Диафрагма ворот на краю парка Удовольствий бесшумно раскрылась, и Кайла — ссутулившись, с усилием делая каждый шаг — прошла через них. Позади осталось журчание ручьёв и шелест листьев. Босыми ступнями она встала на первую ступеньку железной лестницы, устремлявшейся вниз бесконечно петляющими зигзагами. Внизу, в гигантском прямоугольном карьере, глубиной в несколько сотен метров, находилась долина людей. Высеченные в бурой каменной породе полоски человеческих улиц. Её дом. Но сейчас, в свете садящегося солнца, рыжеватые стены карьера наводили скорее не на детские воспоминания, а на размышления о загробной участи.
Уже на третьей ступеньке её влажные пятки заскользили. Кайла вскрикнула и потеряла равновесие. Если бы не спасительный поручень, то девушка наверняка полетела бы вниз, отсчитывая пролёты своими тощими голыми ягодицами и спиной, которая и без того была покрыта синяками. Но она удержалась. Некоторое время так и простояла: одной рукой схватившись за поручень, другой — удерживая в воздухе свою бесценную добычу: то, за что большинство людей по нынешним временам запросто отдали бы полжизни.
Но долго так прохлаждаться не стоило: приближалась ночь. Кайла рывком перехватилась правой рукой и сделала шаг вниз: четвёртая ступенька, пятая, перехват, шестая ступенька, седьмая. Площадка первого пролёта была совсем близко. Полупрозрачная слизь стекала с ног, блестящим следом оставаясь на лестнице. «Так бывает всегда. Сначала трудно — потом полегче, — успокаивала себя Кайла, — главное, успеть до темноты», — и она снова со стоном рванулась, хватаясь за поручень чуть пониже.
###
Ура! Ура! Сегодня я наконец сделаю первые шаги на финишной прямой к моей мечте!
Вот вкратце, что уже удалось: в наследство от отца я получил восемнадцать тысяч монет Содружества. Из них пятнадцать тысяч употребил на то, чтобы приобрести диплом механика кораблей средней и высшей дальности. Диплом практически как настоящий — ничем не хуже. Там есть все отметки о сданных тестах и практике, есть даже настоящие подписи и сертификаты, короче — не подкопаешься.
Ещё две с половиной тысячи я потратил на то, чтобы пройти экспресс-курсы у опытных механиков. Правда, по большей части это были отставные пиратские механики, и все занятия они проводили на списанных, уже не летающих кораблях. Но если отбросить нелепые предрассудки, то экономия налицо: вместо полумиллиона монет и восьми лет учёбы я потратил всего пятнадцать тысяч и три месяца. А в моём случае время бесценно! Да, забыл сказать, на все оставшиеся деньги мой наставник, Бешеный Эргл, любезно преподал мне юридические основы космоплавания, применительно к законодательству Содружества, а также базовый курс по вирусам и взлому бортовых корабельных систем.
Ладно, ближе к делу: только что я узнал, что мой ближайший шанс подвернётся уже завтра: гиперсветовой транспортник «Бездна» вскоре собирается в обратный путь на Тарден-2. Завтра он уже начинает набирать команду. Упускать такую возможность никак нельзя. Лишь бы удалось прорваться в пункт найма персонала! А дальше… Дальше — мой иллюзорный шанс попасть на планету людей станет реальностью. Отец, ты не верил, что у меня это получится — а зря!
***
Когда Кайла покинула последнюю ступеньку и обессиленно ступила на землю, народ уже вышел из своих жилищ, и теперь в том месте, где её Улица-9 встречалась со стеной Страха, собрался целый импровизированный митинг. Взбудораженную толпу оборванных людей, как обычно, возглавлял местный священник — Юдас Шиллер. Ради такого случая он даже не поленился надеть свою «шляпу Капитанов» — головной убор, сооружённый из добытого им при неизвестных обстоятельствах чёрного цилиндрического артефакта, явно нечеловеческого происхождения.
— Смотрите же, смотрите, дети мои! — возвысил свой голос священник в тот момент, когда Кайла показалась в поле зрения толпы. — И вы узрите величайшую мерзость на Земле, — он указал на голую девушку, — богомерзкую шлюху дьявола! — Кайла поравнялась с собранием, и её тоненькая изогнутая фигурка замерла в нерешимости пройти мимо.
— Ибо говорит Господь: проклят всяк, вступающий в сношения с сатаной! Таковым не будет прощения ни в этом мире, ни в царствии Небесном. Ещё до того, как отбыть от нас в день великого Армагеддона на небеса, Капитаны завещали всем нам… — продолжал вдохновенно проповедовать Юдас Шиллер. Народ тем временем постепенно приближался к девушке.
Только двигало ими вовсе желание покарать грех. Взгляды «религиозных активистов» были прикованы к огромному, килограмма на три, розоватому куску мяса, который Кайла зажала в левой руке. Люди жадно сглатывали слюну, пялились на него словно зачарованные. Толпа приняла форму полумесяца и продолжала неумолимо приближаться к застывшей в оцепенении девушке.
— Мразь! — выкрикнула идущая в первом ряду женщина с измождённым потемневшим лицом. — Чего молчишь, вертлявый червяк дьявола, ты заслужила то, что мы сейчас с тобой сделаем! — добавила она, видимо, готовясь перейти к нападению.
— Да пошло оно всё! — внезапно выкрикнул совсем ещё молодой паренёк доходяжного вида. Его ввалившиеся глаза отчаянно сверкали на фоне белёсого, словно вылепленного из папье-маше, черепа. Он вырвался из толпы, протягивая руки к заветному куску мяса. В момент, когда от цели парня отделял какой-то метр, ближайшая камера на стене жилого модуля пришла в движение — из её передней панели показалось маленькое блестящее щупальце. В воздухе раздался сухой треск, и голова молодого человека тут же почернела, обуглилась словно головешка в костре. А от грубоватой потёртой дерюжки, в которую тот был одет, повалил пар. Тело парня осело на землю, ломая хрупкие руки и ноги.
На толпу это возымело самое решительное действие. Все моментально отпрянули. Даже Юдас Шиллер каким-то немыслимым образом переместился шагов на пять назад. В следующую секунду каждый уже делал вид, что очень спешит куда-то по своим делам. Митинг молниеносно рассосался, растёкся по норам жилых отсеков. Пастор вместе с двумя сыновьями тоже вынужденно отступал в направлении своего дома.
— Не вечно! — поднимая в небо указательный палец, вполголоса восклицал он. — Не вечно властвовать сатане на Земле. Пройдёт ещё время, полвремён и четверть времени, и снова спустятся на Землю Капитаны, и воцарятся, и будет суд великий над диаволом и всеми приспешниками его. Так сказано в четвёртой части книги Уходящих, аминь! — с этими словами он и его сыновья величаво скрылись в своём жилище.
Кайла пришла в себя не сразу. Сначала она провела рукой, пытаясь стереть остатки человеческих испарений, осевших на её лице, но только размазала грязь по векам и щекам. Потом она двинулась — на вялых, подгибающихся ногах побрела в свою нору, находившуюся на ближайшем конце улицы. Стальная диафрагма двери растворилась, и девушка оказалась внутри небольшого помещения, грубо выдолбленного в скальной породе. Вся его мебель состояла из подстилки для сна, пластикового вещевого ящика, приспособленного под обеденный стол, и посудины для отходов — параши, стоявшей в дальнем углу. Лишь только дверь закрылась за её спиной, девушка услышала противное металлическое жужжание зуммера отбоя, которое возвещало начало комендантского часа. Моргнули под потолком лампы, переключаясь в ночной режим. «Господи, кажется, я успела!» — прошептала она и тут же обессиленно осела на пол, моментально проваливаясь в сон.
###
Пункт найма экипажей на дальние галактические рейсы был похож скорее на музей уродцев, чем на специализированный бар-ярмарку. Хоть тут и стояли круглые столы, украшенные парящими над ними объёмными логотипами транспортных компаний и моделями кораблей, хоть и лилась рекой выпивка и потреблялись горами запрещённые психоактивные вещества, слишком уж разномастные и разнокалиберные существа здесь собрались. Различие в их габаритах могло достигать пятисот, а то и тысячи раз. Но всё же, все они каким-то образом находили общий язык, ухитрялись обделывать свои дела.
Лин проскочил в здание через кухню — раздобыть аккредитацию для официального прохода он так и не смог. С полчаса парень безрезультатно прослонялся в центре зала, пока наконец у самой стены, возле прохода к туалетам и молитвенным комнатам, не наткнулся на скромный стенд «Гаурианской королевской транспортной компании» с вращающейся над ним моделью гиперсветового транспортника «Бездна».
Капитаном, и одновременно владельцем «Бездны», был типичный гаурианец. Лин прочитал имя на табличке: «Гау-025-семнадцатый». С виду он представлял собой некое подобие холма, покрытого грубой серо-коричневой кожей. Масса этого холма была настолько велика, что в качестве подставки под него использовалась сверхгрузоподъёмная платформа на антигравитационной подушке. По периметру гигантского тела таких существ располагалось от двенадцати до восемнадцати глаз, которые открывались только в направлении, представляющем интерес для своего хозяина. Кроме того, на поверхность тела выходили многочисленные раструбы и клапаны, которые непредсказуемо то открывались, всасывая воздух, то захлопывались.
Кроме гаурианского капитана, сторону работодателя представляло ещё одно существо, которое расположилось в кресле с надписью: «Старший навигатор — Йум». Он был морфом — представителем расы разумных самоорганизующихся веществ. Округлый предмет с шероховатой поверхностью, массой со средний чемодан. В расслабленном состоянии морф принимал форму капли и растекался по предоставленной ему плоскости, но в случае надобности моментально отращивал из любого места требуемые конечности и органы восприятия. Сейчас Йум слушал очередного соискателя, вырастив у себя на боку огромное ухо, и таким образом весь обратившись в слух.
Когда паукообразный пилот, наконец, двинулся к выходу, Лин понял, что пришла его очередь. Он решительно подошёл к стенду компании и сел на освободившееся сиденье. Поначалу оно показалось ему неудобным, однако вскоре трансформировалось в обычное мягкое кресло с подлокотниками. В наступившем молчании Лин заметил, как Йум отрастил длинную гибкую руку, достал ею из коробки на столе горошину металлического цвета и положил её себе в рот, моментально выросший в подходящем месте. По телу морфа неуверенной рябью прошла вибрация, его поверхность подёрнулась тёмной чешуёй. «Чёрная дрожь» — понял Лин. Один из самых дорогих наркотиков на планете, действует на морфов и кремниевую группу существ. Его хранение каралось в большинстве префектур смертной казнью, а здесь, в обители капитанов, это вещество лежало в коробочках на столе, словно детские леденцы! Лину всё больше и больше становилось по душе это место с его космической вольницей.
Он по-свойски закинул ногу за ногу:
— Слышал, ваша посудина идёт через Заповедник, в девятьсот шестидесятый сектор? — небрежно бросил он. На теле гаурианца удивлённо открылись сразу три глаза. Посередине кожистого холма образовалось отверстие, размером с хороший вентиляционный канал, и из него вырвался ветер, громкое шипение, складывающееся в слова:
— Откуда ты это слышал? В открытом объявлении мы не уточняли маршрут. Думаю, ты сам понимаешь, почему?!
Лин понял, в какую нелепую ловушку он сам же себя загнал. Хоть сколько-нибудь приемлемого варианта ответа у него не было. А сказать правду он не мог. Не говорить же, что приятели-взломщики прослушивали весь трафик в центре найма и за символическую плату сливали ему информацию по интересующим секторам.
— Я… — начал было он и запнулся. — Друзья… Друзья случайно узнали и передали мне, — от неловкости и затянувшейся паузы его уши начали желтеть. Наконец, из всё той же трубы снова послышалось шипение:
— Друзья! — и потом какое-то бульканье или хрюканье, видимо, призванное символизировать смех.
Не успел Лин перевести дух, как объявился новый источник проблем: Йум. Этот навигатор-наркоман отрастил гигантского размера глаз, который теперь изучающе разглядывал его.
— А сколько вам вообще лет, юноша? — вкрадчиво сказал небольшой рот, внезапно образовавшийся под глазом.
— Мне восемнадцать лет. Я достиг возраста дееспособности.
— А с какого тогда, скажите, возраста… — продолжало допытываться въедливое вещество. Создавалось впечатление, что недавно принятый им сильный наркотик не дурманил, а напротив, обострял инопланетное сознание.
— А, вот! — оборвал его Лин и жестом выкинул на общий голографический экран свой, с таким трудом добытый, диплом. Тот завращался над столом, гордо демонстрируя многочисленные объёмные печати и авторитетные подписи, — я вундеркинд, проходил два года обучения за один, а потому стал самым юным выпускником космической школы, — уф, теперь хотя бы он уже врал заранее заготовленными и отрепетированными фразами!
— Допустим, — выдавил из себя розовый ком навигатора, который к этому моменту уже утратил и свой глаз, и интерес к юноше. Зато рот разросся до предельных размеров и изображал некое подобие саркастической усмешки. — Допустим, ты вундеркинд. Но скажи, почему мы должны вверять судьбу всего корабля в руки совершенно неопытного новичка, не имеющего на счету ни одного боевого вылета? Простите, но вы нам не подходите! — заключили брезгливые губы и тут же обратились в ровную поверхность.
На Лина, по-видимому, это не произвело никакого впечатления:
— Пункт сто двенадцать в Уложении Содружества о гражданских перевозках гласит, — тут же отчеканил он, — что технический персонал летательных средств при найме на работу не должен подвергаться каким-либо дискриминациям по половому, религиозному и возрастному признакам. В случае допущения подобной дискриминации при найме на Перевозчика налагается штраф в размере десяти…
— Хватит! Мы прекрасно всё это знаем! — вскричал навигатор Йум, у которого вновь появились и рот, и даже два злобных глаза с вертикальными зрачками на жёлтых радужках.
— Вас никто не собирался дискриминировать. Но согласно второго пункта того же Уложения, мы имеем право на данной планете выбрать наилучшего исполнителя, обладающего соответствующим функционалом и навыками. Наилучшего, вы слышите?!
— Прекрасно! — воскликнул Лин и подался вперед, ближе к навигатору. — Потому что в данный момент на Силенции я и являюсь единственным гуманоидным существом, способным выполнять работу механика при дальних перелётах на корабле вашего класса. Насколько вы знаете, идёт война у Закрытых врат, все экипажи вкалывают там на перевозке боеприпасов. Тройной тариф, знаете ли! А ваша позиция механика должна быть закрыта завтра, если я не ошибаюсь? — юноша победоносно откинулся на спинку кресла.
Капитан-гаурианец после этих слов неожиданно ожил: несколько его воздушных клапанов одновременно открылись и засипели. К одному из них резво подлетел сателлит обслуживания, с зажатым в щупальцах чёрным матовым цилиндром, размером с ведро. Робот моментально опорожнил его содержимое в отверстие и снова скрылся под потолком.
Лин не успел опомниться, как перед ним тоже оказался огромный бокал, наполненный цветочным пивом. Словно завсегдатай космических баров, парень взял его и всосал в себя слегка кисловатую пенную шапку.
— Ххх. Думаю, для дальнейшей беседы, коллега, нам будет целесообразнее использовать нейроинтерфейс, — прошипел капитан, в то время как несколько сателлитов уже спускали на его макушку серебристый «венец» циклопических размеров. Лин улыбнулся и включил мысленной командой свой нейрокоммуникационный имплант.
— Надеюсь, вы понимаете, что нам предстоит не совсем обычное путешествие: прыжок через Заповедник, в девятьсот шестидесятый сектор. Наша «Бездна» – очень быстрая ласточка, но здесь нам надо разом проскочить через четверть Галактики. Хотелось бы услышать ваши соображения относительно необходимых запасов антивещества и сверхматерии для работы наших двигателей, — мысленный диалог гаурианца тёк словно весенняя горная река. Мысли его были очень быстрыми, отточенными и требовали таких же моментальных и точных ответов. Лин понимал, что сейчас капитан ненавязчиво его проверяет и что права на ошибку у него нет. Благо, только вчера они с Бешеным Эрглом по сотне раз проговорили все возможные конфигурации полей и двигателей для предстоящего полёта «Бездны». И не только их… Только бы теперь не сбиться. Лин так перенапрягся, что впоследствии воспоминания об этом диалоге в его голове как-то смазались. Единственным, что ему совершенно отчётливо врезалось в память, был конец беседы. Властный, предельно уверенный голос словно молотом ковал мыслеформы у него в сознании:
— Но если ты вдруг надумаешь хитрить со мной или кинуть меня, то запомни: я тебя, засранца, в любой точке этой Галактики найду, и сделаю так, что ты будешь столетиями мечтать только об одном: чтобы тебе дали сдохнуть. Понял?
— Ты меня понял?! — повысил он голос.
И Лин, словно из какого-то мрачного оцепенения, ответил ему:
— Да, понял.
— Ну и хорошо, — как ни в чём не бывало подытожил беседу Гау–025–семнадцатый, — сбор команды состоится завтра в восьмидесятом терминале главного космопорта.
***
— О Святые Капитаны, благословите наш насущный хлеб, и пошлите свою милость на нас, и придите, и спасите нас, и изымите из рук нечистого, — привычно, нараспев возгласил Юдас Шиллер, осеняя крестом трапезу: четыре травяные лепёшки, лежащие посреди стола. Стол был настоящий: с пластиковой, ещё крепкой столешницей, даже переломанные и склеенные во многих местах ножки из дерева — сохранились с тех времён, когда человеческое гетто ещё сообщалось с остатками внешнего мира. Выждав момент, когда жена и оба его сына схватили и жадно вгрызлись в лепёшки, Юдас обвёл их взглядом и сокрушённо произнёс:
— Сегодня Зло снова одержало над нами поучительную победу, — он сделал многозначительную паузу. — Думаете, я ничего не вижу? Думаете, я не замечаю, что паства моя на самом деле безразлична ко греху, а творить дела справедливости люди готовы лишь ради мяса. И если так пойдёт дальше, эта мерзавка совратит их. Другие люди потянутся к дьяволу, прельстятся сладким куском, — некоторое время он смотрел на своих домочадцев, жадно доедающих последние растительные волокна, а потом подытожил:
— Мы должны сами убить эту шлюху Кайлу.
— Я согласен, отец! Убить и всё же забрать её кусок мяса! — отозвался старший сын священника, Адам. Он был похож на отца: такой же крупный, плечистый. Даже постоянное недоедание не испортило его статной фигуры, не тронуло его широкого мужественного лица.
— Может, не убивать?! А просто наказать? Забрать мясо и наказать, чтобы впредь неповадно было? — пугливо предложила жена священника, Ксара — совсем уже состарившаяся женщина с забитым, но в то же время сердобольным выражением лица.
— Ты что-то стала слишком болтлива в последнее время! — прикрикнул на неё Юдас, попутно откусывая от своей лепёшки. — А в нашей норе воняет. Смердит, как в геенском рву! Кто должен следить за домом, женщина? Ну-ка, вынеси лучше посудину! — после этих слов Ксара безропотно встала, взяла наполненную парашу и вышла с ней наружу.
— Смотрите, парни, я всё продумал! — заговорщицки прошептал Юдас, привлекая к себе поближе сыновей. Он залез в вещевой ящик и достал оттуда две стальные пластины, выпиленные и заточенные наподобие гигантских кинжалов. Настоящие боевые ножи, даже с обвитыми проволокой ручками.
— Берите, — протянул он оружие сыновьям, — и слушайте, каков будет наш план. В следующий раз мы с помощью прихожан притащим тяжёлый шкаф с шестой улицы и поставим его так, чтобы он заблокировал дверь и одновременно спрятал всё происходящее от ближайшей камеры наблюдения.
— Но есть другие камеры, отец, — возразил Адам.
— Ты забыл, там все камеры смотрят в сторону тупика, а её нора — последняя в стене, — ответил священник. — Если перекроем шкафом её камеру, то вы попадёте в слепое пятно. Никакого риска, что вас засекут, не будет. Просто подстережёте эту шлюху и перережете ей горло. — Юдас окинул оценивающим взглядом своего младшего сына:
— Ну как, сынок, ты с нами?
Младший сын, Иов, был совсем не похож на своего брата: хоть и высокого роста, но узкий в плечах и какой-то словно недоразвитый — нелюдимый, всегда стремящийся улизнуть от прямого ответа, от любого контакта с людьми. Вот и сейчас он неловко улыбался и, отвернув голову, зачем-то делал вид, будто рассматривает мембрану двери.
Священник полагал, что его сыну попросту не хватает уверенности, мужественности. Он признавал, что слишком баловал своего «младшенького», и тот непозволительно надолго застрял в детстве. А раз так, то что может быть лучше для парня, чем настоящая мужская работа, которая разом выбьет из него всю дурь и наконец-то сделает его настоящим мужиком?
Некоторое время Иов ёжился под прямыми выжидающими взглядами брата и отца, и наконец, вяло выдавил из себя, всё так же улыбаясь и как бы разглядывая дверь:
— Хорошо, я пойду с вами.
— Ну вот и славно! — Юдас бодро потёр ладони. — Так, мальчики, ножи спрячьте, заройте где-нибудь в тряпье.
Иов, словно зачарованный, неспешно рассматривал переливающееся холодным светом длинное лезвие.
— Да, и главное: чтобы матери — ни слова! — глянув на него, добавил священник.
###
В командном отсеке «Бездны» воцарилась зловещая атмосфера. Это ощущение подкреплялось и включившейся повсюду аварийной красной подсветкой — как будто кораблю или жизни экипажа что-то угрожало. Так ведь ничего подобного! Корабль был в целости и сохранности, просто он совершенно неожиданно остановился посреди гиперпространственного прыжка. Если быть точнее, ровно на семидесяти восьми процентах перехода.
Капитан как всегда восседал на круглой блестящей подставке посреди отсека. Прямо перед ним стоял Лин, ссутулившийся, с поникшей головой. Остальные члены экипажа сосредоточились по обе стороны капитана в молчаливое осуждающее полукольцо.
— Остаётся признать, что я был прав, когда не хотел брать этого недоноска на корабль. Все члены нашей команды вламывали сотни лет, прежде чем в первый раз выйти в боевой полёт. И тут такое! — злобно процедил штурман Йум, выглядевший как огненно-красный шар с единственным глазом и искривившимися губами. Он презрительно повернулся к Лину спиной.
— Но ведь мы же прошли Заповедник! Нас никто не заметил, нам ничего не угрожает! — неожиданно дерзко выкрикнул в своё оправдание юный механик.
— Если бы мы ещё и не прошли Заповедник, ты бы сейчас уже болтался в космосе без скафандра, — зловеще просипел Капитан одной из своих самых больших труб. — Что произошло с нашими двигателями? За триста лет не припомню ни разу, чтобы они сбоили. Что ты сделал с ними? — капитан намеренно говорил на галактическом конструктиве, языке наиболее сухом и неприятном для гуманоидов.
— Обычный сбой. Глюк. Программное обеспечение временами подглючивает. Такое случается. А я — я ничего не делал!
— Ты понимаешь, какой позор для нас висеть теперь здесь на самом краю Галактики и ждать эвакуации? — злобно проскрипел жвалами паукообразный пилот Аинум.
— Никакой эвакуации не нужно. Двигатели полностью перезагрузятся и начнут работать через пять суток. Я уже запустил процесс полного пересброса и регенерации. Нам остаётся теперь только подождать, — Лин заискивающе улыбнулся.
— Ты срываешь весь наш график разгрузки, мерзавец! — снова вступил в беседу навигатор Йум.
— От твоей постоянной ругани уж точно никому лучше не станет! — огрызнулся на него юноша.
— Вы слышали, как он разговаривает с начальством?!
Их беседу внезапно прервало громкое шипение капитана Гау–025–семнадцатого, который вознёсся на своей подставке, казалось, под самый потолок:
— Замолкните! И слушайте. У нас есть четыре дня. Тут совсем рядом находится планета, властителем которой является мой родственник во втором колене — Гау–024–четырнадцатый. Согласно нормам родового этикета, как член царствующего семейства я должен посетить его с дипломатическим визитом. Да, я должен бы был заглянуть к нему, просто пролетая мимо, но дела, бизнес: вы ведь знаете, что я предпочёл миссии властителя вторую по величию миссию — капитана космического флота! Так вот, ближайшие трое суток я посвящу нашим семейным формальностям на… — он посмотрел на навигационный экран с изображением голубого шара, — на Земле. Вы тоже сможете сойти на планету и немного отдохнуть. Все, за исключением Сопляка, — экипаж корабля с нескрываемым ехидством покосился на Лина, — может быть, это поможет ему побыстрей починить наши двигатели.
— Но ведь процесс перезагрузки происходит полностью автоматически! — возразил юноша.
— Считай это для себя наказанием за некомпетентность! — тут же съязвил Йум.
— Но я… У меня во время полёта открылась аллергия на синтетическую гравитацию, — губы Лина задрожали, — мой кишечник постоянно отказывает. Я так больше не могу! Если я не ступлю на настоящую твёрдую почву, мой сфинктер попросту превратится в кровавое месиво, и у вас не будет механика, — сказал он, и вдруг горько зарыдал, размазывая кулаками слёзы по своему ворсистому оранжевому лицу. — Пустите меня, пожалуйста!
— Да уж, гуманоид. Такого члена команды я за все полторы тысячи лет полётов не припомню, — гулко, с негодованием, выдохнул капитан.
— Мясо, какая же ты мерзость! — киборг-товаровед Гала брезгливо сморщила свою лицевую панель.
— Ну, так и быть, иди уж вместе со всеми, «сфинктер»! — несколько помедлив, сказал капитан. И снова этот странный звук из его клапана: «вух-ух-ух-ух!»
***
В этот день Кайла возвращалась с холма Страха довольно рано. Уже на последних пролётах лестницы она заподозрила, что происходит нечто неладное. Не было видно толпы. Не было слышно священника с его проповедями. Улица-9 и площадь перед ней словно вымерли к её приходу. А это могло означать только одно: народ задумал что-то недоброе, и очевидно, здесь не обошлось без участия старого мракобеса Юдаса. Девушка переложила добычу — длинный, обвисающий по краям кусок мяса — под левую мышку и осторожно пошла дальше. Сюрприз не заставил себя ждать. Всё стало ясно, как только она поравнялась с улицей: вход в её нору — в нору, которая досталась ей с сестрой в наследство от родителей, а тем — от их родителей, так вот, вход в эту самую нору преграждал огромный, насквозь проржавевший металлический шкаф, на передней панели которого ещё были различимы буквы: «IBM».
Было очевидно, что хрупкой девушке не сдвинуть махину высотой в два её роста. «И дальше что?» — подумала она. — «На улице все шарахаются от меня как от прокажённой, так что помощи не будет. Идти некуда. Значит, ночь я проведу под открытым небом, да ещё с этим куском мяса. Как только двери домов заблокируются, на запах еды со всех окрестностей сбежится свора пожирателей. Похоже, их сегодня ожидает небывало щедрое угощение…», — рассуждала про себя Кайла, в бессилии прижавшись голыми лопатками к металлическому шкафу.
Но до ночи ей ждать не пришлось. Из-за угла улицы показались два парня, в которых нетрудно было узнать сыновей священника: Адама и Иова. Адам шёл первым и что-то бормотал про себя — наверно, читал молитву. Подходя к девушке, он решительным движением вынул из-за пазухи хищный длинный нож и занёс его для удара. Девушка стояла молча, никак не сопротивляясь и даже не пытаясь уклониться. Она смотрела то в глаза своему убийце, то на нож.
Адам перехватил оружие, снова замахнулся, но видно было, что просто так взять и ударить беззащитного человека ему не под силу.
— Ты — шлюха сатаны, блудница Вавилонская, — несколько неуверенно начал он обвинительную речь, — предательница самого рода человеческого! Ты достойна куда более худшей смерти. Душа твоя уже никогда не упокоится, а рая для тебя нет! Даже когда с небес спустятся святые Капитаны, наши спасители — они отвергнут тебя как нечистую, осквернившуюся с дьяволом.
— А когда с небес спустятся эти Капитаны? — тихо спросила девушка.
— Что? — переспросил Адам, видимо, не ожидавший такой реакции.
— Капитаны, — ответила с ехидством Кайла, — ещё моя прабабка верила, что они придут, стоит только подождать «время, полвремён и четверть времени». За последние сто лет этот срок совсем не сократился. Моя сестра свято верила в Капитанов, каждый день им усердно молилась. И что же? Она умерла от голода. Помогли они ей?
Адам молчал, а Кайла продолжала:
— Поэтому я решила: лучше, чем подыхать от голода, ожидая несуществующих Капитанов, попрошу-ка я еды у того, кто реально существует — у Вух-вуха, — лишь только она произнесла это имя, Адам в ужасе перекрестился:
— Не призывай имени лукавого!
— Пойми же, Вух-вух не желает вам зла. Это он построил наши норы, — Кайла обвела рукой улицу, — он следит здесь за порядком. Он очень умный, и он готов давать нам вдоволь пищу, если только мы будем делать то, что он хочет…
— Заткнись, богохульная мразь! — вскричал Адам. — Ни слова больше! Теперь я вижу, что отец был совершенно прав: такие, как ты, заслужили смерть! — он снова, теперь уже решительно, замахнулся своим ножом.
Кайла стояла, вжимаясь в шкаф, и всё так же безропотно наблюдала за происходящим. Как это всегда случалось в критических ситуациях, она замедлила дыхание и теперь видела, как огромное лезвие завершило свой путь наверх и неспешно двинулось вниз, по направлению к ней.
Внезапно грудь Адама как-то неестественно выгнулась вперёд, его туника в районе сердца оттопырилась, и на грубой коричневой ткани стало стремительно разрастаться тёмное пятно. Адам посмотрел на свою грудь, словно пытаясь понять, что с ней не так, но вскоре его глаза остекленели, и он рухнул на землю к ногам Кайлы.
Иона неспешно вынул нож из спины брата и очистил его, протерев лезвие о ткань. Спрятал оружие за пазуху. Потом он пошёл за угол и уже через минуту вернулся оттуда с длинной трубой в руке. Вставив трубу между дверью и железным шкафом и используя её в качестве рычага, он попытался отодвинуть шкаф от стены. Сделать это оказалось не так-то просто.
— Что смотришь, давай помогай! — обратился он к Кайле, всё так же ошарашенно наблюдавшей за происходящим.
Они налегли на рычаг вдвоём, и вскоре ржавый шкаф поддался — отошёл ровно настолько, что между ним и стеной мог свободно пройти человек. А большего Ионе и не требовалось. Он вошёл в нору вслед за Кайлой и с интересом осмотрел своё новое жилище. Дверь за ними закрылась.
В этот вечер Иона наелся. Наелся до отвала, впервые за долгие годы, и не какой-то там травой, а настоящим мясом. Потом они с Кайлой занялись любовью, прямо здесь, на подстилке посреди её норы. Это произошло совсем не так, как грезилось ему в юношеских фантазиях. Без излишних сложностей и церемоний. Просто, закончив поедать кусок мяса, они соприкоснулись руками, и те словно срослись вместе, совершенно естественно сплелись в единое целое. А вслед за руками последовали их ноги и тела.
Эта девушка, так ненавидимая всеми, на самом деле всегда влекла его. Влекла мистически, непостижимо. Несмотря на её хрупкую, вытянутую фигурку, лишенную широких бёдер и пышных грудей. Несмотря на всю её нелюдимость и замкнутость. Может быть потому, что он сам был таким же? Он осознал, что всегда хотел её. Хотел настолько сильно, что боялся признаться в этом даже себе. Что уж тут говорить об окружающих, особенно об отце? Теперь тому не мешало бы заткнуться, потому что если он попытается отнять Кайлу, то Иов его просто убьёт. Отправит вслед за братом.
Неистовые влюблённые совокуплялись снова и снова, не зная устали, всю ночь напролёт, пока, наконец, под потолком не загорелись жёлтые лампы дежурного освещения. Над долиной людей занималось новое утро.
Кайла, обессилевшая, лежала у Ионы на груди и рассматривала его лицо. Обильно напитанные потом локоны спадали на её лоб.
— Так удивительно, — задумчиво сказала она, — ещё совсем недавно я ждала смерти, а теперь стала самой счастливой женщиной в Долине.
— Как ты думаешь, — спросил вдруг Иона, — я смогу работать вместе с тобой? У меня получится? — И хмуро добавил: — Ведь есть-то нам двоим надо.
Девушка неспешно оглядела его тело: тонкая ладонь скользнула сначала по плечам, потом по талии и бёдрам. Некоторое время она молчала, будто что-то прикидывая в уме, потом сказала:
— Сможешь. Ты вполне сможешь. Будет сложно, ведь ты крупнее меня. Но в то же время, твои мышцы сильнее. Думаю, у тебя это получится.
Иона удовлетворённо кивнул головой. А потом добавил:
— И ещё ведь дети…
— А что дети? — удивлённо спросила девушка.
— Ты можешь забеременеть. Вух-вух — он ведь, наверно, догадывается об этом?
Девушка рассмеялась:
— Да, Вух-вух не раз говорил со мной на эту тему. Он очень хочет, чтобы у меня и у таких же, как я, появлялись дети. Он даже обещал мне заботиться о них, поддерживать мою семью.
— Вух-вух?! Говорил?! — парень от неожиданности аж вскочил на ноги. — Как он мог с тобой говорить? Он же это… В смысле, чем он говорил? Вот этими своими… дырками?
— Ну да, этими дырками, — улыбнулась Кайла. — Немного забавно, но он может с помощью них говорить, даже на нашем языке. Ещё он иногда разговаривает через этот… венец. Через венец его мысли текут так быстро, что и не остановить. И знаешь… — девушка замолчала, будто раздумывая, говорить или не говорить.
— Знаешь, он очень умный и совершенно всё понимает. Это невозможно передать, но ты сам вскоре всё почувствуешь.
Кайла встала рядом с Иовом, обхватила его руками и изо всех сил прижалась к его груди:
— Я верю… — начала она и тут же осеклась: — Да нет, даже не верю, а точно знаю: Вух-вух позаботится о наших с тобой детях. Они никогда не будут голодать, как голодали мы. И у них будет настоящая, счастливая жизнь!
###
— Нравится мне твоя планета! — сказал Гау-025-семнадцатый, когда торжественный приём в честь его особы был в самом разгаре. На родном гаурианском языке он буквально за секунду пропыхтел и прощёлкал эти слова. Трубчатый речевой аппарат гаурианцев был отлично приспособлен к извлечению подобных звуков. — Я и не думал, что ты сможешь здесь так точно воссоздать нашу Родину. Огромное уважение за это тебе!
Оба гигантских существа-холма восседали на традиционных для их народа средствах передвижения – хуподах. Это были лепёшкообразные животные с костяной плоской седёлкой сверху и многочисленными щупальцами-ногами внизу. Конечно, по скорости они уступали антигравитационной платформе, но сердца старого гаурианца тревожно замерли, когда под ним оказалось это, в самих генах запечатлённое, средство передвижения его предков.
— Радуйся, брат! — прощёлкал в ответ Гау-024-четырнадцатый. — Ещё мой прадед, Гау-024-одниннадцатый, который, как известно, и взял в своё пользование эту планету, начал завозить на Землю наши растения. Вёз и споры, и взрослые деревья — чтобы меньше тосковать по Дому в своём новом владении. Климат, как видишь, тут идеальный, поэтому растения быстро прижились и стали замещать местную флору.
Весело перебирая десятками щупалец, хуподы проносили двух монархических особ по тропинке парка навстречу дворцу. Высоко в небе над ними смыкали свои гигантские листья чешуйчатые папоротниковые деревья едва ли не полукилометровой высоты. Земля была укрыта ковром из разноцветного мха: красного, зелёного, фиолетового. Местами он плодоносил, выкидывая вверх на тонких стебельках серые семенные коробочки.
Потом в гигантской прозрачной полусфере императорского дворца был торжественный обед, после которого Гау-024-четырнадцатый вдруг интригующе выдохнул:
— А теперь, брат мой, настала пора познакомить тебя с главной эксклюзивной прелестью моего изолированного обиталища: со здешними живыми чистильщиками!
— Чистильщиками? — Гау-025-семнадцатый был слегка озадачен. Все его одноплеменники уже на протяжении сотен тысячелетий использовали для гигиенической прочистки своих каналов особых змеевидных роботов. Считалось, что робот-чистильщик — это настолько устоявшаяся классическая конструкция, что и улучшать в нём попросту нечего. Это как пытаться улучшить, например, окно или антигравитационную тележку. И тут «живые чистильщики»! Сама идея показалась Семнадцатому чудачеством.
Тем временем в ближайшей к нему стене открылся круглый люк и оттуда вывалились несколько существ: по форме и способу передвижения они больше напоминали червей, однако имели головы, на которых явственно просматривались глаза и даже маленький ротик. Если приглядеться к хвосту, то можно было заметить, что он расходился к концу на два отростка. А от туловища по бокам отходила пара тоненьких щупалец-ручек.
Увидев Гау-025-семнадцатого, чистильщики тут же подползли к нему и стали приветливо ластиться, тереться об его огромное тело, а на их маленьких личиках угадывалась улыбка и даже выражение какого-то суетливого нетерпения.
— Ну давай, могучая гора, сделай же это! — насмешливо подбадривал Семнадцатого его царствующий родственник. И Гау-025-семнадцатый сделал. — «Была-не была!» — Он открыл сразу все пять своих выпускных клапанов, и юркие проворные существа тут же мгновенно заползли в них.
…Сказать, что это была самая лучшая прочистка за всю многотысячелетнюю жизнь Семнадцатого — это не сказать ничего! Живые чистильщики попросту творили чудеса. Там, где автоматы просто формально совершали один проход, они, видимо чувствуя его реакцию, останавливались на самых приятных, недообработанных участках, проходя их ещё и ещё, доводя Семнадцатого практически до экстаза. А капиллярные придатки каналов, которые роботы попросту игнорировали, они старательно прочищали, судя по всему, своими маленькими ручками, или сросшимися ножками. Эта блаженная эйфория длилась почти целый час, пока, наконец, уработавшиеся и уставшие чистильщики не начали по одному выползать из клапанов, предварительно вытолкнув наружу внушительные сгустки чёрной шлаковой слизи и после сами плюхаясь в эту слизь. И даже сейчас, несмотря на усталость, они умилительно ластились к своему клиенту, а их личики всё так же выражали преданность и обожание.
— Ну, хватит! — подытожил хозяин дворца, и с потолка посыпались электрические разряды, которые быстро загнали извивающихся от боли чистильщиков обратно в их круглый лаз.
Помолчав некоторое время для приличия, Семнадцатый задал терзавший его вопрос:
— Скажи мне, что это были за существа?
— А, понравилось, брат? Я знал, что тебе понравится, был уверен! — Гау-024-четырнадцатый ещё некоторое время издавал судорожный звук «вух-вух-вух», а потом продолжил:
— Это — люди, — три его глаза с задорным любопытством наблюдали за реакцией родственника.
— Но ведь… — не поверил тот, — люди были развитой гуманоидной расой, которая даже начала освоение космоса. И насколько я знаю, после вторжения твоего прадеда часть их космического флота перешла к партизанской войне, стала пиратами, разбойниками, которые ещё несколько сот лет лежали тяжким грузом на спине всего Сектора. Не могли же вот такие… Или ты намекаешь, что над ними поработали криминальные генетики?
– Нет, нет, — всё ещё посмеиваясь, отвечал монарх. — Никакой генетики. Мой прадед был очень остроумным и изобретательным холмом. Он взял на вооружение приём самих же людей: те отбирали из живой природы существ с наиболее выраженными полезными качествами, получали от них потомство. Потом из их детей снова выбирались самые способные… И так далее, пока у получившегося подвида полезная черта не становилась выраженной в десятки раз сильнее, чем у их сородичей из дикой природы. Вот прадед и подумал: люди маленькие, подвижные: если развить в них гибкость и ласковость, из них могут получиться весьма изысканные чистильщики для его старых поношенных каналов! Он попросту отбирал и подкармливал людей — наиболее гибких, наиболее предрасположенных к этой работе. А ещё тут помог тот факт, что жизненный цикл человека крайне короток: в сотни раз меньше нашего, так что прадед ещё сам успел насладиться плодами своих трудов.
###
Не прошло и часа размеренной беседы членов монаршей семьи, как во дворец ворвалась неожиданная делегация: навигатор Йум, который сейчас выглядел как бледный розовый шар, бегущий на четырёх длинных ногах, и паукообразный пилот Аинум, который тоже буквально мчался со всех ног. Их окружала группа аэродронов — охранников замка. Уже с порога Йум пал на колени и закричал внезапно образовавшимся ртом:
— Измена! Измена!
В ответ на удивлённое урчание капитана он принялся рассказывать:
— Наш механик-сопляк, этот ублюдочный гуманоид! Он с самого начала собирался вывести двигатели из строя! Я подозревал неладное, и поэтому отпочковал от себя небольшого разведчика. Смотрите, что ему стало известно! — присмотревшись, все увидели, что на самой макушке Йума сидел, свесив ноги, шарик с глазом. Практически полная копия его самого, только в масштабе 1:20. Как только на разведчика обратили внимание, из середины его зрачка вышел яркий луч, создавший посреди комнаты что-то наподобие киноэкрана.
Сначала в кадре показался Лин, заснятый со спины. Он спускался по бесчисленным каналам и лестницам, пока не подошел к какому-то тёмному бассейну. На дне этого бассейна кучками копошились существа — чистильщики. Следом за серией труднообъяснимых действий и неразборчивых фраз на непонятном языке последовал монолог Лина, который встроенный переводчик Йума смог перевести на космолингв Содружества. Говорилось там примерно следующее:
— …скажите хотя бы слово! Ведь я специально прибыл сюда с далёкой звезды, с другого конца Галактики, чтобы поговорить с вами, чтобы задать вам вопрос! — он схватил одного из чистильщиков, и тот начал преданно тереться о его руку с радушной улыбкой на мордочке.
— Я прилетел сюда, чтобы задать вам вопрос, — снова сказал Лин, и его голос дрогнул.
— Таким образом это доказывает умышленный саботаж, а также шпионаж со стороны механика! — обличительно выкрикнул Йум, протягивая в сторону экрана огромную красную руку с вытянутым указательным пальцем.
###
— …ответ, мне нужен ответ, не зря же ведь всё это?! — бормотал Лин, словно обезумевший, бродя по краю бассейна и безрезультатно тормоша чистильщиков, хватая их за склизкие лысые головы.
— Ответ на что? — проревел голос с противоположной стороны бассейна, и внезапно зажегшийся луч света выхватил находящуюся там группу из двух гаурианцев, навигатора, пилота и множества других существ, принадлежащих, видимо, к охране монарха.
Лин молчал.
— Я повторю вопрос брата. У меня есть хорошая возможность его повторить, — загудел Гау-024-четырнадцатый, и перед лицом Лина застыли сразу два ствола дистанционно управляемых дезинтеграторов. Их индикаторы готовности устрашающе горели красным. — Итак, зачем тебе нужны были мои люди?
Лин некоторое время молчал, а потом с нескрываемой злобой выкрикнул:
— Теперь, наверно, это и правда уже не имеет никакого значения, и я могу всё рассказать. Дело в том, что у моего деда была очень неординарная биография. Ему довелось биться бок о бок с последним капитаном людей — пиратом Вадом-Стервятником. Именно у Вада сосредоточились все деньги, добытые группировками людей в нападениях на конвои Содружества. Перед смертью Вад вложил все эти средства в только входившие тогда в оборот электронные сокровища, общей суммой на пятьсот триллионов монет Содружества, — на дальнем конце бассейна явственно раздался свистящий звук, — при том, что их курс в то время был совсем ещё мизерным, — продолжал Лин. — Вад спрятал капсулу с кодами сокровищ где-то в глубинах космоса и зашифровал её местоположение в записке, которую смог бы понять только представитель человечества: что-то связанное с их базовыми понятиями, идиомами, общечеловеческими мемами. Перед самой смертью, тяжело раненый, он передал эту записку моему деду и успел сказать только, чтобы тот обратился за расшифровкой к любому из уцелевших землян. Дальше вы знаете: культура Земли к тому времени уже была зачищена, как и все поражённые, излишние культуры, а сама Земля попала в запретную зону на краю Заповедника, так что ни мой дед, ни мой отец даже подобраться к ней за все эти тысячелетия не смогли. Потому я и придумал этот план с занесением вируса в ходовую систему гаурианского корабля.
— Ух-ух-ух! И такая работа пропала совершенно зря! —засмеялся Гау-024-четырнадцатый. — Но как видишь, теперь люди не только «не разговаривают». Даже доли головного мозга, ответственные за словесное мышление, у человечества давно атрофировались за ненадобностью — чистильщику они только помеха! Последнего говорящего человека на этой планете видели тысяч восемь лет назад. А единственное оставшееся напоминание об их былой цивилизации — ржавый шкаф с неработающим вычислителем вместе с останками последней «вольной резервации» торжественно захоронил в земле ещё мой дед. Но языка людей он уже не знал — тот так и умер вместе с прадедом, с Одиннадцатым. Так что ты немножко опоздал, парень, — вслед за этим раздалось сразу два надрывно ухающих хохота.
— Впрочем, нам на «Бездне» не нужны шпионы и предатели, — успокоившись от смеха, сказал капитан. А посему… — в этот момент словно весь мир внезапно накренился, и Лин полетел в бассейн, на скользкие вертлявые спины, — а посему ступай к людям, которых ты так жаждал увидеть! — после этих слов делегация скрылась за стеной и пятно света погасло. Бассейн погрузился в полумрак. Лин оказался один, в окружении сотен кишащих вокруг него людей.
###
Вскоре Лин понял, что хоть люди и не принесут ему никакой пользы, они ему и не навредят: никто не собирался на него набрасываться или кусать. Он чувствовал только их копошение в небольшом отдалении от себя. То ли от темноты, то ли от одиночества, то ли от непростого, психологически опустошившего его путешествия, Лину вдруг стало так горько и обидно, что он тихо заплакал, завыл, как сопливый мальчишка:
— Мечта всей моей жизни, мечта моего деда и отца, моё наследство — всё пропало здесь, всё было бессмысленно! — рыдал он. — Я опоздал. Опоздал к вам на целых десять тысячелетий! — вдруг Лин почувствовал лёгкое прикосновение. Один из людей подполз к нему и стал тереться о его ноги, гладить их, словно успокаивая. Лин присмотрелся и разглядел во тьме лицо этого человека: оно словно выражало соболезнование и печаль за него. Похоже, это была самочка: на груди даже просматривались рудиментарные пупырышки на месте молочных желёз.
— Ты… — сказал он, всхлипывая. — Ты понимаешь? — конечно же, самочка не смогла бы ему ответить — в её крохотном ротике не было даже языка, но всё же Лин с надеждой продолжил, жестикулируя:
— Я – вот я, пришёл к вам, людям, оттуда, сверху, чтобы узнать ответ на вопрос. — Он достал из куртки планшет, на котором высветилось изображение ребуса старого пирата. — Вот это мне надо расшифровать, смотри, — протянул он самке планшет. Та посмотрела на картинку, потом на Лина, потом подняла глаза вверх. Вслед за этим она проворно нырнула, скрылась во тьме, в массе своих сородичей.
Секунд через двадцать самочка вернулась. Двумя пальчиками она вытащила изо рта нечто маленькое, прозрачное, похожее на стеклянный брелок, и с улыбкой протянула это Лину, указывая глазами вверх.
Лин схватил слюнявую стекляшку в руки. Он сразу понял, что это было: объёмное голографическое хранилище информации. Нечто подобное использовалось в вычислителях второго поколения — допотопные носители объёмом до петабайта, которые читались простым лазером.
Подсветив стекляшку планшетом, Лин заметил какие-то буквы, выгравированные на одной из её сторон. Надписи были сделаны на двух языках. Первый — видимо, человеческий. Второй – базовый галактический конструктив, но какой-то неумелый, с множеством ошибок, словно писал отстающий ученик. Надпись гласила:
«ЮНЕСКО. Культурное наследие человечества. Проект «Семя».
— Спасибо тебе! — прошептал Лин. Он спрятал заветный носитель информации в хранилище-имплант под рёбрами и тут же бросился к бортику бассейна:
— Эй вы там, я хочу говорить с капитаном! Дело в том, что согласно статье пятьсот восемнадцать, пункт три, административно-уголовного кодекса транспортного флота вы не имеете права отстранять меня от полёта, если ущерб от моего проступка не превысил десяти процентов страховой стоимости перевозимого груза. Вы обязаны вернуть меня на корабль. Я требую соблюдения закона!
Похожие статьи:
Рассказы → Дед, с которым не соскучишься
Рассказы → "Генезис"
Рассказы → Спиридонов и "тролли". Часть 1
Статьи → Искусственная Луна
Рассказы → Песочный человек
Тот самый рассказ за рекламу которого на БС меня назвали "любителем космических извращений". Плюсую тут еще раз! 
