Стюарт сидел на удобном диване в небольшой комнате со стенами и потолком, обклеенными обоями радующего глаз голубого цвета. Его взор почти всё время был направлен на ковёр с бессмысленным разноцветным узором, висящий на стене перед ним. Стюарт не уставал смотреть на ковёр. Он подолгу глядел на него неподвижным взглядом, безразличный к окружающему пространству, целиком погружённый в собственные мысли. Глядя на ковёр на стене, Стюарт размышлял о магнитных стрелках, тугих ремнях, скорбных кладбищах, холодных виселицах, утонувших кораблях, гнилых заветах, пламенных призывах, обожжённых масках, неудачных анекдотах, корыстолюбивых чиновниках, спорных тезисах, прокажённых воинах, пойманных крысах, парящих голубях, арабской вязи, кельтских амулетах, блаженстве плоти, свойствах знаков и знаковых систем, карнавальном смехе, сохранении и систематизации информации, редких экстатических переживаниях, ядовитых змеях, бесплодных грёзах и полноводных реках. Его занимали также мысли и на другие темы, но всё же они были относительно нечастыми. Стюарт мало спал. Каждый раз во сне он почему-то видел голубые ладони и звёздное небо. Очень редко он открывал дверь и выходил из комнаты.
Вдруг безмятежный покой Стюарта был внезапно нарушен. Он почувствовал властный внутренний импульс, толчок, которому, казалось, было невозможно противиться. Что-то побуждало его прервать размышления и покинуть комнату. Стюарт, не раздумывая, возможно, даже не осознавая, что он делает, встал с дивана, открыл дверь и вышел наружу. В полумраке по длинной винтовой лестнице он стал спускаться вниз. Шаги его отчего-то были беззвучны. Стюарт не знал, сколько времени ему потребовалось, чтобы спуститься в тесный невзрачный подвал. В подвале лежала груда ржавого металлического мусора. Из него Стюарт сложил машину, производящую порции своеобразной, крайне противоречивой любви, напоминающей свирепую ненависть, и заставил её работать. Механизм был похож на нечто вроде вертикально стоящей капсулы. Функционируя, он распространял вокруг лёгкое белое сияние, содержащее в себе что-то привлекательное. Недолго полюбовавшись на работу машины, Стюарт, повинующийся властному внутреннему импульсу, покинул жилище.
Он долго шёл по ночным и дневным, вечерним и утренним горящим рощам, в которых летали смертные бабочки, а затем оказался в жаркой песчаной пустыне. Он брёл по барханам, преодолевая их один за другим, и нигде нельзя было увидеть конца пескам. Иногда встречались зелёные острова оазисов, где текли, образуя журчащую паутину, мелкие ручьи. Наконец, Стюарт увидел вдалеке высокую скалу, одиноко стоящую посреди пустыни. Беззвучный, безголосый внутренний повелитель снова подчинил волю Стюарта, настойчиво побуждая его идти к горе, окружённой тисками раскалённых песков. Стюарт шёл к скале, постепенно приближаясь. Когда он был уже недалеко от горы, то увидел, что внутрь неё ведёт бесформенное отверстие. Вскоре Стюарт вошёл в неглубокую пещеру. В ней стояла собранная им машина (или же это была точная копия того механизма). Внутренний импульс заставил его войти внутрь капсулы. Оказавшись в машине, Стюарт сейчас же превратился в птицу с однотонным оперением. Птица, несколько раз издав пронзительный крик, стала львом. Лев же вышел из капсулы, затем из пещеры.
***
Лев долгие дни брёл по пустыне, затем вышел на холмистую равнину, где росла блестящая изумрудная трава. Там он, продолжая длительный путь, редко останавливаясь, охотился на бесхитростных зайцев, плутоватых лисиц, быстрых лошадей, забывчивых воробьёв и неразумных гусениц. Иногда он оглашал своим рёвом окрестности. Холмы дарили льву уверенность. В сновидениях он видел жареную свинину, поспешных оленей, ароматные прилавки и лужи, неласковых судей, пластилиновых червей, стальные ружья, золотые клетки, серебряные монеты, детские загадки, несчастных гадюк, интеллектуальную неразбериху, женские сапоги и мерзостные достижения. Время от времени лев пускался стремительно бежать, прыгать по холмам. Но чаще всего он неторопливо шёл.
Когда лев встретил на равнине высокое, могучее дерево с широкими кронами, он лизнул его ствол своим языком. После этого животное превратилось в мага, закутанного в чёрный плащ с капюшоном. Маг пошёл прочь от дерева в одну из сторон горизонта.
***
Некоторое время чародей шёл по равнине, которая вскоре сменилась твёрдой облачной поверхностью. По бескрайней кудрявой белизне маг ступал ногами, не знающими усталости. Иногда он разжигал костёр, шептал около него заклинания и мантры. В такие минуты он часто начинал размышлять об эпатажных философских концепциях, рудиментах мифологического мышления, уровнях власти, лирике голиардов и необходимости взросления. Потом шёл дальше.
Искомой целью мага в чёрном плаще была речка, текущая по облачной поверхности. Дойдя до неё, он снял одеяние и прыгнул в прозрачный водный поток. Вскоре тело его распалось на стаю крупных мохнатых пауков.
***
Пауки ползли по призрачной, метафизической паутине. Они семенили быстрыми мохнатыми лапами, перемещая свои тела. Стая была объединена общим порывом. Путь стаи завершился в единой световой точке. В ней стая пауков превратилась в старого человека по имени Лохр, стоящего посреди просторной залы из хрусталя, похожего на лёд. Лохр, оглядевшись, принялся медленно и безостановочно ходить по кругу с широким радиусом. В зале совершенно не было мебели. Источником света служила маленькая деревянная люстра, работающая благодаря особому типу электрической энергии.
Старик всё ходил и ходил по кругу, неустанно и молча. Шаги его напоминали тихие и ритмичные удары миниатюрного молотка. Руки его были опущены. Когда Лохр прошёл очередной круг, вернувшись в точку, откуда начал своё движение, около одной из стен залы появился большой кубок. Лохр увидел это и разорвал круг, с любопытством направившись к неожиданно возникшему сосуду. Когда старик подошёл к кубку, он увидел, что тот наполнен желтоватой жидкостью. Это был яд. Лохр, решивший испить напиток, не подозревал об этом. Сделав несколько глотков, он упал, выронив кубок и разлив яд, и начал биться в мучительных судорогах. Старик хрипел и отчаянно кричал, пронзаемый невыносимой болью. Плоть его танцевала жуткий предсмертный танец. Изо рта потекла слюна, смешанная с густой жёлтой пеной. Лицо искажали зловещие гримасы. Наконец, Лохр дёрнулся последний раз и обмяк, испачканный слюной и пеной. Глаза мертвеца остались широко открытыми. Вскоре зала, окружающая труп, исчезла, а тело оказалось в тёмной гробнице. Стены её были обклеены потёртыми фотографиями старинных автомобилей. Мёртвые глаза погибшего Лохра безразлично смотрели в потолок гробницы. Вдруг уже безжизненное тело начали сотрясать новые конвульсии. Они становились всё сильнее и страшнее. Наконец, гробница была разрушена до основания, а труп старика превратился в живого дракона. Дракон воспарил, вознёсшись до небес.
***
Дракон, не умеющий выпускать огонь, размахивая перепончатыми крыльями, летел над архитектоническими адскими плато, лысыми горами, взломанными сейфами, пушистыми опушками, несостоявшимися научными программами, разрастающимися телами, покорными молчаливыми массами и мелочными болотами. Наконец, дракон долетел до мрачного замка, окружённого вечной ночью, имеющей луну, но лишённой звёзд. Ударами массивного хвоста и мощных лап он пытался сокрушить замок. Но усилия летящей твари были бесполезны. На сером теле мрачного замка не осталось ни единой мельчайшей трещины.
Тогда дракон превратился в низкорослого молодого горбуна. Горбун, очутившийся перед незапертыми воротами замка, вошёл в них. Он шёл по безнадёжному, пугающему однообразному коридору, потом преодолел несколько лестничных пролётов. Наконец, горбун попал в закуток замка, темницу, где томился источник и повелитель великого мирового ужаса, заключённый в толстый кокон из твёрдого камня. Горбун недолго постоял перед безмолвным каменным коконом, а затем достал длинный нож, освободил торс от одежды и принялся отрезать себе большой горб. Это было тяжёлой работой. Горбун всё время кричал от боли, но не прекращал жестокую процедуру, осуществляемую на собственном теле. В конце концов, он всё же отрезал горб. Тот упал на пол, а вся спина теперь уже бывшего горбуна представляла собой обезображенную кровавую мешанину. Отрезанный горб тотчас обратился в крупную железную палицу. Молодой человек, на лице которого ещё оставалась маска перенесённого физического мучения, поднял новоявленное орудие и стал бить им по оболочке из камня, скрывающей ужасного пленника. Куски отлетали от этого кокона. Медленно, но всё же неотвратимо повелитель ужаса освобождался молодым мужчиной, проникшим в замок.
Наконец, источник и владыка мирового ужаса был освобождён от каменного плена. Чудовище с повергающим в панику обликом расправило члены, зарычало, а затем подняло безумный хохот. Молодой человек, выполнив задачу освобождения родителя вселенского ужаса от тисков камня, разлился по полу лужицей козьего молока. Железная палица стала маленьким куском фольги.
Немыслимый ужас захватил всё, он пульсирующими волнами разошёлся по миру, по всем его уголкам. Владыка ужаса острыми, словно бритва, когтями вспорол свой живот. Прежде чем он успел вновь срастись, оттуда выбежали два крохотных толстяка. По кривым дорогам, заливаясь писклявым кашлем, они добежали до крупного морга, где превратились в ледяных великанов, играющих на свирелях.
