Перед тем, как нырнуть в солёные волны океана, Солнце бросает туда кокосовый орех. И если на всплеск приплывёт акула, то Солнце не опускается. Сам Уалап не припоминал такого случая, но деревенский колдун утверждает, что сказания не могут врать. Впрочем, в этот вечер всё обошлось, как обычно. Солнечный диск уже почти утонул в волнах, еще недавно сиявших тысячами бликов, а теперь налившихся ровным свинцовым цветом. Небо на западе, напротив, окрасилось всеми оттенками золота, которое так ценят пришельцы на больших лодках.
Но Уалап сейчас не смотрел ни на море, ни на небо. Взор его был обращён к единственной улице деревни, ведущей между хижинами из пальмовых листьев к длинному строению – дому холостяков. Несколько девушек, идущих по ней, напомнили Уалапу стайку ярких коралловых рыбок. В этой стайке была и Аико. Бёдра её соблазнительно покачивались, и сердце Уалапа забилось сильнее. Словно почувствовав на себе взгляд, девушка глянула на него через плечо и белозубо улыбнулась, сразу же отвернувшись и продолжая разговор с подружками. Может Уалапу и показалось, но бёдрами она покачивала теперь чуть сильнее.
Уалап и Аико дружили с детства. Однажды, когда Уалап показал Аико, как островной паучок пытался украсть у маленького краба-отшельника раковину, чтобы поселиться в ней, девушка звонко рассмеялась и неожиданно поцеловала его в щёку. Аико потом сразу убежала, паучок тоже пропал, а Уалап еще долго стоял, растерянно улыбаясь выглядывавшему из раковины крабу.
Позже они встречались у водопада в лесу. Аико обожала это место - ей нравилось стоять в каменной чаше под брызгами водопада, а Уалапу - нравилось смотреть на неё.
Это было не только плотское влечение. В деревне хватало девушек, готовых к взаимному удовольствию провести ночь в доме холостяков, так что жизнь там была нескучной… но с Аико Уалапу этого было бы мало. Когда в праздник полнолуния Аико подарила ему белый цветок, до этого украшавший её волосы, Уалап сохранил его, сам толком не понимая зачем. Вообще Уалап довольно смутно себе представлял, что же это такое - любовь. Он любил Аико. Любил море. Но едва ли сам мог бы объяснить, в чём заключается это чувство. Зато Уалап хорошо знал, что такое ненависть.
Уалап ненавидел акул. Он ненавидел этих тварей, с их бессмысленными глазами, готовых сожрать всё, что плавает в воде – даже собственные внутренности, если их им выпустить. Жадно отрывающих куски плоти, содрогаясь при этом всем телом и бешено потрясая хвостами.
Такой глубинной ненависти Уалап не испытывал больше ни к кому. Даже к племени с Южного острова – жалким выродкам, не способным убить акулу, а пожиравшим человечину и дельфинов. В схватке с ними погиб отец Уалапа... их Уалап тоже ненавидел, но та ненависть проистекала из презрения.
- Я готов к испытанию. Я призову акулу и убью её. И знай – потом я выберу твою дочь. Я принесу тебе зубы акулы для выкупа за неё, - сказал Уалап отцу Аико, деревенскому колдуну, на празднике полнолуния. Согласно древнему обычаю, чтобы считаться мужчиной, и иметь право завести свою семью, юноша племени должен был сначала убить акулу.
Колдун долго смотрел на него.
- Моя Аико хороша. Она родит много здоровых детей. Поэтому зубы, отданные за неё, будут принадлежать особой акуле, - наконец прошамкал колдун. Сам-то он был беззубым, мысленно хмыкнул Уалап, в глубине души побаивавшийся колдуна.
- Я убью акулу. Это будет хорошая, большая акула. Не успеет эта полная луна исхудать, как я приду за Аико, - вслух сказал он. Колдун промолчал, и Уалап ушёл.
***
На охоту за акулой Уалап отправился в один из рассветов, когда эти твари наиболее активны. Три дня до этого он согласно ритуалу соблюдал пост, не едя рыбу. Лодка с балансиром скользила по водной глади лагуны, и даже после выхода в открытый океан картина не поменялась – безмятежная водная гладь расстилалась, сколько хватает взора. Далеко позади оставалась изумрудная громадина заросшего джунглями острова. Вообще акулу можно было поймать и ближе к берегу, иногда у самых мангровых зарослей, но Уалап помнил слова колдуна об особой акуле. Здесь, в открытом океане, шанс поймать крупную акулу заметно больше.
Уалап начал ритуал приманивания, напевая песню зова и, в такт ей, выбивая мелодию ладонями прямо по водной глади. Время от времени он потрясал в воде особой костяной погремушкой. Шли часы, пару раз Уалапу мерещилась подводная тень, скользившая под ним, но акула не появлялась. Уалап сделал глоток из кокосового ореха, немного отдохнул и продолжил.
Наконец Уалап увидел её. Огромная белая акула лениво рассекала толщу воды, довольно глубоко - плавник не был виден на поверхности. Словно поняв, что её заметили, акула резко ускорилась и принялась наворачивать круги вокруг лодки, постепенно их суживая. Уалап схватил гарпун. Теперь ему необходимо пробить акуле жабры и прицепить оглушённую тварь к лодке, а затем попросту просунуть акуле между челюстей морского ежа, который убьёт хищника, разорвав ему внутренности. Вторая часть не составит труда – акула с жадностью проглотит всё что угодно. Но проклятие – эта бледная тварь слишком велика… она без сомнений перевернёт лодку. Уалап зарычал от ярости, уже чувствуя некий подвох с этой бестией. Проклятый колдун, никак его проделки! Ну уж нет, Уалап не отступится.
Акула внезапно ушла на глубину, пропала из виду, а в следующее мгновение она уже неслась из глубины прямо на лодку. В первое мгновение Уалап не испугался. Он хорошо знал повадки акул – в последнее мгновение она отвернёт в сторону, чуть коснувшись лодки. Это будет идеальный момент для удара гарпуном – надо только дождаться его. Уалап знал, что так будет, ведь акула - это не более чем тупая рыба, они все поступают одинаково… что бы там не твердили в сказках про Великую Акулу, которую боится само солнце. Акула попросту не могла поступить иначе.
И Уалап не потерял контроль над собой, о нет. Он просто вспомнил о колдуне. После чего бросился на дно лодки, выпустив гарпун и упираясь руками в стенки.
Удар был чудовищной силы - лодка встала на дыбы, гарпун улетел далеко в воду.
Ошеломлённый Уалап еще долго лежал на дне лодки, ожидая повторной атаки. Но акула исчезла. Выглянув, наконец, из лодки, Уалап увидел в толще воды лишь маленькую рыбку-прилипалу, явно потерявшую своё привычное средство передвижения – акулу.
Когда Уалап доплыл до деревни, то сразу пошёл к колдуну, даже не став вытаскивать лодку на берег.
- Это был ты. Твой дух вселился в тело той акулы. Так нечестно, - сказал он колдуну. Уалапу было очень страшно. Колдун вполне мог наслать на него смертельную лихорадку. Но Уалап по-прежнему не хотел отступать, и никак не показывал своего страха, обличительно глядя на колдуна.
Колдун молчал, в свою очередь изучающее разглядывая его. Гнев Уалапа прошёл, а чувство неловкости нарастало.
- Почему ты считаешь, что я недостоин Аико?! – с досадой воскликнул он.
- Твоя решающая схватка впереди, - ответил колдун.
- Ты говоришь загадками. Я хочу Аико. Я умею сражаться и с людьми, и с акулами, а раз тебе этого мало, я научусь сражаться с колдунами, - сказал Уалап и ушёл, не дожидаясь очередного ответа-загадки.
***
Уалап отправлялся в далёкий путь, в сиятельный Нан-Мадол – центр мира. Хотя пришельцы на больших лодках утверждали, что за морем существуют города и крупнее Нан-Мадола, но ведь всем известно, что этим чужакам нельзя доверять.
В Нан-Мадоле жили великие маги и колдуны.
Аико пришла провожать его. Пожалуй, впервые с детских лет он увидел Аико плачущей. Уалап неуклюже поцеловал её в солёную от слёз щеку, чувствуя, как на них пристально смотрит колдун. Аико еще громче заплакала, и, обняв Уалапа, прижалась к нему всем телом, плечи её чуть вздрагивали.
Последующими двумя долгими лунами, затерянный на маленькой лодке в безбрежной пустыне океана, прокладывая себе путь согласно звёздам, Уалап со щемящей тоской вспоминал это мгновение.
Однажды ему приснилось, что они с Аико стоят под их любимым лесным водопадом. Аико смеялась, и брызги водопада освежали лицо. Когда Уалап проснулся, лодку качало, дул шквалистый ветер, и лицо действительно было мокрым от залетавших в лодку солёных брызг.
Дух колдуна преследовал его по ночам, несясь следом над волнами. Чтобы не сойти с ума от козней проклятого колдуна, Уалап разговаривал со своим оберегом - черепом дельфина, который взял с собой для этой цели.
- Когда ты будешь акулой, не становись акулой до конца, - однажды сказал ему череп, когда под утро дух колдуна отстал от них.
Прошло две луны, и Уалап достиг Нан-Мадола. За это время он порядком отощал, питаясь вторую луну одними лишь летучими рыбками.
Башни Нан-Мадола возвышались на множестве островков, связанных мостами. В самой высокой жил правитель города, именовавший себя правителем мира. На островах часто не хватало пресной воды, но каждое утро он принимал ванну из капелек росы, которые собирали тысячи рабынь.
В следующих по высоте двух башнях находились маяк и темница. О темнице боялись говорить вслух, особенно шёпотом - ведь к шёпоту всегда кто-то прислушивается. Под темницей был колодец с морской водой, кишевший ядовитыми морскими змеями. А неподалёку, в отгороженной от моря гранитными валунами бухточке жили священные угри. Простые рыбаки поговаривали, что их выкармливают человечиной. Но Уалап вскоре убедился, что эти слухи - полная чушь. Угрей кормили исключительно отборным мясом морских черепах.
А людей скармливали акулам.
Уалапу, вместе с другими претендентами, пожелавшими научиться колдовству, предстояло пройти испытание – переплыть пролив между островками, который неустанно патрулировали две голодные акулы. Рядом с Уалапом стоял свирепый здоровяк, покрытый татуировками, значения которых Уалап не знал. Чуть поодаль держалась изумительно красивая девушка, гибкая, как морская змея. В воду все трое вступили одновременно, и теперь выжидали момент, когда акулы окажутся максимально далеко. Девушка раздвинула полные губы в соблазнительной улыбке, изучающе поглядывая на Уалапа. Тот, не отвлекаясь, следил за акулами, мысленно напомнив себе о своей цели и об Аико. Тогда незнакомка подарила такую же улыбку здоровяку, тот самодовольно ухмыльнулся в ответ, показав заточенные передние зубы каннибала. Девушка, продолжая улыбаться, подошла к здоровяку и неожиданно впилась ему в губы жадным поцелуем.
В следующее мгновенье здоровяк дико вскрикнул, с силой оттолкнув девушку. Та гибко отпрянула в сторону, вытирая губы тыльной стороной ладони, и нырнула в воду. Из прокушенной губы здоровяка в воду закапала кровь. За считанные мгновения акулы почуяли запах крови в воде и поплыли в их сторону.
Девушка вынырнула уже далеко от берега, продолжая быстро плыть. Здоровяк рычал от ярости, бросившись было вслед своей обидчице, но затем благоразумно отскочил назад и вылез на камень. Уалап, оценив ситуацию, тоже нырнул в воду, стараясь не поднимать брызг.
Одна из акул закружилась у камня со здоровяком. Вторая, доплыв до камня, развернулась и поплыла за Уалапом с девушкой. Незнакомка была превосходной пловчихой, и расстояние между ней и Уалапом почти не сокращалось. В отличие от расстояния с преследовавшей их акулой…
Уалап нырнул на дно и неподвижно замер в толще воды. Он рисковал, но акула предпочла движущуюся цель - белесое брюхо проплыло прямо над ним. Акула настигла коварную незнакомку уже у самых береговых камней, вода в том месте неистово забурлила, пена приобрела насыщенный розовый оттенок. При всём желании Уалап сейчас не мог помочь своей сопернице.
Увидев это, оставшийся позади здоровяк радостно закричал и бросился, подогнув колени, прямо на вторую акулу – возможно, надеясь оглушить её. В то же мгновенье, когда он коснулся воды, акула извернулась и вцепилась в него.
Пока акулы пировали, Уалап достиг берега.
После этого еще не обсохшего Уалапа проводили в одну из башен, где он прошёл ритуал посвящения, став учеником мага. Имени своего учителя Уалап так и не узнал – имя являлось тайной. Сколько учителю лет, Уалап тоже не мог бы сказать - маги Нан-Мадола обретали бессмертие, изменяя облик и уходя жить под воду. Учитель Уалапа еще сохранил вполне человеческую внешность. Он учил, как общаться со злыми, добрыми и равнодушными духами, как предсказывать ветер и добывать яд морской змеи.
Текло время, и Уалап всё реже видел во сне Аико.
Спустя несколько лун его научили переселяться в тело акулы.
Уалап скользил в зеленоватой толще воды. Движение было сама жизнь. Движение и пища – это и есть жизнь. Было что-то еще, оставшееся там, на поверхности… что-то наносное, смешное, ненужное… оно называлось любовью и ненавистью. Впрочем, оно оставалось где-то на краю сознания - даже скорее за его краем.
Нет любви, нет ненависти – есть только движение.
И пища.
Потом Уалап услышал мотив. Манящий, дразнящий мотив. Да, он дразнил, бросая вызов бесконечному движению в тишине, он не вписывался в безмолвие этого мира.
И он неудержимо звал к себе. «Снова проделки проклятого колдуна» - вторглась в сознание Уалапа-акулы мысль из того, поверхностного мира.
Эти вторжения привели его в ярость, и он рванулся к источнику звука – тёмному силуэту на поверхности воды – огромной грани, казалось разделившей два измерения, в которой отражалось небо.
Инстинкт акулы потребовал сделать ознакомительный круг, и Уалап подчинился.
Это была лодка, на тёмной древесине плясали блики от воды. В лодке стоял человек.
В искажённом водой облике Уалап узнал себя.
В лодке стоял он сам.
Теперь инстинкт потребовал атаковать. И снова Уалап подчинился ему, позволяя увлечь себя в прохладные тёмные глубины. Да и что мог противопоставить ошеломлённый разум, ютящийся на краешке сознания, хозяину этого тела – могучему инстинкту?
Акула-Уалап набирала скорость, несясь из глубины к лодке. Человек-Уалап в лодке готовил гарпун.
А разум Уалапа-акулы подсовывал ему картинки - будто мать суёт разноцветные ракушки рыдающему, бьющемуся в истерике ребёнку в надежде его отвлечь.
Вот колдун усмехается, демонстрируя беззубые дёсны.
Вот череп дельфина – усмехается, показывая зубастую пасть.
Они что-то говорят ему, но картинки – без звука.
А вот Аико дарит ему цветок. В следующее мгновенье Аико уже рыдает, обнимая его, и тут картинка начинает приобретать объём. Уалап чувствует пьянящий аромат её волос, потом вкус солёных губ, наконец, слышит её плач.
И разум человека отодвинул инстинкт в закоулки лабиринтов акульих нервов.
- Время выбирать. Ты, который в лодке – не дрогнет на этот раз. Но если ты перевернёшь лодку, ему конец, а тебе откроется путь в бескрайний синий океан. Потом ты вернёшься в своё тело в Нан-Мадоле. Станешь бессмертным. Власть, слава и ласки любой из сотен наложниц ждут тебя там, - сказал колдун.
- Только они тебе будут не нужны. Тебе будут нужны лишь движение и пища, помнишь? – усмехался череп дельфина.
А если он, согласно неписанным акульим законам, отвернёт от лодки в сторону, то гарпун вонзится ему в жаберную щель. И Уалап, который в лодке, вернётся в деревню с акульими зубами. И колдун отдаст ему свою дочь Аико. Уалап будет жить с ней, и никогда не увидит великих и грозных башен Нан-Мадола.
Ну что же, зато проклятый колдун обещал много детей, в свой самый последний миг успел подумать Уалап-акула.
Похожие статьи:
Рассказы → Портрет (Часть 2)
Рассказы → Потухший костер
Рассказы → Последний полет ворона
Рассказы → Портрет (Часть 1)
Рассказы → Обычное дело
Если заметили, какието ляпы, пишите.
