Полуденное солнце, играло в густых кронах Бирюзового Леса. Веселые лучики, проникали в укрытую вековым сумраком чащу, рисуя в полумраке светящиеся дорожки. Чуть слышно шумели тяжелые ветви, поддаваясь легким порывам ветра, что перебирал листья, будто подбирая лучшую мелодию, для этого мрачного великолепия и смешивая лесные ароматы прелого дерева и богатого разнотравья, с тяжелой вонью пожарища и терпким, пряным запахом крови.
В неглубокой низине, смрадно чадил влажный бурелом. В палой гниющей листве замерли, как в последнем объятье окровавленные тела. Бирюзовые коты лежали укутанные, будто погребальным саваном, разбитыми доспехами, перемешавшись с трупами Джикои. Горела от ядовитой химии земля, стоны умирающих тонули в звоне злых клинков. Остатки авангарда котов сошлись в кровавом клинче с быстро редеющим отрядом чародеев.
Старый чернокнижник, отделенный от жаркой схватки, крепкими магами, прикрыв воспаленные веки и вознеся руки к небесам – плёл сложное заклятье, укладывая слова, словно в узор диковатых, гортанных звуков.
Небольшой огненный смерч пронесся над головами воинов-котов, опаляя волосы и заставляя вжаться в тлеющую траву.
- Сомкнуть строй! - Хрипло скомандовал Крилл, - не закапываться!
Альмен, рыча от боли, пытался скинуть стальной нагрудник, удержавший арбалетный болт и теперь глубоко деформированный. Крепкий металл прогнулся, местами лопнув, ломая ребра и разрывая плоть. Командир попытался выдохнуть и почувствовал на губах солоноватый привкус. Сделав над собой усилие, он произнес, указывая на старика, распевающего, стих на про́клятом наречии.
- Он сейчас откроет мост!
Коты рванулись в яростную атаку, подминая под себя, вымотанных магов. Крепкие проклятья смешались со стонами покалеченных воинов. Не успевая заговаривать страшные раны, от свирепых кошачьих клинков, чародеи валились на обожженную землю.
Тем временем невесомое голубоватое марево окутало старого колдуна. На грани восприятия, зыбко и призрачно проступили очертания небесного моста, за его спиной. Оставшиеся на ногах Джикои, побросав оружие, устремились к спасению. Толпясь, они запрыгивали на мост, сотворенный из зыбкого тумана, расталкивая раненных или нерасторопных товарищей. Оступившиеся и сброшенные, летели в межмирье, мерцающей пропастью разверзнутое под небесным мостом. В какой, из бесчисленного множества миров выбросит несчастных, оставалось загадкой.
Нечистые пробегали несколько метров и таяли в неровном свечении портала. Покрывая гигантские расстояния за мгновенье, они сходили с небесного моста, далеко за пределами Бирюзового леса. Старик торопил их, покрикивая и раздавая пинки зазевавшимся магам. Вдруг морщинистое лицо свело гримасой боли. Колдун прикоснулся к груди, с удивлением ощупывая граненый наконечник стрелы, разорвавший черную сутану, богато украшенную вязью рун. Рухнув на колени, он завертелся словно жук, насаженный на булавку, выворачивая за спину руки и пытаясь ухватиться за оперенье. Удар кованого сапога в спину оборвал тщетные попытки, припечатав смертельно раненного колдуна к земле. Командир котов перевернул врага на спину, ломая древко и выдавливая мучительный стон из уст чародея.
Альмена пожирал взгляд злых, воспаленных глаз. Чародей, изо всех сил старался не выдать дикого страха, плескавшегося в глубине иссиня-черных зрачков. Нестрашащиеся гибели и увечий Джикои, так, не боятся за свою жизнь. Командир Котов протянул руку.
- Отдай!
Колдун захрипел, харкая розоватой пеной, и попытался засунуть в рот нечто, крепко зажатое в кулаке. Сведенные судорогой губы отказывались слушаться и потому, Кхи выпал и скатился на землю, вызвав приступ бессильной злобы у агонизирующего старика.
Альмен, тяжело опустился на траву. В голове, будто, били в боевые барабаны сотни нечистых. Отерев от липкой крови ладонь, он осторожно подобрал маленький диск ,испещренный древними письменами Богов. Бросил, полный досады взгляд на мага, таращившегося в прозрачное небо остекленевшими глазами. Как править мостом они теперь не узнают. Кхи,похожий на крупную бронзовую монету с отверстиями посередине, лежал в ладони, годный лишь на открытие коротких коридоров, и высоко оплаченный кровью товарищей. На плечо легла тяжелая ладонь Крилла.
- Ты как, командир?
- Жить буду, - разлепив сухие губы, прошептал он и, зажав кровоточащую рану, попытался подняться.
Крилл, помог встать и начал осторожно снимать с командира тяжелое оплечье. Альмен прикрыв глаза, бессвязно бормотал, что-то себе под нос.
- Вигас… Вигас адал… Аревадо, меракун кысат… - Бормотанье, превращалось в неразборчивый шепот.
- Командир? – Он приложил сочный лопух пакиподума к глубокой ране.
- Ключ… Ты помнишь стих старика? – Альмен сделал над собой усилие, чтобы не потерять сознание. – Управлять мостом… Вознести хвалу...Кхе откроет тропы Богов…
Он пытался ещё, что- то сказать, но дыхания уже не хватало. Кулак конвульсивно сжался, намертво зафиксировав артефакт. Судорожный вдох и командир Бирюзовых Котов, провалился в тяжелое беспамятство.
2
-Меракун, меракун кысат… - Худощавый парень, запутавшись в серой казенной простыне, бредил на границе сна и реальности.
Он бился, словно в агонии и хлипкая железная кровать с облупившейся, пожелтевшей краской, жалобно стонала ржавыми пружинами.
- Слышишь, малой! Ты громкость убавь, перебудишь всех. – Отозвался с соседней шконки пожилой мужчина.
Скрипнула продавленная сетка. Олег резко поднялся и, вытянув перед собой руку, разжал стиснутый кулак.
- А, что это у тебя? – Поднялся сосед, с любопытством заглядывая в раскрытую ладонь.
- Тс-с! – прошипел Олег, приложив свободную руку к губам, - это Кхе, ключ к дорогам Богов.
- Ключ? Да, это пуговица, - разочарованно прошептал седой, разглядывая маленький диск с отверстиями. - Ну, или монетка старая. А зачем в ней дырки сделали?
- Да откуда я знаю! - Парень прикрыл глаза и начал торопливо нашептывать мудреный стих, будто боялся позабыть, что-то.
Беспокойно заворочались во сне пациенты стационара, наполняя темную палату вздохами и металлическим скрипом коек. В комнате стало заметно светлее.
- Свет тушите! Совсем рамсы попутали? – продрал глаза Рябой, и тут же завизжал от ужаса, окончательно проснувшись. – Черти! Черти лезут! Помогите! А-а!
Теперь уже, проснулись все пациенты и устроили настоящий гвалт. Где-то снаружи, загудели, нагреваясь, люминесцентные лампы. Послышалась тяжелая поступь санитаров, бегущих по продолу.
- Олежка, мля! Ты чё творишь? – Голос седого дрогнул.
Прямо сквозь старинную, аршинную кладку, будто раздвигая сиянием вековой потемневший кирпич, проступил туманный силуэт моста. Вздрагивая и покачиваясь в неверном голубоватом мареве, невесомая дорога висела над призрачной пропастью, клубящейся всплохами разноцветных молний. Сияние портала раскрасило комнату причудливыми световыми узорами. Парень спрятал Кхе в карман застиранной больничной робы и повернувшись к обезумевшим то страха людям, тихо спросил
- Идете?
- Царица моя преблагая, надежда моя, Богородица… - Седой пятился, торопливо осеняя себя крестным знамением.
Надрывно подвывал, закусив простыню, Рябой. Пуская слюни, таращились на мерцающий портал остальные страдальцы. За дверью палаты, матерясь, звенели ключами.
Олег, равнодушно пожал плечами и ступив на мост, уверенно зашагал, растворяясь в бледно-голубом свечении.
©РусланТридцатьЧетыре
