Войско небыстро вытягивалось на зимник с поляны, где стояло на ночевке. Дорога была узкой – едва проехать трем всадникам в ряд. Ратислав с ближниками и Гунчаком опять ехал в головном дозоре с людьми Добрана, опередив основные силы на версту-полторы. Сам двигался в середине самого первого ряда, справа от него – Первуша, слева – половецкий хан. Ехали молча – Ратьше говорить не хотелось. И Гунчак и меченоша это чувствовали, потому с разговорами к нему не приставали. Туман, с утра стелющийся низко меж деревьев, начал подниматься и скоро превратился в низкие, цепляющиеся за вершины высоких сосен, облака. Хоть взошедшее солнце сквозь них пробиться было и не в силах, но потеплело еще больше. С веток закапало. Иногда сверху срывались комья подтаявшего снега. Небольшой комок его попал Ратиславу, едущему с непокрытой головой, за ворот поддоспешника. Он поежился от холодных струек, растекающихся по спине, накинул куколь плаща.
Копыта коней глухо стучали по дороге. Мерный топот изредка нарушался конским ржанием и вскриками лесных птиц. Не успели проехать и трех верст, как Ратислав услышал, что позади нарушился привычный ход коней на походе. Кто-то пробивался из задних рядов дозора к его голове, где ехал он – Ратьша. Кому там приспичило? Ратислав недовольно обернулся. Тесня и расталкивая всадников, едущих позади, к ним пробивалась Светлана Добрановна на своем буланом жеребце. Что-то хочет передать ее отец, едущий в хвосте головного дозора? Или Коловрат, идущий с основными силами, послал с каким-то приказом? Ратислав придержал Буяна. Конь недовольно всхрапнул, но сбавил шаг. Светланин буланый, растолкав Воеслава и еще двоих воинов, едущих во втором ряду, поравнялся с Ратьшей, оттеснив назад Первушу. Лицо девы-воительницы разрумянилось, глаза шало блестели.
- Что-то случилось? – спросил Ратислав, стараясь придать голосу строгости, хоть, глядя на девушку, это, похоже, получилось плохо.
- Нет, - удивленно пожала плечами Светлана. Потом обезоруживающе улыбнулась и добавила. - Просто решила ехать впереди. Надоело смотреть на конские хвосты. Разрешишь ехать рядом с тобой, витязь?
Ратьша понял, что сердиться на нее не сможет, нечего и пытаться. Улыбнулся в ответ. Кивнул.
- Разрешаю.
- Еще бы не разрешить такой красавице! – радостно воскликнул, едущий слева от Ратислава Гунчак.
Ратислав слегка поморщился – опять половец встревает. Но не гнать же его – оскорбится, обиду затаит. Ни к чему это. Пусть его балаболит. Тем паче, Светлана даже не посмотрела в сторону хана. Ее глаза с дерзкой насмешливостью продолжали разглядывать его – Ратьшу. Что ж, к такому ему не привыкать – сколько красавиц вот так вызывающе дерзко вели с ним разговор, а потом, как-то подрастеряв эту самую дерзость, таяли и становились робко-покорными в его объятиях. Что сказать, избалован он женским вниманием. Ну и ладно, пока путь по лесу, можно поиграть словами с красавицей. Опять же, дорога короче покажется.
- Что же не сидится тебе, красна девица, в отцовом доме, в безопасности? – спросил он, вроде нехотя, только лишь для того, что б не показаться невежей, не желающим поддерживать разговор. – Слышал от батюшки твоего - усадьба ваша в лесу вдали от торных дорог стоит. Вряд ли доберутся до нее вороги.
- Так пустили вы – мужчины супротивника на родную землю, - прищурила глаза еще больше Светлана. – Приходится нам бабам помогать. Никуда, видно, вы без нашей помощи.
Легкая улыбка, игравшая до того на губах Ратьши, сползла с лица. М-да, зло шутит красавица. И самое обидное – не больно-то поспоришь. Да и нет охоты спорить. Буркнул только в ответ:
- Видела сама вчера: сила у них великая. Пытались их остановить и в степи, и на стенах Рязанских. Был я и там, и там. Чудом жив остался. Уж прости за то…
