Не рождаются боги богами - сие невозможно!
Не наследуют мудрость и волю - как злато корон!
Пройден путь каждым богом чудовищно длинный и сложный -
Потому от мечты никогда не откажется он. (с)
Совершенный мир
Белая палата. Этот цвет ослепляет и лишает возможности убедиться, что еще можешь различать цвета. Уже не заметны полутени на углах прямоугольной комнаты. Все сливается в кружащуюся белоснежную сферу. И в её центре человек. Хотя я давно отказался от права считать себя человеком. Я никто. Я нигде.
В пространстве отсутствия цвета возник темный проем, он неспешно расширился и приобрел форму двери. Значит время...
- Ну, батенька, здравствуйте. - Бодренький маленький человечек в белом халате и повязке на лице вкатился в комнату. - Ну и как у нас сегодня дела?
Я перевел взгляд на потолок. В середине сияло круглое пятно от огромной лампы. Свет постепенно мерк к углам. Надежда, что осветительный прибор лишит меня четкости зрения, не покидала меня никогда. Но глаза давно привыкли к сильному и постоянному потоку световых частиц. Я уже видел каждую из них, не доступную человеческому взору.
- Все упорствуем? Не хотим разговаривать? - Доктор очень искренне вздохнул и махнул рукой в сторону двери.
Тут же в палату вбежало несколько человек. Я безучастно смотрел, как вокруг сооружают до боли знакомую конструкцию. В душе постепенно росла тоска, она набирала обороты и грозила вскоре прорваться наружу очередным приступом. На глаза навернулись слезы. Доктор смотрел на меня очень внимательно, даже сочувственно. Он опять вздохнул и зашикал на людей в белых комбинезонах, поторапливая их. Как только все было установлено, и меня опять утыкали иголками с отходящими проводами, профессор вытолкал всех за дверь. Хлопком двери восстановилась целостность сферы цвета.
- Может, поговорим? - Круглый человечек безнадежно покачал головой, присев на краешек кровати. - Я не понимаю, почему вы отказываетесь сотрудничать.
Я почувствовал, что меня начинает трясти, чувства рвались наружу. Не понимает, конечно! Никогда не постичь людям то, во что превратился я, переставший быть одним из них.
***
Солнечное утро встретило меня в лесу. Над плоской землей пыталось взобраться на небо новорожденное солнышко. Его сиреневатый оттенок всегда повышал настроение до критической отметки. Каждый раз на рассвете хочется петь и танцевать, хотя я не умею ни того, ни другого.
Для полного счастья не хватало пения птиц. Надо это исправить, все руки не доходят. Работы еще не початый край. Еще и травы нет, на голой земле растут исполинские деревья. Когда-то, в далеком детстве я читал про такие, будто они существовали за миллионы лет до моего рождения. И всегда хотел их увидеть. Теперь эти гиганты мои. Откровенно любуясь этим творением, я провел рукой по шершавому стволу. Дереву понравилась ласка, я это почувствовал так же, как весь этот мир. В себе. Это часть меня. Болеет дерево, боль испытываю и я.
Это упоительное чувство, оно захватывает с первого мига, и ты перестаешь быть человеком, а становишься целым миром. Эта земля живет во мне так же, как я хожу по ней.
***
Я закрыл глаза и почувствовал, как в вены втекает чужеродная жидкость. Тоска забилась птицей, ища выход, которого нет, да и не было никогда. Наркотик вскоре подействовал. Я со стороны наблюдал, как мечется по простыням тело, больше походящее на скелет. Полетели иглы, вырывая из рук клочки плоти, кровь красивого сиреневого оттенка забрызгала белоснежный халат и повязку отшатнувшегося доктора. Я счастливо вдохнул этот цвет, впитывая всеми частицами тела его излучение. Тоска прошла, наркотик отступил и больше не оказывал давление на психику. Вернувшись в тело, понял, как пострадал. Боль сжимала и выкручивала конечности. Очень трудно сопротивляться, новый наркотик высосал из меня частичку жизни.
Доктор бегал вокруг от прибора к прибору и радостно потирал потные ладошки:
- Вот и чудненько, вот и ладненько!
Видимо, сегодня результаты показателей его в чем-то устраивали. Что ж, по крайней мере, меня оставят в покое на какое-то время...
***
Очень устал. Просто ужасно, но еще более доволен. Море получилось выше всяких похвал: изумрудные волны, окаймленные нежной пеной, ласкали золотой песок под ногами. Зеркало искрящейся на солнышке воды простирается к горизонту, где нежно соприкасается с легкими облачками.
Нет сил даже отодвинуться, вода заливает сапоги, но мне все равно. Прохладный бриз благодарно ласкает лицо, шевеля волосы. Отросшие патлы мешаются, чешется борода. Я не видел себя в зеркале уже давно. Наплевать, главное - закончить начатое.
Я понежился еще немного и направился в сторону леса неровной от тяжести утомленного тела походкой. Трава нерешительно вилась зеленой ленточкой под ногами, еще не веря, что все это свободное пространство за голой земле, её почва. Деревья свысока добродушно усмехались над её растерянностью. Я подождал, пока мягкий ковер по моему пожеланию расстелется в небольшую полянку, и прилег отдохнуть.
***
Спазмы рвоты все не прекращались, сотрясая все тело. Жидкость ярко-желтого цвета с горьким вкусом все выливалась из меня, стремясь поскорее покинуть умирающее тело.
Я не имею права умирать! Пока не закончена работа, пока не выпустил из гнезда очередное дитя, еще не законченный мирок привязывал меня к этой жизни.
В палату ворвались охранники и дежурные врачи. Первые были в светло-зеленых комбинезонах. Тело оживилось и с жадностью умирающего от жажды поглощало цветные излучения. Конвульсии участились, возрождающееся тело стремилось поскорее избавится от всех раздражителей, введенных ранее в кровь.
К кровати стремительно подкатился доктор. Повязка его болталась на ухе, глаза, казалось, сейчас выскочат из орбит:
- Скорее, вводите препарат, уже и пульс не прощупывается... Да держите его покрепче!
Получив пищу, я первым делом усилил сопротивляемость кожи к внешним воздействиям и теперь со злорадством наблюдал, как ломаются иглы шприцов и вытягиваются лица санитаров. Они явно такого не видели.
- Отойди, болван! Поверните ко мне его лицо... Выше подбородок.
Пощипывая слизистую, в горло потекла жидкость. Темнота навалилась на глаза и проникла в душу...
***
Я открыл глаза и с восторгом увидел над собой стайку маленьких порхающих бабочек. Они осыпали меня яркими цветами, даруя энергию для созидания. Как прекрасно осознавать, что сам помог появиться на свет такому чуду.
Пение мелкой птахи, созданной моим сном, вселило бодрость в сердце. Я быстро вскочил на ноги и, распугав замельтешившие создания, быстро побежал вдоль кромки прибоя. Сам смеялся, как сумасшедший, а веселый ветер обгонял меня и игриво размазывал слезы счастья по моему лицу. Море жадно поглощало мой смех, и серебристые рыбки радостно заплескались в его водах. Я резко повернул и с разбегу нырнул в прохладные волны. Вода умыла кожу, и море стало соленым. Теперь нужна речка. Наплававшись, я вышел на берег и растянулся на горячем песке.
Очень удобно, что организм не требует пищи с того самого дня, как я попал в Пустоту. А ведь там прошло немало времени, прежде чем я понял, как именно надо действовать, чтобы творить. И первый мой мирок так и скитается где-то по настоящим вселенным сказочным миражом. Тогда я расстался со своей страстью к путешествиям. Я еще не решил, что отдам этому миру, когда буду отпускать его. Но точно знаю, что это будет лучший из миров, созданных мною. Идеальная реальность, воплощенная мечта жизни...
***
- Ну и напугали вы нас вчера, батенька. - Голос профессора вывел меня из темноты, которую лишь с натяжкой можно назвать сном. - Надо полагать, что вы истощены и поэтому силы уходят из вас. Но упорно отказываетесь есть. Да еще кожа у вас стала такая твердая, что внутривенное кормление невозможно.
Он огорченно покачал головой:
- Придется применить зонд, мы не можем вас потерять.
Кто-то сзади разжал мне челюсти и в горло, обдирая слизистую, скользнула холодная трубка.
- Знаете, меня очень беспокоит, что мы так и не дождались каких-нибудь испражнений. Это странно. Из организма все выходит только одним путем - через рвоту. Это очень плохо, вы задыхаетесь, потом долгое время находитесь в бессознательном состоянии... Может, вам не подходит такая пища или вода. Скажите мне, что для вас пища. Или покажите.
А ведь знают, что для меня пища и выдерживают дозы в таком состоянии, чтобы чуть держать в теле жизнь.
***
Мир вокруг наполнен звуками и красками. Я хожу и наслаждаюсь его совершенством. Сегодня я забрел в горы и там легкими мазками добавляю легкие штрихи: друзы сверкающих камней, скальная змейка и хрупкий цветок.
Круг замкнулся, осталось только отпустить. Как же трудно это сделать. Мир живой, он дышит и растет. Каждый раз, выпуская свое дитя, я испытываю сильнейшую боль. И в то же время боюсь, что не получится отдать его вселенной. Это приведет к потере меня и смерти новорожденного мира. Всякий раз, когда штрихи завершены, и момент разлуки приближается, я на короткий срок отправляюсь в мир, где родился. Один день жизни вне Пустоты и моего творения дает мне силы и решимость. Я не должен мешать дальнейшему развитию бытия, ибо мое дело завершено.
Фонтан, где собираются художники, выставляющие на продажу свои творения - мое любимое место в этом городе. Я обычно сижу, подставляя лицо радужным брызгам и ловлю излучение картин.
Зажмурившись от удовольствия, я не сразу обратил внимание на визг шин и внезапную тишину после... Неохотно приоткрыв глаз я ничего не успел рассмотреть, лишь почувствовал резкую боль в основании шеи и погрузился в темноту.
***
- Ну, батенька, опять игнорируем все вопросы? Вы же меня принуждаете использовать крайние меры. А так поговорили бы по душам, и пошли каждый по своим делам.
Ага, а я бы пошел на следующий круг по твоим делам.
- Придется использовать более сильнодействующие средства. - Голос доктора так и источал огорчение. Только, скорее всего, по поводу внепланового расхода этих самых средств.
- Анализ вашей крови показал полную идентичность обычной крови второй группы отрицательного резус-фактора. Все бы ничего, вот только вначале она была сиреневая, а теперь почти прозрачная...
Это плохо, я на грани гибели.
- Почему вы упорствуете? Что придает вам свойство проходить сквозь стены? Почему цвет имеет на вас такое влияние?
Подождав минут десять, профессор тяжело вздохнул и взял в руки колбу. Поболтав жидкость, вылил в емкость зонда. Почти мгновенно тело охватила липкая стужа. С этим я не справлюсь, слишком сильный наркотик, очень большая доза. Это смерть. Я принял решение: моя мечта будет жить, воплощенная в совершенном мире. Собрав жалкие остатки цвета своей души, создал живой поток. Последний штрих, я отпускаю свой мир. Я отдаю ему свою жизнь.
Похожие статьи:
Рассказы → Последний полет ворона
Рассказы → Портрет (Часть 2)
Рассказы → Портрет (Часть 1)
Рассказы → Обычное дело
Рассказы → Потухший костер
