Меня словно подбросило. Я метнулся к корме, кажется, пролетев расстояние, разделяющее дерущихся прямо по воздуху и повис на братце, вцепившись обеими руками в его руку, сжимавшую нож. По-моему, Зопир даже не покачнулся, от этой моей отчаянной атаки. Свободной рукой он нанес мне страшный удар по голове. На мгновение я потерял зрение и слух, но его руку с ножом не отпустил. Второго удара, наверное, добившего бы меня, не последовало. Я почувствовал, что рука братца, сжимающая нож, вдруг ослабла. Одновременно с этим ко мне вернулись слух и зрение. Я попытался вырвать нож, и это получилось. Потом толкнул Зопира в грудь, и он плюхнулся задом на кормовую банку. Теперь мне стала видна его голова. По лицу братца струился ручеек крови, глаза невидяще уставились куда-то за мою спину.
Я оглянулся. Полидевк, все же, выпростал руку с дубинкой из сети и сумел ударить ей Зопира по башке и этим спас меня от неминуемой смерти. Впрочем, спасли мы друг друга взаимно – сначала я его, а потом он меня. Но братец был все еще жив, только оглушен. Полидевк еще раз ударить, похоже, был не в состоянии – скрючился от боли в ране. Иреней так и застыл в ступоре на носу лодки с якорной веревкой в руках. Помощи от него ждать, судя по всему, не стоило. Да и ни к чему ему пачкать руки братской кровью. От этого я его избавлю. В моей руке вырванный нож! Перехватив оружие поудобнее, я вонзил его в грудь, так и не пришедшего до сих вор в себя Зопира. Клинок вошел между ребер неожиданно легко. По самую рукоять. Но братец, как будто, даже и не заметил этого, продолжая пялиться бессмысленным взглядом мне за спину. И я ударил еще и еще. Кажется, при этом я кричал. Что? Да ничего – просто орал благим матом от страха и какого-то восторга. Восторга от того, что я преступил запретную черту и сделал то, чего давно хотел, но не думал, что когда-то сделаю это.
От тела Зопира меня оттащил Иреней. Обезумевшего, сидящего на поверженном братце верхом и кромсающего его грудь ножом. Какое-то время я приходил в себя. Потом выпил целую баклажку воды. Потом меня вывернуло – едва успел перегнуться за борт.
Потом трясущимися руками мы перевязывали Полидевка. К счастью, его рана оказалась не глубокой – нож Зопира располосовал кожу и мясо на ребрах - болезненно, но не опасно, если не загноится, конечно. Предварительно промыли рану морской водой – лучшее средство от воспаления. Наш друг скрипел зубами от боли, но терпел – не дергался. В конце, занялись телом Зопира. Для этого у нас заранее были припасены веревка и продолговатый камень. Веревка с камнем к ноге и тело за борт – не дай боги его с такими ранами прибьет к нашему острову. А так – смыло за борт во время шторма. А шторм и впрямь расходился – ветер усилился, волны становились все выше. Надо было поторопиться, иначе пойдем на дно следом за покойным братцем.
Мы выжили. Правда, лодку нашу изрядно побило о камни при высадке на берег. Высаживались в полутора десятков стадиев от деревни. Там и берег пологий, да и Полидевка односельчанам показывать нельзя. Но, в общем, все прошло для нас благополучно – никто ничего не заподозрил. Разве что мать… Но и она ни разу ничего не сказала. Мы все вместе принесли в нашем деревенском святилище поминальную жертву – одну из двух наших коз, и о Зопире забыли. Теперь до совершеннолетия Иренея мать снова стала главой нашей семьи. Полидевк чего-то наврал у себя дома про рану. Ему, кажется, поверили. А дружба наша после этого стала еще крепче – ведь теперь нас еще связывало совместное преступление.
С тринадцати лет я начал очень быстро расти и к четырнадцати годам перерос Иренея. Работа в море сделала мое тело крепким и выносливым. Дела нашей семьи тоже улучшились. У Иренея неожиданно проявилась хорошая деловая хватка и умение ладить с людьми – наследство Филандера, не иначе. Мы отремонтировали нашу старую лодку, потом построили новую. Так же, как и наш отец, наняли на нее рыбаков. Поледевк с отцом были первыми. Они снова перебрались в нашу деревню.
Теперь мы не бедствовали. В доме опять появился хлеб. Козье стадо увеличилось до четырех голов, в огороде созревали овощи. Казалось, живи, да радуйся. Но к четырнадцати годам меня начала томить жажда неведомого. Снова давал о себе знать ихор в крови. Хотелось бросить все и уплыть на нашей лодке далеко-далеко, к другим островам, другим странам, слухи о которых доходили и до нашего, забытого богами, островка.
Авгей появился в нашей деревне, когда мне исполнилось четырнадцать – время совершеннолетия ахейских юношей. Каким ветром занесло его в нашу глухомань? Этой тайны он не раскрыл нам и поныне. Но, думаю, сей достойный муж скрывался от преследования каких-то довольно могущественных врагов. Тогда Авгей показался мне старым, повидавшим жизнь. Это теперь я понимаю, что было ему в то время лет не так уж и много, вряд ли больше тридцати пяти. Но он носил густую черную бороду и имел привычку горбиться при ходьбе. Маскировался? Скорее всего.
Какое-то время он ничем не занимался. Купил пустующую хижину, привел ее в порядок, завел огородик, пяток коз и просто жил. Потом начал выходить в море на наших лодках, ловить рыбу. Мы платили ему, как и всем. Но в этой плате Авгей не слишком и нуждался – выходил на рыбную ловлю из чистого интереса, и чтобы размяться, как он говорил. И еще, у него были деньги - медные стерженьки, связанные по четыре штуки – оболы. Большая редкость в наших местах – в ходу больше был натуральный обмен. Позднее, когда мы сдружились, он нам показывал серебряные таланты – увесистые слитки, отлитые в форме бычьей шкуры. Был у него даже золотой талант –прямоугольный слиточек, но совсем маленький, с выдавленным клеймом на боку.
А еще у него имелось настоящее оружие и доспех. Узнали мы об этом не сразу – то и другое Авгей привез на остров запакованным в тюки, а древко для копья изготовил, судя по всему, уже здесь. Узнали мы об этом случайно. Однажды, как всегда, втроем, лазили по склонам столовой горушки – самого высокого места нашего острова – в поисках птичьих яиц. Влезли на ее плоскую вершину – передохнуть и перекусить добытыми яйцами. Вершина горы представляла собой неровную лужайку с разбросанными там и сям купами кустов со впадиной примерно в середине. Вот в этой впадине и увидели удивительную картину. Там, сверкая медью доспехов, двигался человек. Из-за закрытого шлема мы не сразу узнали, кто это. Но, все же, узнали - Авгей!
Авгей совершал странные движения, манипулируя при этом щитом и копьем. Он то быстро-быстро мелкими шагами шел вперед, прикрывшись круглым, закрывающим его от подбородка до коленей, сверкающим начищенной медью, щитом и тыча перед собой копьем. Потом начинал пятиться. Так же быстро и такими же мелкими шажками. Поворачивался вправо и влево, двигался уже туда, возвращался, пятясь.
Мы притаились за ближними к впадине кустами и, затаив дыхание, наблюдали за необычным действом. Авгей, тем временем, отложил копье и вынул из ножен бронзовый меч в полтора локтя длиной. Опять движения вперед и назад. Только теперь он размахивал не копьем, а мечом. Потом он отложил и щит, начал прыгать с одним мечом. Чего он выделывал! Никогда бы не подумал, что старый, по моим понятиям, муж способен на такое, да еще и в тяжелых доспехах.
Мы так увлеклись происходящим, что позабыли об осторожности и высунулись из кустов. И, конечно же, были замечены. Авгей, увидев нас, прекратил свое странное занятие, сунул меч в ножны, улыбнулся и поманил рукой. Иреней с Полидевком замялись, но я, не колеблясь, вышел из-за кустов и твердым шагом двинулся к странному чужаку. За мной потянулись и брат с другом.
В общем, мы подружились. Авгей оказался простым и доброжелательным в общении человеком. У нас сразу возникла взаимная симпатия. Я Иреней и Полидевк стали частыми гостями в его доме. По нашей просьбе он стал учить нас азам военного дела и гонял при этом до седьмого пота. А еще наш новый друг оказался замечательным рассказчиком. Сидя вечерами у очага в доме Авгея, мы, затаив дыхание, слушали истории о его похождениях на суше и на море. Перед нами возникали острова, разбросанные в лазурном море, покрытые богатой растительностью, большие каменные города, заполненные людьми в ярких красочных одеждах, каменные горы гробниц египетских фараонов, дворцы, наполненные золотом, странные чернокожие люди, яростные сражения на море и на земле…
Так продолжалось почти четыре года. В боевой подготовке мы, все трое, по словам Авгея, достигли немалых успехов. К нашим занятиям присоединилось еще больше двух десятков подростков острова. Родители их не возражали против такого времяпровождения отпрысков – приобретенные умения могли пригодиться при набеге пиратов. Без ложной скромности скажу, что я был лучшим. И с копьем, и с мечом, и, даже, в простой рукопашной схватке, которой нас тоже обучал Авгей. Конечно, Полидевк физически был сильнее меня, но я был ловчее, лучше уклонялся от ударов и захватов, бил и двигался быстрее, да и в силе уступал ненамного, а потому почти всегда выходил победителем в поединке.
