- Кто-то встреч едет, - прервал думы Всеволода Кузьма. – Не иначе встречают.
И в самом деле: им навстречу от ближнего речного изгиба крупной рысью двигалась кучка всадников, глухо стуча кованными копытами коней по покрытому снегом льду, поблескивая доспехами на полуденном солнце. Когда до них осталось саженей пятьдесят, Всеволод узнал в одном из скачущих впереди Еремея Глебовича. Сухого, поджарого, не выглядящего на свои почти пятьдесят лет. Съехались. Воевода Еремей подъехал к князю, отдал легкий поклон, поприветствовал:
- Поздорову ли, Всеволод Юрьевич?
- И тебе здравствовать, Еремей Глебович, - легонько кивнул в ответ Всеволод.
К Еремею подъехал еще один всадник. Молодой со светлой бородкой, открытым приятным лицом. Улыбнулся, кивнул.
- Это князь Роман Романович, - указал на подъехавшего воевода. – Сын Коломенского князя Романа Ингоревича. Хорошо показал себя в битвах с татарами.
- Рад видеть тебя, князь Роман, - кивнул и ему Всеволод. – Знавал твоего родителя – ходили вместе в поход на мордву. Поздорову ли батюшка?
- Здоров, - отозвался Роман-младший. – Готовится встречать тебя в городе.
- Это хорошо, - улыбнулся Всеволод. – Примерзли мы изрядно. Банька будет ли?
- Истоплена и банька, - улыбнулся в ответ Роман.
Хорошая была у него улыбка. Располагающая.
- Ну так поспешим, - махнул рукой в сторону города Всеволод.
Встречающие развернули коней. Роман и Еремей пристроились по бокам от Всеволода и Кузьмы. Роман поехал справа рядом с Всеволодом. Помня, что сказал Еремей про сына Коломенского князя, Всеволод спросил:
- Что можешь сказать о татарах, князь? Каковы они в бою?
Роман начал говорить не сразу. Это тоже понравилось Всеволоду – знает цену своим словам.
- Войско у татар сборное, - начал тот. – Тут и старые наши знакомцы половцы, и мордва, и черемисы. Последних татары используют, как пешцов. Есть еще пешие из буртасов, саксинов, аланов. Много еще каких племен имеется в их войске. Но главные, те, что когда-то завоевали их всех и соединили вместе, прозываются монголами, или мунгалами – кто как говорит. Про половцев, мордву и черемисов ты князь, наверное, и так все знаешь – переведывался с ними в битвах и не раз.
Всеволод кивнул – было дело. Особенно много довелось повоевать с мордвой. С половцами много меньше.
- Единственно, - продолжал Роман, - все они бьются упорнее, чем нам привычно, из-за боязни наказания от тех монголов. Их и других иноплеменников монголы посылают в битву и на приступ городских стен первыми. Сами же поддерживают стрельбой из луков и наносят решающий удар по уже дрогнувшему врагу.
- Сколько же в татарском войске тех монгол? – поинтересовался Всеволод.
- Где-то половина, - пожал плечами Роман. – Так говорят.
- И каковы же эти монголы? Сильные, должно быть, воины, раз покорили такое множество племен, да еще и заставили их за себя драться?
- Тут врать не буду. Грудь в грудь с ними сходиться не пришлось. А вот стрелки они знатные. Получше половцев. И луки у них мощнее. Мощнее даже наших. Это мне на себе испытать пришлось, когда уходили мы после поражения от татар в степи в верховьях Воронежа. Здорово они проредили нас тогда.
Князь Роман повел плечами под корзном, видно, вспоминая страшное. Помолчали. Всеволод глянул на Кузьму, ехавшего слева. Тот внимательно прислушивался к разговору князей.
- Как думаешь, Роман Романович, сможем мы их побить с нашими силами, - Всеволод спросил это негромко, чтобы слышали только ближние.
- А сколько у тебя под рукой?
Всеволод сказал.
- Еще Еремея две тысячи и у нас с отцом тысяча двести. Это, если с пешцами ополчения. Большая сила…
Князь Роман помолчал.
- Но татар много, - сказал потом. – Раза в два против нас. Это самое меньшее. Но, коль бог даст, выстоим.
Особой уверенности, впрочем, в голосе князя Романа Всеволод не услышал.
