– Пойдём развлечёмся, – предложил незнакомый вкрадчивый баритон за спиной Клэр. – Жду тебя на улице.
Затем её поцеловали в шею. Клэр дёрнулась, точно обожжённая прикосновением чужих губ, резко обернулась. Но так и не увидела лица мужчины – только массивную спину и непропорционально короткие толстые ноги. Он шёл к выходу из бара, покачиваясь, будто танцевал с выпитым за вечер бурбоном.
– Это твой парень? – шепнула Клэр подружка.
– Нет, – рассеянно ответила та. – Зря я сюда пришла.
– Ничего не зря! Говорю тебе, первый месяц работы обязательно нужно отметить!
Клэр прекрасно понимала, что новая подружка пригласила её в бар из унизительного милосердия, которое проявляют высокомерные люди к тем, кого считают неудачниками.
– Тоже мне, праздник, – смущённо ответила Клэр.
Она ненавидела новую работу. Зачем она вообще устроилась на телефонную станцию? Впрочем, последний месяц ей везде было не по себе, так какая разница? Да и жить на что-то нужно. Может, она бы даже работала хорошо, но к концу смены начинала раскалываться голова, и Клэр путала линии. Из-за ошибок её оскорбляли звонившие, а подружки-телефонистки смотрели со снисхождением. Будто достойный человек не мог путать линии. “Алло… Соединяю…” Клэр дёрнула плечами.
Рядом с их столиком остановился высокий парень, улыбнулся и весело заявил:
– Дамы, я не подслушивал, что у вас праздник, просто вы невероятно красивы, а мне хочется заказать шампанское! Позволите?
Парень присел за их столик и начал оживлённо болтать. Рассказывая подружке-телефонистке о работе агента по недвижимости, он запустил руку под стол и стиснул колено Клэр. Она вскочила, схватила зонтик.
– Простите, мне… Срочно домой нужно.
Выбегая из бара, Клэр обернулась – подружка в общем-то осталась довольна её уходом.
По козырьку над баром отбивал дробь дождь.
– Ну, пошли? – окликнул её на улице пьяный баритон.
Тучный мужчина курил под козырьком. Перед затяжкой он подносил сигарету к лицу несколько раз, прежде чем попасть фильтром в разомкнутые губы.
– Нет, простите.
Клэр раскрыла зонт и торопливо зацокала каблуками по тротуару. За спиной раздались шаркающие шаги.
– Не ломайся! Давай хоть разок перепихнёмся!
Улица была пуста. Клэр побежала. Почему, почему так происходит с ней?
– Стой, шлюха!
Дождь превратился в ливень. Порыв ветра выдернул зонтик из её рук, и тот попрыгал назад, к пьяному преследователю.
Сзади раздался шлепок и вскрик – должно быть, мужчина грохнулся на сырой тротуар. Клэр не стала оглядываться. Завернула за угол улицы и вбежала в первый подъезд.
На лестничной клетке она позвонила в двери квартир. И ещё раз. Никто не открыл.
– Помогите, прошу вас!
В ответ – ни звука. С мокрых волос на лицо струилась вода. Должно быть, из-за растёкшейся туши она выглядела так, будто рыдала уже час кряду.
Клэр не плакала.
– Помогите…
Ей почудились тяжёлые шаги на улице. Она выключила свет в подъезде и замерла, прижавшись к стене. Плохо смазанные петли скрипнули, на фоне дверного проёма вырисовался чёрный силуэт.
“Я невидимая,” – мысленно сказала Клэр силуэту. Она верила в чудеса, хотя была большой девочкой. Большой девочкой, которую вот-вот изнасилуют в подъезде.
Никакого волшебства не случилось. Мужчина шёл к лестничной клетке.
***
Хантер не имел права на раздражение или ненависть. Но иногда хотелось оказаться подальше от людных улиц, от стерильно хороших, улыбчивых прохожих, от чужой радости, которая обтекала Хантера, как вода – маслянистый камень.
Он не имел права и на симпатии.
И всё же неотрывно смотрел на светловолосую девушку в ярко-зелёном плаще, торопливо выходящую из бара. Даже издалека Хантер ощущал, что у этой девушки с завившимися от дождя локонами ему нечего было забрать. Она чиста, за ней приятно даже просто наблюдать издалека. За тем, как она встряхивает зонт, как оглядывается, как вздрагивает от обращённой к ней фразы толстяка. Как бросается под дождь, точно тот мог спрятать от непрошеного внимания.
Хантер знал, что дождь её не спрячет. Его самого, с извечными потёками чёрной крови, которая, точно ртуть, собиралась под пальцами и снова растекалась по предплечьям, никогда не прятал ни ливень, ни темнота ночи. Люди, кто брезгливо, кто с отвращением, неизменно отворачивались, старались перейти на другую сторону улицы.
Девушка в зелёном плаще бежала, толстяк тяжело шлёпал по лужам, догоняя. Хантер неторопливо двинулся за ними. Не спешащий на помощь герой, а равнодушный наблюдатель.
Не успела девушка нырнуть за поворот, как Хантер рванул вперёд. Его рука, покрытая чёрной кровью, точно латексной перчаткой, хлопнула толстяка по плечу. Тот приземлился на четвереньки прямо в лужу, похожий на решившую искупаться в грязи свинью.
Хантер склонился над ним, прикрыв глаза. Почувствовал, как толстяк обмякает, расслабляется. Может быть, даже улыбается. Хантер отпустил его плечо и сжал пальцы, пряча в кулаке новую чёрную каплю. Ещё одну среди тысячи других, которые он вынужден носить на себе, чтобы жители города продолжали улыбаться, чтобы продолжали при виде его с отвращением переходить на другую сторону улицы…
И сейчас ему следовало оставить мирно похрюкивающего в луже толстяка и уйти, но Хантер не ушёл. Он хотел ещё раз увидеть девушку в зелёном плаще. Хотя бы под тем предлогом, что обязан успокоить её и сказать, что она в безопасности.
Хантер открыл дверь, поморщившись от противного скрежетания петель, шагнул в тёмный подъезд. Ему показалось, что он слышит частый стук сердца, но слышать его, конечно, не мог. Наверное, дождь барабанил по козырьку подъезда. Хантер включил свет.
Девушка стояла на лестничной площадке, едва заметная в своём плаще на фоне зелёной стены. Волосы, уже не вьющиеся, а попросту мокрые и тяжёлые, облепили перемазанное тушью лицо. И она понравилась ему ещё сильней.
– Он больше не гонится за тобой, – сказал Хантер то первое, что, должно быть, девушка хотела услышать. Но вряд ли она желала узнать это из уст человека, чьи руки покрыты чёрной живой кровью.
– Вы убили его? – прошептала девушка. Дождевая капля скатилась из уголка её губ на подбородок.
– Нет, – Хантер мотнул головой и зачем-то добавил: – Я не убиваю людей.
– Тогда можно… Я пойду домой, можно?
Он отступил, освобождая путь к входной двери, но вместо правильного и разумного молчания заговорил:
– Там темно, давай провожу?
Девушка едва слышно выговорила:
– Хорошо.
Она постояла ещё немного и наконец сделала шаг в сторону Хантера. На стене остался мокрый отпечаток её спины.
По дороге Хантер выяснил, что девушку зовут Клэр, а ещё, что она предпочла бы идти одна. Кроме собственного имени Клэр так больше ничего и не сказала. Хантер тоже не был искушён в беседах, а потому молча брёл рядом, стараясь соблюдать заданное девушкой расстояние между ними. Она будто страшилась, что гадкие капли перескочат с запястья спутника на неё и навсегда замарают.
– Клэр, ты меня боишься?
– Нет, тебя – нет. Мне из-за чёрных капель страшно… и мерзко. – она взглянула на Хантера, и лицо у неё сделалось несчастным. – Прости! Я не хотела тебя обидеть!
– Ничего, из-за них я всем кажусь мерзким. – Чтобы не казаться ещё и жалким, Хантер усмехнулся.
– А нельзя их выбросить? – спросила Клэр и подошла на шажок ближе.
– Не могу.
Ему вдруг захотелось, чтобы она всё узнала. Даже если не поймёт, даже если испугается ещё больше. Хантер снял с запястья крошечную чёрную каплю и взвесил на пальце. Вытянул руку под свет уличного фонаря, чтобы Клэр могла разглядеть.
– Это агрессия. А ещё ревность, подавленность, тревога, трусость… - он подцеплял каплю за каплей, и за его кистью уже тянулись целые бусы. – Они не мои, и я не могу их выбросить.
– Придётся мне просто не замечать их.
Клэр остановилась. Хантер тоже встал. Их разделяло едва ли полшага.
– Вот и мой дом. Спасибо, что проводил.
Клэр почти дотронулась до его плеча – пальцы замерли в миллиметре от замаранной чёрной кровью куртки. Хантер так и не получил благодарного прикосновения. И всё же её жест, даже такой робкий и невинный, всколыхнул что-то в памяти. Хантеру показалось, что он уже когда-то видел Клэр. Нет, не может быть, он бы запомнил. Её бы он точно запомнил.
– Мы ведь встретимся ещё? – спросил Хантер, просто чтобы не молчать.
Вопрос-то был глупее некуда, к тому же ответ он знал наперёд. А потому даже вздрогнул, когда она сказала:
– Да.
***
Это нужно закончить. Сегодня.
Хантер изо всех сил старался удержать решимость, глядя, как к кинотеатру приближается Клэр. Три встречи – и так слишком много. Для них, для него, созданного вовсе не для свиданий с девушками. Он не имел права обрекать Клэр на такое же
жалкое существование изгоя.
И фильм Хантер выбрал самый что ни на есть удачный для расставаний – “Касабланку”.
Они вошли в зал кинотеатра. На экране ходили люди, раскрашенные во все оттенки серого. Настоящие люди пялились на их трагедию, потягивая коку.
Клэр сняла плащ, заняла сидение с края предпоследнего ряда. Хантер устроился справа от неё и произнёс вслух то, о чём спрашивал себя много раз:
– Мне всё время кажется, что мы уже когда-то встречались. Ты не помнишь?
– Я бы тебя не забыла, – ласково ответила Клэр и, смутившись, стала смотреть на экран. – Как тебе Ильза Лунд?
– Не знаю, кто это.
Хантер сидел вполоборота, фильм его мало интересовал. Пусть он и решил попрощаться, но впереди ещё сеанс в два часа. Можно любоваться красивым профилем Клэр, скромным вырезом нежно-зелёного платья, можно даже обнять её за плечи.
– Актриса в главной роли, – пояснила Клэр. – Неужели ты не видел фильмов с Ильзой Лунд?
– Можно тебя поцеловать?
Клэр обратила к нему лицо, закрыла глаза. Её ресницы трепетали.
– Можно.
Хантер наклонился к ней, гоня мысли о том, что расставаться полагается как-то совсем по-другому. Перед тем, как их губы соприкоснулись, выждал мгновение, чтобы глубоко вдохнуть. И, наконец, поцеловал Клэр.
Так осторожно и нежно, как только мог, погладил кончиками пальцев по щеке. Клэр тихо застонала. Сколь же мало нужно, чтобы в ней, такой чистой, проснулась страсть. Хантер положил ладонь на её затылок, углубляя поцелуй. Клэр вскрикнула и оттолкнула его.
– Прости, прости, – залепетала она, всхлипывая.
Хантер отшатнулся, не понимая, перешёл ли он границу дозволенного или попросту сделал что-то слишком грубо, неловко.
– Не обижайся, – попросила Клэр. – Я тебе не говорила. Каждый раз, когда меня касаются чёрные капли, становится больно. Я старалась не расстраивать тебя, а сейчас не вытерпела. Прости.
– Не извиняйся.
Вот она и произнесла те слова, после которых невозможно было больше тянуть. Придётся отпустить или её, или чёрную кровь.
Кровь он отпустить не мог, не имел права.
– Я делаю тебе больно, так нельзя, – начал Хантер, трусливо избегая прямых, решительных слов. – Мне очень хорошо с тобой, но тебе со мной хорошо никогда не будет. Извини.
– Нет. Я не верю.
Клэр глядела так, будто падала с крыши здания из-за того, что Хантер не подал ей руку. Он отвёл глаза и впервые за весь сеанс посмотрел на экран. Красивая женщина с мягкими полными губами и сверкающими слезинками в уголках печальных глаз чем-то напоминала Клэр. Мужчина за кадром, нежно удерживающий её подбородок, наверняка знал слова, которые могли утешить киношную красавицу. Хантер таких не знал, а потому промолчал.
Может и к лучшему, ведь слова сейчас отказывались подчиняться разуму. Он будет умолять Клэр остаться.
Девушка поднялась и зашагала прочь. Словно в издёвку, красивая актриса на экране уходила куда-то под трагическую музыку с мужчиной в светлом плаще.
Хантер сидел, комкая липкий чёрный шар из крови, стёкшей с рук. Нельзя его отпускать. Как бы ни хотелось кинуться за Клэр, обнять, удержать рядом.
Поэтому пришлось отпустить саму Клэр. Она, наверняка, уже ловила такси. Хантер больше никогда её не увидит.
Он вскочил с кресла, бросился из зала по коридору на улицу.
- Клэр!
Девушка брела по раскрашенному пятнами фонарей тротуару. Дрожала. От холода? От слёз?
Хантер догнал её, преградил дорогу. Если нужно выбрать между счастьем Клэр и счастьем чужих людей, он выберет Клэр. Ей больше не будет больно от его прикосновений, и пусть ради этого даже придётся вернуть городу его пороки.
– Я люблю тебя.
Кровь, более не удерживаемая волей Хантера, рухнула на асфальт прямо под ноги Клэр, разбилась на сонм чёрных капель. Точно выпущенные из банки жуки, они поползли во все стороны. Чужие грехи, мании, тёмные страсти - всё, что Хантер забрал у жителей города, сделав людей чище и счастливее.
И теперь выпустил, чтобы вернуть хозяевам.
– Хантер, – нежно шепнула Клэр, переплела свои пальцы с его.
По рукаву её платья ползла крошечная чёрная капля. Девушка улыбнулась, искренне, радостно. Капля скользнула на воротник, оттуда прыгнула на нижнюю губу Клэр и скрылась во рту.
Выражение лица девушки едва уловимо изменилось. В улыбку прокралось что-то лисье, соблазняющее.
- Пойдём ко мне? Теперь мне будет только приятно от твоих ласк, правда?
Мимо них прошёл подвыпивший мужчина и присвистнул, оглядев Клэр с ног до головы. Та склонила голову набок, беззастенчиво подмигнула нахалу.
В ту секунду Хантер вспомнил, где видел Клэр раньше. Месяц назад он подошёл к ней у входных дверей мотеля, чтобы забрать неутолимую похоть и распутность.
Похожие статьи:
Рассказы → Портрет (Часть 2)
Рассказы → Обычное дело
Рассказы → Последний полет ворона
Рассказы → Портрет (Часть 1)
Рассказы → Потухший костер
