Однажды Арсений Петрович сказал своему товарищу за чаем:
– Свиридон Давыдыч, хочу вам кое-что сообщить.
– Да-с? Слушаю-с? – отвлекся от чтения свежей газеты Свиридон Давыдыч.
Арсений Петрович поерзал в кресле, немного смутился, но, все же, заявил:
– Я задумал вас убить. Сейчас. Грязно и подло. Вот.
Собеседник Арсения Петровича, несколько обескураженный таким заявлением, глядел на огонь в камине, теребя аккуратную бородку-эспаньолку. Затем, придя в себя, спросил:
– А что же сподвигло вас, Арсений Петрович, на такой поступок, позвольте спросить?
– Пожалуйста, – любезно отвечал Арсений Петрович. – Вы не редко унижали меня в присутствии дам и высоких господ, выставляли глупцом и чмом.
– Позвольте, – возразил Свиридон Давыдыч, снимая пенсне. – Не припомню такого.
– Как же?! – вспыхнул Арсений Петрович. – Вот, давеча, мы вместе с вами гостили у Дроздовых. Помните? – Свиридон Давыдыч нехотя кивнул. – Так вот, в присутствии Анастасии Павловны, милейшей особы, к которой я питал живейший интерес, вы позволили себе упомянуть, что однажды я упал с лошади в лужу и порвал рейтузы в промежности. – Свиридон Давыдыч улыбнулся, очевидно, припоминая сей момент. – А спустя минут пять вы снова выставили меня кретином, рассказав, как помочились в мой стакан с чаем, а я был так пьян, что не заметил разницы...
Свиридон Давыдыч сдержанно посмеялся в кулачок. Это разозлило Арсения Петровича.
– Не вижу ничего смешного! – сказал Арсений Петрович, сжав кулаки. Глаза его яростно блестели.
– Ну как же, юморно, комично...
– Нет, Свиридон Давыдыч! Вы определенно негодяй и мерзавец!
– Ну почему же…
– А потому, а потому... – Арсений Петрович выхватил из-под полы пиджака револьвер, навел на Свиридона Давыдыча. Тот с интересом смотрел на черную точку дула перед собой.
– И вы просто так выстрелите в меня? – спросил осторожно он. Арсений Петрович твердо кивнул.
– Тогда дозвольте возразить, милейший Арсений Петрович. Ведь и вы меня опускали и подтрунивали иной раз. – Свиридон Давыдыч достал шелковый платочек и принялся потирать стекла пенсне.
– Не припоминаю! – процедил Арсений Петрович. – Я всегда был вам надежным и верным другом!
– Ой ли? – в голосе Свиридона Давыдыча мелькнул сарказм. – А как вы поставили свой ночной горшок у моей кровати, когда мы гостевали у Синельниковых, не припоминаете? Как я в него влез по утру? Скажете, он там оказался случайно?
– Ну, это было всего раз... – стушевался Арсений Петрович.
– Серьезно? – так же спокойно отвечал Свиридон Давыдыч. – Ну тогда вспомните случай на охоте. Запамятовали?
– Какой еще охоте, что вы такое говорите?.. – Было видно, что Арсений Петрович несколько растерялся, револьвер в его руке опустился, будто под грузом замечаний Свиридона Давыдыча.
– Когда мы с полковыми товарищами и барышнями ездили на охоту в Белоозерские леса, не помните?
– Не особо... я тогда немного выпил... кутнул... – пробормотал Арсений Петрович.
– Так я вам напомню. Вы не очень-то любезно облевали мой мундир перед чудесной сударыней, Елизаветой Филлиповной, и тем самым испортили не только впечтление обо мне, но и выстрел, а целился я точно в лоб в матерого кабана! А после вы еще и подстрелили меня солью в пятую точку. Якобы случайно...
– Ну что вы, это был несчастный случай...
– И знаете что, Арсений Петрович?
– Да?..
– Сдается мне, что и сейчас вы задумали меня разыграть. Смачно.
– Нет, Свиридон Давыдыч, я намерен серьезно вас убить! – Спохватился Арсений Петрович, вскинув оружие.
– Да что вы? – Свиридон Давыдыч забросил ногу на ногу, улыбнулся и поудобней устроился в кресле. – Стреляйте, ну же. Уверен, револьвер не заряжен.
– Заряжен! Вот видите, вы опять меня унижаете! Вы подлец, Свиридон Давыдыч! Я буду стрелять!
– Давайте, – спокойно махнул рукой его собеседник.
Арсений Петрович нажал на спуск. Грянул выстрел, Свиридон Давыдыч дернулся и замер в кресле. Воцарилась гробовая тишина. Между двумя мужчинами повисло облако синего, едкого порохового дыму. Когда оно немного рассеялось, Арсений Петрович, тяжело дыша, смотрел в широко распахнутые глаза Свиридона Давыдыча. Холеное лицо его было бледно, на нем еще лежала печать ужаса и удивления.
Арсений Петрович медленно опустил оружие дрожащей рукой, положил на колени, затем полез в карман пиджака, вытащил платок и вытер испарину со лба. Свиридон Давыдыч сидел неподвижно. Мертво.
– Блять... – выдохнул наконец Свиридон Давыдыч. – Я чуть не обосрался...
Арсений Петрович нервно захихикал, убирая пистолет в карман.
– Сука, так же и помереть не долго, – мужчина провел дрожащими пальцами по взмокшему лицу, сказал: – Арсений Петрович, признаю, вы отменный, годный тролль. Такого я, поди, не ждал...
– Благодарю вас, Свиридон Давыдыч, премного благодарен. От вас, толстого, матерого тролльчины такое слышать особенно лестно.
– Ф-ф-у-у-х... жопа вспотела не на шутку, пойду, пожалуй, сменю исподнее. Я ведь до последнего думал, что вы блефуете. Лихо придумано-с! Холостые патроны-с! Остро, остро...
Арсений Петрович тихонько и самодовльно посмеивался.
Свиридон Давыдыч поднялся и, покачиваясь от шока, двинулся к лестнице, ведущей на второй этаж особняка. Переступив несколько ступенек, он вдруг остановился, сказал:
– За мной теперь должок, Асрений Петрович, – серьезно заявил он.
– Охотно жду, – будто безразлично ответил Арсений Петрович, прикуривая папиросу и беря газету.
Свиридон Давыдыч медленно двинулся наверх. Лица Арсений Петровича за развернутой газетой он, увы, не видел. А лицо это распирало от подавленного смеха.
Стоял чудесней майский вечер. В саду заливисто щебетал соловей.
Похожие статьи:
Рассказы → Грань
