Чем занимаются обычные женщины тридцатого декабря? Чаще всего, готовятся к новогодней ночи. Закупают продукты, если не успели сделать этого раньше, выбирают, в каком наряде встретить Новый год, решают с мужем, родными или друзьями, где будут отмечать праздник.
Вот и я с утра писала длинный список покупок – подарки моим родителям, родителям Влада, его сестре. Всё давным-давно продумано и выбрано, деньги отложены, осталось только купить. Моей маме – пушистый нежно-бежевый коврик в спальню, папе – собрание сочинений Диккенса, свекрови – набор настоящих индийских специй, сестре Влада – две картины для вышивания. Другой список – продукты. С ним пока не всё понятно. Сначала надо, наконец, договориться, где мы будем отмечать. Я бы хотела дома, вдвоём, но Влад любит проводить праздничные дни в большой компании.
Из спальни доносился негромкий голос мужа – Влад с кем-то разговаривал по телефону. Может быть, муж сейчас договаривается, где и в какой компании мы будем провожать уходящий год.
Я мысленно перебирала варианты. У нас, у моих или его родителей, у общих друзей, у его сёстры Лизы – в её компании. Если у нас, то сколько может быть гостей?
– Настя! – Влад вошёл в комнату. – Нам нужно поговорить.
– Угу, – согласилась я. – Надо скорее решать с праздником. Если отмечаем у нас, то мне нужно знать, что приготовить и на сколько человек рассчитывать...
– Я не об этом, – муж недовольно поморщился. – Вечно у тебя все мысли о доме – готовка, стирка, уборка.
– Ещё подарки, – я улыбнулась. – Проедемся сегодня по магазинам, я уже всё присмотрела.
– Ты можешь, наконец, меня послушать?! – раздражённо перебил Влад.
Да кто ж ему с утра так настроение испортил? До телефонного звонка муж жизнерадостно распевал песни в ванной и хихикал в туалете – наверняка читал с телефона анекдоты в соцсетях. С чего он теперь пытается поругаться на ровном месте?
– Слушаю, – смиренно отозвалась я и отложила ручку в сторону.
– В общем, это... – Влад замялся. – Нам нужно разойтись.
Я всё ещё не понимала, что происходит.
– Куда разойтись? За подарками?
– Нет, – раздражённо бросил он. – Совсем разойтись.
Все слова были знакомые, но вместе не имели смысла. Или это я не могла его найти?
– Ну, что ты молчишь? – нервно дёрнул плечом Влад. – Не хочешь спросить, почему?
– Почему? – машинально повторила я за ним.
– У меня будет ребёнок! – выпалил муж.
Ребёнок. Этого слова для нас не было с тех пор, как врачи сказали, что мы не сможем завести детей. Я всё равно надеялась на чудо – все шесть лет нашего брака. Только чудеса в нашем мире прожжённых реалистов встречаются редко. На всех чудес не хватает, нам не повезло.
Я встряхнулась. Все слова, наконец, соединились и обрели смысл. Паззлы сложились так, как задумано, на картинке получился умилительный свёрток из пелёнок с торчащими оттуда носиком-пуговкой и розовой соской с колечком. Хорошая картинка, только жаль, что чужая.
– Прости? – холодно переспросила я, бросив выразительный взгляд на плоский живот мужа.
– Не иронизируй! – буркнул Влад. – Мне уже за тридцать. Моя мать хочет внуков. Мне давно нужно подумать о продолжении рода.
– Угу, – я мрачно кивнула. – Фамилию Петровых необходимо продолжать, а то совсем исчезнет.
– Вот всегда ты такая! – с излишним пафосом произнёс муж. – Непрошибаемая! Всё тебе хи-хи, думать можешь только о жратве и всяких швабрах. Что ты будешь – котлеты или рыбку жареную? – передразнил он. Получилось, наверно, похоже. – Ой, у тебя пятнышко на костюме, дай застираю...
Я почти физически ощутила, как нервы натягиваются в струны вдоль позвоночника и всех костей, начиная с пальцев ног и рук. С детства я слышала от мамы, что в семейной жизни главное – как следует заботиться о муже и доме. Я выросла с этой мыслью и получала удовольствие от того, что могу угодить любимому человеку, что в доме чисто и всегда приятно пахнет. Вот и сейчас квартира наполнена ароматом свежемолотого кофе. Всего одно зёрнышко – и запах держится долго, таким воздухом хочется дышать поглубже.
Я изо всех сил старалась, чтобы Владу было хорошо рядом со мной. Все шесть лет я ограждала его от каких бы то ни было проблем, не рассказывала о неприятностях на работе или плохом самочувствии. Домой нужно нести только позитив – это ещё одно правило моей мамули.
Если болит голова или желудок, надо выпить таблетку. К чему сообщать об этом мужу? Если на работе начинаются склоки и интриги, нужно разбираться самой. Незачем тащить проблемы, неприятности, плохое настроение в такой чистый, приятно пахнущий дом. А если их приносил Влад, я всегда поддерживала мужа. Могла вечерами слушать о разболевшемся зубе, о придирчивом бизнесмене, у которого Влад работал шофёром, и об избалованных жене и дочке шефа, о неровных дорогах и обо "всяких баранах" за рулём, о плохой погоде и усталости...
Оказывается, это называется "непрошибаемая". Честно говоря, это звучит всё же лучше, чем "прошибаемая". Какая-то печальная картинка сразу представляется без приставки "не".
Я досчитала до десяти, чтобы немного успокоиться. Влад сверлил меня выжидающим взглядом. Интересно, чего он ждёт – скандала или слёз? Нет уж, назвали "непрошибаемой" – придётся соответствовать.
– Не знала, что забота – это плохо, – сказала я. – Ну, и от кого же у тебя будет ребёнок?
– Не цепляйся к словам, – поморщился Влад. – Мы с Асей встречаемся, она беременна, и я хочу узаконить наши с ней отношения как можно скорее.
Ася. Хорошо, что я сидела. Не уверена, что устояла бы на ногах. Та самая "избалованная" дочь бизнесмена, которую Влад иногда возил по разным делам. Молоденькая – лет восемнадцать-девятнадцать, не больше – хорошенькая шатенка с большими как у куклы глазами. Она даже пару раз ночевала у нас в зале, когда из-за снега на дорогах возникали плотные пробки на несколько километров.
– Асе всё равно завтра в институт, это два квартала от нас, – говорил Влад. – А до дома её везти по всему этому, – он картинно вскидывал руку в сторону окна с задёрнутыми занавесками, – придётся часа два, и потом мне ещё назад сюда добираться. К полуночи тогда вернусь, если не позже.
И я, ничего не подозревая, стелила постель милой девочке с кукольными глазами. Я крепко сплю по ночам. Неужели они пользовались этим? Прямо здесь, у нас в доме? Нет, не может быть, наверняка Влад встречался с Асей где-то в другом месте.
От звонка телефона я вздрогнула. Рука машинально взяла мобильник со стола.
– Да, я слушаю.
– Алё, Настя, – напористо заговорила из трубки свекровь. – Мы вас завтра ждём. Новый год – семейный праздник, так и скажи Владику, что бы он там ни думал! Лизанька придёт со своим мальчиком, вы, брат мой...
Я никогда не позволяла себе её перебить, мама учила меня, что мать мужа – это святое. Что ж, всё когда-то бывает в первый раз.
– Здравствуйте, Вера Кирилловна, – выдавила я. Губы слушались с трудом. – Владик сам позвонит вам, и вы с ним обо всём договоритесь. Извините, я сейчас не могу говорить.
– А что у тебя с голосом? – сурово вопросила свекровь. – Что-нибудь случилось? Что-то с Владиком?
– Нет, с Владиком всё в порядке, – проронила я. – Он готовится встречать Новый год.
– Не нравится мне твой голос. Ладно, перезвони мне, как сможешь.
Вера Кирилловна бросила трубку. Всё как всегда – не здороваясь, не прощаясь.
– Зачем ты дожидался праздников? – сухо спросила я. – Думал, твоя новость – приятный сюрприз?
– Ася только что сказала о ребёнке, она лишь сегодня узнала и сразу же мне позвонила. Настя, я до этого не думал о разводе, но... – Влад набрал в грудь воздуха и решительно заговорил: – Ты сама во всём виновата. Ты стала неинтересной, даже скучной, у тебя все мысли о борщах...
– Ты об этом в третий раз говоришь, – перебила я.
Влад недовольно поморщился. Мне показалось, что в моих "недостатках" он убеждает прежде всего себя. Что ж, пусть убеждает – но молча.
– А Ася – она совсем другая, – продолжил муж. – Она непредсказуемая, яркая, необычная...
Избалованная, лживая, подлая.
– Я её видела, – напомнила я. – От меня что требуется? Развод?
Влад вздохнул с облегчением. Какой же он предсказуемый, в отличие от своей девицы!
– Да. И мы должны разъехаться. Завтра я привезу сюда Асю.
Мне стало противно. Чем там, я говорила, занимаются обычные женщины тридцатого декабря? Оказывается, хлопоты в этот день бывают не только предпраздничные. Я, например, стиснув зубы, занималась своим переездом из квартиры Влада.
Измены и разводы редко случаются вовремя, но мне особенно не повезло. Родители уехали в деревню к маминой сестре, а в той глуши телефоны не везде подключаются к сети.
К счастью или нет, переезжать мне было куда. После смерти моей бабушки осталась двухкомнатная квартира в спальном районе – хорошая, только далековато от центра. Мы сдавали её, но квартиранты как раз съехали несколько дней назад, а новые жильцы пока не нашлись.
Решать проблему с переездом пришлось мне: Влад, пряча глаза, удрал из дома сразу после объяснения. Шесть лет брака не так просто выбросить из жизни. Мужу было просто неудобно встречаться со мной взглядом. Наверное, впервые в жизни Владу было не комфортно рядом со мной.
Вместо подарков и продуктов для праздничного стола мне пришлось купить в ближайшем супермаркете пачку сигарет и огромные мешки для строительного мусора.
Друзья, приятели, знакомые постоянно звонили и писали, приглашая нас с Владом вместе проводить старый год, встретить новый или пересечься первого января ближе к вечеру. И все обращались ко мне – так уж повелось.
Телефон я вскоре отключила: у меня не было сил ни с кем общаться, не было сил рассказывать, что произошло. Я складывала в мешки свои вещи, а хотелось забраться под тёплый пледик и рыдать от безысходности.
Вот это зелёное платье мы покупали вместе с Владом три года назад, весной. Муж говорил, что оно подходит к моим глазам. А эти джинсы он терпеть не мог, Влад вообще любит, когда женщины носят платья. Я запрятала джинсы подальше, на дно шкафа, и надевала в плохую погоду, когда муж этого не видел.
А Ася носит джинсы, облегающие её фигуру как вторая кожа.
В первый раз за шесть лет я закурила. В квартире. Влад не выносит запаха табачного дыма, и я отказалась от сигарет ещё до свадьбы. Но сейчас мне нужно было хоть немного успокоиться, прийти в себя. Какая теперь разница, что понравится или не понравится Владу? Главное, что я становлюсь спокойнее, когда горло щекочет горьковатый сизый дым.
Перекурив, я вернулась к мешкам. Руки уже не тряслись.
Одежда, обувь, рабочие документы, отдельно – ноутбук в сумке... Теперь книги – Драйзер, Голсуорси, Джек Лондон, Ремарк, Чехов, детективы, фэнтезийные романы, книги по психологии и бизнесу. Всё это только моё, Влад вообще не любит читать. Посуда – я не собиралась оставлять Асе свои любимые кастрюли, черпаки и мисочки.
Косметика. Её было немного. Пудра, тушь, две помады, два лака для ногтей, пара карандашей – для губ и для глаз. Наверняка у избалованной девицы гораздо больше косметики, чем вообще может влезть в мою косметичку.
Я курила вторую сигарету и запивала глубокие затяжки крепким кофе, когда в кухню как ураган ворвалась Вера Кирилловна. Я никогда не понимала, зачем Влад отдал ей ключи от квартиры. Мать моего мужа чувствовала себя хозяйкой в этом доме и могла вломиться без предупреждения в любое время.
– Это что тут такое происходит? – высоким голосом завела она.
Я окинула теперь уже бывшую свекровь мрачным взглядом. Высокая, массивная, в старомодном костюме и с "халой" на голове, Вера Кирилловна почему-то напоминала мне телебашню.
– Влад вам ничего не говорил?
– Он звонил и нёс какую-то ерунду, сказал, что вы собираетесь разводиться. Настя, я категорически против!
– Боюсь, что от вас здесь ничего не зависит, – я снова затянулась лёгким дымом.
Свекровь упёрла руки в мясистые бока.
– Ты можешь объяснить, что случилось? Владик говорил, что у тебя это лучше получится. У вас же всё было хорошо. С какой стати ты собралась разводиться?!
Как похоже на Влада! Он в который уж раз с легкостью переложил на меня часть своих проблем.
– Я тоже думала, что всё хорошо, – сдержанно ответила я. – Но оказалось, у Влада есть любовница.
– Ну так что с того? – покачала головой свекровь. – Значит, муж с тобой чего-то недополучал. Умная жена промолчит, даст мужику перебеситься. Семью из-за такой глупости не разрушают.
– Девушка беременна, – без обиняков выдала я.
Лицо свекрови вытянулось. После напряжённой паузы Вера Кирилловна выдала яркий, но совершенно нецензурный пассаж. Не думала, что она вообще знает такие слова и настолько искусно и осмысленно может их соединить. Меньше всего в этот момент мама Влада была похожа на женщину, мечтающую о внуках.
– Так он же... – свекровь осеклась.
Я усмехнулась.
– Я знаю, что он бесплоден. Но Влад был уверен, что проблема во мне.
– Откуда знаешь? – Вера Кирилловна села напротив и потянулась к моей пачке сигарет.
– У меня был выкидыш. Давно, ещё до Влада, встречалась с другим человеком. Я могу забеременеть, все врачи это подтверждают.
В эту минуту я окончательно осознала: нашему браку конец. Рассказывать свекрови о добрачных связях и беременностях можно только в одном случае – если это мать бывшего, а не теперешнего, мужа. Со свекровью как в суде: всё, что вы скажете, может быть использовано против вас.
– Дурак мой Владик, ох, дурак, – вздохнула Вера Кирилловна. Она прикурила от моей сигареты. – Такую жену не смог оценить. Я о его бесплодии догадывалась, свинкой он переболел в девятнадцать лет. Теперь вот точно знаю. И что, ты из-за какой-то паскуды гулящей развод ему дашь? Она же врёт Владику!
– Он просит развода, а я мужу ни в чём не отказываю, – я погасила окурок в вазочке для варенья.
Ничего, Ася завтра вымоет. Или выкинет испачканную вазочку – девушка ведь такая непредсказуемая.
В бабулину квартиру я приехала ближе к ночи. Вернее, мы приехали: свекровь подвезла меня с вещами на своей машине. Вера Кирилловна жаждала Асиной крови, и я с горьким злорадством представила, какой Новый год ожидает Влада и его девицу. Свекровь бесчисленное количество раз набирала номер сына, но Влад отключил телефон.
– Неплохо, – заметила Вера Кирилловна, припарковавшись во дворе старого кирпичного дома "сталинской" постройки. – Но, надеюсь, ты тут ненадолго, – в глазах свекрови играли опасные огоньки.
Я вышла из машины и огляделась.
Мягкий свет нескольких фонарей ложился на идеально ровный асфальт дорожки, на резную металлическую решётку, отделяющую тротуар от машин, на большие клумбы, покрытые сейчас грязноватым снежком. Казалось, время не властно над этим двором. Всё тот же старый дом, те же клумбы. Весной на них будут расти те же простые яркие цветы, что росли тут, когда я была маленькой. У подъезда что-то оживлённо обсуждали местные бабушки. Иногда мне кажется, что они вечны как мир. Машин во дворе было мало, как и в былые времена. Тут даже воздух другой – чистый, без "городских" запахов мусора, канализации, выхлопов машин. Здесь хотелось дышать полной грудью и не думать о плохом.
Мысли накрыли меня душным одеялом, стоило только остаться одной. Я раскладывала вещи, посуду, стелила постель, а перед глазами стояло лицо Влада.
Ночью не спалось. Хотелось плакать, но слёз не было. Выплеснуть боль в слезах можно в детстве. Когда тебе стукнуло двадцать восемь, детей нет, а муж под новый год бросает тебя ради девчонки с кукольными глазками, избавиться от тяжести на сердце гораздо труднее.
От звонка в дверь я вздрогнула как от выстрела. Кто мог явиться сюда среди ночи? Первая мысль была: Влад пришёл мириться. Осознал, что любит меня, что Ася – лишь увлечение.
Я промчалась по коридору в ночнушке и распахнула дверь. Разочарование накатило, подминая под себя, пытаясь раздавить, добить окончательно. На пороге стояла одна из "вечных" бабушек в старом выцветшем халате и разношенных ботах размера на три больше, чем нужно. Седые волосы были собраны в бесформенный пучок, толстый нос подёргивался, как у крыски, когда та что-то обнюхивает. Взгляд у гостьи был острый, не по-старушечьи пристальный, охотничий. Я, конечно, понимала, что без общения с "агентством новостей двора" не обойтись, но не могла и подумать, что местные сплетницы могут явиться ко мне среди ночи.
– Здравствуй, Настасья, – без улыбки произнесла старуха.
Настасья... От этого имени повеяло теплом, запахом свежих булочек и кипячённого белья. Так меня называла только бабушка.
– Здравствуйте, – суховато ответила я. – Что-то случилось? Почему вы звоните среди ночи?
– Потому что ты вернулась, – сказала незваная гостья. – Значит, совсем тебя жизнь прижала, раз сюда приехала.
Она протиснулась мимо меня в коридор и прикрыла за собой дверь. Я настолько опешила от такого заявления, что даже не помешала наглой старухе влезть в квартиру.
– Ну, рассказывай, – приказала гостья.
Больше всего мне в тот момент хотелось послать её как можно дальше. Была бы она помоложе, я бы так и сделала.
– С какой стати я должна вам что-то рассказывать? – сдержанно заговорила я. – Да, я сюда приехала, и это моё личное дело. Не вижу повода ломиться ко мне по ночам.
Лицо старухи осталось совершенно невозмутимым.
– Так ты об этом месте ничего не знаешь, – протянула она. – Кто с ним хоть как-то связан – все в трудную минуту сюда бегут. Кто за помощью, а кто, как ты, вроде бы, случайно. И все, как один, приходят по личным делам.
Я глубоко вздохнула. Только сумасшедшей старухи мне сейчас и недоставало.
– А вы где живёте? – осторожно спросила я.
– Да вот тут и живу, – охотно ответила она. – Не помнишь меня? Мы с твоей бабушкой старинные подруги были, я тебе шарфики да шапочки вязала. Юрьевна меня все звали.
Я мысленно прикинула, сколько сейчас лет было бы бабушке. Девяносто. Юрьевне на вид было около семидесяти.
– Не помню, – решительно сказала я.
– Ну, конечно, мала ты была тогда.
– Я к бабушке часто приходила, но вас не помню, – упрямо произнесла я.
– Настасья, ты о деле-то расскажи. Вижу, плакала ты. Да и кто просто так в этот дом один под Новый год явится? Что в жизни неладно? Работа? Семья? Детки?
– Да вам-то какая разница?! – всё-таки сорвалась я. – Слушайте, Юрьевна, идите домой, а? Я спать хочу.
– Плакать ты хочешь, а не спать, – отрезала бабка. – Я давно во дворе дежурю, сразу таких, как ты, чувствую. Не хочешь – не говори пока что. Только коробочку вот эту открой.
Она извлекла из кармана круглую золотистую шкатулку. Я понимала, что брать какие-либо закрытые вещи у ненормального человека опасно – кто знает, что может быть внутри? Но моя рука сама собой потянулась и взяла золотистую шкатулку. Она оказалась тёплой и очень гладкой.
– Что там? – спросила я.
– Ох, недоверчивая какая выросла, – покачала головой Юрьевна. – Ладно, Настасья, слушай. Эта коробочка помогает изменить реальность. Не сильно, ровно настолько, чтобы судьба человека переменилась к лучшему. Их вообще много, реальностей, Главное – не заблудиться в них, не затеряться, пока ошибку будешь искать. Для этого я у тебя проводником буду. Изменишь что-то в прошлом – изменится настоящее. Сильных изменений тебе мир совершить не позволит, только в определённых моментах переменить всё можно. Ты сама поймёшь, что делать. Ну, давай, открывай.
Бабка явно насмотрелась фантастических фильмов. Проще было послушаться, чем спорить. Сейчас открою шкатулку, покажу Юрьевне, что ничего не происходит, и провожу гостью до её квартиры. Надеюсь, старушка живёт не одна, и за ней есть кому присмотреть.
Вопреки ожиданиям, шкатулка не была пустой. Я невольно прищурилась от блеска: она оказалась доверху наполнена драгоценностями. Массивные золотые серьги и кольца с большими камнями – зелёными, бордовыми, прозрачными как слеза, – жемчужные бусы, усыпанная мелкими камушками брошь... Я не слишком разбираюсь, в драгоценностях, но в тот момент поняла, что держу в руках целое состояние.
Дверь скрипнула. Я подняла взгляд. Юрьевна исчезла. Я кинулась в подъезд. Старушки не видно, лестницы пусты. Может, Юрьевна живёт в одной из соседних квартир? Но не будешь же звонить туда в такой час, чтобы узнать, где обитает сумасшедшая пожилая женщина.
Да уж, ситуация! Стою ночью в подъезде со шкатулкой, набитой чужими драгоценностями. Докажи теперь, что не украла их у выжившей из ума бабули. Что теперь делать? В полицию звонить? И что я скажу? "Мне тут какая-то старуха Юрьевна оставила золото и сбежала"? Звучит бредово.
Я вернулась в квартиру и закрыла дверь на замок. Да, надо звонить в полицию, иначе родственники бабули запросто могут обвинить меня в краже. Я попыталась прикрыть шкатулку, но в ней что-то заело, и сдвинуть крышку с места не получалось. В комнате – просторной, с высоким потолком – я поставила шкатулку на старый бабушкин сервант. В темноте что-то звякнуло об пол. Я включила свет. Около серванта лежало тонкое колечко с жёлтым камушком. Я тихо выругалась: я не собиралась прикасаться ни к чему из того, что хранилось в ларце с сокровищами, но не оставлять же кольцо на полу.
Первым делом я включила телефон. Сейчас позвоню в полицию и выясню, что делать со свалившимся на мою голову кладом.
Однако мобильник упорно отказывался набирать и "02", и "112". При этом сообщения он принимал вполне исправно. Все они делились на три вида: от телефонной компании – "Вам звонили...", – поздравительные открытки и видео, а также просьбы перезвонить.
Я узнала, что за день мой номер двенадцать раз набирала свекровь, два раза – сестра Влада, от трёх до пяти раз некоторые наши общие приятели – семейные пары, с кем мы могли условиться встречать Новый год, и восемь раз Димка – бывший одноклассник Влада, наш единственный неженатый друг.
Телефон окончательно ожил и снова зазвонил. Опять Димка? В такой час?
– Что случилось? – буркнула я вместо приветствия.
– Фх-х! – выдохнул он в трубку. – Живая! Ты зачем телефон отключила?!
– А почему он должен быть включённым?
– Настя, я просто знаю про вас с Владом, ну, забеспокоился, – забубнил Димка. – Ты к нему так привязана...
– Считай, что уже отвязана. Не беспокойся, самоубиваться я не собираюсь, – через силу хмыкнула я. – Дело житейское, многие браки распадаются.
– Где ты? Я приеду!
– Дим, ты на часы смотрел?
– Ну, пять утра, – после паузы отозвался Димка.
– И зачем ты ко мне поедешь?
– Тебе Новый год встречать не с кем, – он не спрашивал, а утверждал. – Приеду, что-нибудь придумаем. Можно пойти в какой-нибудь клуб или ресторан, можно...
– Извини, мне немного не до праздника, – устало сказала я. – Не надо меня развлекать.
– Я действительно хотел бы встретить с тобой Новый год. И ещё. Ты срочно куда-то переехала, тебе наверняка нужна помощь на новом месте.
– Да, кое в чём ты можешь помочь, – я встрепенулась, взгляд упал на раскрытую шкатулку. – У меня телефон с ума сошёл, а мне очень нужно вызвать полицию. Я тебе дам адрес и скажу, что говорить, хорошо?
Ответа не было. Я взглянула на дисплей телефона. Разговор оборвался, и перезвонить не получалось.
Я вздохнула поглубже. Ничего, скоро двор начнёт просыпаться, можно будет как-то решить проблему. Например, узнать, где живёт Юрьевна.
Я подняла с пола кольцо и собиралась положить в шкатулку, но украшение словно прилипло к моим пальцам. Я не могла отвести взгляда от тонкого жёлтого ободка, а он ширился, рос, заслоняя всё вокруг. Внутри него я увидела ярко освещённую комнату – ту, в которой была сейчас, и в то же время – не совсем ту. За окном ярко светило солнце и шелестел листьями старый тополь. Я попыталась вспомнить, когда его спилили. Кажется, лет пятнадцать назад. Да и само окно было старое, деревянное, крашеное белой краской. Старуха с толстым, по-крысиному подергивающимся носом протягивала маленькой девочке вязаную игрушку – серого зайца в ярком полосатом костюмчике. Тощая девочка с торчащими в разные стороны короткими косичками радостно завизжала и запрыгала на месте.
Воздух в комнате словно исчез, я не могла его вдохнуть. Боже! У меня был такой же зайчик с загнутыми ушами, да он наверняка и сейчас где-нибудь здесь, на антресолях. И халатик у меня в детстве такой был – зелёный в белую полосочку. Бабушка сама его шила.
– Спасибо, – девочка радостно схватила зайку.
– Ну, вот и попрощалась с вами, – негромко сказала Юрьевна. На её пальце поблёскивало тонкое колечко с жёлтым камушком.
Она отступила от счастливого ребёнка, изображение двигалось вместе со старухой. Теперь стало видно мою бабушку, здесь она была по возрасту такая же, как Юрьевна.
– Настасья, сходи в ту комнату, поиграй, – сказала бабуля.
Я, наконец, смогла сделать судорожный вдох. Кажется, я поняла, почему Юрьевна с тех пор не изменилась.
– Думаешь, скоро? – нахмурилась бабушка.
– Завтра. Я дверь закрывать не буду, утром зайдёшь и найдёшь меня. Верунь, ты у нас атеистка, но мне уж священника позови, чтобы отпел, как положено, рабу Божию Елену.
– Сделаю, – деловито пообещала бабушка.
С собой Юрьевна собралась покончить, что ли? Но тогда отпевать её, вроде, не положено. Может, старушка хотела, чтобы я изменила её судьбу, когда дала мне эту шкатулку? Может, её надо остановить?
– Подождите! – крикнула я.
Они меня не слышали. Я попыталась шагнуть вперёд, к ним, но между нами оказалась невидимая, крепкая преграда.
– Когда мне пора придёт, – очень серьёзно заговорила бабушка, – хочу, чтобы ты меня предупредила дня за два до смерти.
Я ойкнула. За два дня до смерти бабушка показывала нам с мамой, где искать деньги, документы на квартиру, завещание. Она ходила в банк и перевела всё со своей сберкнижки маме. Больше того, за день до смерти бабуля сварила совершенно безумное количество борща и нажарила несколько тарелок блинов, как будто хотела избавить нас от хлопот с готовкой на поминки. А потом она легла спать и не проснулась.
"Как чувствовала", – говорили все вокруг. Значит, не чувствовала, а точно знала.
– Предупрежу, – будничным тоном пообещала Юрьевна. – Я с тобой-то не прощаюсь, только реже приходить буду, наверно. А вот Настасье меня после похорон видеть не надо. Проговорится дитё – кто знает, чем это может закончиться.
Комната в одно мгновение сжалась до размера кольца в моей руке и исчезла. Я снова стояла у серванта перед шкатулкой с драгоценностями. Кольцо выпало из моих пальцев и, звякнув, упало на макушку блестящей горки из украшений.
Я села прямо на пол. Похоже, такого безумного Нового года в моей жизни не было и никогда не будет. Мало мне развода и переезда, так теперь ещё и какая-то мистика томится в мою жизнь.
По коже побежали мурашки размером с настоящих муравьёв. Что там говорила Юрьевна? Шкатулка поможет изменить реальность?
– Елена Юрьевна! – осторожно позвала я.
Ответа не было.
– Елена Юрьевна! Что мне делать со шкатулкой?
Тишина. В голову приходил только один вариант – оставить золотистую шкатулку так и стоять до следующего появления Юрьевны. Должна же старуха заявиться за своими драгоценностями. Или нет? Я не могу держать вот так в комнате ларец с сокровищами.
Я встала и внимательно оглядела содержимое шкатулки. Кажется, некоторые вещи я уже видела. Вот эту брошь носила Розалия Львовна, бабулина соседка, умершая лет пять назад. Очень приметная брошка – вся усыпана разноцветными камушками. Старушка говорила, что это очень качественная бижутерия. И кулон в форме капли из белого золота со стразиками видела – его делали на заказ для моей мамы. Год назад мамуля сказала, что потеряла украшение. Я достала кулончик из шкатулки. Как же он тут оказался? Неужели мама тоже общалась с Юрьевной?
Внутри кулона появилось свечение, оно стремительно разрасталось, закрывая собой сервант. И в этом свете одна за другой разыгрывались сцены из прошлого – знакомые и те, о которых я не подозревала.
... Влад, развалившись, сидит на огромном угловом диване – светлом, кожаном – и потягивает что-то светло-зелёное из высокого бокала. У него на коленях пристроилась Ася – в короткой юбочке и обтягивающей футболке. Свободной рукой Влад поглаживает стройные ноги девчонки, забираясь всё выше под юбку
– А может, мы перенесём встречи к тебе? – мурлычет она. – Мне надоело выжидать, когда дома никого не будет.
– Асёнок, а куда мы денем мою жену? – смеётся Влад. – Ей это не понравится.
– Ты же сам говорил, что твоя Настя – курица, – фыркает девчонка. – Она ничего не поймёт. Одна маленькая и совсем безобидная таблетка в чай, и твоя жена, – на этом слове Ася скорчила гримаску, – будет сладко и крепко спать всю ночь. Прикинь, как всем будет хорошо! Она отдыхает, а мы проводим ночь вместе. Кстати, Настя хорошо готовит?
– Очень хорошо, – задумчиво ответил Влад.
– Ну, вот! – оживилась Ася. – А чтобы она точно не догадалась, могу приезжать к тебе, когда жена уже уснёт.
– Да, так будет лучше, – медленно проговорил Влад. – Но два-три раза ты у нас переночуешь так, чтобы Настя тебя видела. Она, конечно, курица, но может найти при уборке твой волос или какую-нибудь мелочь – кольцо, серьгу. Всегда можно будет ответить, что это осталось с твоей ночёвки.
Я ощутила боль в ладони: рука машинально сжалась в кулак, и ногти вонзились в кожу. Вот, значит, как это было! Всё заранее продумано. Как же это цинично и подло. Сколько раз этот "Асёнок" и мой муж поедали ужин и падали на диван в зале, пока я спала под действием очередной таблетки?
– Я хочу быть с тобой, – Ася отобрала у него стакан и поставила на журнальный столик.
Девчонка наклонилась и впилась в губы Влада поцелуем. Мой муж на ощупь расстёгивал пуговицы её рубашки.
– Кто лучше – я или она? – прошептала Ася.
– Асёнок, конечно, ты!
– Тогда почему ты ещё с ней?
Ася положила руку на выпирающий под его брюками столбик.
– Ты же всё понимаешь, – мягко ответил Влад. – Я не могу оставить женщину, которая так меня любит. Для Насти это будет страшный удар. И потом, кому она будет нужна – уже не совсем молоденькая, да ещё и бесплодная...
Изображение померкло. Меня мутило от отвращения. Как он мог после такого приходить домой как ни в чём не бывало? Значит, меня воспринимали, как заботливую курицу. Влад заказывал мне, что приготовить. Он не задумывался, куда пропадают грязные вещи и откуда берутся выстиранные, отглаженные, не замечал, как становятся чистыми пол, сантехника, мебель. Два раза в неделю муж ложился со мной в постель, и я думала, что он начинает стареть: всё получалось не так, как раньше, Владу нужно было больше времени на прелюдию и меньше на близость. Причина оказалась банальной: он просто отдавал всё лучшее хорошенькой девчонке с кукольными глазами.
Не молоденькая, бесплодная, курица... Какого же он высокого мнения о себе и низкого обо мне!..
Сияние снова возникло и уступило место следующей картине.
...Я стою с вечерним платьем в руках, лицо у меня расстроенное. Влад надевает выходной костюм и говорит:
– Ну, прости, солнышко. Я действительно хотел пойти вечером с тобой в ресторан, но никак не могу. Шеф приказал прилично одеться и возить то его, то жену и дочку по делам весь день. Ты ведь не обижаешься?
– Нет, – отвечаю я и вешаю платье на место, в шкаф.
Влад целует меня и выходит из комнаты. Муж сбегает по лестнице в подъезде, на ходу достаёт телефон.
– Ася, я свободен. Куда за тобой подъехать?
Изображение меняется: я вижу, как в домашней одежде чищу картошку на кухне. Звонит мой телефон.
– Да, Дим, – кисло отвечаю я.
Из трубки приглушённо слышатся обычные поздравления. Здоровья, счастья, быть всегда любимой...
– Влад рядом? Можешь дать ему трубку?
– Нет, работает, – грустно отвечаю я. – Весь день за рулём.
– А когда придёт?
– Не знаю, он поздно вернётся.
– А ты одна сидишь, что ли? – до бестактности весело спросил Димка. – Так давай вместе на праздничный концерт сходим! У меня два билета лежат, не знал, кому отдать.
– Мне пюре делать надо, мясо запечь, – вяло сопротивляюсь я. – Влад голодный вернётся, да и праздник...
– Это твой праздник! – возмущённо говорит Димка. – Сейчас приеду и отвезу в театр. А голодному Владу купим сосисок, если что – вали всё на меня!
Восьмое марта. Именно тогда это и было. Димка весь вечер поднимал мне настроение в театре. Влад вернулся ближе к полуночи. На сосиски посмотрел брезгливо, но буркнул:
– Ладно, в честь праздника. Хорошо, что Димон тебя развлёк, у меня был такой загруз на работе. И ведь не откажешься – уволят. На такую зарплату тут же очередь из желающих выстроится...
Я сморгнула: всего этого на картинке не было, зато было то, чего я не знала: Димка заказывал два последних, неприлично дорогих электронных билета на тот самый концерт.
Влад его попросил меня развлекать, что ли?
– Теперь начинается самое важное, – раздался голос Юрьевны прямо у меня за спиной.
Я вздрогнула и резко обернулась. Старуха стояла рядом. Её взгляд был устремлён на кулончик в моей руке.
– Ты видишь узловые моменты, те, в которые можно было бы изменить ход событий. Этот кобель – любовник твой, что ли?
– Муж, – я сглотнула.
Это слово оставило неприятный привкус во рту.
– Му-уж? – протянула Юрьевна. – Ну, смотри. Это – узловой день, он впервые изменил тебе с той смазливенькой вертихвосткой. Сейчас можно всё изменить. Ты можешь вернуться в тот день и, например, оставить супруга дома под любым предлогом.
– И что? Прожить с ним заново эти месяцы и следить, чтобы они не встречались? – скептически спросила я.
– Нет, так не получится. Как только ход событий переменится, ты вернёшься назад, в это время и эту реальность. Только окажешься не здесь, а там, где должна оказаться в изменённом мире. Советую заранее просмотреть, что именно и каким образом может пойти иначе от твоего решения. До этого ты тоже видела узловой день, в котором можно было бы что-то изменить.
– А если бы я позвонила и отвлекла Влада от Аси, когда они договаривались? – спросила я.
– Советовать ничего не буду. Смотри, – ответила Юрьевна. – Тебе решать.
Я уставилась на очередную живую картину. Влад с Асей сплелись в объятиях на заднем сидении припаркованной у какого-то дома машины. Свет в машине выключен, фары не горят, и вокруг темно. На дороге вдалеке видны быстро приближающиеся огни. Огромная многотонная фура подбирается всё ближе к тёмной машине, громадные колёса скользят по подмёрзшей дороге. Я отчётливо слышу тягучий, режущий уши скрип тормозов, крик Аси, и махина сминает автомобиль Влада, как поделку из мягкой проволоки.
Следующая картина – я катаю по квартире Влада в инвалидном кресле. У мужа нет обеих ног, красивое лицо изуродовано, покрыто шрамами, половина свезена вниз.
– Хочешь таких перемен? – с откровенным сомнением спросила Юрьевна.
– Конечно, нет! – выпалила я.
– Тогда попробуй тот день, праздничный.
Я задумалась.
– Что будет, если я оставлю Влада дома под каким-нибудь предлогом?
– Под каким? Реальности точность любят.
– Ну, например, трубу в ванной под раковиной пробью или канализацию засорю.
На светящемся "экране" тут же возник ответ. Влад сидел на том же кожаном диване, но в обнимку с роскошной блондинкой неопределённого возраста.
– Муж вернётся только завтра, Аська ночует у своего парня. Оставайся у меня, – мурлыкала она.
– Жена не поймёт, – хохотнул Влад.
– Ты же говорил, что она курица. Скажи ей, что повёз шефа в командировку...
Муж улыбнулся, в его глазах сверкнули похотливые огоньки.
Я шумно вздохнула. Ну, эта дамочка вряд ли променяет обеспеченного мужа на обычного шофёра. Влад стал бы просто втихую изменять мне с ней. Многие пары живут так годами, и жены делают вид, что ничего не замечают. Таких жён называют мудрыми. Но я – курица, нет во мне мудрости.
– Я не хочу таких перемен. А что, если бы я восьмого марта устроила скандал и потребовала, чтобы Влад уволился?
Тут же возникла картина: я реву над нечищенной картошкой, а муж сбегает по лестнице. Он держит у уха мобильник.
– Ася? Да, освободился, скоро буду.
Я повернулась к Юрьевне.
– Есть ещё узловые дни?
Она молча кивнула на "экран". Новая картина.
...Мы с Владом ищем ему работу по объявлениям в интернете.
– Смотри! – я показываю пальцем на середину монитора. – Предпринимателю требуется личный водитель, полная занятость. И зарплата очень хорошая!
– Полная занятость, – кривится Влад. – Посмотри, где это. Минут сорок будет уходить на дорогу в один конец, если без пробок. Хотя зарплата... – он ненадолго задумался. – Можно попробовать.
Действительно, это я нашла то объявление, Влад бы не заметил его. Надо было бы всего лишь пролистнуть дальше. Он не встретил бы ни Асю, ни её мать. Всё шло бы как раньше, мужу не пришло бы в голову называть меня "курицей"...
В ответ на мои мысли картинка тут же сменилась.
...Влад сидит на кухне. Перед ним на столе стоит полупустая бутылка водки. Я суечусь вокруг, подсовывая мужу то котлету, то солёный огурчик, то большой кусок домашней пиццы. Влад смотрит пустым стеклянным взглядом, какой бывает у мягких игрушек.
– Так нельзя, ты же себя убиваешь, – я пытаюсь убрать бутылку со стола, но Влад успевает схватить её раньше.
– Не трожь! Какой я мужик, если не могу найти работу?! Если завишу от такой курицы, как ты!
Пищит на столе его телефон, и я вижу сообщение "Когда увидимся, мой половой гигант?"
Досматривать не хотелось.
– Следующий день, – устало сказала я.
...День похорон моей бабушки. Влад был в командировке. Рядом со мной на кладбище стоит Димка. Говорит что-то утешающее, поглаживает по плечу...
– Ну и что? Влада тут вообще нет, – сказала я.
– Но зачем-то тебе об этом дне напомнили, – ответила Юрьевна.
Снова смена картины. Наша свадьба. Влад забыл купить букет, и Димка – его свидетель – вбегает, запыхавшись, в ЗАГС с шикарными белыми розами.
– Согласны ли вы взять в мужья Петрова Влада Валерьевича?..
– Да, – с радостной улыбкой отвечаю я.
У Димки такое лицо, будто он кого-то хоронит. Но минуту спустя друг Влада уже с улыбкой поздравляет нас. Улыбается, а глаза грустные.
– А если бы я сказала "нет"? – с сомнением проговорила я.
...Влад выбегает на улицу, за ним несётся Вера Кирилловна.
– Владик, постой! – кричит она. – Да эта девица мизинца твоего не стоит!
Я усмехнулась. Что ни картина – то позитивчик. Но усмешка тут же сменилась судорожным вздохом: Влад резко выскакивает на дорогу на пешеходном переходе. Отчаянный скрип тормозов. Водитель пытается свернуть в сторону, но всё же машина успевает задеть Влада. Тело отбрасывает на несколько метров, дорога покрывается пятнами крови. Слышен звериный вой Веры Кирилловны.
Я выхожу из ЗАГСа в свадебном платье. Мама ругает меня на чём свет стоит:
– Как ты могла так поступить?! В нашей семье никогда такого не водилось! Надо было думать раньше, ты нас опозори...
Она замолкает на полуслове. Я истошно визжу. Димка кидается к бездвижному телу. Водитель стоит у машины, обхватив голову руками, его трясёт крупной дрожью. Вера Кирилловна несётся ко мне, взмахивая кулаками и на ходу выкрикивая проклятия
Нет, такое я даже досматривать не хочу.
...Мне двадцать один год, мы с однокурсницей Юлькой сидим в кафе.
– Глянь, на нас смотрят, – она косится на двух парней. – Один прям очень симпатичный, а второй смешной. Уши оттопырены, на Чебурашку похож.
Я смотрю на Димку и невольно улыбаюсь. И правда, на Чебурашку похож. Уши забавно торчат, и глаза добрые.
Заметив мою улыбку, парни идут в нашу сторону.
– Скучаете, девчонки? Можно к вам присоединиться? Меня зовут Влад, это вот Дмитрий, – он снисходительно кивает на Димку.
Тот явно смущается, отводит глаза. Юля хихикает. Мой взгляд прикован к мускулистому Владу.
Теперь я задумчиво смотрела на самоуверенного красавчика на экране. Что я в нём тогда нашла? Красивый, но ведь сразу видно, что относится к окружающим снисходительно. В том смысле, что Влад до них снисходит. До лучшего друга, потом – до меня.
– Узловые дни закончились, – сказала Юрьевна. – Теперь решение за тобой. Что и как тебе хотелось бы изменить? Не спеши, подумай.
– Ничего, – выпалила я. – Пусть всё остаётся, как есть.
– Ты даже не попробовала заменить одного мужчину другим, – прищурилась старуха. – Он тебе не нравится?
– Пожалуй, нравится, – я улыбнулась, вспомнив молодого Димку с оттопыренными ушами. – Но я не хочу изменить только знакомство и потом смотреть на результат шесть лет спустя. Мне хочется проживать каждый день своей жизни.
– Умная девочка, – скупо улыбнулась Юрьевна.
Светящийся экран мигнул и погас. Я поморгала. Комната сразу показалась темной, в щели между занавесок заглядывал серый утренний свет.
– Откуда это у вас? – я повертела в руке мамин кулончик.
– Плата, – ответила старуха. – Те, кто полностью изменяет судьбу, должны закрепить результат – положить в эту шкатулку украшение, лучше всего – камни или золото.
– Моя мама изменила судьбу? – переспросила я. – Но как?
– Мы никогда не рассказываем о таких вещах.
Я положила кулон на место, в шкатулку. Мама общалась со здешним призраком и серьёзно изменяла что-то в своей жизни? Это было просто немыслимо.
– Откуда вообще взялась эта шкатулка? Что тут за место такое? Об этом вы рассказываете?
– Это для местных не секрет. Один учёный жил здесь, в этом доме и тайно экспериментировал с различными полями, наслаивал их друг на друга. Он хотел вернуть жену, изменить тот день во время войны, в который она погибла. Я помню эту пару, очень трогательные старички. Дожили потом до золотой свадьбы, – Юрьевна улыбалась, устремив задумчивый взгляд в пространство. – Они стали первыми, кто после смерти начал дежурить во дворе. Вообще-то первым свой перстень – вон тот, с чёрным камнем с печаткой – в шкатулку положил сам профессор. А потом дежурными начали становиться те, кто менял судьбу.
– И моя бабушка? – спросила я.
– Нет. Она о дежурных знала, как и все, кто давно здесь живёт, но помощи не просила.
В душе кольнуло разочарование: я надеялась встретиться с бабулей.
– И сколько же вас тут дежурит? – заинтересовалась я.
– Двенадцать, по месяцам, – ответила старуха. – Мой вот – декабрь. Устала уже от жизни, честно сказать. Как смена подойдёт, – в смысле, помрёт, – закончу с дежурствами, пойду дальше, куда все люди уходят. Ну что, шкатулку-то забираю? – она хитро прищурилась, нос чуть дёрнулся, будто принюхиваясь.
Я прикусила губу. Всё это время в голове зрел простой план. Если бы можно было это сделать!
– А нельзя вернуться к тому часу, когда я осталась в этой квартире одна? – спросила я. – И прожить ночь ещё раз? Ведь это не год, даже не месяц.
Юрьевна просияла в улыбке.
– Ай, молодец, Настасья! Негоже на свидании, да ещё и в праздник, сонной быть. Я и сама бы так поступила, да нельзя нам вмешиваться и советы давать. Пусть так и будет. В шкатулку можешь не класть ничего – перемена совсем небольшая. Всё у вас и так заладилось бы. Ну, с наступающим тебя! С новым счастьем!
Она захлопнула шкатулку. В комнате стало темно. Я включила свет. Ни Юрьевны, ни её золотистой чудо-шкатулки. У стены громоздились неразобранные мешки с вещами.
Я кинулась к окну. От подъезда величаво отчаливала машина Веры Кирилловны. Во дворе оживлённо болтали несколько загулявшихся допоздна бабушек. Одна из них подняла голову и улыбнулась мне. В тусклом свете фонаря мне показалось, что её толстый нос слегка дёрнулся, как у крыски. Я улыбнулась в ответ, помахала Юрьевне и задёрнула шторы.
Сумасшедшие сутки без сна полностью меня вымотали. Осталось сделать только одну вещь – потом можно ложиться.
Я включила телефон и принялась стелить постель. Вещи разберу потом.
Мобильник беспрерывно чирикал, передавая сообщения. Я не подходила: всё это я уже читала. Звонок раздался минуты через три: всем звонившим пришли сообщения, что я снова в сети.
– Привет, Дим, – отозвалась я.
– Фх-х! – выдохнул он в трубку. – Живая! Ты зачем телефон отключала?!
– С проблемами разбиралась. Я и не думала, что меня будут так искать. Сейчас пришли сообщения о пропущенных вызовах.
– Настя, я уже знаю про вас с Владом, и забеспокоился, что ты не в сети, – забубнил Димка.
– Многие браки распадаются. Честно говоря, мне нужно было подумать обо всём в тишине.
– Но ты ведь не собираешься встречать Новый год одна в тишине? Скажи, где ты, я сейчас приеду.
– Пиши адрес. Только приезжай с утра. Я за сегодня устала, и ты, наверно, тоже.
С утра для нас обоих началась новая жизнь. А следующий Новый год мы встречали с новым счастьем – нашему малышу исполнился месяц.
Тридцатого декабря мы заезжали на бабушкину квартиру за моими детскими игрушками. Во дворе чинно прогуливалась Юрьевна. Её быстрый взгляд окинул машину и нас с Димкой. Дежурная по двору довольно улыбнулась и тут же скрылась в одном из подъездов.
– Спасибо, Елена Юрьевна, – прошептала я, когда оказалась в бабулиной квартире.
Ответа не было. Наверное, такие, как она, приходят только к тем, кому нужна помощь.
Что еще сказать? Мои родители не сразу приняли Димку и наш с Владом развод, но, узнав о беременности, тут же признали нового зятя.
Я так и не узнала, что мама изменила в своей судьбе. На все мои вопросы она отвечала преувеличенно непонимающим взглядом.
Влад очень быстро расстался с Асей. Её беременность оказалась ложной – от слова ложь, – а непредсказуемость девушки начала раздражать моего бывшего мужа с первых дней их совместной жизни. Но это уже другая история – отдельная от моей.
А вот свою историю с Димкой я здесь рассказывать не стану: счастье любит тишину.
Похожие статьи:
Рассказы → Новогодняя история в черно-белых тонах
Рассказы → Сон в зимнюю ночь
Рассказы → Нина Ричардовна - старая сквалыга
Рассказы → Снеговик
Рассказы → Соглашайся хотя бы на рай в шалаше… (Новогодняя сказка)
