Откуда-то сзади подъехал воин из свиты Всеволода с княжеской посыльной хоругвью в правой руке. Остановил коня рядом с жеребцом воеводы, крикнул:
- Где князь Роман? К нему послан! –воин встряхнул древком хоругви.
- Ранен князь, - ответил Еремей. – Теперь я тут за главного. Говори, что велел передать Всеволод Юрьевич.
Какое-то мгновение посыльный осмысливал сказанное. Потом кивнул и зачастил:
- Велено передать князем, чтобы не преследовали татар бегущих, а как опрокинете их, сразу возвращались за городню, чтобы в засаду не попасть.
- Это и так понятно, - скорее, для себя, чем для посыльного сказал воевода. – Вот только не бегут пока татары. Даже не думают. И что делать прикажешь?
Посыльный, все же, расслышал слова Еремея, беспомощно пожал плечами, ответил:
- Велено было передать только это. Ничего боле…
- Ладно, - буркнул воевода. – Скачи к князю, передай: буду настороже. Это, коль удастся погнать татар.
- Передам, - словно даже обрадовавшись, закивал посыльный. – Больше ничего сказать не надо?
- Скажи, - кивнул Еремей. – Скажи, ударю на остатки татар. Их тут не больно много. Чаю, справимся. А преследовать не буду, как и приказал Всеволод Юрьевич. Вот так и передай.
- Сделаю, - кивнул в последний раз посыльный. Развернул коня и погнал его обратно к устью Москва-реки.
Еремей Глебович глянул вправо вверх по руслу Оки, туда, где скрылась, преследующая бегущих врагов тысяча Прова. Не видно пока никого, но дольше ждать нельзя – татары опомнятся, перестроятся, двинут вперед конных стрелков, осыплют стрелами. Будут лишние потери. Он повернулся к четверым тысяцким, за которыми послал сразу, как только русские выехали на лед Оки.
- Стройте тысячи клиньями, - распорядился он. – Твоя тысяча, Петр, пойдет впереди. На татарские стрелы не отвечай. Задача твоя – как можно быстрее добраться до татарских главных сил и связать их боем. Ваши две тысячи, Сергий и Агафон, пойдут следом за тысячей Петра рядом друг с другом. Как увидите, что передовая тысяча увязла в татарской силе, придержите коней. В бой вступать не торопитесь – пускай татары облепят наших, увлекутся. А вот тогда и ударите. Я с тысячей Никанора буду держаться позади и ударю, где помощь понадобится. Все ли поняли?
- Поняли, воевода, - в разнобой ответили тысяцкие.
- Ну так ступайте, стройте людей.
Перестроение в указанный воеводой порядок заняло немного времени – воины все были хорошо обученные, побывавшие не в одной схватке. Ока здесь оказалась довольно широкой – в треть версты, не меньше. Так что места тысячам кованой русской конницы для построения в указанный воеводой порядок хватило вполне. Сам Еремей с тысячей Никанора встал позади двух тысяч, вставших крыло к крылу, и ближе к крутому речному берегу, чтобы идущие впереди воины не закрывали ему картину предстоящего боя.
- Сигналь, - приказал двум трубачам из свиты.
Те поднесли к губам турьи рога и затрубили. Низкий рев сигнальных труб далеко разнесся по ледовой глади реки. Русские кованые тысячи двинулись на сближение с татарами. Шли вначале, как и всегда шагом, чтобы не утомить раньше времени коней - до татар было не меньше версты. Еремей увидел, как от их темной массы отделилось несколько конных сотен на небольших лошадках. Стрелки – понял он. Татарские сотни быстро домчались до передовой русской тысячи, замедлили бег коней саженях в ста от нее и начали метать стрелы. Тысяча уплотнила ряды, словно съеживаясь под смертоносным дождем. Воины подняли повыше щиты, но отстреливаться не стали, как и велел воевода, только коней перевели на рысь.
Зато две тысячи, идущие следом за первой и не имевшие приказа не стрелять, ответили татарским стрелкам. Те, что ехали впереди, поближе к врагам. Татарам такое не понравилось. Они отхлынули подальше от тысяч, идущих в середине строя, переместились вперед, охватывая голову передовой тысячи.
Ладно. А я вот возьму и превращу гадкую улитку в Царевну-лебедь. И что ты на это скажешь?! 
если, конечно, Охотника не постигнет судьба Еремея Глебовича, по уши увязшего в бесконечных стычках с татарами. 
