У любой стойкости имеются пределы. Вот и теперь, только что готовые стоять насмерть Владимирцы, укрывшиеся за надолбами, увидев открывшиеся ворота, дрогнули. Наверное, не откройся спасительный вход в город, они так бы и стояли под стрелами, не сдаваясь, пока все не полегли бы, но тут забрезжила надежда на спасение и даже твердые духом, побывавшие не в одной битве вои, заколебались, потянулись вдоль крепостных стен к воротам, ломая строй, открываясь убийственным татарским стрелам. Правда, тот отряд, что встал было против ворот, строй удержал. Задние ряды, не суетясь, но и не мешкая, прыгали в ров, перебирались через него, подсаживая друг друга, уходили через проем ворот в город. Передние же ряды, сомкнув щиты и выставив копья, продолжали грозить врагам, усилившим обстрел при виде открывшихся ворот. От больших потерь их пока выручали ростовые щиты.
Наконец, словно проснувшись, со стен и воротной башни ударили затинные самострелы, открыли стрельбу стрельцы, в основном из горожан и мужиков, прибежавших за стены из окрестных сел и деревень. С десяток татарских всадников вывалились из седел, трое рухнули на снег вместе с конями. Враги отхлынули саженей на тридцать, но стрельбу не прекратили. Правда, таких как прежде потерь стрелы уже не наносили. Почувствовав это, Владимирцы, те, что стояли за надолбами вдоль крепостных стен, двинулись к открытым воротам города уже смелее, а, главное, быстрее. Многие заранее прыгали в ров, укрываясь от стрел, двигаясь к воротам по его дну. И неизбежно у самого входа в город и во рве перед ними началась давка. Воины пытались вылезти на сторону ближнюю к воротной башне, уже не помогая друг другу, а больше мешая. Потом кто-то крикнул:
- Татары! Татары близко! Сейчас постреляют нас тут!
И люди во рве, только что бывшие войском, превратились в обезумевшую толпу, охваченную единственным желанием – выжить. Даже отряд, стоявший до сих пор неколебимо против ворот, дрогнул, подался назад. Воины из задних рядов теснимые своими соратниками, падали-прыгали в ров, добавляя там внизу страха и неразберихи. Татары, увидев такое, вновь собрались в плотный строй и ударили в копья, не обращая внимания на потери, которые причиняла им стрельба со стен. Первые ряды русских, защищающих ворота, все же, собрались, сомкнув щиты и приняв несущихся на них всадников на копья. Если бы татарская конница была тяжелой, она попыталась бы пробить русский строй бронированной грудью своих коней, но тяжелая конница пока сюда не подтянулась. Легкие же всадники перед первым рядом пехотного строя посылали своих скакунов в высокий прыжок, стараясь обрушить вес коня и всадника сверху на русских, продавить, смять ряды щитов и копий. Владимирцы задирали рожны копий, татарские кони обрушивались на них животами, падали с ног, визжа от боли, бились, все же, ломая русский строй. Всадники спрыгивали с седел, вступали бой пешими. Сверху на всю эту образовавшуюся кучу-малу рушились новые всадники, сбивали на землю, еще держащихся на ногах, шли копытами по упавшим, оскальзываясь, тоже падая, чтобы через мгновение послужить опорой для ног следующим за ними коням.
Обороняющие ворота три сотни Владимирцев оказались буквально погребены под телами живых, убитых и раненых коней, и всадников. Кого не задавила эта живая лавина, был опрокинут в крепостной ров на головы копошащихся там воинов, стремящихся, забыв обо всем, укрыться за спасительными стенами города. Выжившие в этой самоубийственной атаке татары, добивали раненых и просто сбитых с ног русских. Часть из них, подъехав к краю рва, в упор расстреливала из луков, столпившихся там внизу Владимирцев. Те из них, кто еще не бросил щиты, пытались прикрыться ими. Другие, обезумев, лезли на противоположную стенку рва, срывались, падали, пытались лезть вновь, падали, пронзенные стрелами.
Какая-то часть русских, не потерявших голову, не спрыгнувших в ров, сохранивших оружие, прекратили двигаться к воротам, встали за надолбами, вновь развернулись лицами к врагу, прикрылись щитами, понимая, что у ворот их ждет неминуемая гибель. Но большинство, в страхе смерти продолжали рваться ко входу в город, лезть по трупам павших товарищей. Трупы эти против ворот уже заполнили ров наполовину и самые ловкие умудрялись по ним выбраться наверх к спасительному входу в город. Татары слали стрелы им в спину и мало кому удавалось укрыться в воротном ходе башни.
А тут еще появились татарские всадники, везущие доски с разобранных строений посада, жерди от заборов, вязанки хвороста, шкуры. Все это они кидали в ров на мертвых и еще живых. Ров быстро заполнялся. Теперь уже любой без большого труда по этой куче мертвецов, и дерева мог выбраться со дна рва и пробраться через заветные ворота. И беглецы хлынули в них потоком. Воротная стража, видя, что закидывающие ров татары вот-вот его преодолеют и ворвутся в город, попытались затворить ворота, но поток обезумевших людей не давал этого сделать.
