[Нашёл-таки текст этой маленькой истории.]
Ещё один человек очень хотел попасть в Рай.
Но просто так в Рай не возьмут, рассуждал он, для этого надо что-то делать. И он старался как мог: ходил на службы; крестился на церковь; следовал заповедям; уважал родителей; единственный раз женился и, конечно, не развёлся, когда любовь угасла; воспитал детей; чтил Его и нёс Его слово людям; творил добро; боролся со злом; терпел; не применял силы; был смиренен; помогал нуждающимся, всегда отзываясь на чужие беды; воспитал в себе глубокую и непобедимую религиозность, которую… ну, в общем, был тот ещё святой.
А когда настала пора отправиться к Нему, туда, наверх, он тщательно сверился со своими записями. Болезненно кашляя, он слабыми руками достал из-под подушки огромную башню пожелтевших за долгие годы листов. Нацепив на нос очки, он внимательно перечёл их, выискивая, не согрешил ли он где-нибудь совершенно случайно и всё ли правильно делал. И лишь на четвёртый час, удовлетворённый итогом, отложил рукописи (которые так никто и не издал) в сторону и со спокойной душой умер.
Очнулся он уже в инфернальной оболочке возле врат Рая. Они покосились, были открыты и неохраняемы, и какая-то ржавая от времени, даже здесь, в безвременье, вывеска покачивалась над входом на одиноком гвозде. Но он счёл это простительным: когда следишь за всем земным миром, можно заработаться и упустить что-то несущественное. Ничего страшного. В конце концов, признался он сам себе – но сознавая собственное ничтожество, — он никогда не считал Его всеведущим. Это было скорее образное выражение. Хоть и неоспоримое, тут же добавила незабвенная глубокая религиозность.
Миновав ворота, он пошёл по твёрдым и неупругим, нечищеным облакам (в этой грязи нет ничего ужасного, уверял он себя). Длинная пустынная тропа привела его к зданию, которое не поразило его величием. Но, чтобы не святотатствовать, он быстро забыл об этом. Зайдя внутрь, он прошёл единственным залом, поднялся по единственной лестнице и приблизился к единственной двери. Для полноты ощущений он представил, как взволнованно бьётся сердце (хотя оно, навсегда далёкое от волнений, осталось в мире живых). Улыбаясь – измученно, радостно, победоносно, — он открыл дверь.
И увидел просторный кабинет, и полки с документами, и письменный стол.
Рабочее место за столом было занято.
— Добро пожаловать! Да проходите, не стесняйтесь. Сейчас мы с вами разберёмся, - тоже улыбаясь, обнадёжила высокая мохнатая фигура с острыми рогами и длинным хвостом, гладившая большую трёхглавую собаку…
(2006, 2008)
Похожие статьи:
Рассказы → Потухший костер
Рассказы → Портрет (Часть 2)
Рассказы → Последний полет ворона
Рассказы → Обычное дело
Рассказы → Портрет (Часть 1)
Очень удивился!..
