Ратьша взял с собой ближников и пяток воинов. С ними увязалась и Светлана. Вот ведь неугомонная девка! Обоз встретили верстах в десяти ниже по течению после часа езды. Около сотни саней шли по речному льду в два ряда. В полуверсте впереди дозором ехал охранный десяток. Ратислав отругал десятника: почему едут так близко к обозу? Ведь встреться враг, обозники ничего сделать не успеют. Дозор должен идти верстах в трех впереди, а лучше в пяти, чтобы возничие могли увести упряжки в лес, или, на худой конец, поставить сани в круг и изготовиться к бою.
Не слушая оправданий десятника, поехали вдоль обоза к его хвосту. Там, к удивлению Ратьши, в полусотне саженей за последними санями шел отряд пеших ратников. Впереди гарцевали, то ли семь, то ли восемь всадников. По виду, вроде не Черниговцы. Среди Рязанцев, собравшихся под знамя Коловрата, Ратислав их тоже не видел. Первым ехал дородный воин в летах с сивой бородой, лопатой лежащей на окольчуженной груди. Съехались, встали напротив друг друга. Ратьша молчал, разглядывая незнакомцев.
- Здрав будь, Ратислав Изъяславич, - поприветствовал Ратислава ехавший первым воин, тот, что с бородой-лопатой.
- И тебе здравствовать, воин. Не знаю твоего имени-прозвания, - чуть помедлив, отозвался Ратьша. – Чей будешь и что за люди с тобой?
- Звать меня Сила, - ответил воин. – Люди прозвали Медведем. Давно уж, лет двадцать тому добыл на спор бурого с одним ножом – оттуда и прозвание пошло. Люди, что за мной идут, хотят с татарами поквитаться. Вот собрались да пошли за степняками вдогон. А тут обоз ваш. Вот мы и двинули вместе с ним. Будем просится под твою с Коловратом руку. Не прогоните, чаю?
Ратислав уже более внимательно окинул взглядом новоявленное воинство. Сам Сила и семеро всадников, что ехали следом за ним были на добрых конях, в бронях, со щитами и копьями. У кого мечи, у кого сабли на левом боку, луки в налучьях, стрелы в тулах. В общем, «конны и оружны», как положено детям боярским. Пешцы, вставшие неподалеку и с любопытством разглядывающие Ратьшу с присными, вооружены кое-как. На немногих кольчуги, на некоторых старый прадедовский копытный доспех, кто-то в латах из бычьей кожи. Большинство же без всякой защиты в овчинных тулупах. Щиты, правда, у всех. Ростовые и полуростовые, дощатые, без кожаного покрытия. У многих даже без оковки по краю. Копья и рогатины примерно у половины. За поясами топоры. Почти у всех. Кое у кого из-за спин видны рога луков.
- Да-а-а, - протянул Ратислав. – Пешее войско твое татар не сильно испугает.
- Это, как знать, - возразил Сила. – Оружны мужички, конечно, не слишком хорошо, зато на татар этих самых здорово злы – у каждого из них они убили кого-то из близких.
- Понятно, - качнул головой Ратьша. – Сам-то из каких?
- Да из бывших детских я боярина Вадима Надеича с Гороховки, той, что под Исадами. Покойного ныне уж пять лет как. Отслужил боярину сему полтора десятка годов. Хорошо служил. В походы хаживал, в боях побывал. Добычу брал, жалование от боярина шло, опять же. Скопил деньжат, решил покинуть службу – благо очередной ряд с боярином как раз закончился. Завел хозяйство, избу-пятистенок срубил, женился, детишки пошли. Живи, да радуйся. Ан – нет. – Сила Медведь собрал бороду в кулак, дернул, потряс головой. На глазах его выступили слезы. – Нет, - повторил. – Пришли татары. Убили жену. Из детишек осталось только двое младшеньких. Вот и решил поквитаться. Благо - сброя осталась – сохранил. У этих, - он махнул рукой в сторону семи стоящих позади него всадников, - почти та же история. Тоже бывшие детские. Тоже родных татары сгубили.
- Понял тебя, - кивнул Ратислав. – Беру тебя и людей твоих под свою руку. Тебя и конных с собой возьму, а пешцы пусть не обессудят – пока при обозе будут охраной. А там, глядишь, и им получится с татарами переведаться. Отведут душу. Объясни им то и поедем со мной – надо Коловрату доложить, где обоз и сколько его еще ждать.
