- Щиты! – заорал я, сам вскидывая щит и делая шаг влево и назад, чтобы прикрыть себя и Авгея от стрел и дротиков, которые должны были сейчас ударить с вражеских кораблей.
Стрел у критян не оказалось, слава богам! Но и дротики с двух сторон летели густо. Воинам на гребной палубе они были не слишком страшны – те присели за борта и прикрылись сверху щитами. Иреней и Полидевк встали рядом со мной, тоже закрывая своими щитами, так и не успевшего надеть доспехи наставника. В нас четверых дротиков летело много, что понятно – критяне хотели лишить наш Афобий управления. Метательные копья стучали по щитам, какие-то, пробив медную обивку, втыкались в дубовую основу и оставались торчать, одно скользнуло по моему шлему, пара попала в понож на правой ноге. Палуба вокруг ощетинилась древками воткнувшихся в нее дротиков. Но, как ни удивительно, все мы пока были невредимы.
А потом Афобий вошел в промежуток между вражескими кораблями, и поток дротиков иссяк. Теперь критские гребцы, те, чьи весла оказались с нашей стороны, втаскивали их внутрь, на гребную палубу, мешая тем воинам, что метали дротики. Мне уже стало казаться что нашему кораблю удастся благополучно проскочить между врагами, но тут критяне, сидящие с наружных сторон бортов, загребли веслами и критские корабли начали сходиться, зажимая нас между собой.
Мы, все же, вырвались из смертельных тисков. Почти. Но это «почти» оказалось роковым для Афобия. Правый вражеский корабль, все же сумел зацепить нашу корму своей правой скулой. Не слишком сильно, мы четверо, там стоящие, даже удержались на ногах. Однако от удара сломалось крепление кормовой растяжки. Конец ее со свистом пролетел над нашими головами и ударился в парус. Наполненный крепким ветром парус и так рвал мачту из креплений в днище, а тут исчезла основная точка опоры. Послышался треск, мачта наклонилась вперед. Какое-то время она еще держалась, и мы быстро удалялись от начавших разворачиваться критян. Но тут ударил особенно сильный порыв ветра. Лопнула первая растяжка с правого борта, потом вторая. Мачта опять затрещала, наклонилась сильнее, а потом рухнула со страшным грохотом на носовую настройку, накрыв парусом всю переднюю часть Афобия.
- Руби канаты! – Крикнул я, бросая щит на палубу. – Мачту за борт!
Отложив щиты, воины обрубили растяжки и сбросили мачту вместе с парусом в море.
- Половина на весла! Вторая – груз за борт! – отдал я следующую команду.
На этот раз никаких заминок не было. Половина моих людей навалилась на весла, а вторая начала освобождать добычу, уложенную по центру корабля от веревок и прикрывающей ее ткани. Получалось все это у них не быстро. Да чего там! Медленно получалось! Все четыре критских корабля уже развернулись и на всех веслах неслись в нашу сторону. Я, стиснув зубы, смотрел в сторону приближающихся врагов, и внутри меня нарастало отчаяние. Даже если мы успеем избавиться от груза, что вряд ли, с нашим одним рядом весел от двурядных кораблей не уйти. Нет, заниматься избавлением от лишнего груза уже не имеет смысла. Остается вступить в бой и попробовать продать свои жизни подороже.
В который уже раз переглянулись с Авгеем. Старый кормчий понял ситуацию раньше меня, кивнул, передал рулевое весло Полидевку и начал облачаться в доспех. Полидевк и Иреней тоже все поняли. Гигант усмехнулся. Глаза его стали разгораться огнем боевой ярости. Иреней побледнел, но тоже держался молодцом. Встретившись со мной взглядом, попытался улыбнуться белыми губами, сказал:
- Что, брат, пришла пора умирать?
- Не в первый раз, - решил подбодрить его.
- Да нет, - покачал головой он. – Такого пока, вроде, не было.
Я пожал плечами и попытался ободряюще улыбнуться. Потом вышел на край кормовой надстройки, приказал, суетящимся внизу воинам:
- Бросай возиться с добычей! Щиты на борт! Все на весла!
Сердце не успело сделать и пяти ударов, а люди уже сидели на гребных скамьях, подняв лица на меня, ожидая дальнейших приказов. Я окинул их взглядом, мысленно прощаясь с каждым, отдал следующий приказ:
- Правым, загребай! Разворот! – и добавил уже не так громко. – Идем драться, парни. И умирать. – А потом опять во весь голос. – Но вы же не собирались жить вечно!?
С гребной палубы мне в ответ грянул восторженный рев. А что? Каждый из нас внутренне всегда был готов к такому. Знал, на что шел. Восторг людей передался и мне. Сомнение и нарождающееся отчаяние исчезли бесследно. Я вскинул кулак вверх и присоединил свой голос к общему воплю. Стоявшие позади Полидевк, Иреней и Авгей тоже заорали во всю глотку. Гребцы правого борта, не переставая кричать, ударили веслами, кормчий навалился на руль. Афобий быстро развернулся и, вспенивая волны, помчался навстречу приближающимся критским кораблям.
Я уже не помнил о неизбежной смерти. Сдаваться ни я ни мои друзья даже не думали – рабство для нас морских бродяг гораздо хуже смерти. Мной владел азарт: один против четверых, вот это приключение! Да нет, не четверых, девятерых! Преследовавшие нас пять кораблей тоже подтянулись и присоединились к тем, через которые мы почти прорвались. Еще интереснее! Эх, жалко Афобий перегружен, а то бы мы еще покрутились напоследок в танце вокруг друг друга. Но и даже в теперешнем состоянии наш кораблик обладает большей верткостью, чем, пусть и быстроходные, но довольно неуклюжие в таранном бою критские корабли.
Критяне приближались к нам в линию, плотным строем. Вряд ли между ними было больше двух десятков локтей. По мере приближения, концевые корабли прибавили ходу, пытаясь охватить нас с боков.
- Командуй, наставник, - обратился я к Авгею. В таранном бою ему нет равных. Потому даже не буду путаться под ногами.
Авгей кивнул и сжал крепче рукоять рулевого весла. Лицо его стало сосредоточенным, даже заострилось как-то. Иреней и Полидевк встали по бокам от кормчего, в готовности прикрыть его своими щитами. Я же остался у края кормовой надстройки, обращенной к гребной палубе, чтобы дублировать команды наставника, обращенные к гребцам.
Почти сразу Авгей повернул наш кораблик вправо, без затей, целясь правому крайнему критянину, вырвавшемуся вперед, в борт. Тот на этот наш маневр никак не реагировал, продолжая идти прямо. Весла его, взблескивая мокрыми лопастями, продолжали мерно погружаться в воду. Зато его, немного отставший сосед, прибавил ход. Расчет критян был понятен – пока мы прицеливаемся в борт одного, второй успеет ударить нам в подставленный бок, благо, скорость у него на веслах была не маленькой. Я глянул на Авгея, неужели он не видит угрозы? Нет, все видит наш наставник, переводит взгляд, то на одного критянина, то на другого, оценивает расстояние. Курса не меняет. Явно, что-то задумал. Ладно, положимся на его опыт.
До корабля, которому мы прицелились в борт остается меньше стадия, а до второго, который хочет ударить своим тараном уже меньше половины. Если мы сейчас повернемся носом ко второму, на нас свернет первый, стоит опять изменить курс и прицелиться в первый, вновь подставим борт второму. Классические клещи. В такой ситуации выход один – бегство. Но это в случае, если имеешь преимущество хода, которого у нас нет. И что же, все-таки, задумал наш наставник?
Когда до корабля, на который Авгей нацелил таран нашего Афобия, осталось половина стадия, а до того, что шел нам в борт не более десятка локтей, кормчий резко вывернул рулевое весло влево и скомандовал:
- Левый борт, табань!
Я, продублировал команду гребцам. Весла левого борта, вспенивая воду, встали против движения. Правый борт продолжал грести. Наш корабль почти на месте развернулся встреч идущему нам в борт критянину.
- Левый борт, весла на воду! – гаркнул Авгей.
Гребцы левого борта навалились на весла. Теперь мы шли прямо навстречу второму, атакующему нас кораблю. Первый критянин довернул к нам, но явно не успевал. Тот же, на который мы шли явно не жаждал удариться с нами лоб в лоб и начал уклоняться вправо, стремясь разойтись с нами левым бортом. Но мы были гораздо маневреннее. Когда носы наших кораблей поравнялись, Авгей, что есть сил вывернул руль влево и снова крикнул:
- Левый борт, табань!
Левый борт затабанил, и Афобий резко пошел влево. Критянин попытался довернуть на нас, стремясь уйти от удара, но мы были быстрее, и наш таран с треском проломил левую скулу вражеского корабля.
