Джи прикрыла маленькими ладошками рот и вдруг прыснула, как девчонка, а потом и захохотала в голос звенящим колокольчиками смехом. Олег вскочил на ноги, в ярости сжал кулаки.
- Смеешься! Над урожденным князем земли Рязанской смеешься!
Целительница так же внезапно, как засмеялась, оборвала смех. Только маленькие бесенята продолжали прыгать в ее глазах.
- Присядь, урожденный коназ Рязанский, - попросила она голосом, подрагивающим от сдерживаемого смеха. – И прости меня за неуместное веселье.
Олег еще какое-то время яростно пораздувал ноздри, посжимал кулаки, но, в конце концов, послушался – сел возле очага. Джи погасила улыбку, все еще игравшую на ее губах, глянула темными глазами на князя – словно в душу заглянула, у того аж мурашки по спине побежали. Подумалось: «И впрямь – колдунья». А Джи все смотрела на Олега, словно читая его мысли, как открытую книгу. Потом сказала негромко.
- Не скажу, что безумно полюбила тебя, урусский коназ, это будет неправдой. Пока ты мне просто нравишься, а что будет потом ведают только боги. Но ты хороший, искренний и в любви, и в ненависти. Я давно такого не встречала. Это все, что я могу ответить на твой вопрос. Прости.
- И ты меня прости, - буркнул Олег, который всегда быстро вспыхивал, но и быстро остывал.
Они посидели молча до тех пор, пока угли очага почти перестали давать свет. Потом Джи поднялась на ноги, спросила:
- На улице морозно, а ехать в голову обоза, где стоит моя кибитка, далеко. Ты позволишь мне остаться?
- Оставайся, чего уж, - проворчал Олег.
Он тоже поднялся на ноги, скинул сапоги и верхнюю рубаху. Потом подошел к своей лежанке, откинул одеяло, лег, повернувшись лицом к стенке кибитки, затаил дыхание, ожидая. И дождался: услышал легкие шаги, шорох снимаемой одежды, а потом почувствовал, как Джи прилегла у него за спиной, прижалась. Ее пальчики пробежались по его телу, лаская. Все обиды, сомнения и ревность унеслись из головы Олега без следа. Он повернулся к девушке и начал осыпать ее лицо и шею поцелуями.
Они проснулись поздно. И то только потому, что Абика, вошедшая в кибитку, начала разводить костер и вынимать из ларя посуду для завтрака. Обоз все еще не тронулся после ночной стоянки. Джи отбросила одеяло и нагая, не стесняясь, поднялась с лежанки, потянулась, как кошка, играя изгибами изящного, но крепкого тела, подобрала с пола юрты одежду, не спеша, стала облачаться. Олег не без удовольствия созерцал это зрелище. Одевшись, целительница повернулась к князю, спросила:
- Покормите меня? Я здорово проголодалась.
- Спрашиваешь! Покормим, конечно, - вскочил с ложа Олег, но тут же, застеснявшись своей наготы, потянулся за исподними штанами. Прикрыв ими срамное место, приказал Абике:
- Приготовь завтрак на меня и Джи.
Половчанка молча кивнула.
Завтракали полбяной кашей с вареной свининой, злодейски добытой, должно быть, татарами у здешних селян. Запили китайским чаем. Обоз к тому времени уже тронулся, начав свой неспешный дневной переход. Только закончили завтрак, как с наружи послышался шум. Кибитка, пару раз дернувшись, встала.
- Чего там еще случилось, - проворчала уже позавтракавшая Абика, начавшая было собирать грязную посуду.
Так с грязными плошками в руках она высунулась из кибитки наружу, осмотрелась, вернулась обратно, аккуратно сложила посуду у входа, сказала:
- Обоз стоит. С хвоста – видно, едет большой отряд наших. Похоже, Хостоврул с Хулагчи возвращаются.
Сердце Олега тревожно забилось – с чем едут татары, с победой, или наши им задали трепку? Князь, накинув полушубок, выскочил из кибитки, остановился у ее входа на помосте, вглядываясь в хвост обоза, откуда, по словам Абики, показался татарский отряд. Действительно – там, где чернели на речном льду, кажущиеся отсюда совсем маленькими повозки, длинной змеей двигалась конница. Хвост этой змеи уже миновал ближайший речной поворот, а голова находилась среди обозных телег, так что было можно прикинуть примерное количество всадников в отряде. Олег оценил это количество не более чем в четыре тысячи. А уходило, помнится, тысяч пять. Хорошо проредили татар побратимы со своими соратниками. Но что же с ними сталось? Неужели все погибли?
