принести в   качестве  доказательства  аттестат  зрелости.

  -  Следующего  раза  не  будет,  -  отрезала  Жанна.  -  Не  отвлекайся,  говори,  что  было  дальше.

  -  Ну,  а  дальше-то  совсем  просто,  -  продолжил  я,  впадая  во  всё  большую  прострацию  относительно  выбранной  ею  темы.  -  Обратившись  в  земноводных,  рыбы  научились  дышать  воздухом,  и,  таким  образом,  суша  была  покорена.  А  там  уже  всё  закрутилось  по  нарастающей.  Сперва  были  динозавры,  потом  -  млекопитающие,  потом,  мало-помалу,  из  всего  этого  безобразия  вылепилось  нечто  человекообразное:  неандертальцы,  австралопитеки  и  прочее.  Ну,  а  чуть  попозже  появились  мы с   тобой.  И  я  считаю,  очень  удачно  появились.  Главное  — вовремя.  А  почему  это  тебя    интересует?

  -  А  ты  знаешь,  что  в  геологической  истории  был  такой  период,  когда  всё  стало  раскручиваться  в  обратную  сторону?  -   вместо  ответа  спросила  Жанна,  судя  по  всему,  не  вполне   удовлетворённая   моими  ответами.  -  Это  произошло  250 млн.лет  назад,  на  рубеже  мезозойской  и  палеозойской  эры.  Этот  период  отката  назад   называется  ПЕРМОТРИАС.

  -  Пермо…кто?  Можно  ещё  раз  поразборчивее?

  -  Пермотриас,  -  чётко  повторила  Жанна  и  с  видом  знатока  добавила:  -  Это  один  из  самых  загадочных  периодов  в  истории  планеты.  Тёплый,  влажный  период  карбона  неожиданно сменился  страшной,  всеиссушающей  жарой.  Пышная,  зелёная  растительность,  покрывавшая  единственно  существующий  тогда  материк,  погибла,  источники  пресной  воды  иссякли,  и  сушу  занесло  сухим,  горячим  песком.

  -  А  при  чём  здесь  откат  назад?  Кто  и  куда  начал  откатываться?

  -  Дело  в  том,  что  живые  организмы  за  время  обитания  на  суше  успели  пройти  несколько  стадий  своего  развития,  и  к  концу  пермского  периода  уже  обрели  достаточно  сложные  и  высокоорганизованные  формы  в  виде  позвоночных  ящеров,  -  терпеливо  пояснила  Жанна.  -  Но  под  воздействием  таких  непереносимо  жарких  условий  жизнь  была  вынуждена  уйти  обратно  в  океан  и  возвратиться  к  своему  исходному  подводному  состоянию.  ЭВОЛЮЦИЯ  ПОВЕРНУЛА   ВСПЯТЬ!  Для  того,  чтобы  выправить  этот  необъяснимый  исторический  крен  и  вновь  встать  на  рельсы    поступательного  развития,  потребовались  десятки  миллионов  лет…

  С  неожиданным  увлечением   Жанна  принялась  рассказывать  мне  весьма  занятные  вещи  про  далёкое  прошлое  нашей  планеты,  про  сложный  путь  эволюционного  развития  различных  форм  жизни.  Слушать  её  -  а  рассказчица  она  была  превосходная  -  было  одно удовольствие.  Не  без  удивления  внимая  ей,  я  вдруг  вспомнил,  что  она  уже  как-то  пыталась  заинтересовать  меня  этим  таинственным  пермотриасом.  Тогда  я  слушал  её  невнимательно  -  голова  была  занята  другим  -  и  разговор  прошёл  мимо  моих  ушей.  Однако  само  выражение  «эволюция  повернула  вспять»  запомнилось  хорошо,  наверное, вследствие  не  совсем  обычного  подбора  слов.

  Сейчас,  услыхав  знакомую  формулировку   вторично,  я  не  смог  промолчать  и,  невзирая  на  все  свои установки,  решительно  воспротивился  тому,  что  движение  эволюции  может  быть  нарушено  таким  противоестественным  способом.  Неужели  из-за  одной  только  жары  она  стала  бы  менять  свой  ход?!

  -  Вероятно,  она  ещё   усомнилась  в  правильности  выбранного  пути,  -  мудро  ответила  Жанна.  -  Хотя  сейчас  ответ  на  этот  вопрос  получить  практически  невозможно,  да и   ни  к  чему.  Надо  готовиться  к  тому,  что  нас  ждёт  впереди.  А  ожидается  ПОВТОРЕНИЕ   ПЕРМОТРИАСА!

  -  Что  ты  имеешь  в  виду?  Всё опять  пересохнет,  что  ли?

  -  Пересохнет,  возможно,  и  не  всё.  Это уже  не  суть  важно.  Важно  то,  что  направляющая  эволюции   вновь  начинает  разворачиваться  в  обратную сторону.  И  жизнь,  населяющая  земной  шар,  будет  вынуждена  вновь  опускаться  вниз,  к   первоначальным  истокам,  минуя  в  обратном  порядке  все  стадии   своего  развития.  Только обратный  процесс  пойдёт  намного  быстрее,  ускоренными  темпами.  Падать,  как  ты  сам  понимаешь,  значительно  легче,  чем  подниматься  наверх…

  Несмотря  на  то,  что  в  словах  Жанны  прозвучали  отголоски  неведомого  и  грозного  пророчества,  мне  всё  равно  не  хотелось  вести  эту  тему  дальше.  Виной  тому  были  две  причины.  Во-первых,  я  никак  не  мог  понять,  к  чему  она  клонит,  а,  во-вторых,  вообще  плохо  соображал,  о  чём  идёт  речь.  Однако,  видя,  как  она  ждёт  моего  ответа,  решил  её  не  расстраивать  и  сказал,  что,  на  мой  взгляд,  обратное  перерождение  жизни  —  процесс   слишком  масштабный  и  грандиозный,  чтобы  его  можно  было  запустить  какой-то  там  засухой.  По  моему  мнению,  современный  человек  пребывает  на  достаточно  высоком  уровне  развития,  чтобы  суметь  обезопасить  своё  существование  в  дальнейшем.  При  наличии  всех  видов  сложных  технологий,  что  имеются  в  его  распоряжении,  добавил  я,  человек  будет  в  состоянии  придумать,  как  если  не  предотвратить,  то,  по   крайней  мере,  преодолеть  надвигающуюся  катастрофу.  Поэтому  предполагаемое  изменение  форм  жизни  вряд  ли  может  чем-то всерьёз  угрожать  именно  ему.

  -  К человеку  эта  угроза  относится в   первую  очередь,  и  никакие  высокие   технологии  его  не  спасут,  -  строго  предупредила  Жанна.  -  Разве  ты  сам  не  видишь,  какие  существенные  изменения  претерпели  мозг  и  сознание  человека  за  последнее время?  -  неожиданно  голос  её  зазвучал  жёстко,  а  в  глазах  загорелись  гневные  огоньки.  -  В  основной  массе  своей  человек  становится  всё  примитивнее  и  грубее,  его  интересы  замыкаются  в  узком  кругу  животных  потребностей.  Из  боязни  быть  не  таким,  как   все,  из  ложного  опасения  стать  всеобщим  посмешищем  он  старается  вытоптать  в  себе  ростки  духовности  ещё  в  самом  зародыше.  Срабатывает  древний  стадный  инстинкт,  которому  нынешний  человек  подчиняется  безоговорочно  и  как  никогда  охотно…

  И  Жанна  повела  удивительные,  диковинные  речи,  от  которых  у  меня  буквально  дух  захватило.   По  её словам,  на  данном  этапе  из  человека  стремительно  уходит  всё  человеческое.  Жажда  познания,  поиск  истины,  творческие  озарения  -  те  путеводные  звёзды,  что  на  протяжении  долгих  столетий  указывали  путь  к  прогрессу  всем  предшествующим  поколениям,  сейчас  поблёкли  и  сошли  на  нет.  Нынешний  представитель  человеческой  расы  не  нуждается  больше  ни  в  знаниях,  ни  в  мудрости  веков,  ни  тем  более  в  каких-либо  дерзновенных  исканиях.  Глаза  человека,  говорила  она,  потеряли  отражение  внутренней  мысли:  их  заменил  холодный  блеск  ночного  хищника,  вышедшего  на  охоту.  Глаза  перестали  являться  зеркалом  души,  потому  что  у  животных  души  нет.  Мощные  звериные  инстинкты  празднуют  победу  над  утончённым  благородством  разума,  бешеное  торжество  плоти  теснит  прочь  хрупкую  эстетику  нравственности.  А  процессы  такого  рода  -  прямой  путь  к  полному  вырождению…

  Подобная  обличительная  речь в   адрес  всего  человечества  поразила  меня  несказанно.  Я  уже  махнул  рукой  на  попытку  разобраться  в  заумных  речах  Жанны  -  слишком  глубоко  она  копала  -  но  возразить  ей,  тем  не  менее,  всё  же   хотелось.  Несмотря  даже  на  то,  что  с  некоторыми  пунктами обвинения  я  был  вполне  согласен.

  -  Одну  минуточку,  дорогая,  -  сказал  я,  чувствуя,  что  против  воли  начинаю    заводиться.  -  Может,  ты  в  чём-то  и  права,  может,  и  есть  в  твоих  словах  доля  истины,  — вконец  запутавшись,  я  и  сам  не  понимал,  в  шутку  ли  я  поддерживаю  этот  разговор  или  уже  дискутирую  на  полном  серьёзе.  — Однако,  позволь  с  тобой  не  согласиться.  Из  всего,  что  ты   наговорила,  я  всё-таки  не  вижу  никаких  конкретных  подтверждений  тому,  что  человек,  пусть  даже  находясь  в   таком  примитивно- отуплённом  состоянии,  в  каком  ты   его  тут  представила,  способен  уйти  жить  под  воду.  Это  совершенно  немыслимо! 

  -  Очень  даже  мыслимо,  -  легко  парировала  Жанна,  -  подсознательно  человечество    давно  готовит  себя  к  жизни  под  водой,  и  первые  признаки  подобной  подготовки    налицо.  Люди,  сами  того  не  замечая,  ставят  себя  во  всё  большую  зависимость  от  водной  среды.  В  первую  очередь  это,  конечно,  относится  к  сфере  развлечений,  играющей  в  жизни  людей  немаловажную  роль.  Одни  только  Аквапарки  чего  стоят!  Посмотри,  сколько  их  уже  понастроено,  и  ведь  посещаемость  этих  заведений  возрастает  год  от  года.  А  спорт?!  Почти  все  виды  спорта,  которым  за  последнее  время  присвоен  статус  олимпийских,  являются  именно  водными.  А  какую  популярность  среди  отдыхающих  на  морском  побережье  приобрели  занятия  сёрфингом  и  водными  лыжами…

  -  Но  это  ещё  ничего  не  доказывает  само  по  себе,  -  успел  вставить  я.  -  Подумаешь,  водные  лыжи?!  Я,  может,  тоже  с  удовольствием  занялся  бы  этими  лыжами,  если  б  представилась  такая  возможность.  Всё  это  несерьёзно… 

  -  А  серьёзно  то,  что  с  каждым  годом  всё  больше  беременных  женщин  отдают  предпочтение  родам  в  воде?  -  не  унималась  моя  подруга.  -  Между  прочим,  многие  специалисты  по  внутрисемейным  отношениям  рекомендуют  и  зачатие  проводить  тоже  в  воде.  А  сами  новорожденные?!  Некоторые  из  них   чуть  ли  не  с  первых  дней  своего  существования  беспрестанно  подвергаются  водным  процедурам,  а  в  ряде  случаев,  опять  же  по  совету  специалистов,  бассейн  с  водой  вполне  успешно  заменяет  им  детскую  кроватку.  Разумеется,  всё  это  пока  проводится  в  рамках  эксперимента,  но  недалёк  тот  день,  когда  подобные  воспитательные  меры  станут  нормой…  Что  тут  говорить?  -   вздохнула  Жанна.  -  Предчувствие  скорой  и  неминуемой  беды  заставляет  человека  тянуться  к  воде,  к  своей  доисторической  колыбели,  к  колыбели  всего  сущего,  к  единственному,  что  может  спасти  его  от  надвигающегося  катаклизма.  В  человеке  просыпается  могучий  позыв  древнего  земноводного,  прятавшийся  до  того  в  самых  укромных  уголках  его  сознания.  Вода  -  как  единственно  возможная  среда  обитания,  и  всё,  что  связано  с  ней,  неосознанно  берётся  человеком  на  вооружение.  Обрати  хотя  бы  внимание  на  состав  меню  в  нынешних  ресторанах:  в  любом  из  них  тебе  представят  богатейший  ассортимент  блюд  из  морепродуктов.  А  ведь  открываются  и  такие  рестораны,  где  кормят  исключительно  морепродуктами,  и,  между  прочим,  на  отсутствие  клиентов  там  никто  не  жалуется.  Уверяю  тебя,  всё  это  звенья  одной  цепи!

  -  Погоди!  Да  ты  совсем  запарила  меня  своими  звеньями!  —   чуть  ли  не  с  отчаянием  воскликнул  я,  сражённый  её  бесчеловечной  логикой.  В  голове  моей  творилась  совершеннейшая  каша.  Водные  процедуры,  аквапарки,  водные  виды  спорта,  роды  в  воде  -  это  ещё  ничего  не  доказывало! Жабры  у  человека  в  любом  случае  не  отрастут,  хоть  его  закорми  этими  морепродуктами!  Под  водой  он  всё  равно  не  сможет  долго  находиться.

  -  Ой  ли?!  Так  уж  и  не  сможет?!  -  немедленно  откликнулась  Жанна,  и  в  голосе  её  зазвучала  ледяная  ирония.  -  А  ты  слышал  о  таком  экстремальном  виде   спорта,  как    фри-дайвинг,  то  есть  подводное  плавание  без  специального  снаряжения?  Он  появился  совсем  недавно,  но  быстро  вошёл  в  моду.  Между  прочим,  фри-дайвингом  с  охотой  идут  заниматься  как  молодёжь,  так  и  люди  преклонного  возраста.  А  вот  тебе  ещё  один  пример:  на  состоявшихся  недавно  в  Сингапуре  соревнованиях  по  задержке  дыхания  какой-то  малаец  установил  мировой  рекорд,  просидев  под  водой  почти  пол-часа.  Уверяю  тебя,  в  ближайшее  время  эта  рекордная  отметка  будет  неумолимо  возрастать,  а  желающих  побить  рекорд  становиться  всё  больше  и  больше. Водная  стихия  притягивает  к  себе  всех  без  исключения!..

  Жанна  вдруг  осеклась  на  полуслове  и  замолчала.  То  ли  она  хотела  дать  мне  возможность  прийти  в  себя,  то  ли  засомневалась  в  своей  правомерности  передачи  подобной  информации.  Не  слишком  ли  много  я  ему  рассказываю?  -  выразительно  говорили  её  глаза.  Эти  внезапные  паузы,  обрывающие  речь  в  самом  неподходящем  месте,  и   загадочная  недоговорённость  фраз,  сопровождаемая  смущёнными,  косыми  взглядами,  заставили  меня  всерьёз  задуматься  над  услышанным.

  Я  вдруг  поймал  себя  на  мысли,  что  теперь  сам,  без  посторонней  помощи  могу  найти  немало  примеров,  вполне  определённо  указывающих  на  активное  приобщение   человека  к  водной  среде.  Чего  стоили  одни  только  шоу-представления,  устраиваемые  в  наше  время  на  потеху  публике.  Цирк  на  воде!  Балет  на  воде!  Драма  на  воде!  Всё  это  уже  вошло  в  норму  и  воспринималось,  как  само  собой  разумеющееся.  А  какой-то  модернист-режиссёр  из  Германии  /я  случайно  услышал  об  этом  в  новостях/  умудрился  даже  оперу  под  водой  поставить.  Певцы,  облачённые  в  костюмы  обитателей  морского  дна,   плавали в   огромном  аквариуме,  изображающем  подводное  царство  Нептуна,  и  пели  через  какие-то  специальные  трубки,  входившие  в  комплект  их  снаряжения  вместе  с  аквалангами.  Трудно  вообразить  себе,  какое  там  у   них    получалось  пение,  но,  тем  не  менее,  факт  остаётся  фактом.  Опера  была  поставлена  и,  судя  по  отзывам,  пользовалась  значительным  успехом  у  публики.

  -  Подожди,  может  всё  ещё  не  так  плохо,  -  вновь  попытался  возразить  я,  в  глубине  души  сознавая,  что  приводимые  мною  контраргументы  скорее  всего  будут  разбиты  в  пух  и  прах.  -  В  конце  концов,  просторы  океанских  глубин  могут  быть  освоены  и  подчинены  человеческому  гению  в   неменьшей  степени,  чем  та  же  суша.  Некоторые  учёные  в  разные  времена  пытались  заниматься  разработкой  подобных  проектов  и  получалось  это  у  них  сравнительно   неплохо.  Коралловые  дворцы  и  храмы,  сады  из  актиний,  ручные  осьминоги  и  скаты  вместо  кошек и   собак.  А  что?  В  этом  даже  что-то  есть.

  — Да  какие  там  дворцы  и  храмы?!  -  в  сердцах  воскликнула  Жанна,  досадуя  на  моё  непробиваемое  тугодумие.  -  Сколько  раз  можно  объяснять  одно  и  то  же?!  ЭВОЛЮЦИЯ    ПОВОРАЧИВАЕТ    ВСПЯТЬ,  поэтому  никаких  подводных  цивилизаций  ты  не  дождёшься.  Когда  жизнь,  обитающая  на  суше,  будет  вынуждена  опять  уйти  под  воду,  она  опустится  на  ту  самую  ступень  первобытного  существования,  на  которой  уже  стояла  сотни  миллиононов  лет  назад  в  период  своей  первоначальной,  земноводной  стадии!..

   Несмотря  на  лёгкий  морозец,  меня  охватил  жар.  Спина  и  грудь  под  тёплым  свитером  сделались  липкими  от  пота.  Я  снял  шапку  и  размотал  с  шеи  шарф,  подарённый  Жанной,  но  легче  от  этого  не  стало.  В  мыслях  моих  творился  полный  разброд.  Неужели  она  права  и  в   человеке  действительно  заговорили  древнейшие  гены,  доставшиеся  ему  в  наследство  от  земноводных  пращуров?!

   Мрачные  перспективы  нашего  недалёкого  будущего,  вкратце  обрисованные  Жанной,  были  подкреплены  слишком  многими,  вполне  весомыми  доводами,  чтобы  можно  было  позволить  себе  снисходительно  отмахнуться  от  них  или  же  перевести  всё  в  шутку.

  Я  несколько  раз  пытался  что-то  спросить  у  неё,  но  мысль  всякий  раз  ускользала  от  меня,  прежде  чем  я  успевал  открыть  рот.  Наконец,  окончательно  потеряв  нить  здравого  рассуждения,  я  задал  вопрос,  который    давно  собирался  задать.

  -  Слушай,  а  зачем  ты  мне  всё  это  рассказываешь?

  Её  ответ  изумил  меня,  пожалуй,  больше,  чем  весь  наш  предыдущий  разговор. 

  -  Я  хочу  спасти  тебя,  -  просто  и  бесхитростно  отвечала  она.

  -  Вот  это  здорово!  А  кто  ты,  собственно,  такая,  чтобы  меня  спасать?..

  Жанна  не  спешила  с  ответом.  Стянув  с  рук  варежки,  она  поднесла  к  самым  губам  покрасневшие  от  холода  пальцы  и  долго  дула  на  них, стараясь  согреть  своим  дыханием.  Было  похоже,  что  она  сознательно  затягивает  время,  чтобы  обдумать  про  себя  возможные  варианты  ответа.

  -  Скажи,  пожалуйста,  а  где  ты  работаешь?  -  неожиданно  для  самого  себя  спросил  я. 

  За  время  нашего  почти  двухлетнего  знакомства  Жанна,  как  правило,  старалась  избегать  этой  темы.  Те  ответы,  которые  мне  удавалось  из  неё  выудить,  ничего  толком  не  проясняли,  хотя,  сказать  по  правде,  этим  вопросом  я  никогда  особенно  и  не  задавался.  Жанна  умела   ненавязчиво  переключать  моё  внимание  на  что-нибудь  другое.  Но  сейчас  я  решил  выведать  у  неё  всё  до  конца,  чего  бы  это  мне  ни  стоило.

  Как  и  прежде,  мой  вопрос  не  вызвал  у  неё  желания  откровенничать.

  -  Я  работаю  в  одной  секретной  лаборатории,  -  уклончиво  отвечала  она.

  -  Послушай,  какие у   тебя  от  меня  могут  быть  секреты?  Давай  выкладывай  всё  начистоту.  Что  за  лаборатория,  чем  она  занимается,  где  находится?  Я  хочу  знать  о  тебе  всё.  В  конце  концов,  я  имею  на  это  право  как  мужчина  и  как  твой  друг. 

  Немного  помедлив,  Жанна  посмотрела  мне  прямо  в  глаза  и  вдруг  сказала:

  -  Да,  пожалуй,  скрываться  больше  не  имеет  смысла.  Теперь  я  могу  тебе  кое-что  открыть,  правда,  немногое,  но  зато  самое  важное.  Боюсь,  всего  ты  не  поймёшь, а   если  и  поймёшь,  то  не  поверишь…  Короче  говоря,  та  лаборатория,  где  я    работаю,  находится  очень  далеко  отсюда,  на  расстоянии  сотен  или  тысяч,  или  даже  миллионов…

  Тут  она  опять  замялась.

  -  Миллионов  световых  лет,  -  счёл  нужным  подсказать  я.

  Жанна  как-то  застенчиво  кивнула,  соглашаясь.

  -  Можешь  считать,  что  наша  лаборатория  находится  в  другом  измерении,  -  тихо  добавила  она.  -  Мне  трудно  объяснить  тебе,  но,  тем  не  менее,  это  так…

  С  начала  нашей  встречи  прошло  не  более  часа.  За  это  время    её  шокирующие   откровения  обрушивались  на  мою  голову  так  часто  и  с  такой  оглушающей  непосредственностью,  что  я  уже  успел  потерять  способность  чему-либо  по-настоящему  удивляться;  на  последнее  признание  у  меня  просто  не  осталось  сил.  Было  похоже  на  то,  что,  чересчур  увлёкшись  своими  пространными  фантазиями,  моя  собеседница  начисто  утратила  чувство  меры.

   Я  ещё  раз  внимательно  оглядел  Жанну  и,  понимающе  улыбнувшись,  спросил:  уж  не  пожаловала  ли  к  нам  в  её  лице  сама    ГОСТЬЯ   ИЗ    БУДУЩЕГО?

  В  глазах  Жанны  промелькнуло  минутное  смятение,  как  будто  бы  она  уже  пожалела  о  сделанном  признании.  Спрятав  лицо  в  тёплый  шарф,  она  пробормотала,  что  будущее  надо  подразумевать  не  в  прямом  смысле,  а  скорее,  как  параллельное  будущее.  «Впрочем,  можешь  считать,  как  тебе  удобнее»,  -  поспешно  добавила  она:  ведь  дело-то  совсем  не  в  этом,  а  в  том,  что  она  находится  здесь  с  определёнными  целями,  и  что  наше  знакомство  имеет  к  её  работе  самое  прямое  отношение…

  Такого  хода  я  никак  не  мог  предвидеть,  а  потому  некоторое  время  молча  наблюдал  за  ней,  пытаясь  хотя  бы  приблизительно  представить  себе,  куда  в  итоге  приведут  эти  её  загадочные  метания.

  -  Та-ак,  ну,  и  что  всё  это  значит?

  -  Это  значит,  что  ты  сегодня  же  должен  сделать  окончательный  выбор,  -  неожиданно  вернулась  к  первоначальной  теме  Жанна.

  -  Какой  выбор?

  -  Остаться  здесь  или  идти  со мной.  Нужно,  чтобы  ты  это  решил  обязательно  сегодня!

   От  такого  резкого  перехода  к  прозе  будней  меня  опять  бросило  в  жар.

  «Вам  только  этого  и  нужно.  Все  вы  одинаковы»,  -  с  тоской  подумал  я  и  по  новой  принялся  мямлить  о  том,  что  к  таким  серьёзным  вопросам  надо  подходить  очень  осторожно,  во всеоружии  жизненного  опыта,  и  ни  в  коем случае  не  рубить  сплеча.

  -  Надо  рубить!  -  решительно  отрезала  Жанна.  -  Иначе  будет  поздно.

  -  Куда  ты  спешишь?!  Мы  ещё  не  расставили  все  точки  над  «И»…

  -  Господи,  какой  ты  бестолковый?!  Какие  ещё  точки?!  -  рассердилась  Жанна.  -  Я  для  кого  всё  это  рассказывала:  про  Пермотриас  и  про  всё  остальное,  а?  Ты  что,  ничего  не  понял?

  -  Я  понял  всё  и  даже  более  того.

  -  Ну,  тогда  в  чём  же  дело?!

  -  Значит,  ты  действительно,  хочешь  меня  спасти?

  -  Ну,  конечно.

  -  От  перерождения?

  -  Именно.

  -  И  в  твоих  силах  это  сделать?!

  -  Ну  да…

  -  Подожди-подожди,  я,  кажется,  начинаю  что-то  понимать.  А-а,  ну,  да,  конечно,  как  это  я  сразу  не  догадался?!  Ага!  Ну, в   общем  и  целом  картина  теперь  ясна.  То-то я   смотрю,  ты  какая-то  не  такая,  как  все.  А  теперь…  вот  оно  что?!  Ты  -  девушка  ОТТУДА!!  Ну,  тогда  всё  разом  встаёт  на  свои  места.  Можешь  ничего  дальше  не  объяснять.  Если  хочешь,  я  сам  расскажу  тебе  всё,  что  нужно…

   Пользуясь  её  замешательством,  я   тут  же   принялся  активно  развивать  новую  тему  в  надежде  уйти  как  можно  дальше  от  вновь  замаячившего  на  горизонте  нежелательного  разговора  «начистоту».

   Я  сказал,  что  мне  кое-что  известно  о  её  работе  в  лаборатории  по  изучению  форм  разумной  жизни,  которая  находится  в  ином,  бесконечно  далёком  мире,  недоступном   нашему  пониманию.  Их  параллельный  мир  похож  на  наш  тем,  что  развивается  по  тем  же  физико-химическим  законам,  однако,  в  отличие  от  нас,  дела  у  них  обстоят  куда  как  успешнее  и  благополучнее.  Они  продвинулись в   своём  развитии  так  далеко,  как  нам  и  не  снилось.  Силою  разума  они  преодолели  несовершенство  живой  плоти  и  победили  смерть;  они  смогли  овладеть  всеми  видами  энергии,  какие  только  можно  извлечь  из  недр  космического  пространства. Их  учёные  совершили  эпохальные  открытия  в  освоении  единосвязующей  пространственно-временной  материи.  И,  наконец,  пользуясь  своими  неисчерпаемыми  возможностями,  они  проникли  в  нашу  Вселенную,  где  после  долгих  блужданий  среди  бескрайних  галактик  и  холодных  туманностей  отыскали  нашу  планету,  населённую  очень  похожими  на  них  существами,  только  стоящими  на  более  низкой  ступени  развития…

  Едва  я  успел сказать  это,  как  Жанна  отшатнулась  от  меня,  и  на  её  растерянном,  слегка  побледневшем  лице  можно  было  прочитать  следующее:  откуда  тебе  это  всё  известно?  «Хм,  соответствующую  литературу  надо  читать»,  -  усмехнулся  я  про  себя  и,  решив  ни  в  коем  случае  не  выпускать  инициативу  из  рук,  продолжил  в  том  же  духе: 

  -  Да,  без  сомнения,  вы  -  великая  цивилизация!  Для  нас  вы всё  равно,  что  боги-олимпийцы:  всемогущие,   всезнающие  и  бессмертные.  А  мы  для  вас  -  малоразвитые  дикари,  в  примитивных  головах  которых,  впрочем,  теплятся  кое-какие  задатки  мыслительных  процессов.  Осуществляя  свои  тайные  наблюдения  за  нашей  расой,  вы  не  раз  поражались  нашим,  не  поддающимся  никакому  разумному  объяснению  деяниям,  и  от  души  жалели  нас,  ваших  меньших  братьев,  более  всего  остального  наделённых  от  природы  одной  удивительной  особенностью:  уметь  выбирать  себе  путь  наибольшего  сопротивления  и следовать  ему  с   завидным  постоянством.  Вы  неоднократно  пытались вразумить  нас,  бестолковых,  не  раз  оказывали  дружескую,  бескорыстную  помощь  под  видом  великих  научных  открытий,  преподнося  их  как  гениальные  озарения  отдельных,  наиболее  светлых  голов.  Но,  к  великому  сожалению,  помощь  ваша  впрок  никогда  не  шла,  ибо  такие  уж  мы  оригинальные  существа,  что  любое  ниспосланное  нам  благодеяние  умеем  оборачивать  себе  только  во  зло.

  Жанна  молчала.  Она  сидела,  отвернувшись,  никак  не  реагируя  на  мой  импровизированный  спич.  Мне  показалось,  что  эти  нехитрые  выдумки  успели  ей  надоесть, и   она  сердится  на  мою  неумеренную  болтовню.  Но  я,  войдя  во  вкус,  не  собирался  останавливаться: в   конце  концов,   сама  виновата.  Нечего  было  затевать  этот  нудный  разговор.

  — … Итак,  перед  вашей  экспедицией  была  поставлена  важная  и  ответственная  задача,  -   разглагольствовал  я,  умело  придерживаясь  тактики  игрового  маневрирования,  -  изучить  как  можно  глубже  внутренний  мир  земного  человека,  его  психологию,  духовную  и  животную  составляющие,  образ  мыслей,  потенциальные  возможности  и  так  далее.  Разумеется,  для  этой  цели  тебе  пришлось  обзавестись  необходимым  земным  партнёром,  чтобы с   его  помощью  и  через  него  было  проще  осваивать  заданный  материал.  Дело  у  вас  было  поставлено  хорошо,    исследования  двигались  вперёд  полным  ходом.  Но  вдруг  в  самый  разгар  вашей  деятельности  из  Центра  приходит  радиограмма, а  в  ней  приказ:  немедленно  сворачивать  все  работы  и с   полученным  материалом  отбывать  к  себе  на  базу,  которая  находится  где-то  на  пограничных  областях  нашей  солнечной  системы.  Ты,  естественно,  обеспокоена  такой  внезапностью.  Что  случилось?  Отчего  такая  спешка?  Оказывается,  ваши  учёные,  узнав  о  грозящей  планете  катастрофе,  спешат  вывести  из  зоны  ожидаемых  бедствий  своих  сотрудников.  В  самом  деле,  что  вам  здесь  делать,  над  кем  производить  дальнейшие  наблюдения,  если  разумных  существ  на  земле  больше  не  останется?!  Ведь  вы  же  специалисты  только  по  разумным  формам  жизни.

 … И  вроде  всё  правильно,  всё  идёт  согласно  намеченному  плану,  но  в  распорядок  ваших  действий  неожиданно  вкрадывается  одна  досадная  мелочь,  которая  грозит  вам,  и в   первую  очередь  тебе  серьёзными  осложнениями.  За  то  время,  что  ты  провела  у  нас  на  земле и  общалась  со  мной,  ты успела в   значительной  степени  привязаться  ко  мне.  Мысль  о  том,  что  нам  придётся  расстаться  навсегда,  причиняет  тебе  вполне  ощутимые  страдания.  Представление  же  о  той  незавидной  участи,  что  ожидает  меня  наравне  с  другими  землянами  -  шутка  ли  сказать:  из  человека  превратиться  обратно  в  ящера!  -  повергает  тебя  в  ужас  и  переполняет  твоё  сердце  безмерной  жалостью  ко  мне.  И  вот  на  свой  страх и   риск  ты  решаешься  спасти  меня  от  грядущего  кошмара,  хорошо  сознавая,  что  рискуешь  при  этом  очень  многим,  и   прежде  всего,  своей  репутацией  в  вашем  научном  мире.  Что  скажут  твои  коллеги?  Как  они  отнесутся  к  твоему  поступку,  лишённому  с  их  точки  зрения  какого  бы  то  ни  было  здравого  смысла?  Виданное  ли  дело,  чтобы   беспристрастный  учёный-экспериментатор  в  нарушение  всех  правил  пожалел,  да  ещё  попытался  спасти  жизнь  своему  подопытному  кролику?!  Да  мало  ли  таких  кроликов  было  в  вашей  научно-исследовательской  деятельности?!  Всех  не  пережалеешь!

  Но  ты  -  отважная и  решительная  девушка!  Раз  ты  поставила  перед  собой  цель,  то  уже  ничто  не  может  остановить  тебя  на  пути  к  её  достижению.  Есть  только  одно  препятствие,   мешающее  тебе  добиться  своего.  Это  препятствие  -  я  сам!  Человек   по  натуре   вялый  и  слабохарактерный,  неспособный  по  достоинству  оценить  светлое  чувство,  которое  питает   ко  мне  существо  высшего  порядка,  я  с  трудом  поддаюсь  обработке  и  упрямо  отпихиваюсь  от  той  спасительной,  счастливой  соломины,  которую  мне  тщетно  пытаются  всучить  прямо  в  руки…

  А  сделать-то  мне  предстоит  всего  ничего:  дать  своё  согласие,  полностью  довериться  тебе,  и  ты  тут  же  проведёшь  меня  через  пространственное  окно-тоннель,  на  другом  конце  которого  находится  выход  в  вашу  Вселенную.  О-о,  я  уже  вижу  это  окно  и  примерно  представляю  себе,  как  оно  выглядит. ОКНО  находится  в    заброшенном,  невзрачном  на  вид  сооружении,  менее  чем  что-либо  способном  вызвать  интерес  у  окружающих:  в  каком-нибудь  недействующем  общественном  туалете,  преданном  забвению  ещё  со  времён  перестройки,  обшарпанной  дворницкой  подсобке  или  старом  бесхозном  гараже,  предназначенном  к  сносу.  Когда  в  глубине  этой  жалкой  кирпично-деревянной  лачуги   открывается  пространственно-временное  ОКНО,  то  всё  разом  преображается.  Из  недр  тоннеля  вырываются  наружу  струи  ослепительно-белого с  синеватым  отливом  света,  похожего  на  свет  от  кварцевой  лампы.  Становятся  отчётливо  слышны  всё  нарастающие  свист  и  гул,  как  будто  бы  в  работу  включились  разом  несколько  мощных  пылесосов.  Это  с  помощью  специальных  силовых  установок  из  тоннеля  отсасывается  время.  Сплошным  потоком  оттуда   утекают  секунды,  минуты,  года  и  тысячелетия,  для  того  чтобы  в  ОКНЕ установился  абсолютный  временной  вакуум.  Только  таким  способом  можно  обеспечить  беспрепятственный  проход  между  нашими  мирами,  разделёнными  во  времени  и  пространстве  неисчислимыми  величинами.  И  когда  мы  с  тобой  ступим  в  это  спасительное  окно,  крепко  взявшись  за  руки,  вихрь  подхватит  нас,  и  мы  помчимся  вперёд,  минуя  все  катастрофы  и  катаклизмы,  навстречу  новой,  счастливой  жизни…

  -  Ну,  хватит!..

  Эти  слова  прозвучали,  как  приказ,  которому  нельзя  было  не  подчиниться.

  Стало  опять  на  удивление  тихо.  Только  размеренно  шуршали  снежинки,  и  сугробы  вокруг  нас  продолжали  разбухать,  грозя  задавить  нашу  скамью  вместе с  нами  своей  снежной  массой.

  После  того,  как  я  замолчал,  Жанна  не  сразу  взяла  слово.  Она  сидела,  задумчиво  опустив  длинные  ресницы,  и  машинально  теребила  покрасневшими  пальцами  пушистые  варежки,  вместо  того,  чтобы  одеть  их  на  замёрзшие  руки.  Я  всё  же  надеялся,  что  мои  выдумки  хоть  отчасти   поднимут  ей  настроение,  и  она,  если  не  рассмеётся,  то,  по  крайней  мере,  одарит  меня  улыбкой, но  ничего  подобного  не  произошло.  Наоборот,  в  ней  что-то  неуловимо  изменилось  в  сторону  отчуждения.  С  каждой  минутой  она  словно  отдалялась  от  меня  всё  дальше  и  дальше.

  -  Ну,  что  ж,  если  ты  действительно,  знаешь  или…  догадался,  мне  будет  легче  с  тобой  объясниться,  -  произнесла,  наконец,  она,  и  прозвучало  у  неё  это  так  строго  и  значительно,  что  стало  совсем  уже  непонятно:  кто  кому  здесь  подыгрывает? -  В  таком  случае  отпадает  необходимость  вдаваться  во  все   подробности.  Да,  ты  почти  прав  относительно  меня,  но  лишь  отчасти.  Кое-во-что  тебя  придётся  всё  же  посвятить… 

  Без  тени  улыбки   Жанна  пояснила,  что   ИХ   ЭКСПЕДИЦИЯ  должна  была  давно  уже  покинуть  нашу  планету  но,  тем  не  менее,  задержалась  здесь  на  непозволительно  долгое  время.  И  причиной  тому  послужила  как  раз  надвигающаяся   КАТАСТРОФА.  По  её  словам  выходило,  что  ОНИ,  наши  старшие  братья,  на  деле  оказались  намного  благороднее  и  великодушнее,  чем  я  о  них  думал.  Узнав  о  том  бедствии,  которое  ожидает  в  скором  времени  землян,  и  не  имея  возможности  предотвратить  его,  ОНИ  решили  спасти  если  не  всех,  то  хотя  бы  часть  обречённого  на  гибель  человечества.  Для  этой  цели  им  надлежало  в  срочном  порядке  отобрать  по  возможности  лучших  представителей  человеческого  общества.  Получившуюся  в  результате  отбора  группу  следовало  затем  перенести  с  Земли  в  оазис  их  благополучного  мира,  где  она  продолжила  бы  своё  существование  в  оранжерейных,  тепличных  условиях.  Именно  им,  членам  группы  «избранных»  предстояло  стать  тем  золотым  генофондом,  который  должен  был  обеспечить небывалый  расцвет  последующих  поколений  человеческой  расы.  Впоследствии,  спустя  многие  тысячелетия  их  счастливым  потомкам  надлежало  осуществить  великую  и  почётную  миссию:  ступив  на  поверхность  очищенной,  преображённой  земли,  воздвигнуть  на  ней  новое  здание  человеческого  Духа  и  Разума.  Им  выпадала  честь  строить  новую  цивилизацию,  во всех  отношениях  более  высокую  и  совершенную,  чем  та,  что  была  задолго  до  них…

   Когда  Жанна  закончила,  мне  только и   оставалось,  что  спросить:  каким-таким  образом  в  ту  группу  избранных,  куда  наверняка  отбирались  лучшие  из  лучших,  могла  затесаться  моя  более  чем  скромная  персона?

   На  это  Жанна  всё  так  же  серьёзно  ответила,  что  вопрос  этот  её  также  занимал,  и    она  не  исключает  какой-нибудь  ошибки  в  программе,  запущенной  для  отбора  участников  группы.

  -  Мне  ведь  уже  несколько  раз  советовали  оставить  тебя,  -  с  подкупающим  откровением  призналась   она.  -  В  самом  деле,  многие  у  нас  считают  твою  кандидатуру   ошибочной и   случайной,  а  тебя  самого  личностью  несформировавшейся  и  бесперспективной.  По  многим  показателям  ты  не  проходишь  в  состав  набираемой  группы.  Мне   стоило  немалого  труда  выпросить  разрешение  продолжать  с  тобой  работу.  Ты  знаешь,  за  это  время  я  действительно  успела  привязаться  к  тебе…  И  мне  очень  трудно   представить,  что  мы  больше  никогда  не увидимся …

  Всё  с  той  же  трогательной  простотой  она  поведала,  как  два  года  назад  её,  согласно  полученному  заданию,  действительно  приставили  ко   мне  для  исследования  моих  духовных,  умственных  и  физических  возможностей.  Окажись  у  неё в   запасе  чуть  больше  времени,  мой  переход  в  группу  «избранных»  мог  бы  пройти  более   плавно  и  органично,  без  лишних  объяснений,  но  беда  в  том,  что    времени  как  раз  нет. Программа  по  отбору  резко  сворачивается, и  в  ближайшие  дни  надо  представить  полностью  укомплектованный  состав  группы.  Поэтому  следует  поспешить,  иначе  будет  поздно…

   Жанна  говорила  что-то  ещё,  говорила  много  и  горячо,  пытаясь  убедить  меня  в  том,  что  действует  исключительно  во  имя  моего  спасения,  а я  смотрел  на  неё  во  все  глаза  и  силился    понять,  чего  же  ей  всё-таки  надо?  Если  бы  она  была  заинтересована  в  том,  чтобы  чисто  по-женски  увести  меня  /а  я  был  более,  чем  уверен,  что  так  оно  и  есть  на  самом  деле/,  то  не  слишком  ли  много  тут  было   наворочено  для  выражения  одной-единственной, вполне  понятной  и  легко  объяснимой,  изначально  заложенной  в  женской природе  биологической  потребности?  К  чему  было  громоздить  такое  невероятное  фантазёрство  про  пермотриасы-пермокарбоны,  про  перерождение  деградирующего  человечества  и  прочее?  А  теперь  ещё  ни  к  селу,  ни  к  городу  добавилась  эта  научная  экспедиция  из  иного  мира!  Для  чего?  Зачем?..  Неужели  только  для  того,  чтобы  покрепче  привязать  меня?  Но  ведь  всё  то,  что  мне  довелось  сегодня  от  неё  услышать,  прозвучало  в  высшей  степени  нелепо  и  фальшиво,  и  вряд  ли  после  этого  можно  было  рассчитывать  на  усиление  каких-либо  нежных  чувств с   моей  стороны.

  Но  что  самое  главное  -  на  Жанну  это  совершенно  не  было похоже!  Никогда  раньше  за  ней  не  замечалось  пристрастия  к  сочинительству,  да  ещё  на  такие  вольные  темы.

  Неожиданно  мне  стало  её  жалко.  В  какой-то  момент  лицо у  неё  сделалось  такое  несчастное,  как  будто  она  собиралась  заплакать.  Стало  ясно,  что  наша  непонятная  игра  чересчур  затянулась,  и  её  надо срочно  прекращать.  Сделать  это  следовало  по  возможности  в  наиболее  мягкой  и  деликатной  форме.  Выход  из  положения  напрашивался  сам  собой,  и  я  уже  готов  был  предложить  Жанне  пойти  в  кафе,  чтобы  выпить  что-нибудь  согревающее  за  «межпланетное  сотрудничество  и  взаимопонимание»,  но  в  этот  момент  в  сумочке  у  неё  раздался  сигнал  сотовой  связи…

  Жанна  вынула  крохотный  мобильный,  по  форме  и  золотистому  окрасу  своему    похожий  на  жука-скарабея,  приложила  к  виску  и  на  пару  минут  застыла  в  напряжённой  позе…

  По  мере  того,  как  ей  что-то  там  говорили,  лицо  её  всё  больше  бледнело, а   затем  его  словно  накрыла  глубокая  тень,  на  тёмном  фоне  которой   ярко  вспыхнули  из-под  полуприкрытых  ресниц  огромные  глаза.  Потом  Жанна  едва  слышно  произнесла:  «Да,  конечно,  я  всё  поняла»,  молча  спрятала  жука-скарабея  в  сумочку  и  взглянула  на  меня  как-то  совсем  по-иному.

  По  инерции  я  хотел  спросить  у  неё  про  полученную  шифровку  из  Центра  или  про  внезапный  приезд  резидента,  но  не  спросил…  В  её  глазах  я  прочитал  нечто  такое,  отчего  у  меня  разом  отпала  охота  шутить.

  Прежде  чем  вновь  обратиться  ко  мне,  Жанна  улыбнулась,  но  сейчас  и  улыбка  её  казалась  какой-то  чужой  и  отстранённой.  Никогда  ещё  она  так  странно  не  улыбалась.  Теперь  уже  она  как  будто  жалела  меня.

  -  Ты  знаешь,  -  как  бы  через  силу  произнесла  она,  -  мне  ужасно  неловко  говорить  об  этом,  но  мне  только  что  сообщили,  что  я…  что  ты…  Короче,  забудь  всё,  что  я   тут  наболтала.  Можешь  считать  это  выдумкой,  можешь…  как  хочешь,  но  забудь.  И  меня  тоже  поскорее  постарайся  забыть…  Всё!

  -  То  есть  как  это  всё?  -  опешил  я.  -  Ты  что,  издеваешься?

  -  Извини,  это я   виновата.  Наверное,  не   стоило  тебе  так  много  рассказывать,  -  она  смотрела  на  меня  с  неизъяснимой  жалостью,  как  смотрят  на  обиженного  природой  и  презираемого  людьми  убогого   калеку,  не  сознающего  по  слабости  ума  своей  трагической  ущербности.  -  Но  я  всё  же  надеялась,  что  ты  воспользуешься  предоставленным  тебе  шансом.  Мне  сообщили,  что  программа  отбора  переходной  группы  завершена.  Только  что  где-то  у  вас  на  Кольском  полуострове  был  отобран  последний  недостающий  представитель  человеческого  рода. Всё.  Группа  укомплектована,  и  я  уже  ничего  не  могу  поделать.  Теперь  мы  должны  расстаться,  -    она  потянулась  ко  мне  рукой  и,  как  маленького,  погладила  по  голове.  Рука  оказалась  очень  тёплая  и  слегка  влажная.  -  Ты  даже  не  представляешь,  как  мне  жаль,  что  это  оказался  не  ты,  -  добавила  она  и,  наклонившись,  быстро  поцеловала  меня.

  Затем  она  поднялась  со   скамейки,  одёрнула  свой  светлый  пуховичок,  поправила  на  плече  ремень  от  сумки  и,  спрятав  подбородок  в  сиреневом  шарфе,  выбивавшемся  наружу  из-под  воротника,  быстро  зашагала  к  выходу…

  Я  продолжал  сидеть  на  скамейке,  неподвижный,  безмолвный,  какой-то  потерянный  и  разом    опустошённый,  и  безучастно  наблюдал  за  её  уходом.

  От  её  прощального  поцелуя  мир  в  моих  глазах  перевернулся.  Деревья,  ограда,  сугробы  -  всё  как-то  вдруг  вывернулось  наизнанку,  подпрыгнуло  вверх  и  зависло  надо  мной  в  устрашающе-опрокинутом  виде.  Даже  узорчатые  снежинки  густо  посыпались  снизу  вверх,  словно  конфетти  в  декоративных  гелиевых  светильниках.

   Но  это  было  ещё  не  самое  ужасное…

   Когда  всё  возвратилось  по  часовой  стрелке  обратно,  и  Таврический  сад  снова  занял  своё  прежнее  устойчивое  место,  со  мной  начало  происходить  нечто  невероятное…

   Я  смотрел  прямо  перед  собой  отрешённым  взором  ясновидящего, впавшего  в  медитационный  транс,  и  уже  не  видел  ни  заснеженного  сада,  ни  занесённых  снегом  скамеек,  ни  узких  дорожек,  протоптанных  между  высокими  сугробами.  Что-то  ощутимо  сдвинулось  в  моём  сознании  и,  подобно  библейскому  пророку  Иезекилю,     одна  за  другой  мне  стали  открываться    леденящие  душу  картины  нашего  недалёкого    будущего…

 … Я  отчётливо  видел,  как  раскаляется  докрасна  атмосфера,  лишённая  живительной  влаги;  как  беспощадный  зной  сжигает  спасительные  зелёные  покровы  земли;  как   под  палящими  лучами  неизбежного  пересыхают  русла  рек,  ручьёв  и  каналов,  обращаясь  в  мёртвые  обезвоженные  овраги;  видел,  как  шальной  ветер  вздымает  вверх  гигантские  столбы  белого  песка,  крутит  их,  как  хочет,  и  гонит  по  бескрайним  каменистым  пустыням,  надёжно  заметая  жалкие  развалины  того,  что  совсем  ещё  недавно  считалось  величайшими  достижениями  человеческой  цивилизации…

 …Не  без  содрогания  наблюдал  я  существо,  давно уже  вызревавшее  в  недрах  человеческого  сознания,  и  только  сейчас  получившее  возможность  целиком  и  полностью  обрести  свою   законченную  внешнюю  форму  и  содержание.  Не  отдавая  себе  отчёта  в  ужасе  происходящего,    человек  безропотно  опускался  на  четвереньки,  покрываясь  скользкой  чешуёй  и  грубыми  костяными  наростами  защитного  спинного  панциря.  Голова  его  мягко  втягивалась  в  массивные,  покатые  плечи,  становясь  сплюснутой  сверху  и  непомерно  расширяясь  в  области  челюстей.  Вытянувшееся  в  длину  тело  быстро  зарастало  толстыми  жировыми   складками,  обретая  удобную  обтекаемость  и  упругость,   столь  необходимые  для  обитания  в  водной  среде…

  В  тусклых,  остекленевших  глазах  чешуйчатого  монстра   на  какой-то  миг  мелькает  искра  безысходной  печали,  горького,  мимолётного  сожаления  о  прошедших  днях,  годах,  веках,  тысячелетиях,  когда,  пребывая  в  образе  и  подобии  божьем,  он  безраздельно  царил  на  земле,  являясь  её  полновластным  и  законным  хозяином.  Тогда,  находясь  во  всеоружии  знаний  и  сверхвозможностей,  он  совершал  великие  подвиги  и  деяния  во  славу  рода  человеческого,  он  возводил  прекрасные  города  и  взращивал  вкруг  них  цветущие  сады,   сдвигал  неприступные  горы  и  поворачивал  реки  вспять,  он  глубоко  проникал в  потаённые  недра  земли  и  беседовал  со  звёздами.  Но  всё  это  -  в  прошлом…  Теперь  уже  ничего  не  осталось,  кроме  воспоминаний,  а  скоро  и  воспоминания  сотрутся,  исчезнут  без  следа,  растворятся  в  едкой,  океанской  соли,  и  память  станет,  как  чистый  лист  бумаги,  гладкой,   белой  и  незапятнанной,  как  память  простейшего  существа,  чья  жизнедеятельность  определяется  лишь  двумя  физиологическими  направляющими:  чувством  голода  и  инстинктом  взаимоотношения  полов…

   Тяжело  переваливаясь  с  боку  на  бок,  волоча  за  собой  по  песку  громоздкий  хвост,  земноводный  ящер  добирается,  наконец,  до  побережья  и  с  видимым  удовольствием  погружается  в  желанную  морскую  пучину,  где  его  огромная,  неповоротливая  туша  сразу  обретает  силу и   ловкость,  а  движения   становятся  стремительны,  точны  и  даже  грациозны…

  И  со  всех   сторон  к  спасительным  морским  водам  тянутся  бесконечные  ряды  таких  же  безобразных,  ящероподобных  существ.  Они  бредут, мечтая  лишь  о  том,  как  бы  поскорее  добраться  до  родной  стихии,  уйти в  неё  с  головой  и  вновь  обрести  то  первородное  состояние  блаженного  покоя  и  сладкого  неведения,  где   спит  разум  и  дремлет  душа,  где  властвуют  дремучие  инстинкты  и  животные  рефлексы,  и  где  свет  и  тьма  сливаются  в  единую  безликую,  всепоглощающую  серо-зелёную  массу,  которая  представляет  из  себя  альфу  и  омегу  всего  сущего.

  И  мировой  океан  справляет  великое  торжество  первобытной  стихии.  Перекатываясь  из  конца в   конец  по  необозримым  просторам,  могучие  волны  радостно  шумят,  возвещая  миру  о  возвращении своего  древнейшего  морского  владычества  над  планетой…

 … Словно  электрический  разряд  пробежал  по  моему  телу,  заставив  позвоночник  изогнуться  вопросительным  знаком,  а  ноги  отбить  на   утоптанном  снегу  несколько  па  замысловатой  чечётки.  Мне  почудилось,  будто начавшееся  перерождение  уже  коснулось  и  меня.  Я  вполне  явственно  ощутил,  как  щёки  мои  покрываются  безобразными  роговыми  наростами,  а  складки  на  лбу  огрубели  и  отяжелели  настолько,  что сползли  через  переносицу  вниз,  смяли  и  поглотили  нос, а   затем  в  симметричном  порядке  растеклись  вокруг  рта,  образовав  пышный  морщинистый  бутон.  В  центре  этого  отвратительного  бутона  плотоядно  изгибалась  кривая,  подковообразная  щель  -  моя  пасть.  Нет  -  мой  рот!  Вернее,  то,  что  когда-то  было  моим  ртом…

  Машинально  я  схватился  обеими  руками  за  своё  лицо  и  тут  же с   воплем  ужаса  отбросил  их  от  себя.  Ладони  сделались  неестественно  широкими,   уплотнились  и  побурели,  между  заметно  укоротившимися,  скрюченными  пальцами  образовались  кожистые,  бугристые  соединения,  легко   складывающиеся  в  гармонику…  Перепонки!?

  Уже?!  Так  быстро?!  Я  превращаюсь  в  земноводное?  Нет,  не  может  быть!..

  Я  потряс  головой,  пару  раз  с  силой  наотмашь  ударил  себя  ладонью  по  лбу.

  ………………………………………….

  Наваждение  исчезло.

  Руки  опять  сделались  человеческими,  лицо  /по  крайней  мере,  на  ощупь/  приняло  прежние  очертания.  Зато  внутри  меня  проснулся  и  заработал  настоящий  вулкан.  В  голову  мне  ударила  уже  не  кровь,  а  раскалённая  вулканическая  лава.

  Что  угодно  -  только  не  это! Скорее!  Догнать!  Вернуть  Жанну!  Любой  ценой  наладить  с  ней  отношения.  Умолить  её  замолвить  за  меня  словечко.  Готов  претерпеть  что угодно  -  лишь  бы  остаться  человеком!..

   ……………………………………………………… 

  Оторвав  невидимые  гвозди,  удерживавшие  меня  на  месте,  я  соскочил   со  скамьи  и    бросился  вслед  удалявшейся  Жанне.

   ………………………………………………………..  

 … С  первых  же  минут  стало  ясно,  что  догнать  её  будет  делом  непростым.

   Жанна  двигалась  своей  обычной  лёгкой,  спортивной  походкой,  ни  быстро  не  медленно,  как  обычно;  я  рванулся  за  ней  из  последних   сил,  однако  расстояние  между  нами  почему-то  продолжало  увеличиваться,  словно  мы  поспешно  расходились  в  разные  стороны.

  Земля  буквально  уходила  у  меня  из-под  ног.  Дубы  и  вязы,  будто  сговорившись,  вырастали  на  моём  пути  с  таким  расчетом,  чтобы  я  имел  возможность  с  размаху  ткнуться  лбом  в  их  обледеневшие,  шершавые  стволы.  Несколько  раз  я  падал,  зарываясь  носом  в  снег.  Уже  на  выходе,  возле  ворот  я  упал  основательно,  окунувшись  головой  в  большую  снежную  кучу,  наметённую  садовым  снегоочистителем.  Когда  поднялся  на  ноги  и  протёр  рукавом  залепленные  снегом  глаза,  Жанна  уже  переходила  Салтыкова-Щедрина.

  Оказавшись  на  другой  стороне  улицы,  она  чуть  замедлила  шаг  и,  как  мне  показалось,   украдкой  глянула  в  мою  сторону.  Затем  слегка  тряхнула  головой, словно  принимая  окончательное  решение,  и   двинулась  по  направлению  к  Суворовскому  проспекту.

  У  меня  ещё  была  надежда  её  догнать.

  -  Жанна,  стой! -  отчаянно  взывал  я,  барахтаясь  в  сугробе  и  не  обращая  внимания  на  удивлённые  взгляды  и  смешки  прохожих. -  Свет  мой!  Да  как  же я   без  тебя-то?!  Погоди!  Давай  потолкуем!  Подумаем!  Ведь  страшно!..

  ……………………………………………………………………………………………..

  Освободившись,  наконец,  от  снежных  объятий  Таврического  сада  и  перебежав  на  противоположный  тротуар  Салтыкова-Щедрина  — / ради  чего  мне  пришлось  невыносимо  долго  топтаться  под  светофором  в  ожидании  зелёного  сигнала/  -  я  увидел,  как  Жанна  свернула  перед  музеем  Суворова  резко  направо,  и,  миновав  мозаичное  панно  «Отъезд  Суворова  в  итальянский  поход  1799г.»,  пробирается  между  заснеженными  кустами,  оформлявшими  боковой  фасад  здания.

   Прибавив  ходу,  я  устремился  туда  же,  быстро  оббежал  музей,  и,  преодолев  кустарниковый  заслон,  успел  заметить,  что  Жанна  направляется  к  какому-то  маленькому  неприглядному  сооружению, сколоченному  из  досок  и  щитов,  похожему  на  заброшенный  гараж  или  же  старую  дворницкую  подсобку.  Ветхий  сарай  стоял  в  глубине  небольшого  пустыря,  прижавшись  обшарпанным  боком  к   невысокой  ограде,  за  которой  поднимались  неприступные  бастионы  жилого  массива.  Под  наметённой  шапкой  снега  он  был  почти  не  заметен  и  ПРАКТИЧЕСКИ   НЕ  ПРИВЛЕКАЛ   К  СЕБЕ   ВНИМАНИЯ  ОКРУЖАЮЩИХ…

  Тяжёлая,  обитая  ржавыми  металлическими  листами  дверь  с  душевыматывающим  скрипом  слегка  приотворилась,  пропуская  Жанну  внутрь,  и,  также  горестно  простонав,  захлопнулась  за  её  спиной.  Вот  оно!!..

  При  виде  этой  жуткой  конуры  всё  во  мне  затрепетало.

  Неужели  там,  внутри,  за  ржавой,  скрипучей  дверью   и   находится  то  самое  ОКНО,  с  помощью  которого  осуществляется  сообщение  между  параллельными  мирами?!

  Скорее-скорее  туда,  пока  оно  не  закрылось!..

  Увязая  в  глубоком  снегу  едва  не  по  пояс,  я  кое-как  добрался  до  сарая,  но в   последний  момент  перед  самыми  дверями  вынужден  был  отступить  назад:  изо  всех  щелей  и  дыр  жалкого  сооружения  наружу  вырвались  струи  непереносимо  яркого  с  синеватым  отливом  света,  похожего  на  свет  от  кварцевой  лампы…

  Мне  пришлось  отвернуться,  закрыв  лицо  руками,  потому  что  один  из  лучиков,  скользнув  мимоходом  по  моим  глазам,  на  несколько  секунд  буквально  ослепил  меня

  Потом  в  глубине  подсобки  послышался  надсадный  гул,  сопровождаемый  какими-то  свистяще-всасывающими  звуками, словно  в  работу  одновременно  включились  несколько  пылесосов.  Ветхие  стены  сарая  начали  содрогаться,  и  от  бешеной  тряски  со  скатов  крыши  целыми  ломтями  повалился  снег  вперемешку  с  сосульками.

  Не  оправившись  толком  от  ослепления,  я  ухватился  обеими  руками  за  опасно  липкую  от  мороза  ручку  и,  не  чувствуя  боли,  дёрнул  изо  всех  сил…

   Дверь,  как  и  следовало  ожидать,  не  поддалась.  Она  даже  не  шелохнулась.

   -  Жанна,  открой  дверь,  ты  слышишь?  -  закричал  я,  ожесточённо  колотя  кулаками  по  обледеневшим  щитам.  -  Открой  немедленно!  Не  прячься!  Я  видел,  как  ты  сюда  вошла!  Открой  и  поговорим!

    Свист и   шипение  в  сарае  нарастали.  Потом  вдруг  наружу,  вслед  за  ослепительным  светом  вырвалась   мощная  тепловая  волна.  На  мгновение  мне  показалось,  что  лист  железа,  в  который  я  упёрся  ладонью,   сделался  обжигающе  горячим,  как  раскалённая  плитка.

  Я  одёрнул  руку  с  такой  поспешностью,  что  не  смог  удержаться  на  ногах  и  упал  на  спину…

  …………………………………………………………………………………………………………………….

  Поднялся  я  не  сразу.  Поражённую  руку  свело  судорогой,  и,  чтобы  вернуть  прежнюю  подвижность,  её  пришлось  тщательно  растирать  снегом.  Когда   я  вновь  встал  на  ноги,  «пылесосы»  в  сарае  работали  на  убыль.  Они  сбавляли  обороты  так  же  стремительно,  как  только  что  наращивали.  Вслед  за  ними  угасал  и  свет  от  таинственной  «кварцевой  лампы».  Ещё   один  лучик,  совсем  уже  безболезненно  мазнул  меня  по  лицу,  а  спустя  минуту  всё  в  сарае  погасло и   стихло…

  Желая  во  что  бы  то  ни  стало  сломить  сопротивление  намертво  застывшей  двери,  я  что  есть  силы  ударил  по  ней  ногой,  примерился,  чтобы  ударить  другой,  но  в  этот  момент  за  моей  спиной  раздалось:

  -  Что  за  проблемы,  мужик?..

  ………………………………………………………………………………………………….

  Я  обернулся  и  увидел  рядом  тучного  бородатого  гиганта  в   кроссовках  на  босу  ногу  и  засаленной  куртке,  одетой  поверх  рваной  майки.  Лицо  спрашивающего  по  самые  глаза  было  затянуто  густой,  чёрной  щетиной,  похожей  на  сапожную  щётку.   В   центре  этой  устрашающей  растительности остро-зубастым,  каким-то  нечеловеческим  оскалом  сверкал  огромный,  корытообразный  рот,  что  придавало  неизвестному  толстяку  определённое  сходство  с  Волшебником-Людоедом  из  сказки  про  Кота  в  сапогах.

  В  сердцах  я  хотел  дать  ему  резкий  ответ,  но,  отметив  необычайно  свирепое  выражение  лица  бородача,  от  резкостей  решил  воздержаться.

  -  Ты  чего  мой  гараж  ломаешь?  Я  за  тобой,  водохлёбом,  уже  минут  десять  из  окна  наблюдаю,  как  ты  тут  вытанцовываешь  около  моих  дверей.  Тебе  чего,  а?  -  грозно   допытывался   Волшебник-Людоед,  хорошо,  видимо,  сознавая  своё  фактурное  преимущество  и  наверняка  учитывая  свою   способность  повергать  противников  в  трепет  одним  только    внешним  видом.

  Кое-как  совладав  с  собой,  я  пояснил,  что  хочу  видеть  одну  мою  знакомую,  которая  минут  пять  назад  скрылась в   этом  закрытом,  причудливом   сооружении,  больше  похожем  на  хижину  монаха-отшельника,  чем  на  гараж.  «Только  что…  только  что  вот  через  эту  самую  дверь  прошла.  Сам  видел».

  Волшебника-людоеда  мои  слова  откровенно  позабавили.

  -  Да  что  ты  мне  паришь,  водохлёб?!  -  шумно  провозгласил  он,  вновь  наглядно  демонстрируя  свой  людоедский  оскал  и  картинно  округляя  и  без  того  круглые  глаза-блюдца.  -  Какая  знакомая?  Какая  дверь?  Я  эту  дверь  ещё  неделю  тому  назад  дюймовыми  гвоздями  заколотил.  Всё  равно  гараж  сносить  будут.  Этот  пустырь  велено  очистить  под  автостоянку.  Так  что  пропадай  оно  всё  пропадом…

  До  меня  начало  доходить,  что  произошло  непоправимое,  но  я  ещё  не  хотел  сдаваться.

  Цепляясь  за  отголоски  последней  надежды,  я  заставил  себя  с  великим  тщанием,  тут  же,  сантиметр  за  сантиметром,  осмотреть  неприступную  дверь  по  всему  периметру.  Она  действительно   была  заколочена  на  совесть.  Я  насчитал  не  менее  двадцати  шляпок  от  гвоздей.  Закончив  безутешный  осмотр,  я  отступил  на  шаг  и  тупо  уставился  на  старый  гараж,  бесследно  и  навсегда  поглотивший  мою  подругу,  девушку  из  другого  мира,  пришедшую  сюда  с  тем,  чтобы  спасти  меня.

  Что  же  теперь  со  мной  будет?..

  -  Ну,  что,  убедился,  водохлёб?  -  ухмыльнулся  сказочный  бородач,  наблюдавший  за  моими  дверными  исследованиями  с  детским  любопытством.  -  Говорят  тебе  -  намертво  заколочено.  Какая  там  ещё  знакомая?  Откуда?

  -  А,  может,  как-нибудь  заглянем   внутрь?  -  не  надеясь  уже  ни  на  что,  упавшим  голосом  предложил  я.

  Грозный  великан  на  деле  не  обладал  и  сотой  долей  той  свирепости,  что  была  написана  на  его  людоедской  физиономии.  Наверное,  это  был  добрый  волшебник-людоед.  Пожав  могучими  плечами,  он  приблизился  к  сараю  вплотную  и,  взявшись  двумя  пальцами  за  уголок  какого-то,  известного  только  ему  одному  обшивочного  листа,  отвёл  его  немного  в  сторону.  За  отогнутым  листом  открылась  небольшая  прореха,  вполне  достаточная  для  поверхностного  обзора.  «Ну,  смотри  сам,  -  миролюбиво  сказал  он,  взглядом  подзывая  меня.  -  Смотри,  какую  знакомую  ты  там  ищешь».

   Я  жадно  припал  к  обзорному  глазку,  хотя  понимал,  что  это  уже  лишнее.  Всё  было  ясно  без  дополнительных  уточнений.  Никакой  Жанны  там,  конечно,  не  было.  Внутри  сарая   царило  сумрачное,  унылое  запустение.  На  потемневшем  от  сырости  полу  валялись  обрывки  газет  и  мятые  банки  из-под  пива.  На  стене  висел  большой  прошлогодний  календарь  с  изображением  Филиппа   Киркорова,  разорванный  на  четыре  части.  Сверху  на  скрученном  проводе  свешивался  серый  электрический  патрон  без  лампочки.

  Когда  в  нос  мне  ударил  смешанный  запах  прелой  ветоши  и  мышиного  помёта, я   поморщился,  невольно  отвернувшись  в  сторону.

  -  Ну  что,  убедился?  -  ухмыльнулся  добрый  Волшебник-Людоед.  Слегка  отстранив  меня  в  сторону,  он  старательно  накрыл  дыру  в  стене  прежним  куском  листа.  -  Нет  там  никого  и  быть  не  может.  Вот.  А  здесь  платную  автостоянку  скоро  будут  делать,  так  что  гори  оно  всё  синим  пламенем…

  ……………………………………………………………………………….

  Всё  кончено!!!...

  Сгорело  абсолютно  всё  и  безо  всякого  синего  пламени!

  Закрыв  глаза,  я  растопырил  в  разные  стороны  руки,  как  при  игре  в  жмурки,  запрокинул  далеко  назад  голову   и  надолго  застыл  в  такой  неудобной  позе,  мучимый  жгучим  желанием  завыть  во  весь  голос,  громко,  по-волчьи,  протяжно  и  тоскливо,  чтобы  выплеснуть  наружу  всё  переполнявшее  меня  на  тот  момент  дикое,  нечеловеческое  отчаяние…

    Дверь  не  должна  была  захлопнуться  перед  моим  носом  -  не  должна!  Я  обязан  был успеть  вовремя -  просто  обязан!..   Почему  я  бегаю  так  медленно  и  ещё  медленнее  соображаю?  Почему?..

  Внутри  меня  клокотала,  постепенно  остывая,  перегретая  вулканическая  лава.  За  одну  секунду  в  моей  голове  прокрутились  тысячи  всевозможных  вариантов,  заканчивающихся  неизменно  одной  и  той  же  счастливой  развязкой…  Жанна  открывает  тяжёлую  дверь  и  уже  готова  за  ней  исчезнуть,  но  прежде  чем  та  успевает  захлопнуться,  в  последний  момент  подбегаю  я,  хватаю  Жанну  за  руку  и  прошу  у  неё  прощения.  Она  падает  в  мои  объятья  и  так,  обнявшись,  радостные  и  примирённые,  мы  вместе  заходим  в  это  фантастическое  сооружение,  под  хилыми  сводами  которого  таится  выход  в  другую  Вселенную…  ОКНО  распахнуто!  Оно  находится  в  режиме  ожидания.  Временной  вакуум  установлен  специально  для  нас… Мы  благополучно  проходим  сквозь  него  и,  подхваченные  невидимыми  потоками,  мчимся  вперёд,  минуя  тысячелетия  катастроф  и  катаклизмов,  навстречу  новой  эре  человечества,  навстречу  вечной  молодости  и  новой,  счастливой  жизни!!..

…………………………………………………………………………………………………..

 … Открыв  глаза,  я  был  немало  удивлён  тем,  что  вновь  вижу  перед  собой  живописного  хозяина  гаража:  мне  казалось,  что  в  таком  положении  я  проторчал  на  месте  несколько  часов  или  даже  целые  сутки.

  Погружённый,  как  и  я,  в  скорбное  раздумье,  Волшебник-людоед  стоял  рядом  и,  сосредоточенно  моргая  то  одним,  то  другим  глазом-блюдцем, взирал  на  меня  с  явным  сочувствием.  Похоже,  он  ждал  какого-то  продолжения  или  же,  проникшись  моим  красноречивым  молчанием,  сам  задумался  о  печальной  и  неотвратимой  бренности  бытия;  о  непредсказуемых  зигзагах  истории,  совершаемых  ею  на  гребне    эволюционных  изломов.

   А  снег  всё  падал  и  падал.  Снежинки  шуршали,  не  переставая,  словно  переговаривались  о чём-то  между  собой.  Потемневшее  небо  исторгало  бездны  снежных  хлопьев,  стараясь  бесконечно  белым  навалом  заглушить  во  мне   нарастающий  страх  перед  грядущим  потеплением.

  -  Скажи,  мужик,  -  зачем-то  спросил  я,  напряжённо  вслушиваясь  в   неумолчное  снежное  перешёптывание.  -  Ты  знаешь,  что  такое  ПЕРМОТРИАС???.........................