Финальные судороги и цветные фонтаны. Грозные пророчества и бездумные пляски. Растраченная денежная сумма. Подписи на осенних тротуарах. Печатные двигатели и восковые стаканы. Плети и мощный динамит. Таинства незыблемых костров. Проблемы смерти и отчуждения. Могильные насыпи и оптимистические курганы. Иллюзорные напевы виноватых и пустых колодцев. Охотничьи псы и полицейская провизия. Бесконечные плевки и превышения должностных полномочий. Свирепая влага хитроумных морей. Верхние соседи и концептуальные полиглоты. Многокилометровая щетина экзистенциального помешательства. Гладиаторские споры и публичные архивы. Яростные заросли и музыкальные инструменты в чудесных кустах. Карательные миссии и дальние горизонтальные путники. Жидкий азот и пивные заведения. Сакральные слова и тембр талантливого оратора. Узоры на праздничных танцах. Маленькие плоты и полуночный эскапизм. Пыльные окна и священная бутафория. Грани причудливых алмазов. Развлекательная книжность и шаблоны социальных проблем.
Туберкулёз и проявления каннибализма. Планомерные патрулирования и увесистые конверты гражданских инициатив. Мрачные мультфильмы и теория контроля рождаемости. Пряники и поцелуи на заснеженных скамейках. Волосы и горбы упрямых верблюдов. Междометия и прокурорские гудки. Венерические поезда и прыгающие стрелочники. Каблуки потолков и экземы циферблатов. Аккумуляторы и правительственные лозунги. Удачливые коммерсанты и иконические воплощения бессознательных желаний. Пепел и огонь, испытывающие потребность в обретении храмовой черноты. Одномерные обыватели и справедливый джихад. Терпкий аромат потрескавшихся крематориев. Вечерние прогулки и утренняя сырость. Технический спирт и азартный биатлон. Причины уважения и скелеты скорби. Полная программа и виртуозный террор. Медовые послабления и сиюминутная злободневность.
Августовская жара раскалила тропинки и лужайки. Но мало кто обращал на зной внимание. Мы все слушали гипнотические сообщения хриплого репродуктора. Консервативные дикторы фанатично твердили о запрете на ношение женщинами коротких юбок и недопустимости рекламы однополых союзов. Во время паузы я посетил аптеку и купил леденцы. Я не знал, как реагировать на пропаганду и активность досуга. Вернувшись к толпе слушателей, я вдруг решил стать ироничным журналистом. Когда жара утихла, мои пальцы неспешно касались сенсорных клавиш, набирая абсурдный памфлет. Супруга в это время была занята очередным переводом произведений Михаила Лермонтова на французский язык. Ей всё чаще снилась детализированная битва беглого послушника с хищной кошкой.
Изучение свойств эпилепсии. Умывальники для платной одежды. Политически мотивированный импичмент. Лучшее и простейшее средство достижения цели. Частные владения, похожие на тыквы, и куски мыла. Съедобные алмазы и мускатная тоска. Инновационные форматы и мутный цвет водного горизонта. Шалаши, окружённые лазутчиками. Шипение масла на сковороде и свободное развитие. Цитаты в чрезвычайно вязких загонах. Гонцы и тюбики с заказной гармонией. Кассовые аппараты и ферменты сомнительных поступков. Выбор темы разговора.
Четверо разбойников, вооружённых мачете и питавшихся исключительно диетической глиной, под покровом темноты уничтожили хриплый репродуктор. На месте правонарушения ими была оставлена репрезентативная метка, сгенерированная атомами карнавальной вольницы.
