Опа

Двадцатилетие Эдик встречал на папином подарке. Белое лезвие яхты смело разрезало морские солёные буруны. Билась в гордом превосходстве прочная ткань парусов. Скрипела оснастка.

 — Человек за бортом! — вместе с частыми ударами рынды послышалось с мостика. Пристроив кружку с чаем у кнехта, Эдик одним прыжком оказался у правого борта.

— Отец! — по взволнованному лицу сына скатывались брызги. Дотронувшись языком до влажных губ, новоявленный матрос сплюнул. Горечь исказила приятное молодое лицо.— Это ж…па!

— В каком смысле, сынок? — капитанская фуражка папаши съехала на бок, чёрная трубка клацнула по зубам, пыхнула огнём,— мама на буксире?

— Сам посмотри,— скинув с пожарного щита багор, сын подтянул находку в борту.

Сбросив скорость, отец ослабил паруса, закрепил руль. Качающейся походкой морского волка капитан пошёл на зов.

— Вот так находка! — опёршись на фальшборт, моряки внимательно разглядывали прибившийся предмет,— действительно ж…па. Спроси у неё, что ей надо?

Тяжелый багор нежно ткнул остриём в правое полуж…пие.

— Пш-ш-ш-ш,— ответила находка, выпустив струю неприятного запаха.

— Понятно,— сморщив лоб, отец как будто о чём-то вспомнил,— а как её зовут?

Сын вновь двинул черенком. Плеск волн заглушил очередное «пш-ш-ш-ш». С подветренного борта послышался писк баклана. От близкого взмаха крыльев слетела на палубу шкиперская фуражка. Схватив в когтистые лапы пухлые розовые телеса, птица гаркнула и, забив в припадке злости крыльями медленно вытянула ношу из воды. Два мясистых шара, скорчив срединной чертой грустный мим, пшикнула на прощание.

— Что это было, мальчики? — блондинка в бикини, укладывая выпуклые шары в чашки купальника, нежно приобняла моряков. Терпкий запах духов и тонкий аромат пота всколыхнул у отца с сыном чувство мужской солидарности. «Вот это подарок»,— Эдика кинуло в дрожь.

— Это была ж…па,— морской волк лизнул плечико милашки.

— Чья? — подыграла леди, блеснув очаровательно дорогой улыбкой.

— Чужая,— взгляд шкипера начал холодеть.

— А где же ваша? — выпятив кругленькие булочки, и томно согнувшись, поинтересовалась девочка.

Атмосферу любви и согласия пронзил пароходный ревун. На горизонте, покрывая небесную гладь чёрными кольцами медленно вырастал буксир.

— А вот и наша…