Укуси меня (Работа №46)

Она думает, что я вампир. Дура! Курица!
Ну да, я не выхожу днем – моя кожа боится дневного света. Я бледен. Очень даже бледен, ну и что? Мало ли у кого какие кожные заболевания. У нее вон веснушки, насколько я мог разглядеть в летние сумеречные вечера. Эта ненормальная таскается за мной уже не первый день. Поначалу я заинтересовался. Не так уж часто девушки обращают внимание на мою блеклую образину. А тут вдруг – эта… молода, почти хорошенькая, только вот взгляд – ошалелый, иначе не скажешь.
И в глазах какая-то, знаете ли, истовость… будто вот хоть сейчас – под бронепоезд бросится. Фанатик, что-ли?
Полюбовавшись несколько дней на это живое воплощение поклонения всевышнему, я не выдержал. Вечером вышел типа прогуляться, гляжу – она тут как тут, примостилась на детских качельках во дворе. Вышел, не спеша двинулся к набережной (типа мне очень наша речка-вонючка приглянулась, не усну, если не увижу). Не оглядывался, но чуял: идет следом. Я прошелся вдоль реки, до того самого места, где закончилось финансирование освещения набережной, и остановился. Ушла? Ага, как же; прицокала каблучками до ближайшей ивы, прислонилась к стволу, как уездная Аленушка, дышит нервно. Сопит. Страшно ей, что ли?
- Ну, вот что, барышня, - начал я заготовленную заранее проникновенную речь. Авось этот образец красноречия ее проймет и она оставит меня в покое. - Мне это надоело. Что вам от мня надо? Почему вы меня преследуете? Я, вообще-то…
- Укуси меня! – выпалила она, и даже глаза со страху прижмурила – решила, видимо, что я тут же ринусь жевать ее худосочную шею. Я ничего такого не собирался, и помыслить не мог, потому что тупо завис. В ступоре.
- С какого перепугу?
- Ты же вампир! Я знаю! Я давно за тобой слежу!
- Девушка, вы ненормальная?
- Я Юля. И я знаю, ты вампир! Укуси меня!
Пипец…

Сколько дней можно высидеть дома, не суя носу на улицу? Даже если у тебя надомная работа – ну сутки, двое. Потом тупо закончатся продукты и ты потопаешь за провизией; потопал и я. Ба, а вот и она - зависает в подъезде, и видать давно уже – взгляд голодный, настрой решительный.
- Юля?
- Да. Я…
- Юля, вы меня извините, но это все несерьезно. Детский сад какой-то. Что вы себе навыдумывали? Не морочьте голову себе и мне. Идите домой, а мне в магазин надо.
- За продуктами?
- Да.
- А я вот тут, - пакет из-за спины тащит, - вот, вам… тебе… купила… продукты разные… мясо с кровью…
Я медленно и глубоко вдохнул; медленно и глубоко выдохнул. Настойчивая девушка. Ну что же, видимо, придется познакомиться поближе.

- Входите, - сказал я, втаскивая юлькину сумку с продуктами, - не бойтесь. Кухня там. Я дома не кусаюсь.
- А где? – с надеждой спросила она.
- Нигде! – хотел рявкнуть, а получилось устало. – Нигде я не кусаюсь Юля, – сумка опустилась на стул, из нее на стол начали перекочевывать продукты. Девушка и впрямь накупила вкусностей. – Сейчас мы с вами, Юля, приготовим ужин, выпьем чаю, и серьезно поговорим. Согласны?
- Нет. Я не люблю чай.
- Ладно, будем пить кофе.
- Вампиры пьют кровь. Вы если что, не стесняйтесь, я согласная…
Батон хлеба замер у меня в руках а потом медленно, плавно опустился на стол.
- Ладно, Юленька,- я был почти вежлив, - к черту ужин. Видимо, нам с вами надо поговорить безотлагательно. И немедленно.
- Надо…- пробормотала она, не отводя от меня глаз. И рот приоткрыла. Губы тонкие, неяркие, а глаза – хорошие: большие, испуганные. Ей бы в кино сниматься. Про вампиров.
Эх!
- Так я, по-вашему, вампир?
- Да!
- И почему вы так решили?
- Ну, вы не выходите на улицу днем. Кожа белая, глаза красные. Когда улыбаетесь, клыки видны небольшие.
- И все?
- Все.
- Мало. Мало, чтобы быть вампиром. Юленька, вынужден вас разочаровать: это все признаки редкого генетического заболевания. Я урод, Юля, а не вампир.
Набычилась, губы надула обиженно; как же, вампира отобрали!
- Я вам не верю!
- Да ради бога, - я, несостоявшийся вампир, лишь усмехнулся, - не верь себе сколько влезет. Только у себя дома. Лады?
Какие там «лады», она последних слов кажется вообще не слышала. Глаза полны слез, губы кусает. Шепчет, едва-едва, негромко:
- Ну укуси меня… чего тебе стоит? Ну пусть ты не вампир… ну а вдруг? Тебе-то что? Ты каким был, таким останешься, а я стану вампиркой! Я буду красивой, понимаешь? Вампирки они все такие… такие… от них дух захватывает! А я – никакая!
Тьфу ты, елки-палки, приехали! Только еще девчачьих комплексов мне не хватало! Черт, она еще и ревет!!!
Кажется, где-то у меня водились носовые платки…

Платок нашелся.
И сто грамм коньяку тоже. Чем еще останавливают девчачью истерику – я не знал, не плечо же ей подставлять для того, чтобы прорыдалась! Сунул было ей бокал в руку, да запоздало тормознулся:
- Тебе лет-то хоть сколько?
- Совершеннолетняя, - всхлипнула она, пряча глаза.
«А мозги не доросли» - едва не брякнул я, но все же промолчал. Горе у человека все же. Никакая она, видите ли.
- На, вот, глотни. И успокойся. Поговорим?
- Да, - она скривилась, после коньяка, смешно потерла нос.
- Ты, значит, хочешь быть вампиром?
- Да! Они, вампиры…
- Погоди. А чем в жизни планируешь заниматься?
- Я на медсестру учусь.
- И ты думаешь, вампира допустят к работе с людьми? Не только в больнице, вообще?
- А если…
- Никаких если. Пробовал. На нормальную работу можешь забить. Парень у тебя есть?
Она неопределенно покрутила в воздухе рукой.
- Друзья?
- Ну… есть… - неуверенно так.
- Скоро не останется никого. Не потому что они плохие – просто ты выпадешь из их ритма жизни. Потихоньку, потихоньку, станешь чужой. И запрешься в стенах своей квартиры, выползая наружу лишь вечерами – когда солнце сядет. И никогда, никогда у тебя не будет нормальной семьи, девочка.
- Почему это?
- Что за семья без детей, Юля? Ты рискнешь передать им свои больные гены? Я вот не смог.

Теперь уже коньяк понадобился мне. Чертова девка, разбередила душу! Я глотал коньяк, глядел в ночное окно, Юля шмыгала носом у меня за спиной, у стола. Встала, подошла тихонько, осторожно просунула ладошку мне под руку.
- А тебя как зовут?
- Павел Иванович.
- Да какой ты Иванович, - тихонько хмыкнула мне в плечо, - ты ж молодой еще. Пашка ты… да?
- Я ж вампир, - улыбаюсь кривовато, - мне ж может тыща лет.
- Смешной ты, Пашка…

Потом мы готовили ужин. Что я, что Юлька – те еще повара отказались, но что-то съедобное у нас все же получилось. Ужинали. А потом я решительно отказался от ее робкого предложения вымыть посуду и вызвал ей такси.
- Я там, на столе… на салфетке… телефон тебе свой написала.
- Я видел.
- Позвонишь?
- Чтобы укусить? – хмыкнул я. А она ухватила меня за шею, да крепко так, и поцеловала.

Чертова девка! Нет, я повторяюсь, конечно, но иначе не скажешь. Я все же живой вампи… человек! Ну, и ответил ей, от души ответил, всем моим неизбалованным женскою лаской организмом! Когда опомнился – отодрал ее от себя, прошипел:
- Ты чего творишь, Юлька? С ума сошла?
Вижу – кровь с губ вытирает. Ой, елки-палки, это ж я ее клыками зацепил…
Я извиняться бросился, а она губы промокнула (моим платком!), и улыбается:
- До свадьбы заживет!
Уехала…

Салфетку с телефоном я покрутил в руках, да и выбросил. Чушь все это собачья, бредни девчачьи. Вот приедет домой, проспится, назавтра будет сама над собой смеяться, да подругам рассказывать, как она за одним вампиром охотилась. Вынес мусор, засунул остатки продуктов в холодильник, и завалился спать.
А потом…
Потом было несколько муторных дней – вроде и все в порядке, а тошно отчего-то, свет белый не мил. Ну, я и не смотрел на этот немилый свет. Сидел дома безвылазно, пытался работать, наконец просто тупо напился. Спьяну начал разглядывать пачку салфеток – может, там оттиск телефона остался.
Пусто.
И на салфетке, и… вообще.

Проснулся поздно (впрочем, как обычно), выполз на кухню, подошел к окну, посмотреть, какая там погода. Было солнечно. Ярко. Я привычно задернул плотные шторы, и вдруг замер.
Раздвинул шторы.
Посмотрел на солнце.
Не поверил, выскочил на балкон, подставил морду солнцу – ничего! Не печет, не зудит, глаза не слезятся!
Я к зеркалу – а там нормальная такая человеческая рожа, помятая, да, но не бледная, и даже вроде как слегка загорелая! (Когда успела-то?)
И даже клыки вроде как стали поменьше!

Я бросился искать ее тут же, но как найти одного человека в большом городе? Когда сам, дурак, единственную ниточку оборвал? Бродил там, где она поджидала меня раньше; фланировал туда-сюда, разглядывая прохожих. Бесполезно. К вечеру ноги с непривычки гудели, я еле-еле поднялся к себе на этаж. А она – вот она, сидит на ступеньке, прямо у порога моей квартиры. Коленки руками обхватила, носом в них уткнулась.
- Юля! А я искал тебя, по всему городу, везде, где мы встречались! Все исходил, а ты вот, тут сидишь. Давно ждешь?
Она отрицательно потрясла головой, И вдруг выпалила:
- Я стала вампиром!- и разрыдалась. Опять. А у меня при себе платка, ни коньяка. Пришлось обнять покрепче, сказать ласково, но укоризненно:
- Дурочка, что ты там еще себе навыдумывала. Вот я…
- Не веришь??? Сам посмотри! – она наконец-то подняла голову и я увидел…
Белая кожа. Очень белая, на ней – свежие ожоги, смазанные сейчас кремом. Глаза красные, знакомо красные, налитые той до чертиков надоевшей краснотой, которую я лицезрел в зеркале многие годы. И – заметно удлинившиеся клыки. Это как же? Это почему? Это, выходит, она… а я, получается…ох ты, как все интересно получается!
- Паш, что мне делать? – прошептала она. – Я боюсь…
- Не бойся. Есть одно средство.
- Какое же?
И тогда я склонился к ее губам, и прошептал прямо в них:
- Укуси меня!