Вечер был похож на опустевший зал метрополитена, это когда поезда еще ходят, а людей уже нет на станции. К дополнению унылого пейзажа, непонятно откуда взявшийся ветер, словно где-то внутри стен с десяток труб, где дует зловещий вихрь, точно горнист, раздувающий щеки.
Бродяга сидел на полу, поджав ноги к животу. Казалось, это старик с косматой бородой и длинными сальными, давно не мытыми волосами. Кожа на лице сделалась грубой и темной. Бездомный спрятался под скамейкой, а когда двое полицейских прошли мимо вздохнул с облегчением.
Внезапно слезы навернулись ему на глаза, которые, сдавалось, принадлежат совсем молодому человеку. Он был один, зная, что его плач никто не услышит. Даже ветер, который раньше говорил с ним, держал на прозрачных руках, пел по ночам. Однако это было так давно.
Лес вспомнил, что еще недавно был полон сил и его главной забавой, как говорил отец, а Лес называл делом жизни, были экстремальные прыжки – с самолетов, вертолетов, высотных зданий и пропасти. Лес жил этим и в своем кругу слыл профессионалом. Он не боялся смерти, он не думал об этом, играя с ней наперегонки и всегда уходя от неприятностей. Удача, как говорится, была у него в кармане.
– Ты заговоренный что ли? – Спрашивала Руби.
Руби давно нравился Лестер, однако порой она считала, что кроме прыжков и полетов на параплане или дельтаплане его ничего не интересует. Они познакомились, когда Лес с товарищами тренировался в аэродинамической трубе. И с тех пор увлеклась им, как и его образом жизни.
– Да, Руби, у меня девять жизней, как у кошки! – Отшучивался Лес.
На самом деле у него был талисман, полученный в подарок, когда Лес путешествовал по Африке.
В Того он приехал с Джикони, который был родом из города Ломе расположенного в самом центре страны. Парень рано потерял родителей, которые умерли во время эпидемии лихорадки Эбола. В Британию его вывез старший брат, где они поселились в маленьком городке Литллтаун. Тем не менее, вернувшись в Африку, Джикони решительно собирался проехаться по местам детства и показать Лесу знаменитый рынок магических предметов культа Вуду, распространенного повсеместно в местах Черного континента.
Акодессева не казался таким пугающим, как поначалу подумалось Лестеру. Тут прохаживалось много туристов и желающих просто поглазеть на засушенные обезьяньи и собачьи головы, странные предметы непонятного назначения, травы и амулеты, загадочные магические зелья и порошки.
Джикони окликнул старик, похожий на засушенную мумию, тощий и черный, как уголь. Товарищ Леса обернулся, он отлично владел языком Того, поэтому сразу понял, что обращаются к нему. Сморщенным старцем оказался дед парня, который обнимал и целовал его, не веря в то, что его младший внук еще жив.
Кено, старший брат Джикони не сообщил о том, что забрал парня. В то время в Ломе свирепствовала смерть, и дед был уверен, что внук постигла печальная участь, как и его родителей.
Через несколько месяцев в Того произошел кровавый военный переворот, что для большинства африканских государств являлось неотъемлемой частью истории и культуры, Кено не знал куда слать письма, а потом увлеченный собственной жизнью забыл откуда он родом.
Джикони всегда было любопытно побывать на Родине, и он не ожидал, что дед, которому должно было быть около ста пятидесяти лет все еще жив, в здравом уме и на своих ногах.
Они долго говорили, обнимались, дед плакал, Джикони поглядывал на Леса и улыбался. Гостиницу, в которой остановились парни, дед назвал рассадником заразы и пристанищем ворья, пригласив погостить несколько дней у него в доме.
Лес с интерсом внимал интересным историям Газини, так звали деда и с любопытством разглядывал симпатичную негритянку, которая была на редкость для этих мест красивой девушкой.
– Кто она? – Спросил Лес друга.
– Это Тапива, дед воспитывает ее с момента смерти родителей. А что, понравилась тебе?
– Я б с удовольствием пообщался с ней.– Лес не двусмысленно улыбнулся, прищурив глаза.
– Вряд ли, Лес. Тут другие законы и не принято вот так вот взять и начать общаться с девушкой. Были бы мы просто иностранцами, приехавшими в деревню, то я мог бы сказать плевать. Но здесь дом моего деда.
– Понимаю.
– Тем более, здесь сплошь и рядом СПИД, думаю, приключения тебе не нужны, да и мне тоже.
Лес согласился с ним, но чем дольше они оставались в доме Газини, тем больше ему хотелось эту девушку. Иногда их глаза встречались, когда она готовила обед на кухне, а Лестер заходил в комнату или когда они сидели за одним столом.
В какой-то момент их глаза встречались, и Тапива отводила взгляд.
Сначала Лес хотел поскорее уехать, потом остаться, заговорить с Тапивой, увлечь ее в путешествие, главное уехать подальше отсюда и наконец-то овладеть ей. Ее темная кожа казалась такой шелковистой, а запах мускуса делал негритянку еще более притягательной. Страсть его становилась тем сильнее, чем Лес старался меньше думать о ней. У Тапивы были необычные глаза голубого цвета, что не свойственно африканцам, возможно, поэтому ее лицо казалось более благородным.
– Брат, ты сам не свой.– Заметил как-то Джикони.– Ты не заболел?
– Нет, Джикони. Только я и часа не могу прожить спокойно, если не увижу Тапиву.
– Вот дурак. Может ты жениться собрался? – Джикони, вытащил из-под кровати сумку.– Сегодня же собираемся. Пора уезжать!
– Почему?
– Потому что на расстоянии колдовство потеряет силу.
– Какое колдовство? – Не совсем понял Лес. И тогда друг рассказал ему, что дед Газини, старый шаман, а Тапива его ученица, ведьма. – Вот, черт. Я и не думал, что Газини будет науськивать маленькую ведьму, используя моего друга. Ну, это вполне нормально. Белые люди для них совершенно другой мир, и поэтому нам пора сваливать.
– Так может я все-таки…
– Даже не думай прикасаться к ней.– Джикони серьезно посмотрел на Леса и, подняв указательный палец, потряс им перед носом друга, словно сварливая старуха. – Ты не представляешь, насколько это опасно. Женщину Тоги нельзя предать, если только ты женишься на ней.
– Нет, этого мне совершенно не хочется.
– Поэтому поехали прямо сейчас, и не вздумай прощаться с ней или брать что-либо из ее рук.
Лес выходил последним из дома старика Газини. Сейчас он торговал на рынке Акодессева, как и Тапива.
Парень сел в тени под деревом, жара точно пыталась выжечь на его шее клеймо, отпечаток африканского жгучего солнца. Джикони побежал в магазинчик купить воды и печенья. А потом было решено отправиться к аэродрому, где достаточно за небольшие деньги можно было договориться о полете в Йоханнесбург.
По словам Джикони, ему надоела эта экзотика, и хотелось отправиться в ЮАР. Оттуда уже можно было возвращаться домой в Литллтаун.
Лес вздрогнул от прикосновения. Это ветер? Он повернул голову и увидел Тапиву, стоящую за спиной, одевающую ему на шею шнурок с кулоном. Она склонилась над его ухом и прошептала:
– Я знаю, все про тебя Лестер. Я тоже так хочу тебя. Еще никого я так не желала как тебя.– От возбуждения его лицо покрылось красными пятнами, во рту пересохло, а по спине, между лопаток пробежала струйка пота. Он сглотнул, не зная, что ответить девушке.
– Я…– начал было он, Тапива улыбаясь, дотронулась пальцами до его губ.
– Тсс, я найду тебя сама.
– Но, мы улетаем в Йоханнесбург…
– Спасибо, что сказал это, - мягко прервала Лестера Тапива, подмигнула, и тут Лес увидел невероятное – ее глаза, сейчас они не были голубыми, сейчас они стали изумрудно-зелеными.
– У тебя линзы или глаза такие? – Почему-то спросил Лес.
– А разве линзы могут делать так? – Она наклонилась к нему, меняя цвет глаз, как будто это было делом обыденным. Сначала они стали ярко-голубыми, потом желтыми, как у пантеры, затем красными, точно у дьявола, и карими, как у настоящей негритянки.
– Значит Джикони прав, и ты ведьма.
Тапива посмотрела в сторону магазинчика и, пожав плечами сказала:
– Мне пора, дверь уже починили, и твой друг скоро выйдет наружу, но он не должен видеть нас вместе.
Порыв ветра заставил Лестера зажмуриться, колкие песчинки больно стегнули по лицу. Он закрыл лицо ладонями, ощущая, как кулон, подаренный Тапивой, прикасается к груди, заставляя сердце биться сильнее.
Лес ничего не рассказал другу и этим же вечером они вылетели в ЮАР. Йоханнесбург встретил приветливым ветром и цивилизацией, которой не хватало в Того. Хотя Лес начал тосковать по Ломе и по Тапиве, иногда вытаскивая из-под футболки ее подарок, думая влюбился он или это просто страсть одолевающая его с того самого момент, как он увидел ее.
Ночью, когда уставшие после перелета друзья заснули в номере отеля, Лес провалился в сон. Только сон этот был не совсем обычным, перенеся на своих крыльях парня в жаркое Ломе. Стояла ночь с привкусом шоколада, Лес не понимал, почему на губах этот приторный, но приятный вкус, как и запах кофе, листвы, трав и мускуса. На площади, где располагался рынок никого, только ветер поющий песню. Лес взял в руку кулон, чтобы лучше рассмотреть его, при Джикони он не стал бы этого делать, чтобы не отвечать на неудобные вопросы. Это была маленькая дудочка, сделанная так искусно, что, казалась, на ней в далекой древности играли гномы или эльфы. Лес поднес ее к губам, дунул, словно музыкант, услышав чудесный звук напоминающий песню ветра, который заводит ее в дымоходных трубах или играя на колокольчиках, подвешенных на веранде. Однако этот звук был еще прекраснее, чище, Лес услышал мелодию словно ее исполняли некие магические силы. Потом он почувствовал, как ноги оторвались от земли, и он воспарил, при этом, не ощущая ни страха, ни какого-то напряжения.
Смех Тапивы. Ее голос, звучал в голове, вокруг него. Лес закрыл глаза, ощущая, как улыбка растекается по лицу, точно теплое масло. Он почувствовал ее руки, которыми она обвила его шею, прижимаясь голой грудью к спине. Ее пальцы медленно скользили по его груди, животу, проделывая путь под футболку, ниже. Лес попытался обернуться, но всякий раз видел небо и полную луну. Тапива же находилась сзади, видимо ей так хотелось. Лес собирался что-то сказать, но вместо слов изо рта вылетали трели флейты, и он был не властен над собой, пока стремительно не полетел вниз, упав в собственную постель, в объятия Тапивы.
Рядом на соседней кровати спал Джикони, и Лес испугался, что он проснется.
– Он не проснется, потому, что это магия. – Улыбнулась Тапива, стягивая с Леса одежду. Сама же она была абсолютно голая. Ее черная кожа сливалась с темнотой, и лишь от ярких голубых глаз шло небольшое свечение. Лесу казалось, что и сама она сияет какой-то невообразимой красотой и чувственностью.
Он не мог отказаться от такого подарка судьбы, и предостережения друга посчитал лишним. Лес задыхался от желания, ласки Тапивы были не просто умелыми, но необычными, что в какое-то мгновение он подумал, что никогда в жизни не испытывал подобных ощущений.
После того, как Лес вошел в нее, то в голове что-то взорвалось, и этот фейерверк был прекрасен. Тапива была везде – в его голове, внутри тела, как и он, внутри ее лона, наполняя ее теплом, вырывая изо рта стоны. Их руки сплелись, а аромат ее тела напоминал что-то знакомое далекое, но давно забытое.
Наутро он ни о чем не сказал другу. Зачем, рассуждал Лес, когда ночь теперь принадлежала им. Только стоило ему коснуться волшебной дудки и заиграть на ней, оказавшись на колдовском рынке Акодессева, Тапива прилетала на его зов.
Когда пришло время возвращаться домой, Лес так ничего и не рассказал Джикони о связи с Тапивой. С некоторых пор у него начался новый виток в покорении неба, друзья посмеивались, говоря, что Лес повелитель ветра. Так и было, когда он совершал прыжок в пустоту, ветер расправлял полотно параплана, и нес его над землей, опуская нежно точно в руках любимой на ложе. Не бросая, не кидая в стороны, как бывало раньше.
Руби давно нравился Лес, и она всячески пыталась обратить на себя внимание. Поначалу, когда он был ее инструктором, и потом, когда они стали друзьями.
Странная связь постепенно надоела Лестеру, и временами он начинал задумываться, как прекратить ее. Однажды он снял волшебный амулет, и когда пришла ночь, забылся сном человека, к которому не прилетают сновидения из-за океанов и морей с другого континента. Впервые за последний год он выспался. А когда отправлялся к новым приключениям, снова надевал шнурок с кулоном-дудкой и повелевал ветром.
С Тапивой он не виделся около месяца и понял, что чувства сжигающие его остыли, уступив место желанию встречаться с Руби. Лес был молод и не собирался до конца жизни играть в игры с колдуньей из Африки.
– Какой странный кулон у тебя, откуда он? – как-то раз спросил его Джикони, загадочно посмотрев на друга.
– Не помню, - отмахнулся Лес.
– Из Африки привез.– Скорее не спросил, а ответил за друга Джикони. Лес ответил уклончиво, пожав плечами, однако Джикони понял все, так как вырос в Того и знал обычаи и то, что может делать магия. – Будь осторожен. – Только и добавил, не задавая вопросов.
С тех пор они больше не возвращались к этому разговору, но Лес чувствовал, что дружба дала трещину и они начали отдаляться друг от друга.
Лес и не заметил, как быстро летит время и то, что старания Руби не проходят даром. Она нравилась ему и после долгого разговора у нее дома и ужином, он остался. А через месяц, Руби переехала к нему.
Однажды, когда Лес совершил очередной прыжок, пытаясь запечатлеть полет на камеру, закрепленную на голове, то почувствовал, как ветер, словно обиделся на него. Что-то шло не так. И этот рывок, будто бы Лестер провалился в воздушную яму, показался неким предупреждением. Опустившись на землю и скинув снаряжение, он вытащил амулет-дудку и, посмотрев на него, почувствовал, что он не такой теплый, как обычно.
Вечером, когда Руби решила задержаться на работе, она работала администратором в кафе, Лес снова совершил дурацкий поступок. Он винил себя, только тогда, когда пришло время «собирать камни». Разбросать он их успел достаточно и теперь пришло время жатвы.
Дунув в дудочку, Лестер ощутил порыв холодного ветра. В какое-то мгновение его охватили ужас, паника и чувство вины. Он сорвал амулет со шнурка, но было уже поздно. Вечер казался неприветливым, тени блуждали вместо людей. В Ломе стаял удушливый запах разложения, всюду тела, завернутые в пластиковые пакеты, и сонные мухи, уставшие от дневного зноя, копошившиеся в местах, где можно было подобраться к трупам сквозь прорехи пластиковых саванов.
Ветер больно ударил порцией песка в лицо, Лес зажмурился и пробормотал, что не хотел обижать его.
Он ждал Тапиву. Она не приходила. Она молчала, хотя парень чувствовал ее присутствие.
– Скажи, что я мог сделать, Тапива? Ты же сама не хотела этого. Эта связь… Все словно не по настоящему…
Внезапно перед ним возник Газини, вот его-то Лес никак не мог ожидать увидеть. Его руки были покрыты темной жидкостью багрового цвета похожей на кровь. На лице нарисованные знаки, а глаза горят красным огнем, как у дьявола.
Газини провел пальцем по лицу Лестера, что-то бормоча на своем языке, будто бы совершая какой-то обряд. В какой-то момент Лес понял, что не может пошевелиться. Руки Тапивы обхватили его сзади, протиснувшись подмышками, сдавливая грудную клетку точно тиски. Стало трудно дышать. Лес хотел что-то сказать, но язык превратился в распухший орган, заполнивший всю ротовую полость.
Теперь он мог только мычать, как животное перед закланием.
А потом произошло неожиданное обстоятельство – словно с потолка Лестер рухнул в собственную постель, чувствуя, как под ним ломаются ножки кровати. Спина отозвалась болью, он вскрикнул, чувствуя себя таким разбитым, словно древний старик.
Руби пришла под утро, и не включая свет легла в кровать, ощущая странный запах. Когда за окном начало сереть, она проснулась от крика Леса. Испугавшись, девушка попыталась его успокоить, но ничего не получалось. Откинув одеяло, она вскочила с постели, включив свет, и увидела, как на груди Леса, где раньше был амулет, привезенный из Африки, появилась черная точка, от которой в разные стороны расползаются темные трещины похожие на лучи. Закрыв лицо руками, она отшатнулась, наступив на что-то больно уколовшись осколками раздавленного кулона. Если вы помните, Лес сорвал его со шнурка и бросил на пол, однако это не спасло его от проклятия шамана Газини, который долго расспрашивал свою ученицу Тапиву о том, что происходит с ней. Узнав о том, что Лес забыл ее, насладившись дарами колдуньи, он решил проучить парня.
– Он призовет тебя, он сделает это.– Улыбался старик беззубой улыбкой.– Мертвые рассказали мне, что он вернется в Акадессеву, его дух несущий плоть окажется в ловушке, потому что познавший ведьму никогда не будет счастлив с другой женщиной.
– Никогда не будет счастлив. – Улыбнулась Тапива, кивая, и ее глаза стали, как рубины, красными, искрящимися и в то же время холодными, точно лёд.
Она взяла в руки куклу так похожую на Леса, положила на дощатый пол хижины, зажгла черные свечи, а потом, свернув шею черной курице, оторвала ей голову, поливая кровью пол, куклу так, как требовало заклинание. Слова, сначала тихо, потом громче говорила нараспев, голос ее на удивление твердый и сильный раздавался, рассекая воздух, взвивался к потолку, точно языки жертвенного пламени. Глаза стали черными, как ночь, губы сжала скорбь, а потом, когда все закончилось, они дрогнули в улыбке.
Тапива посмотрела на Газини, теперь он стал почти, как Лес, молодой, сильный. Светлая кожа делала его нелепым в одежде шамана. Газини рассмеялся, вскочив на ноги, пробуя, какими стали гибкими суставы, да и голос тоже ничего, звонкий, наполненный силами.
***
– Как ты мог? – Только и могла произнести Руби выслушав рассказ Лестера. Он сидел, сгорбившись, не похожий на себя, точно его тело кто-то забрал, оставив истерзанную душу разлагаться в истлевшем сосуде. Она стала сама себе противна, точно то чем стал Лес, оскверняло её все эти дни, месяцы. Самое страшное было не это, а то, что все, кто находились с ним, испытывали непреодолимое чувство отвращения и к своему старому другу и к себе.
Скажете несправедливо все это. С точки зрения обычного человека да, но Тапива не была ни обычным человеком, ни человеком в понимании этого слова.
Руби ушла, понимая, что ей необходимо забыть то, что сделал Лестер с собой, с ней, с их жизнями, оставив ему одиночество, боль и отчаяние.
Он не заслуживал этого, ведь Лес хороший, добрый парень, такой, каких много. Его спасало только виски, когда на короткое время он мог забыться. Пил он беспробудно, пока были деньги. А спустя несколько лет оставшись на улице, уподобившись мусору, который нас раздражает, если мы видим его под ногами, понял, что все закончилось. Видения прекратились, улетучились, словно сон. Сон, которого никогда не было. Он плохо помнил прошлое. Мысли и воспоминания подменяли друг друга, рождая новые образы.
Его любимым местом стало метро. По вечерам он прятался от охранников, и ему удавалось это. Потом он спускался в темный тоннель, бродил там, где днем ходят поезда, слушая песню ветра. Ветер снова пел ему, снова его песня стала нежной и протяжной, точно ветер признавался в том, что ни о чем не знал и просил прощения.
Однажды Лестер проснулся полным сил. Удивился даже, сунул в руку в карман, вытаскивая амулет-дудку, ничуть не удивившись, что он цел, спустя все это время. Дрожащими пальцами поднес к сухим потрескавшимся губам и услышал старую мелодию, которая всколыхнула воспоминания о прошлом. Сделал несколько шагов вперед, обернулся и с изумлением увидел старика лежавшего на мраморном полу метрополитена. Старик в его одежде? Лес оглядел себя, видя, что он снова молод и полон сил. Мелодия ветра прозвучала настойчивее. Легкость в теле стала практически осязаемой, Лес оторвался от пола, воспаряя, видя, что люди не замечают его, поднимаясь все выше. Закрыв глаза, он ничего не боялся, а открыв, увидел, что стоит на колдовском рынке Акадессева. Все, как много лет назад, словно прошлое ворвалось в его настоящее. Вот Джикони и он, Лестер, идут по рынку, их окликает старик Газини, звук смеха Тапиви, а потом тишина, все оборачиваются. Все, кто есть в этом городе и смотрят, как Лес протягивает руки к чернокожей колдунье и говорит, что любит ее и жаждет быть только с ней.
Тапива улыбается и заключает его в объятия.
***
Лестер вскакивает в кровати, боль выстрелом отдает в позвоночник. Поворачивает голову, видя спящую жену. Однако она не спит, а открыв глаза, смотрит на него.
– Тапива, ну мне и жуткий сон приснился.– Говорит Лестер, вытирая пот с лица.– Просто ужас.
Потом сжимает амулет, подарок жены в форме дудочки, маленькой такой, как у эльфов или гномов в те древние времена, когда слагали сказки.
– Не бойся, это всего лишь сон, - улыбаясь, отвечает Тапива, протягивая к нему руки. Лес смотрит на нее и удивляется, столько лет прошло, а она все такая же красавица, ни одной морщинки на лице. Хотя им уже под семьдесят. Он попытался вспомнить, как они познакомились и почему-то не смог. Лег, беря за руку женщину, которую любил всю жизнь и, закрыв глаза, улыбнулся, радуясь, что все, что казалось ему настоящим, ночной кошмар.
Ветер пел песню, играя на струнах, задувая свою мелодию в раскрытые окна, поднимая занавески. И что в нашей жизни сон, и что настоящее, а что мы выдумали себе сами, об этом знает лишь ветер. Ветер, поющий свою песню.
Похожие статьи:
Рассказы → Игра
Рассказы → Остров демона глава 4
Рассказы → Остров демона глава 5
Рассказы → Отражениe
Рассказы → Тьма придет за тобой 7 глава
Спасибо за визит.
